Марина Яновская, Израиль

Леа (Лея) Гольдберг – поэт, переводчик, исследователь литературы, автор сказок для детей, произведений для взрослых. Песни на ее стихи – серьезная часть выдающегося культурного наследия Израиля.

В жизни

Леа (Лея) Гольдберг родилась в 1911 году в Кенигсберге в семье литовских евреев. Во время Первой мировой войны семья Гольдбергов некоторое время жила в Саратовской области, а затем перебралась в Ковно (Литва), где девочка начала обучение в еврейской гимназии. В 1926 году она впервые опубликовала стихи на иврите в литовской еврейской газете. Спустя два года Леа Гольдберг начала учиться в литовском университете по специальностям семитология и германистика, изучала философию, классическую и современную мировую, в том числе и русскую, литературу. В начале тридцатых годов в университете Берлина Леа Гольдберг слушает лекции по семитологии и философии. Затем она окончила Боннский университет со степенью доктора философии, а вскоре была удостоена звания профессора философии.

В Эрец-Исраэль Леа Гольдберг приехала в 1935 году и поселилась в Тель-Авиве. Описание одного из красивейших уголков самого сердца Тель-Авива мы находим в сборнике рассказов “Мой друг с улицы Арнон”. Вскоре она примкнула к литературной группе модернистов “Яхдав” (“Вместе”), которую возглавлял Авраам Шлионский. Группа издавала еженедельник, где стали появляться стихи Гольдберг. И в этом же году началась ее поэтическая карьера в Эрец-Исраэль: вышел в свет сборник стихов “Табаот ашан” (“Кольца дыма”), о котором Авраам Шлионский отозвался с одобрением. Так на горизонте ивритской литературы появилось новое имя.

В первые годы своей жизни в Эрец-Исраэль Леа Гольдберг преподавала в старших классах школы, и также, как и многие из ее коллег, сочиняла рифмованные тексты для рекламы. Спустя некоторое время она начинает карьеру театрального и литературного критика под псевдонимом Ада Грант: сперва в газете “Давар”, а затем в “Мишмар”. С 1949 года Гольдберг становится литературным консультантом театра “Габима”. Многие из стихотворений Леа Гольдберг, в том числе детские, были впервые опубликованы на страницах газет и журналов.

Несмотря на то, что Катастрофа европейского еврейства непосредственно не коснулась Леа Гольдберг, чуткая душа художника не могла не отозваться на трагедию своего народа, свидетельством чему является написанное в 1944 году произведение “Из моего старого дома”.

В поэзии

Взрослое население Израиля знает Леа Гольдберг в первую очередь как поэтессу, автора тонких лирических стихотворений. Поэтический стиль Леа Гольдберг близок литературной манере молодых поэтов подмандатной Палестины, в основном выходцев из стран Восточной Европы. Однако, в отличие от большинства своих современников, она не писала стихов на злободневную, политическую, национальную тематику.

В своем творчестве она не вдается в политику, не касается ни истории, ни актуалии, не читает мораль и не поучает, в ее поэзии нет ни излишней слащавости, ни сентиментальности. Произведения Леа Гольдберг с глубоким и многогранным философским подтекстом стилистически отточенны и вместе с тем не элитарны, вполне доступны пониманию любого читателя. Язык ее поэзии лаконичен, поэтическое высказывание с годами приобретает характер все большего обобщения. Она в совершенстве владела такими сложными поэтическими формами, как терцина и сонет, причем варьировала форму сонета в сторону еще большей сложности: не 14, а 13 строк. Сочетание изысканной формы и ясного содержания особенно проявляется в ее поздней лирике, напоминая лучшие лирические стихи С. Я. Маршака. Присутствуют в лирических стихах Леа Гольдберг элементы романтизма, сказывающиеся в их близости к народным источникам. Многие лирические стихи звучат как обработки народной поэзии.

В творчестве Леа Гольдберг ярко проявляются и сионистские мотивы, но без излишней патетики. Немало стихотворений она посвятила Иерусалиму, причем столица Израиля лишена в ее стихах ореола святости и прославления.

Вместо преклонения перед городом царей на экране ее воображения возникают камни и колючки, на месте величественных картин глаз автора видит заурядную желтенькую бабочку. Весь пейзаж уныл и безрадостен, скромен и скуден.

Именно благодаря таким качествам, как искренность, полное отсутствие велеречивого пафоса в противовес дежурному трескучему прославлению, поэзия Леа Гольдберг находит отклик и у следующих поколений, она прорывается в будущее. В этом ее сходство с одной из наиболее мистических личностей израильской поэзии – Авраамом Халфи.

Помимо стихов, переводов, произведений детской литературы, Леа Гольдберг написала единственное драматическое произведение – пьесу “Владелица замка”. Пьеса эта ставилась на сценах не только нашей страны, но и за ее пределами. Сделала Леа Гольдберг вклад и в прозу, написав два романа “Ве ху – ха-ор” (“И он – светоч”) и “Письма из выдуманного путешествия”. Оба романа автобиографичны. К мемуарному жанру можно отнести “Встречу с поэтом” (воспоминания о поэте Аврааме Бен-Ицхаке).

В научной деятельности

Несомненной заслугой Леа Гольдберг является тот факт, что она создала и возглавила отделение сравнительного литературоведения в Еврейском университете в Иерусалиме, а затем стала его адъюнкт-профессором. Будучи членом-корреспондентом Академии языка иврит, она активно участвует в ее работе. Леа Гольдберг владела семью языками, в том числе итальянским, французским, известны ее переводы Бодлера, Петрарки. Но основными языками перевода были русский и немецкий. Своим родным языком Леа Гольдберг ощущала русский, к которому она испытывала особую нежность на протяжении всей своей жизни. В последние годы жизни писательница готовила серию переводов сочинений Достоевского. Среди несомненных ее достижений, кроме вышеупомянутых, можно назвать переводы произведений Александра Блока, А. П. Чехова, М. Горького, Шекспира, Брехта (“Добрая душа из Сезуана”), Генриха Манна, Генрика Ибсена, “Из русской народной поэзии”.

Леа Гольдберг опубликовала ряд критических статей о творчестве Петрарки, о времени Александра Блока и новой русской поэзии, а также биографический очерк о Пушкине. Спорна ее точка зрения на творчество Пушкина: она считала, что многие произведения великого поэта были несамостоятельны, являлись прямым подражанием французским источникам. Не успело увидеть свет при ее жизни обстоятельное исследование творчества Достоевского.

Незадолго до своей смерти Леа Гольдберг познакомилась с творчеством А. Солженицына и высоко оценила его, но перевести не успела. Наиболее фундаментальной работой в области перевода стал, конечно же, роман “Война и мир” Льва Толстого. Тем самым она несравненно обогатила израильскую ивритскую литературу. Помимо художественного перевода глобального романа русского классика, Леа Гольдберг написала глубокое, монументальное исследование “Единство человека и мироздания в творчестве Толстого”. Литературоведческое творчество Леа Гольдберг включает в себя научные монографии о теории стихосложения, о русской литературе 19-го века. Говорят, что человек талантливый одарен во многих областях. Это положение вполне применимо к Леа Гольдберг. В последние годы своей жизни она совершенно неожиданно начала рисовать, выполнила иллюстрации к некоторым собственным книгам. Ее летучий и точный штрих напоминает пушкинскую манеру рисунка.

Для детей

Автор детских стихов, повестей и рассказов, которые стали классикой детской литературы, Леа Гольдберг в своих призведениях создавала полноценный контакт между взрослым и ребенком. Взрослый персонаж ее детских книжек остается самим собой, но вместе с тем не забывает, что был ребенком. Поэтому ее книги для детей сохранились в сокровищнице детской литературы. Занимательные, полные юмора, тепла, оригинальные произведения для детей, несмотря на то, что являются обязательным чтением для школьников, заслуживают большую любовь маленьких читателей, продолжают вызывать у них неподдельный интерес.

