Сегодня (23 апреля) исполнилось 300 лет со дня рождения Виленского Гаона – выдающегося еврейского мыслителя, каббалиста, раввина Элияху Бен Шломо Залмана.

На столичном еврейском кладбище Судервес у склепа Гаона прошла скромная памятная церемония, в котором приняли участие  министр иностранных дел Литвы Линас Линкявичюс, председатель Еврейской общины (литваков) Литвы и посол Государства Израиль Йоссеф Леви.

Министр иностранных дел положил камень на могилу Гаона и рассказал о глубокой связи между литовцами и евреями и вкладе Гаона в формирование «Иерушалаим д’Лита» как глобального духовного центра.

Министр иностранных дел Линкявичюс написал на иврите в Twitter: «Сегодня около могилы Виленского Гаона я воздаю должное великому Гаону, вечному символу истории и культуры литовского еврейства. Огромный вклад Виленского Гаона в духовную еврейскую жизнь очень важен».

Министр иностранных дел Израиля Исраэль Кац поблагодарил своего литовского коллегу, сказав: «300 лет назад, один из величайших религиозных мыслителей иудаизма, Виленский Гаон родился в Вильнюсе. Его наследие и богатая история еврейской общины Литвы продолжают жить. Спасибо министру Линасу Линкявичюсу за эту значимую дань у могилы Виленского Гаона сегодня утром».

Сегодня исполняется 300 лет со дня рождения Виленского Гаона —  Элияху бен Шломо Залмана (1720-1797), одного из величайших еврейских мудрецов всех времен.

Элияху бен Шломо Залман происходил из знатной раввинской семьи: среди его предков были знаменитые виленские раввины — автор книги Беэр агола (Родник для изгнанных) р. Моше Ривкес и р. Моше Кремер. Виленский Гаон родился 23 апреля 1720 года в местечке Сельцы, расположенном южнее г. Гродно.

Уже к трем с половиной годам Элияху стал глубоким знатоком Пятикнижия, выучив почти весь его текст наизусть. В шесть с половиной лет он выступил в Большой синагоге г. Вильно (Вильнюса) с первой публичной лекцией, которую подготовил под руководством отца.

В семилетнем возрасте в течение нескольких месяцев Элияху учился у р. Моше Маргалита («Пней Моше»), автора знаменитого комментария на Иерусалимский Талмуд. Начиная с восьми лет, он занимался самостоятельно и к девяти уже свободно ориентировался не только в Писании и Мишне, но также в Талмуде, законодательных кодексах и основных сборниках респонсов. К десяти годам он изучил фундаментальные труды Каббалы — книгу Зоар (Сияние) и сочинения р. Хаима Виталя, содержащие учение Аризаля. В этот период он занимался и практической Каббалой.

К тринадцати годам Элияху столь же основательно, как и традиционные еврейские дисциплины, изучил математику, астрономию и другие естественные науки, а также грамматику священного языка (древнееврейского) — эти знания он использовал для более глубокого понимания сказанного в Торе.

В тринадцать лет, вступив в возраст заповедей, Элияху принял на себя особые правила благочестия и воздержания, большинства из которых он придерживался в течение всей жизни. Например, начиная с этого дня, он уже не спал более четырех часов в сутки, посвящая все свое время усердным занятиям.

Зрелость

В восемнадцать лет р. Элияху, женившись, поселился рядом с тестем, в городке Кейданы (Кедаяняй), севернее г. Ковно (Каунаса). Его тесть принял на себя заботу о пропитании молодой семьи, так что р. Элияху мог по-прежнему посвящать свои дни и ночи изучению Торы.

Вскоре его имя получило широкую известность — к молодому гаону («гаон» в переводе с иврита означает величие, гордость; в современном иврите также гений) стали обращаться со сложными галахическими (Галаха — традиционное иудейское право, совокупность законов и установлений иудаизма, регламентирующих религиозную, семейную и общественную жизнь) вопросами из многих общин Литвы. И тогда, спасаясь от мирской славы и почестей, р. Элияху отправился в галут — добровольное изгнание. С сумой и посохом, но неизменно облаченный в талит (молитвенное покрывало) и тфилин (тфилин или филактерии — заповедано повязывать на руку и на голову мужчинам-евреям каждый будний день, символ неразрывной связи между народом Израиля и Б-гом) скрытые под изношенной одеждой, р. Элияху за семь лет обошел сотни городов и местечек Литвы, Польши и Германии. Бегство от славы не удалось — после семи лет галута его имя прогремело по всей Европе. Один из духовных лидеров поколения, р. Йонатан Эйбешиц, ставший в 1750 году раввином Гамбурга, свидетельствовал, что р. Элияху «теперь прославлен по всем городам Польши и в Берлине… — во всех местах, где побывал этот праведник, рассказывают о его величии и святости».

