На фото: семья Гуревичей
Город Тельшяй, или как называли его евреи, Тельц, небольшой. Неудивительно, что до войны семья светских евреев Альпертов-Гуревичей была знакома с местной литовской семьей Лауцявичюсов.
Рута и Яков, дети Хаима и Рахель Гуревичей, учились в местной гимназии, где евреев было не больше десяти процентов. По воспоминаниям Якова, никакого разделения евреев и литовцев в гимназии не было: за малейшее проявление антисемитизма учителя наказывали строжайшим образом. Любивший учиться Яков предпочитал почему-то урокам иудаизма, на которые имел право, уроки католического священника, что в дальнейшем сыграло немалую роль в его судьбе.
Рута была одной из лучших учениц и блестяще знала литовский язык. Ей было 16 лет, когда у нее завязались романтические отношения с учившимся в той же гимназии Пранасом Лауцявичюсом, который был на несколько лет старше ее. Она подарила ему свою фотографию 1937 года, где на обратной стороне было написано:
Иногда улетевшие птицы не возвращаются обратно.
Вечерний звон колоколов напоминает о прошлом.
Так и наша юность – она не вернется:
Однажды мы умрем, один раз умрем уж точно…
Но жизнь разбросала их. Талантливая Рута уехала изучать химию в Каунасский университет, где познакомилась с инженером Цемахом Гинзбургом, тонким интеллигентом, поэтом в душе и прекрасным пианистом с консерваторским образованием, и вышла за него замуж. Они уехали обратно в Тельшяй.
В 1940 году в Литву вошли советские войска. Часть семьи Гуревичей-Вольпертов органы НКВД отправили в Сибирь – и именно эта часть семьи в итоге осталась в живых.
25 июня 1941 г. в Тельшяй вошли немцы. Группу евреев, среди них оставшихся Гуревичей-Вольпертов, собрали во временном лагере за городом, поселили в старом доме: женщин на первом этаже, мужчин – на втором. Ночью Якову вдруг захотелось прижаться к маме. Он спустился на первый этаж и лег рядом с мамой, бабушкой и сестрой. Чуть позже немцы вывели мужчин со второго этажа на двор. Их расстреливали местные полицаи, которым немцы налили самогону для куражу.
Расстрелы продолжались несколько дней. Вместе со всеми были убиты Хаим Гуревич и муж Руты – Цемах Гинзбург, которого перед этим полицаи заставили играть на обнаруженном в деревне пианино.
Рахель с матерью с детьми остались живы. Они пережили и массовый расстрел 30 августа; их с другими оставшимися в живых евреями отправили обратно в гетто в Тельшяй.
Якову удалось сбежать. Неделю его прятал у себя в храме, под видом прислужника, местный католический епископ, потом священники других храмов – тогда и пригодились Якову школьные католические уроки. Ему помогали с ночлегом и продуктами множество литовцев – по воспоминаниям Якова, все жители близлежащих трех деревень.
Старый знакомый Гуревичей, основатель Жемайтиского музея Алка поэт Пранас Генис, узнав, что Гуревичи в гетто, пришел туда и предложил Руте и еще двум девушкам-еврейкам работать в музее, на что они с радостью согласились. Когда разнеслась весть о том, что гетто ликвидируется и все евреи будут расстреляны, Генис предупредил девушек и велел им срочно скрываться.
Накануне ликвидации гетто, 23 декабря 1941 г., матери с бабушкой также удалось спастись. Они прятались в разных местах, вместе и поодиночке.
В эти же дни навестить родных приехал Пранас Лауцявичюс. Он по-прежнему любил Руту. Найдя ее через Пранаса Гениса, он привел девушку к матери и сестре. Ядвига к тому времени была замужем. Ее муж заявил, что его карьера, а то и жизнь, рухнет, если семья будет прятать еврейку и уехал, бросив жену. Рута осталась в семье.
Бабушка, Алида Вольперт, устала скрываться. Интеллигентная женщина, говорившая на четырех языках, вернулась в гетто и посвящала все свое время заботе о детях.
Алида Вольперт была убита в октябре 1943 г. В последний раз ее видели в грузовике, среди детей, которых она утешала. Грузовик увозил их на расстрел.
А Рута и Пранас был опьянены любовью. Она Лауцявичене, женщина строгих правил, заявила, что нельзя жить вне брака. В марте 1942 года Пранас и Рута обвенчались в местном костеле, священник которого изготовил для Руты фальшивые документы с новым литовским именем. Но оставаться в Тельшяй было опасно, и по совету их одноклассников они тайно отправилась к ним в Лайзуву, в 100 км от Тельшяй, где Пранас получил должность учителя в школе.