Леа Гольдберг не снисходит к детям, не поучает, не подчеркивает разницу в возрасте. Она просто ведет с ними беседу. На равных. Большой вклад сделала Леа Гольдберг в переводы и издание произведений детской литературы. Благодаря ей израильские дети знакомятся с классикой русской (и не только) детской литературы. Она перевела на иврит “Алые паруса” А. Грина, “Белеет парус одинокий” В. Катаева, “Детство” М. Горького, рассказы М. Пришвина, стихотворения К. Чуковского, С. Маршака (“Почта”, “Вот какой рассеянный”). В ее переводах нашли новую жизнь сказки братьев Гримм, сказки разных народов, арабские “Сказки тысячи и одной ночи”, увлекательные повести Астрид Линдгрен.

В музыке

Музыкальность поэзии Леа Гольдберг постоянно привлекает внимание как ведущих, так и молодых израильских композиторов-песенников. К ее стихам обращается Йони Рехтер (песня и музыка к спектаклю для детей “Чем заняты лани”), Шем-Тов Леви (“Из песен голубя и розы”, “В том краю, где умолкают”), Шалом Ханох (“Почему ребенок смеялся во сне”), Авнер Кенер (“Старый поэт”), Мики Габриэлов (“Время в деревне”) и многие другие. Многие из этих песен прославились в исполнении Арика Айнштейна.

Потаенные страницы

Личная жизнь Леа Гольдберг была ею тщательно скрываема от досужего любопытства. Тем не менее ряд произведений автобиографического характера в какой-то мере позволяет проникнуть в ее внутренний мир. Леа Гольдберг постоянно влюблялась в мужчин, которые были намного старше нее. Каждая очередная любовь была слепой и безответной.

В течение своей жизни она вела дневники, но записи появлялись там лишь в моменты душевной слабости, только от печали. На протяжении жизни поэтессы практически через всю ее лирику проходит тема неразделенной любви. В жизни Леа не было ни одного мужчины, ее романы были чисто платоническими, виртуальными, она так никому и не призналась в любви. Все свои тайны Леа Гольберг хранила в святая святых своего сердца, в недосягаемости от праздных зевак. Вершиной ее поэтической интимной лирики стал цикл сонетов “Любовь Терезы дю-Мон”, где центром является образ вымышленной аристократки 16 века, влюбившейся в гувернера своих детей. Но в своем творчестве она воспевает томление и неразделенную любовь не абстрактно.

Образ Терезы дю-Мон был навеян реальными фактами из жизни Леа Гольдберг, которые стали известны сравнительно недавно. Она была тайно и безответно влюблена в Жака, молодого швейцарца, студента Еврейского университета, свидетельство чему сохранилось в ее дневниках: “Я прекрасно понимаю, что этот юноша не может видеть во мне ничто иное, нежели друга, намного старшего по возрасту и обладающего огромным жизненным опытом. Стареющая женщина не имеет права в силу своего возраста и должности позволить себе даже самую малую мысль о любви. Это меня вовсе не оскорбляет и не унижает. Возможно, я в какой-то мере счастлива от того, что влюблена в него”. Жак вернулся на родину, и Леа написала цикл сонетов “Любовь Терезы Дю-Мон”.

Впоследствии записала в дневнике: “Он пробудил меня к жизни. Сделал важное дело для ивритской литературы”.

Леа Гольдберг с детства считала себя непривлекательной, не испытывала удовольствия от собственного облика, не любила видеть себя в зеркале. Манерой одеваться и поведением она отчетливо напоминала сухую чиновницу, типичный синий чулок: хрипловатый голос, отчетливая профессорская, лекторская дикция, бесформенные, безвкусные однотонные костюмы, вечная сигарета в углу рта. Прекрасны были огромные глаза, зеркало души. Педантизм, самокритика и критическое отношение к окружающим не способствовали женской привлекательности. При этом ее всегда интересовали отношения мужчины и женщины.

Знакомые вспоминают, что в детстве она вырезала из журналов картинки мужчин и женщин, раскладывала их по парам и сочиняла рассказы об их жизни и взаимотношениях. В кажущихся странностях Леа Гольдберг присутствовал трагический компонент: душевная болезнь отца. Именно это послужило причиной того, что она поставила крест на личной жизни.

В тот период, когда она написала цикл стихов “Завтра” (1949), Леа Гольдберг жила вдвоем с матерью, и скончалась она одинокой в возрасте 69 лет. Мать Леа Гольдберг ненадолго пережила ее.

Стихотворение “Завтра” посвящается неизвестному возлюбленному, предположительно, поэту Аврааму Бен-Ицхаку (по прозвищу “Сона”). Он был намного ее старше и был таким же скрытным человеком. Она почитала его и написала о нем книгу мемуаров. Леа Гольдберг была единственной, к кому он относился терпеливо, не захлопывал перед ней дверь и не швырял телефонную трубку. “Любить он не умел, но и она тоже страдала от душевной неполноценности. Гольдберг вообще не обладала способностью поддерживать дружеские связи”, – так считает психолог Амия Либлих, автор книги “О Леа”.

В последние годы в лирических стихах Леа Гольдберг стал заметно преобладать один из любимых нюансов – тональность и образы ночи. Уже после смерти поэтессы поэт и критик Гершом Шолем отмечает: “В ее облике привлекает неожиданное соединение застенчивости и гордости, любви и страдания”. Интересно, что в некоторых лирических стихотворениях Леа Гольдберг отчетливо слышна тоска по давно оставленной ею стране, земле детства, выраженная, в частности, в воспоминаниях о снеге. Из других часто встречающихся образов – символика раздвоения, две родины. Это близко, понятно и больно сладкой болью любому, кто прошел процесс вживания в другую действительность, но искоренить свое прошлое до конца не может и не хочет. Да и не надо.

“О себе”

Мой век в моих стихах запечатлен,

Как возраст дерева – в его годичных кольцах,

Как возраст мой – морщинами на лбу.

Слова мои отнюдь не тяжелы –

Они как будто клапаны для грез.

А эти снимки   Прозрачны, как оконца у церквей,

Сквозь них   Ты можешь видеть,

Как в небесах сменилось освещенье,

И падают,

Как птицы, умирая на лету,

Мои былые чувства.

(Перевод Я. Хромченко)

Новые документы о Лее Гольдберг

Ницан Зеира, автор и режиссер, в течение двух лет проводил всеобъемлющее исследование творчества и личной жизни поэтессы, с целью, в дополнение к уже сделанному, создать биографический фильм о Лее Гольдберг. Для этого он задействовал некоторое количество помощников, которые перечитали ее дневники, письма, книги, расспросили людей, знавших Гольдберг лично. Основная сложность биографии заключается в ее ужасающей – для внешнего взгляда – прозаичности. То ли дело Александр Пэн – коммунист, боксер, пьяница, бабник, тяжелая болезнь в последние годы. Или Альтерман – ходок, покоритель женских (да и мужских, но не в том смысле) сердец, трагическая история с самоубийством дочери, поэтессы Тирцы Атар. Жизнь Леи Гольдберг таких взрывов не знала.

Исследование оказалось успешным еще и потому, что стал возможным доступ к наследию поэтессы. Из личных документов встает портрет крайне неуверенного в себе человека, склонного к рефлексированию, самобичеванию. Так, в возрасте 21-го года, когда она вот-вот станет доктором филологии Боннского университета, Леа пишет в дневнике: “Я нищая в этом мире, потому что у меня совершенно нет никакой положительной самооценки. Об этом я пишу впервые в жизни: у меня нет никакой цели, никакой любви, веры, нет ничего”.