Вильно. Усердное изучение Торы

Возвратившись из скитаний в 1748 году, р. Элияху поселился со своей семьей в Вильно, где вновь всецело посвятил себя изучению Торы — первые десять лет после возвращения из галута он занимался преимущественно в своем доме. Ставни в его комнате были круглосуточно затворены, чтобы ничто из происходящего вокруг его не отвлекало. Р. Элияху занимался при свете свечи, облачившись в талит и тфилин, — по словам современника, «его лицо было обращено к стене, глаза — к книге, а сердце — к Всевышнему». Время, отводимое им для сна, было еще более сокращено. По свидетельству его сына р. Авраама, в последние пятьдесят лет своей жизни Виленский Гаон «никогда не спал более двух часов в сутки и более получаса подряд» — но и в эти полчаса уста дремлющего мудреца «продолжали нашептывать слова Торы». Обычно он дремал три раза по полчаса в течение ночи и еще полчаса днем, утром он съедал кусок хлеба размером «в две маслины» (около ста граммов), запивая его водой, такая же трапеза повторялась вечером — все остальное время было посвящено изучению Торы и углубленной молитве. Зимой его комнатка не отапливалась, и, если усталость начинала одолевать, р. Элияху ставил ноги в таз с ледяной водой, и занятия продолжались.

Каждое мгновение Виленский Гаон использовал с исключительной интенсивностью. Если же по какой-либо причине ему приходилось отвлечься от занятий, он записывал в специальный блокнот: в такой-то день такого-то месяца оторвался от занятий на столько-то минут. В канун Йом Кипура (Йом-Киппу́р — в иудаизме самый важный из праздников, день поста, покаяния и отпущения грехов), оценивая прожитый год, он подсчитывал все утерянные минуты и со слезами исповедовался «в грехе пренебрежительного отношения к изучению Торы».

По свидетельству близких людей, утерянные за год минуты составляли в сумме не более трех часов. Такой образ жизни был естественным выражением его понимания мира: Гаон видел в изучении Торы и выполнении ее заповедей единственный смысл человеческой жизни. «Законы Торы являются проявлением воли Б-га, — говорил он, — и поэтому праведники стремятся ни к тому, что кажется им приятным или полезным, но лишь к тому, что по самой своей сути воплощает добро, — т.е. к исполнению заповедей Творца». А самой важной заповедью, выражающей назначение еврея в мире, он считал само изучение Торы. Исходя из талмудического изречения «Изучение Торы равноценно всем другим заповедям вместе взятым», Виленский Гаон утверждал: «Каждое слово Торы, выученное человеком, равноценно всем заповедям, а раз так, то когда человек выучивает, например, лишь одну страницу, он тем самым исполняет несколько сот заповедей — и каждая из них равноценна всем прочим заповедям Творца».

Поездка в Святую Землю.

Около 1760 года, достигнув возраста сорока лет, р. Элияху решил переселиться в Землю Израиля. Здесь его постижение Торы должно было подняться на новый, недоступный в диаспоре, уровень — ведь он сам утверждал в своей книге «Адерет Элияу», что «Тора открывается именно на Святой Земле…, и пророчество дается лишь на Земле Израиля».

Р. Элияху отправился в путь один, рассчитывая, освоившись на Святой Земле, вызвать к себе всю семью. Из Кенигсберга он направил родным прощальное письмо. «Я прошу вас, — писал р. Элияху, — чтобы вы не переживали за меня, как вы мне обещали. Да и о чем тут переживать: ведь люди уезжают из дома на много лет только ради одного заработка — а я, слава Б-гу, еду в Святую Землю, которую все мечтают увидеть…». В то же время он признавался, что его «сердце уже тоскует по детям и по любимым книгам», оставленным в Вильно. В этом письме Гаон давал последние наставления на время долгой разлуки. Он просил жену, чтобы «в доме всегда был хороший меламед (учитель)», который учил бы сыновей, «не оказывая на них давления, но только спокойно, ведь учение усваивается человеком лишь в спокойной и доброжелательной обстановке». В конце письма Гаон выражал надежду на встречу в Земле Израиля — «если это будет угодно милосердному Б-гу».