В ноябре 1942 г. Рута должна была родить, и Она Лауцявичюте поехала принимать роды у невестки. Но ситуация ухудшалась. Зная, где скрывается мать, мучимая беспокойством Рута заранее написала ей прощальное письмо: “Любимая, дорогая мамочка, когда ты получишь это письмо, меня уже не будет в живых. Я тебе уже писала, что живу с мужчиной. который любил меня и я его любила. Этот мужчина все ради меня делал. Мы прожили год. Сейчас у меня есть маленький ребеночек, мальчик. Но, мамочка, все кончено. Меня поймали, и я думаю, что мне придется умереть. Но не плачь обо мне много, с этим мужчиной я была очень счастлива. Останется в живых мой сын. Я не могу вам много писать. Я всех вас люблю и целую. Твоя дочь Рута”.
Но предсказанию довоенной открытки еще не было время исполниться. После родов Пранас погрузил ослабевшую Руту на телегу и увез ее в Шяуляй, считая, что там безопасней… Оттуда Пранас написал сестре Ядвиге: “Мы в другом месте, причину назвать не могу. Мама расскажет. Обо мне не беспокойся, со мной все в порядке. Больше никаких новостей. Желаю вам весело провести праздники. P.S. Если младенец целым и невредимым доедет до Тельшяй, заботься о нем, как о собственном ребенке”.
Через несколько дней Она Лауцявичене вернулась домой с внуком на руках. А Ядвига стала заботиться о племяннике Телесфорасе, как о собственном ребенке.
Однажды адвентисты, помогавшие скрываться Рахель, привели ее в дом Оны Лауцявичене и, конечно же, ее приняли. Теперь ребенка воспитывали еврейская бабушка, литовские бабушка и тетя. Периодически, в преддверии и во время обысков, еврейская бабушка пряталась в густых кустах на горе недалеко от дома, и литовская бабушка ночью, ползком, приносила ей еду.
В октябре 1944 г., когда уже приближались советские войска, муж Ядвиги предложил ей использовать возможность уехать в Америку. Помня о советской оккупации, Ядвига согласилась, но при условии, что ребенок поедет с ними. Муж отказался и уехал один, бросив Ядвигу во второй раз.
Пранас, с помощью приятеля, устроился в Шауляй учителем, Рута помогала ему в школе и ждала второго ребенка. В последний день немецкой оккупации Руту узнал бывший сокурсник по университету, местный немец. Он донес на нее эсэсовцам. Их сразу арестовали и повели на расстрел к реке Вирвичя. По дороге немцы предложили Пранасу самому застрелить Руту, и тогда его оставят в живых. В ответ он только крепче обнял жену.
Сразу после ухода немцев Ядвига бросилась разыскивать близких и нашла свежезасыпанную могилу. Яков, узнав о смерти сестры, заплакал впервые за всю войну. Тела Пранаса и Руты семья перевезла в Тельшяй и похоронила на местном кладбище.
Маленький Телесфорас еще ничего не знал. Он называл мамой Ядвигу.
В том же 1944 году, по окончанию немецкой оккупации, Яков Гуревич женился на своей первой любви, местной девушки. У них родились три дочери. Первую назвали Рутой. С 1971 года семья живет в Израиле.
Она Лауцявичене умерла в 1954 г. Ядвига Лауцявичуте вышла замуж второй раз, родила дочь и сына, и всю жизнь проработала учительницей. Она умерла в 2014 г.
Телесфорас закончил ту же школу, что его родители. На его выпускном балу в вальсе кружились Яков Гуревич и Ядвига Лауцявичюте.
Перед свадьбой Телесфораса его тетя передала ему обручальное кольцо Руты, которое она нашла у могилы. Телесфорас надел это кольцо на палец своей невесте. Семья живет в Паневежисе. У них трое детей и четверо внуков.
15 июня 2005 г. Яд-Вашем присвоил Оне и Ядвиге звание Праведников народов мира.
В гимназии Тельшяй портреты выпускников Пранаса и Руты висят рядом. Они так и остались навсегда молодыми и красивыми.
Нееврейским мужьям, спасавшим своим жен, не принято давать это звание. Наверное, это правильно. Пранас Лауцявичюс жил и умер достойно.
Юрий Табак
cпециально для stmegi.com