В 1935 году она прибыла в Эрец-Исраэль и влилась в группу литераторов во главе с Авраамом Шлионским и Натаном Альтерманом. Вписалась в жизнь тель-авивской богемы, жила на средства от преподавания в школе, а стихи издавала на деньги, вырученные от написания рекламных текстов. Но даже в этих речевках она умудрялась сохранять высоту и чистоту языка иврит.     Еще одним талантом обладала Леа Гольдберг – художественным. Она рисовала прекрасно. Но особенно не выдавала наружу этот свой дар. Большинство ее рисунков, а также творческие наследия многих выдающихся людей израильского искусства, хранятся в “Махон гназим”, условия в котором далеки от идеальных. Среди ее рисунков был совершенно случайно найдет портрет Леи Гольдберг работы Нахума Гутмана.

В своей обычной позе, со сложенными руками, в одной из которых дымится неугасимая сигарета. За столом в кафе на улице Яркон, который был ей и стол, и дом. Этот рисунок будет передан в музей Гутмана в Неве-Цедеке, отснят для обложки диска.     Вместе с художником Арье Навоном Леа Гольдберг работала в детском журнале “Давар ле йеладим”, создав популярный комикс 40-х годов “Ури-Мури”. К Навону она испытала неразделенную любовь. “Говоря простым языком, мне нехватает сексуальной удовлетворенности. Это так просто, не любой мужчина, кроме Арье, вызывает у меня отвращение”, – из дневников.

В годы своей жизни в Тель-Авиве Леа Гольдберг принадлежала к группе литераторов-авангардистов “Яхдав” (“Вместе”). Став профессором Академии, Лея Гольдберг основала секцию сравнительной литературы. Каждое лето выезжала в Европу, где чувствовала себя как дома.     Вокруг Гольдберг сформировалось поколение молодых поэтов, среди них Йегуда Амихай, Дан Пагис, Далия Равикович, Авнер Трейнин, Тувья Ривнер. “У меня есть чувство ответственности по отношению к ним”. Натан Зах выдал жесткую критику на ее книгу стихов “Рано и поздно” (а кого он, Натан Зах, впрочем, не обидел?) в 1959 году. “Сентиментальна и однообразна” – таков был приговор. К тому же мачоистский состав иерусалимской Академии не был готов относиться на равных к женщине, да еще и к поэтессе. В последние годы жизни Леа Гольдберг страдала от приступов депрессии, вплоть до мыслей о самоубийстве. В эти же годы, когда стихи выходили с меньшей легкостью, она стала гораздо больше рисовать.

До последних дней она жила вдвоем с матерью Цилей на улице Арнон, 15, в самом сердце северного Тель-Авива. Об этом доме она написала книгу для детей “Мой друг с улицы Арнон”. В 50-е годы она переехала в Иерусалим, в район Рехавия, на улице Альфаси, эту квартиру ей предоставил Еврейский университет, где она преподавала литературу. Связь с матерью была очень тесной. В 1952 году Леа записала в дневнике: “Бывают дни, когда я думаю, что, если бы не мама, я бы капля за каплей собрала яд и отравилась”. Затем: “Совместная жизнь с мамой для меня тяжела. Мне нехватает для этого душевного равновесия. Очень часто я чувствую, что последние годы в моей жизни совершенно излишни”.

В 1970 году у Леи Гольдберг был обнаружен рак груди в запущенном и неоперабельном состоянии. Узнав о своей болезни, она была даже рада: “Вот здорово, наконец-то я смогу рисовать, сколько захочу”. Вдобавок обнаружился рак легких, и неудивительно: сколько сигарет она выкурила за свою жизнь. Ее последние слова были: “Но мама, что будет с мамой?”. В том же году она скончалась. Мать пережила Лею Гольдберг на 12 лет.

Вильнюсское городское самоуправление и Министерство культуры объявило открытый конкурс на лучший проект памятника литовским Праведникам Народов мира – тем жителям страны, которые в годы нацистской оккупации, рискуя своей жизнью и жизнью своих родных и близких, спасали евреев от неминуемой смерти.

По мнению устроителей конкурса, проект должен отвечать еврейским традициям увековечения памяти и идее воспитания открытого миру и истории общества, вписываться в архитектурный ландшафт города (ул. О. Шимайте).

Максимальный бюджет проектирования и установки памятника – не более 250 тыс. евро.

Авторы трех лучших проектов получат премии: 5000 евро (первое место), 3000 (второе место) и 2000 евро (третье место) .

Проекты принимаются до 15 октября.

Проф. Пинхос ФРИДБЕРГ,
Вильнюс

Имеет ли значение в современной Литве национальность? И вот почему я об этом спрашиваю.

Вместо предисловия

Я внимательно читаю практически все материалы литовских СМИ по теме «Холокост в Литве». Наиболее интересные фрагменты всегда фотографирую (во избежание ошибок при цитировании!) и помещаю в свою почту. На сегодняшний день таковых собралось свыше десяти тысяч.

Приводимые ниже «уникальные» фотокопии так и остались бы в архиве моей почты, не появись сегодня на русской странице сайта Еврейской общины Литвы статья [1]

ЕОЛ озабочена назначением В. Валюшайтиса на пост советника генерального директора Центра исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы

16 июня 2020 года на сайте литовского радио и телевидения lrt.lt появилась информация (Jūratė Skėrytė, BNS):

Vadovauti Genocido ir rezistencijos centrui siūlomas Jakubauskas [2]

(На должность руководителя Центра геноцида и резистенции предлагаетя Якубаускас)

Не буду скрывать, с фамилией А. Якубаускаса столкнулся впервые. Узнав, что он с 2003-го года является председателем Союза обществ татар Литвы, а с 2015-го – заместителем секретаря Международного Союза крымских татар [цитата: «Nuo 2003 metų jis yra Lietuvos totorių bendruomenių sąjungos pirmininkas, nuo 2015 metų – Pasaulio Krymo totorių kongreso sekretoriaus pavaduotojas»], возникло непреодолимое желание подробнее ознакомиться с его биографией.

Открыл WIKI, и, следуя своему принципу, сделал фотографию страницы (смею предположить, что являюсь единственным ее обладателем):

Обратите внимание на указанную национальность – литовец.

Мне могут сказать:

Адас Якубаускас к этой записи не имеет никакого отношения!

Ведь в WIKI любой Вася Пупкин может написать все, что ему взбредет в голову.

И я соглашусь! Но никто не сможет меня убедить в том, что Адас Якубаускас с 2012-го года (время создания страницы) ни разу не открывал ее и не видел этой записи.

Метаморфоза вторая

25-го июня Сейм назначил г-на Якубаускаса директором Центра исследований геноцида и резистенции жителей Литвы. И я снова обратился к WIKI, и снова, следуя своему принципу, сделал фотографию

Как видим, национальность Якубаускаса изменилась: теперь он – литовский татарин.

Оставалось выяснить точное время, когда случилась эта метаморфоза.

К счастью, WIKI устроена так, что никакой Вася Пупкин не в состоянии уничтожить следы правки:

Как видим, изменение национальности произошло 19 июня 2020 года в 23:56.

Фото заголовка статьи, опубликованной на сайте crimea.suspilne.media:

Жду вопроса:

какое отношение г-н Якубаускас имеет к этой статье? Может, он ее в глаза не видел!

Отвечаю цитатой из упомянутой статьи:

«Об этом QHA сообщил сам Адас Якубаускас».

Справка: Суспільне Крим – это официальный сайт телеканала общественного телевидения “UА: КРЫМ”. Мы – всеукраинский спутниковый телеканал, который вещает 24/7 на украинском, русском и крымскотатарском языке.

* * *

Повторяю вопрос, с которого начал статью:

Имеет ли значение в современной Литве национальность?

————————

[1] Дополнительная информация

Репост на сайте крупнейшей русскоязычной газеты «Обзор»

Оригинал:

Lietuvos žydų bendruomenė reiškia susirūpinimą dėl V. Valiušaičio paskyrimo užimti Vyresniojo generalinio LGGRTC direktoriaus patarėjo pareigas

Перевод на английский:

Lithuanian Jewish Community Concerned by Vidmantas Valiušaitis’s Appointment as Deputy Director of Genocide Center

[2] Более поздняя статья (Rūta Kupetytė, передача «Ryto garsai» (радио LRT), LRT.lt, 2020.06.23) на ту же тему:

Претендент на пост руководителя Центра исследования геноцида и сопротивления Якубаускас: надо многое пересмотреть 

ОРИГИНАЛ статьи:

https://www.obzor.lt/news/n62996.html 

22 августа 1891 года, в городе Друскеники Гродненской губернии (ныне Друскининкай, Литва), родился Жак Липшиц (Lipсhitz, Jacques), один из выдающихся скульпторов-авангардистов ХХ столетия, яркий представитель «Парижской школы».

Жак Липшиц

В филадельфийском музее Barnes Foundation, в котором представлена крупнейшая коллекция французской живописи XIX-XX веков, есть одна небольшая скульптура, названная «Женщина с веером».

Если приглядеться повнимательнее, то замечаешь характерные внешние черты — нос с горбинкой, челка, царственный поворот головы, печаль… Неужели Анна Ахматова?! Но кто тот скульптор, кто мог изваять великую русскую поэтессу? Оказывается, автором скульптуры был Жак Липшиц, близкий друг Модильяни, который, как известно, был очень увлечен Анной Ахматовой, много ее рисовал.

…Хаим Якоб, старший из семерых детей строительного подрядчика Абрахама Липшица и дочери владельца гостиницы Рахили Клинский, учился в хедере в Гродно, а затем в коммерческом училище в Белостоке и гимназии в Вильно. Посещал занятия в Виленской рисовальной школе, готовился стать архитектором, увлекался лепкой.

В 1909 году втайне от отца на деньги, полученные от матери, уехал в Париж и поступил в Национальную школу изящных искусств, в скульптурную мастерскую Ж.-А. Энжалбера. Посещал академию Р. Жюльена (класс скульптора Р. Верле) и академию Ф. Коларосси, рисовал в Лувре.

Первый год Жак живет в знаменитом “Улье” относительно беззаботно: остывший от гнева отец щедро помогал сыну. Но потом отец разорился, и Жаку, чтоб хоть как-то просуществовать, пришлось подрабатывать, по ночам развозя фрукты…
В 1912 году он приехал в Россию для прохождения воинской службы, но был освобожден по состоянию здоровья. Возвратившись в Париж, устроился в мастерской на Монпарнасе. Его друзьями стали Модильяни, Кислинг, Сутин.

Вскоре он познакомился с Пикассо и сурово раскритиковал его работы. Однако художники подружились и остались друзьями на всю жизнь. В 1913 году впервые выставил скульптуру из камня в традиционной манере на Осеннем салоне и салоне Национального общества изящных искусств. Начиная творить в классической манере, Липшиц переходит к модному в то время кубизму.

В 1915 познакомился с поэтессой Бертой Китроссер, родом из уездного городка Сороки Бессарабской губернии, которая стала спутницей всей его жизни. Энергичная, жизнерадостная Бэтти была музой и для друзей Липшица: Амедео Модильяни, Диего Риверы, Хуана Гриса… Она позирует им и, конечно, ему.

Интересно, что, желая помочь находящемуся в нужде Модильяни, Липшиц заказал ему свадебный портрет. Расчёт на многочасовой, а значит хорошо оплачиваемый труд, не оправдался: Модильяни закончил портрет на следующий день и решительно отказался от ещё одного сеанса.

В том же 1916 году портрет Берты Китроссер в кубическом стиле создал уроженец Мексики Диего Ривера. В 1918 году её портрет выполнил испанец Хуан Грис. Несколько скульптурных портретов жены в 1920-х годах создал и сам мастер.

Слава пришла к Жаку Липшицу относительно быстро. В 1916 он заключил контракт с маршаном Л. Розенбергом, в 1920 провел в его галерее L’Effort Modeme первую выставку, которая принесла успех. Тогда же о нем вышла монография М. Рейналя. После выставки разорвал контракт с Розенбергом, чтобы оставаться независимым.

Бюст Ж. Кокто

В 1920-21 исполнил бюсты Жана Кокто, Гертруды Стайн, Коко Шанель, Раймона Радиге. В 1921 участвовал в Выставке русского искусства в лондонской галерее Whitechapel.
В конце 20-х Жак Липшиц стал одним из известнейших скульпторов Франции.
В 1922 году его покупателем и заказчиком стал американский коллекционер Альберт Барнс, который купил у него сразу 8 скульптур и заказал 5 барельефов для своего частного дома-музея в Филадельфии. Возможно, именно так в Америку попала скульптура, образом для которой послужила Анна Ахматова.

В 1924 получил французское гражданство. Переехал в Булонь-сюр-Сен, в дом-мастерскую, построенный по проекту Ле Корбюзье.

В 1927 получил заказ на скульптуру большого размера – «Радость жизни», один из вариантов которой позже передал в ГМИИ им. Пушкина.

В 1920-30-е входил в парижскую группу русских художников «Удар» и в Ассоциацию революционных писателей и художников; его работы репродуцировались в левых газетах «Le Monde» и «L’Humanite ». В 1928 работы Липшица демонстрировались на выставке Современного французского искусства в Москве. В 1935 художник, пытавшийся помочь репрессированным друзьям и родственникам, прибыл в Москву для участия в конкурсе по созданию скульптурного портрета Ф. Дзержинского. Выиграв конкурс, но не добившись справедливости, больше в СССР не приезжал.

В 1930 провел в парижской галерее La Renaissance ретроспективную выставку (100 работ), утвердившую его известность. В 1935 прошла первая персональная выставка в США, в нью-йоркской галерее Bnimmer. В 1937 на выставке «Мастера независимого искусства» во дворце Пти Пале в Париже его работам был отведен целый зал.

В 1937 году Жак Липшиц создал монументальную композицию «Прометей с орлом» для фронтона Дворца открытий и изобретений Всемирной выставки в Париже, за что получил золотую медаль, но был атакован критиками из гитлеровской Германии.

После оккупации Парижа антисемитские угрозы в адрес Жака Липшица усилились, и в 1940 году он сначала перебрался в Тулузу, а в июне 1941 художнику вместе с женой пришлось бежать из Франции в США. Помог ему в этом Альфред Барр, первый директор Музея современного искусства в Нью-Йорке. В Париже Липшиц оставил все свое имущество, коллекцию картин и свои скульптурные работы. В США они с женой приехали с 20 долларами в кармане. Однако его имя там было уже известно, поэтому скульптор сразу получил множество заказов.

После окончания войны в 1946 году по настоянию жены они ненадолго возвращаются в Париж, где Жак становится кавалером ордена Почетного легиона. Но вскоре он вновь уезжает в США, а Берта остается во Франции и поселяется в Булони-Бийанкуре.
В 1948 году Липшиц женился на скульпторе Юлии Хальберштадт (Yulia Halberstadt), в 1950 у них родилась дочь Лолия-Рашель. В 1958 он принял американское гражданство.

В Америке Липшиц начинает работу над большой статуей святой девы Марии, заказанной ему во Франции церковью Нотр-Дам в селении Асси, на ее постаменте была сделана надпись: “Жак Липшиц, еврей, верный религии своих отцов, изваял эту Святую деву для поощрения жизни духа, дарующего человеку взаимопонимание с ближними”.

Возрождение еврейского государства Липшиц встречает восторженно. Он создает скульптуру “Чудо”. Это устремленная вверх фигура с руками, поднятыми к скрижалям Завета. Эта скульптура, и многие другие были переданы в дар Государству Израиль.
По приглашению израильского правительства в 1965 году Липшиц посетил Иерусалим. “Я чувствую себя принадлежащим этому месту”, – сказал художник. Он бы избран почётным членом Тель-Авивского университета. А вскоре в жизни знаменитого скульптора произошло событие, во многом повлиявшее на его судьбу, — встреча с Любавичским Ребе Менахем-Мендлом Шнеерсоном. Свой разговор Ребе завершил пожеланием того, чтобы художник каждый будний день возлагал тфилин. Скульптор внял совету:

«Я молюсь каждое утро, — признавался Жак Липшиц. — Это помогает мне. Молитва приближает меня к богу. Я среди своего народа, я говорю с богом, и хоть я не смею обращаться к нему с личными просьбами — я говорю с ним! Он дает мне силы на целый день… Я не могу больше жить без этого».

Скульптуры Липшица находятся во многих городах США, а также в национальных галереях и музеях Англии, Канады, Франции, Швейцарии, Австрии, Италии. Филадельфийский Музей Изящных искусств владеет одной из самых полных коллекций его произведений за пределами Израиля. А его монументальная скульптура “Правительство Народа” (Government of the People) была посмертно установлена на Муниципальной Площади перед зданием Сити-Холла.

Жак Липшиц награжден золотой медалью Пенсильванской академии изящных искусств в Филадельфии (1952), золотой медалью Американской академии искусств и словесности (1968), почетными наградами университетов. В 1972 опубликовал книгу воспоминаний «Моя жизнь в скульптуре».

“В свои 70 лет он выглядел молодым и, несмотря на свои широкие плечи скульптора, казался грациозным. Мягкие голубые глаза искрились улыбкой, а длинные белые волосы контрастировали с молодым лицом. Он очаровательный и очень информированный собеседник, а в его низком голосе с годами так и не пропал французский акцент».

Незадолго до смерти Жак Липщиц и Юлла Халберштадт вернулись в Европу и поселились на Капри. Туда же переехала первая жена скульптора – Берта. Она пережила его на семь лет и умерла там же в 1980 году, где и была похоронена на еврейском участке островного кладбища. Переписка Берты и Жака Липшиц после развода (1948–1972) хранится в архиве Липшица в Центре имени Жоржа Помпиду в Париже.

Умер Жак Липшиц 26 мая 1973 года. По завещанию он похоронен в Иерусалиме.

По материалам http://artpark.gallery/

Решение назначить Видмантаса Валюшайтиса на пост главного советника генерального директора Центра исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы (LGGRTC) вызывает озабоченность у Еврейской общины (литваков) Литвы: В. Валюшайтис непосредственно связан с искажением еврейской истории.

Как указано на Интернет-сайте Центра исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы, лицо, занимающее пост советника, кроме прочего, выполняет и следующие функции:

«- консультирует по вопросам физического и духовного уничтожения жителей Литвы, которое осуществляли в 1939 – 1990 г. оккупационные режимы, и сопротивления им; по вопросам политики, которую проводил оккупационный режим в Вильнюсском крае, и по вопросам происходившего здесь процесса сопротивления;

– консультирует по вопросам направления исследовательской деятельности и программ о геноциде и сопротивлении жителей Литвы оккупационным режимам 1939 – 1990 г.» (http://genocid.lt/UserFiles/File/Pareiginiai/Direkcija/Vidmantas_Valiusaitis.pdf).

Напомним, что В. Валюшайтис на протяжение нескольких лет в своих публикациях сознательно искажает историю и представляет общественности не отвечающие действительности факты об антисемитских действиях ЛАФ-а (Литовского Фронта активистов) и Временного правительства Литвы.

Более того, гос. Валюшайтис отрицает выводы Комиссии Литовской Республики по исследованию преступлений нацистов и советов, в которых ясно говорится об антисемитских взглядах и действиях упомянутых организаций и их руководства, направленных против евреев Литвы.

Позицию Валюшайтиса по этому вопросу раскритиковали выдающиеся литовские и зарубежные историки, занимающиеся исследованием периода нацистской оккупации.

Еврейская община Литвы не поддерживает назначение на пост советника LGGRTC человека, который является открытым сторонником тех, кто распространял идеи антисемитизма в Литве. Кроме того, сама суть работы советника руководителя такого учреждения противоречит публичной позиции В. Валюшайтиса – лицо, открыто защищающее антисемитов, которые напрямую или косвенно приняли участие в уничтожении евреев Литвы, не должно рассматриваться даже в качестве кандидата на занятие какой-либо должности в государственном учреждении, призванном объективно изучать проявления геноцида в Литве, идеологию и преступления, связанные с массовыми убийствами.

Еврейская община Литвы предлагает Центру исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы руководствоваться принципами гуманизма и этики, и решительно отказаться от принятия на работу людей, которые компрометируют деятельность Центра.

При наличии в LGGRTC таких сотрудников возникает вопрос: свободно ли это учреждение от людей, занимающихся манипулированием истории?

Призываем Центр исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы сделать вывод: может ли В. Валюшайтис, защищающий антисемитов ЛАФ-а и Временного правительства, исполнять обязанности главного советника генерального директора LGGRTC.

Доманте Платуките, Lrt.lt

Кристоф Дикман – немецкий историк и писатель, научный сотрудник Института Фрица Бауэра. Один из ведущих экспертов по Холокосту в Литве. Лауреат Международной книжной премией «Яд ва-Шем» за исследования Холокоста в декабре 2012 года за двухтомное издание «Германская оккупационная политика в Литве 1941—1944». Член Международной комиссии по оценке преступлений нацистского и советского оккупационных режимов в Литве.

После посещения Литвы Дикман представил свою книгу, написанную в соавторстве с литовской писательницей Рутой Ванагайте “Как это произошло? Кристоф Дикман отвечает Руте Ванагайте”.

– Начну с довольно широкого вопроса – почему произошел Холокост? Что создало предпосылки для этой трагедии в Литве?

– Вопрос «почему» стоит за всем, что мы делаем. Почему это произошло в мире, в Европе и в Литве? Исторически евреи жили в основном в Восточной Европе, поэтому, когда сюда пришли немцы, это место стало центром Холокоста. Не из-за уникальности литовцев, латышей, поляков или белорусов – нет, конечно, нет. Это не имеет никакого отношения к какой-либо этнической категории.

Холокост в Литве произошел потому, что Литва была оккупирована немцами. Таким образом, предпосылками Холокоста в Литве были война и оккупационная политика. Немецкое руководство тогда решило, что на убийство евреев здесь смотрят более чем одобрительно, что стало обязательным условием. (…)

Почему было убито 6 миллионов евреев? Этот вопрос все еще задают и сейчас, и поиск ответов является непрерывным процессом. Возможно, так будет всегда, и мы не найдем ответов на эти вопросы.

– Не могли бы вы рассказать нам больше о ситуации того времени? Запрет ходить по тротуарам, нахождение в гетто, голодание – что испытали евреи перед расстрелами?

– Ситуация в Литве и других европейских странах была разной, так как контекст был разным. Большинство евреев жили в Восточной Европе, а значит и 80% жертв Шоа были убиты в этом регионе – Польше, Советском Союзе, Румынии и Венгрии.

Для евреев, проживающих в провинции, – это 20 тысяч. мужчины, которых застрелили в самом начале – все прошло будто по одному щелчку пальца, они исчезли всего за несколько дней. Так что сначала начались расстрелы, а уже потом все остальное.

В провинции появились сотни гетто, в которых содержалось 90 000 евреев. Ситуация там была ужасная, в этих гетто всего не хватало.

Исторически преследование евреев было очень распространенным явлением. Традиционно евреи пытались договориться. И на этот раз они пытались это сделать, но с самого начала они были бессильны, они оказались в ловушке, так что даже бегство для них не было выходом. Очень трудно понять, что значит за несколько недель оказаться в ситуации, из которой нет выхода.

Užsienio reikalų ministerijoje pagerbtas Holokausto aukų atminimas  / E. Blaževič/LRT nuotr.

– Литву часто называют страной, где евреи убивались и местными жителями. Однако во время презентации книги вы сказали, что Холокост не является особым или исключительным случаем Литвы – во многих странах местные жители также участвовали в преступлениях против евреев. Чем выделялась ситуация в Литве?

– В каждой стране ситуация была разной, но она не отличалась из-за этнической принадлежности населения, национальности, но из-за указаний сверху, из-за политических решений. Национальность народа – это только один аспект, его обычно сильно переоценивают. Однако Литву очень часто выделяют как страну, где местные жители также убивали евреев. Но подождите, а как насчет Латвии? Тот же процент жертв. Давайте посмотрим на Восточную Украину – та же статистика.

С самого начала число жертв в Украине было огромным, к концу 1941 года в Украине было убито почти полмиллиона евреев. А в Западной Украине многие выжили. В Литве к концу 1941 года 80% евреев были убиты. А на территории между Украиной и Польшей 80% евреев выжили.

Таким образом, такие различия не связаны с этнической принадлежностью стран, с хорошими или плохими характеристиками людей, проживающих там. Это зависело от политики немецкой оккупации. (…) Это очень сложные вопросы, но мы не можем найти ответы на все из них. Большинство людей не принимают это и, таким образом, переходят к фикции – мифы и сказки нам нравятся гораздо больше, чем серая история и серая реальность.

– Вы пишете в книге, что литовская полиция и военизированные формирования преследовали евреев. Имеются свидетельства нападения на улицу Йонавос, недалеко от моста через Нерис, где они заставили 25-30 евреев танцевать, молиться и петь советские песни, а затем поставили всех на колени и расстреляли. Некоторые получали наслаждение от издевательств и расстрелов?

Užsienio reikalų ministerijoje pagerbtas Holokausto aukų atminimas  / E. Blaževič/LRT nuotr.

– Этот феномен мы обнаруживаем не только в Литве, но и в Польше, Латвии и Украине. Мы обычно находим это в тех регионах, которые были оккупированы советскими властями. Люди давали евреям советские символы, издевались над ними, унижали их, а затем убивали или отпускали. Это фиксировалось во многих местах. (…)

Позиция состояла в том, что если мы передадим евреям то, что мы, литовцы, пережили в советский период, и скажем, что они несут ответственность за страдания, которые мы испытали, то, возможно, мы освободимся от чувства вины и стыда. Такая передача вины другому похожа на процесс очищения, абсурдный процесс очищения, ритуал.

Упрощенным ответом будет то, что они просто плохие люди, которые издеваются над другими. (…) Но в то время произошел огромный сдвиг на уровне власти. Антисемитизм в этом регионе будто бы соединился с националистическими чувствами, идеей, что все евреи являются большевиками, со старым антисемитизмом в религии.

Когда посещаешь литовские костелы, то очень часто видишь дьявола, изображенного как еврея. Религия, национализм, антибольшевизм, антисемитизм и чувство безнаказанности также этому способствовали – меня не наказывают за то, что я делаю. Наоборот, меня поощряют грабить, воровать. Это заманчиво.

– И когда нацисты пришли в Литву, то эти чувства как бы и проявились?

– Действительно так. И все это произошло в контексте, когда Советы недавно депортировали около 20 000 человек всего за несколько ночей. Ничего подобного не происходило с литовцами до тех пор. Все пережили шок: что происходит? И если ты переживаешь какую-то страшную жестокость, а затем кто-то говорит, что он знает, кто в этом виноват, это помогает справиться с травмирующим событием.

Сегодня исполняется 145 лет со дня рождения выдающегося еврейского поэта Шауля (Саула) Черниховского.

Саул Гутманович Черниховский родился в Михайловке (Таврическая губерния). Владел еврейскими языками иврит и идиш, а также русским, немецким, греческим и латинским языками. В 12 лет написал героическую библейскую поэму, будучи гимназистом переводил на иврит произведения Пушкина. В 15 лет продолжил образование в Одессе. При поддержке Иосифа Клаузнера стал публиковать стихи. Затем уехал в Гейдельберг и Лозанну, где изучал медицину. По возвращении из-за границы работал врачом в Мелитополе и в Харьковской губернии.

В 1910 году переехал в Петербург. Во время первой мировой войны также был врачом в госпитале (Серафимовский лазарет в Минске). Был награждён орденами Св. Станислава третьей степени и Св. Анны третьей степени).

После войны возвратился в Одессу, занимался частной медицинской практикой. В 1922 году эмигрировал из России, поселился в Берлине.

В 1931 году переехал в Эрец-Исраэль, участвовал в составлении Словаря медицинских и естественнонаучных терминов (латынь-иврит-английский), работал врачом в школе. Также продолжал писать стихи и переводить знаменитые произведения (именно Черниховский перевёл на иврит «Илиаду», «Одиссею» и «Слово о полку Игореве»). В 1934, за перевод Калевалы, награждён рыцарским крестом ордена Белой розы Финляндии. С 1936 — представитель литературы на иврите в международном ПЕН-клубе. В 1935 и 1937 годах был номинирован Клаузнером на Нобелевскую премию по литературе, но так и не получил её.

Черниховскому дважды вручали литературную премию имени Бялика — награду, которая присуждается муниципалитетом Тель-Авива литераторам, пишущим на иврите. Скончался в 1943 году в Иерусалиме.

Писал стихи на иврите (в то время иврит ещё не был полностью восстановлен как разговорный, и его часто называли «древнееврейским языком»). Поэзия воспевает внутреннее возрождение через сионизм, освобождение еврейской души. Кроме лирических стихотворений писал баллады, идиллии и сонеты. Написал серию исторических баллад и поэму («Барух из Майнца»), которые описывают историю еврейства и антисемитизма. Стихи Черниховского переводили Валерий Брюсов, Владислав Ходасевич. В сонетах Черниховского прослеживается влияние символизма «серебряного века». Перевел на иврит «Илиаду», «Одиссею», «Слово о полку Игореве», «Калевалу», «Царь Эдип» Софокла, «Эпос о Гильгамеше» и другие известные произведения.

Портрет работы Леонида Пастернака

Наряду с Х. Н. Бяликом ввёл в ивритскую поэзию силлабо-тоническую метрику вместо традиционной силлабики. В этом сказалось влияние русской поэзии. Широко использовал гекзаметр. Для современных носителей иврита, однако, метрику Черниховского часто сложно воспринимать из-за того, что ударения в современном иврите иные, чем в языке, на котором писал поэт; существенно поменялся, став живым средством общения, также и сам язык.

Сегодня на здании Михайловского краеведческого музея (Запорожская область, Украина) открыли памятную доску Ш. Черниховскому.

Портрет Шауля Черниховского украшает самую популярную израильскую денежную купюру достоинством в 50 шекелей. Его именем названы улицы израильских городов.

Рина Жак, Израиль

В день 145-летия выдающегося израильского поэта Шауля Черниховского еще раз опубликую эту фотографию, сделанную в Каунасе в 20-е.

На фото Черниховский с писателем Натаном Гореном и Цемахом Фельдштейном – директором знаменитой ивритской реал-гимназии, в которой учились и мои родители.

Посещение ивритской гимназии не случайно, ведь прекрасно владея множеством европейских языков, а также латынью и древнегреческим, Черниховский писал исключительно на иврите.

В наши дни портрет Черниховского печатается на израильских купюрах номиналом 50 шекелей, хотя в свое время он был в Стране Израиля, мягко скажем, персоной нон грата. Обвиняли его и в “эллинизме”, и в “язычестве”. Жена Мария фон Гозиас-Горбацевич популярности в официальных кругах не прибавляла. Нееврейка, да еще “фон” в Стране Израиля не котировалась. Вот если бы она была специалистом по сельскому хозяйству…

Дело в том, что Мария была своеобразной дамой. Сначала она была анархисткой, за что отбывала срок в царской тюрьме, затем стала фанатично религиозной и разгуливала по улицам с большим крестом на груди.

В 1934 году жена Черниховского с дочерью стали жить в резиденции Греческого патриарха в Сен-Симон в Иерусалиме. Когда стало известно, что у Черниховского рак, жена забрала и его в Сен-Симон. Где-то читала, что представители еврейского ишува круглосуточно дежурили у постели больного поэта, опасаясь, что жена похоронит его в монастыре.

Шауль Черниховский считается, если можно так выразиться, “вторым по счету” национальным поэтом Израиля. (Первый, конечно Бялик.)

Шауль Черниховский – автор стихов множества прекрасных израильских песен, а его “Идиллии” – величайшее эпическое творение современной еврейской поэзии.

Хосе Гурвича, талантливого художника, скульптора и музыканта, по праву считают одной из ключевых фигур в конструктивизме. Родился он 5 января 1927 года в Литве, в небольшом местечке Езна близ Тракай, в еврейской семье Яакова Гурвича и его супруги Хаи. В некоторых биографических источниках упоминается другое имя Хаима — Зусманус, из чего можно сделать вывод о том, что мальчику при рождении, вероятно, было дано двойное имя: Хаим-Зусман. Что вполне вписывается в рамки еврейской традиции — нарекать таким образом новорожденных.

В 1931 году глава семейства, где было уже двое детей, отправился искать еврейское счастье в далекие края — но не в Соединенные Штаты, по уже проторенной соплеменниками и земляками дороге, а в мало кому известный Уругвай, куда он через год перевез на жительство семью. Гурвичи обосновались в Баррио — небогатом районе уругвайской столицы, где в ту пору селились по преимуществу иммигранты из Европы.

Яаков начал трудиться парикмахером, и настолько преуспел, что вскоре уже сумел открыть и возглавить сеть парикмахерских по всему Монтевидео. А Хаим был зачислен в школу под обычным здесь именем — Хосе. Непривычное для многих сочетание испанского имени и еврейской фамилии — Хосе Гурвич — впоследствии прославило Уругвай на весь мир.

Хосе Гурвич. Автопортет

В школьные годы у Хосе проявилось увлечение художественным творчеством: по воспоминаниям близких, он постоянно рисовал для сестры и друзей, и эти рисунки уже тогда удивляли своей необычностью. Были они и детскими, и недетскими одновременно.

После школы Хосе пошел работать на завод. Полученные там трудовые навыки помогли потом осваивать премудрости ваяния. В 1942 году Гурвич поступил на учебу в Национальную школу изящных искусств, где его наставником стал мастер живописи Хосе Куньо. В то время Гурвич еще окончательно не определился с тем, чему он посвятил себя: через год молодой человек всерьез занялся музыкой, под руководством профессора Кольбера научился играть на скрипке, и, быть может, прославился бы в этом качестве. Но история, как известно, не имеет сослагательного наклонения. Музыка красок на холсте перетянула Хосе Гурвича на свою сторону. И, надо сказать, подлинного художника можно в каком-то смысле считать композитором, равно как и композитора — художником.

Хосе Гурвич

Примечательно: ни кто иной, как этот самый Кольбер, познакомил своего подопечного с основоположником движения конструктивизма в уругвайской живописи Хоакином Торресом-Гарсией. Встреча эта стала для Хосе судьбоносной. Он присоединился к художникам, которые работали в студии, созданной мастером, и трудился там вплоть до того момента, когда Торрес-Гарсия ушел из жизни. Его студия вскоре закрылась.

К тому времени Хосе Гурвич уже был состоявшимся художником, он начал с успехом выставляться в разных городах страны. Показателем высоко уровня его творчества стала посвященная работам Гурвича публикация, появившаяся в журнале “Removedor”, одном из наиболее престижных изданий по искусству во всей Латинской Америке.

Новый период в жизни и творчестве Хосе начался, когда его потянуло в путешествие по Европе. Он изучал керамику в Париже и Риме. Экспериментируя с керамикой, предпринимал небезуспешные попытки связать конструктивистские идеи своего учителя Хоакина Торреса-Гарсии и еврейские традиции в художественном творчестве. Но все дороги, вопреки известному утверждению, ведут не в Рим, а в Иерусалим.

Хосе Гурвич. Сценка из жизни кибуца

Приехав в Израиль, Хосе отправился в кибуц “Рамот-Менаше”, где к тому времени, как об этом сказано в биографических справках, поселились его родители и сестра Мириам. Есть сведения о том, что какое-то время художник работал в этом хозяйстве пастухом. Жизнь в кибуце способствовала еврейской самоидентификации Гурвича, наполнив его творчество новыми сюжетами и красками. Пасторальные и религиозные мотивы причудливо перемешались на его полотнах с элементами еврейского (идишского) фольклора. В частности, он создал замечательную фреску для кибуцной столовой.

В 1956 году была развернута первая из трех его израильских выставок — в Тель-Авиве. В Израиль художник приезжал несколько раз, но навсегда на Земле Обетованной не остался. Влияние на стилистику картин Гурвича оказало также и творчество испанских мастеров — Гойи и Веласкеса, знаменитых голландцев Иеронима Босха и Питера Брейгеля-старшего.

Хосе Гурвич. Кибуц

Хосе Гурвич испытывал неутолимую жажду новых впечатлений, ему, как воздух, необходима была постоянная смена обстановки. И потому в 1970 году он принял решение переехать с женой и сыном в Нью-Йорк в надежде обрести за океаном новый творческий простор. Покинув Уругвай, он, тем не менее, принял участие в масштабной выставке, посвященной столетию уругвайской живописи. Его работы выставлялись на обозрение в Хайфе, а в Нью-Йорке была организована впечатляющая ретроспектива произведений Гурвича. Но в 1974 году, когда наиболее значимая персональная выставка его работ готовилась в нью-йоркском Еврейском музее, художник скоропостижно скончался от сердечного приступа. Было ему тогда всего 47 лет, он находился в расцвете творческих сил и на пике славы…

В 2001-м в Уругвае был учрежден Фонд Гурвича с целью поощрения творческих усилий молодых живописцев. В том же году сформировалась инициативная некоммерческая группа, занявшаяся созданием Музея Хосе Гурвича. Торжественное его открытие прошло в 2005 году в историческом центре Монтевидео, где музей получил постоянную прописку. Здесь можно увидеть богатую коллекцию, которая на протяжении десятилетий бережно хранилась в семье художника: его картины, написанные маслом, карандашные и другие наброски, а также созданные Гурвичем скульптурные изваяния. Фонд Гурвича проводит в музее и временные выставки, организует конференции, семинары, концертные выступления. При музее функционирует библиотека. Местным жителям и гостям страны предлагается приобрести единый билет, дающий право на посещение не только этого музея, но и музея Хоакина Торреса-Гарсии, как и еще одной культурной достопримечательности уругвайской столицы — Музея карнавала.

Хосе Гурвич. Сотворение

Летом 2008 года находившийся с визитом в Уругвае тогдашний президент Литвы Валдас Адамкус встретился с главой республики Уругвай Табаре Рамоном Васкесом Росасом. В состоявшейся беседе в числе выходцев из Литвы, принесших известность Уругваю, был упомянут Хосе Гурвич как “достойный представитель литовской общины”. В Центре толерантности Государственного еврейского музея им. Виленского Гаона в 2018 году на выставке под названием “Литва в творчестве литваков” демонстрировались в том числе и картины кисти Хосе Гурвича, привезенные из Монтевидео. Причем большинство из представленных на этой выставке работ было выставлено на обозрение впервые.

Произведения Гурвича можно увидеть в музеях разных стран, есть они и в частных коллекциях, как это всегда бывает с работами ярких, самобытных мастеров. Что же касается нашей страны, то Уругвай с его еврейской общиной, которая ныне насчитывает примерно 12 тысяч человек, был одним из первых, признавших независимое еврейское государство. В 2013 году в честь 65-летия установления дипломатических израильско-уругвайских отношений, двумя странами была выпущена совместная почтовая марка, на которой изображена репродукция картины Хосе Гурвича “Благовещение Сары” (“Авраам, Сара и ангелы”).

С удовлетворением можно констатировать: в XXI веке наблюдается все возрастающий интерес к творческому наследию еврейского мастера кисти и резца с его уникальным опытом удивительного и восхитительного смешения культур, вековых традиций в изобразительном искусстве и современности.

Хосе Гурвича считают зачинателем одного из самых сложных и оригинальных направлений в современном конструктивизме. По проложенной им дороге ныне движутся многие обретшие известность художники.

“Время евреев” (приложение к израильской газете “Новости недели”)

Члены Каунасской еврейской общины, имеющие родителей преклонного возраста, а также и сами сеньоры рады помощи, которую оказывают работники патронажной службы, курируемые Департаментом социальных программ ЕОЛ.

Работа патронажной службы – неоценима, а с появлением коронавирусной пандемии ее представителям приходиться сталкиваться и бороться с новыми вызовами, обеспечивая безопасность дорогих нам людей.

Член комиссии по социальным вопросам Еврейской общины Литвы, врач-эпидемиолог Элла Гурина и координатор Департамента социальных программ ЕОЛ Снегуоле Заляпугене провели семинар, во время которого подробно рассказали о Covid-19, правильном применении средств личной защиты, порядке работы во время экстремальной ситуации.

В Каунасской филармонии в рамках программы мероприятий, посвященных году Виленского Гаона и истории евреев Литвы, состоялся уникальный концерт «Мы. История в музыке. Песни Нехамы», во время которого песни из репертуара легендарной певицы Нехамы Лифшицайте исполнили ее ученица Светлана Кундыш (Германия), аккордеонист Патрик Фаррелл (США-Германия), а также ансамбль “Klezmer Klangen” (Вильнюс).

Светлана Кундыш обучалась игре на фортепиано и вокалу в Тель-Авиве, Вене, Берлине. Постоянно участвует в международных мероприятиях еврейской музыки и культуры, работает кантором в еврейской общине Германии.

Дуэт С. Кундыш и Патрика Фаррелла восхищает публику Европы и мира исполнением не только идишистского музыкального наследия, но и произведений современных авторов.

В концерте в Каунасской филармонии также принял участие литовский ансамбль «Klezmer Klangen», исполняющий клезмерскую музыку, который стал инициатором этого музыкального праздника, а организаторами выступили Каунасская еврейская община вместе с общественным предприятием Menopolis. Финансовую поддержку частично оказал Фонд Доброй воли.

29 июля в Каунасской еврейской общине состоялось отчетно-выборное собрание. Несмотря на отпускной период и вспышку коронавируса, выразить свою волю пришли многие члены общины, а те, кто не смог физически присутствовать на выборах, уполномочили своих родных и друзей проголосовать.

На пост главы Каунасской еврейской общины был избран Герцас Жакас. За него проголосовали почти 200 человек, положительно оценив его работу.

На протяжении трех лет дети Еврейской общины Литвы проводят две недели каникул в летнем лагере „Amehaye 2020“. Как всегда, для ребят была подготовлена разнообразная и интересная программа, они не только отдыхали, играли, но и узнали много нового. А как здорово проводить время со своими друзьями на природе!

Особое внимание в лагере уделяется еврейской истории и традициям, что помогает воспитывать в подрастающем поколении уважение к своим корням и страсть к знаниям. Подготовка и встреча Шаббата (молитва, зажигание свечей), празднование Бар-Мицвы навсегда останутся в памяти детей.

Не обошли стороной и израильскую тему: приготовление самого популярного и очень вкусного блюда ближневосточной кухни – Хумуса.

Также в лагере состоялась лекция детского психолога и выступление самых настоящих волшебников-химиков, которые посетили лагерь со своей лабораторией. А еще ребята посетили две экскурсии – в Аникщяйский «Сафари-парк» и в Друскининкай, где ребята учились выпекать традиционный «Литовский шакотис».

В последний день летнего лагеря для ребят был организован запуск разноцветных воздушных шариков с самыми заветными желаниями детей.

17 августа не стало Наума Дворкина (1940 – 2020). Еврейская община (литваков) Литвы выражает самые искренние и глубокие соболезнования супруге Елене и сыну Эдуарду.

Группа членов Паневежской еврейской общины побывала на концерте летнего международного фестиваля на вилле Хаима Френкеля в Шяуляй. Музыкальная программа ансамбля „LietuvosJeruzalė“ была посвящена году Виленского Гаона и истории евреев Литвы.

Паневежская ЕО благодарит руководителя и исполнителя ансамбля Бориса Траубаса, Сергея Окрушко (фортепиано), Валентинаса Каплунаса (виолончель), Ромуальдаса Талочку (кларнет), Бориса Кирзнера (скрипка), Роландаса Ромослаускаса (альт), Саулюса Астраускаса (ударные), а также музей «Аушра» и спонсоров.

Стрит-арт художник Фальк Леманн, более известный в мире граффити как AKUT, представил новый мурал в немецком городе Мангейме, сообщает Outstyle.

Он назвал его Lest We Forget и посвятил жертвам Холокоста. На рисунке художник изобразил лица двух людей преклонного возраста, которые грустными, уставшими взглядами смотрят прямо перед собой.

Оба героя нового мурала AKUT – реальные люди, пострадавшие от Холокоста. Мужчина – это польский еврей Хорст Зоммерфельд, который два года скрывался от нацистов в Берлине, до тех пор, пока его и всю его семью не поймали и не отправили в лагерь Аушвиц. Хорст оказался единственным из семьи, кому удалось выжить и дождаться американских солдат, освободивших заключенных в 1945 году. Он умер в прошлом году, но перед этим утверждал, что из-за пережитой трагедии «всю жизнь жил в страхе».

Женщину на рисунке AKUT зовут Белла Ширин. Она родом из Литвы, а ее родители пережили заключение в концентрационных лагерях Штуттгоф и Дахау. Белла до сих пор жива, но на ее жизнь также сильно повлиял Холокост: в 77-м ее мать покончила жизнь самоубийством из-за того, что так и не справилась с психологической травмой, вызванной пребыванием в лагерях.

«Этот рисунок отражает персональные истории его героев по-разному. Хорст пострадал от концентрационных лагерей напрямую, в то время как Белла получила психологическую травму из-за печального опыта своих родителей. Невероятно как люди справляются с подобными вещами и совершенно недопустимо, чтобы в наше время правые популисты по-прежнему получали такую большую поддержку по всему миру. Некоторые говорят, что история учит нас, но человечество доказывает обратное», – сказал художник.

Издание отмечает, что AKUT присоединился к акции немецко-итальянского фотографа Луиджи Тоскано, который путешествует по всему миру и общается с жертвами Холокоста с 2010 года. За это время Тоскано успел побывать в России, США, Украине, Германии, Нидерландах, Беларуси и других странах.

Печальная новость: 3 августа не стало многолетнего члена Еврейской общины (литваков) Литвы, ветерана Второй мировой войны Льва Ягнятинского (1926 – 2020). Выражаем самые глубокие и искренние соболезнования сыну Александру, внучкам Лиане и Виктории, а также всем близким Льва.