От Кенигсберга р. Элияху двинулся на юг, через Галицию, к морю, но, неожиданно повернув назад, он спустя два месяца после начала путешествия возвратился в свой дом. Сохранилось предание, что, когда Гаон уже плыл на корабле к Земле Израиля, у него из рук упала книга Торы и открылась на стихе «Не перейдешь ты этого Йордана» — такими словами Всевышний известил Моше о том, что ему не суждено войти в Обетованную Землю. Виленский Гаон воспринял это происшествие как указание Небес — в годы старости он пояснил в разговоре с сыном: «С Небес не дали мне разрешения».

Основываясь на изучении высказываний и рукописей Гаона, каббалисты из среды его учеников утверждали, что, поскольку он был очередным воплощением души Моше (пророк Моисей), ему, как и самому Моше, не было позволено войти в Землю Израиля.

На решение Гаона могло повлиять и следующее обстоятельство: в Галиции ему стало известно о том, что на Святой Земле не существует ашкеназских общин — кроме небольшой общины, созданной р. Гершоном Кутовером, ближайшим последователем р. Исраэля Бааль-Шем-Това, путь служения которого был для Гаона неприемлем. По мнению историков, Виленский Гаон не хотел переносить на Святую Землю острейшие разногласия, расколовшие на два лагеря евреев Галиции и других областей Восточной Европы.

Преподавать другим

После возвращения из этого путешествия Виленский Гаон в значительной степени изменил свой образ жизни. Теперь его занятия проходили в основном в помещении Большой Виленской синагоги или в доме учения, расположенном в ее дворе.

По свидетельству одного из сыновей Гаона, начиная с этого времени «все его устремление было — преподавать другим». Постепенно вокруг Гаона сложилась группа учеников, каждый из которых был выдающимся знатоком Торы.

В 1768 году один из виленских богачей приобрел для Гаона и его учеников просторную квартиру на втором этаже дома, примыкавшего к синагоге. Помимо зала, превращенного в Дом Учения, в этой квартире была также комната, в которой на протяжении всей недели занимался сам р. Элияху — домой, к семье, он возвращался лишь на Шаббат. Большинство учеников, подобно Гаону, оставались на протяжении всего дня в талите и тфилин, добиваясь максимальной самоотдачи в своем служении Творцу.

Общие уроки проводились в зале, а самые близкие из учеников занимались с р. Элияху в его комнате, выполняя функцию талмид-хавера (младшего товарища по совместному изучению Торы). В течение многих лет талмид-хавером Виленского Гаона был р. Хаим Воложинер (основатель воложинской иешивы и один из крупнейших раввинов своего времени), а затем и его младший брат р. Шломо-Залман. Несмотря на огромную разницу в уровне понимания Торы, р. Элияху всегда воспринимал окружавших его учеников как равноправных партнеров, подчеркивая, что сущностью их совместных занятий является духовный взаимообмен, а не односторонняя передача накопленной информации. В этой связи он часто повторял слова из Талмуда, выражающие его педагогическое кредо: «Я многому научился от своих учителей, еще большему — от друзей, однако ученики научили меня большему, чем все друзья и учителя вместе взятые».

Р. Хаим Воложинер утверждал: «Скромность нашего учителя превосходила даже его величие — в своем сознании Гаон был самым смиренным и приниженным человеком, какого я когда-либо знал на земле». Как бы не замечая своего высочайшего авторитета в глазах окружающих, сам р. Элияху всегда считал себя рядовым евреем — одной из еврейских душ, ищущей свой путь к Б-гу. Его скромность была настолько искренней и наивной, что он даже не понимал, чем он может гордиться: ведь в его характере оставалось еще столько несовершенства, а в Торе — еще столько недоступных для него тайн.

Всю жизнь с трепетом и искренним уважением р. Элияху вспоминал наставников, обучавших его в раннем детстве. Но с особенным пиететом он упоминал своего первого учителя, научившего его читать на святом языке. «Те наставники, которые обучали меня Талмуду и Галахе, — говорил он, — могли порою ошибаться в своих разъяснениях. Но от этого учителя, показавшего мне буквы и огласовки, я наверняка узнал одну только правду».

Уникальный уровень эрудиции

С каждым годом Виленский Гаон все более оттачивал и углублял свои знания. Чтобы охарактеризовать уникальный уровень эрудиции, достигнутый Гаоном, раввин Хаим Воложинер подобрал яркое сравнение. «Каждый еврей, — говорил р. Хаим, — три раза в день во время молитвы произносит псалом «Ашрей…» (Счастливы, сидящие в Храме Твоем…), и поэтому большинство помнит этот псалом наизусть. Я свидетельствую, что точно так же, как евреи знают «Ашрей…», мой наставник Гаон раввин Элияху знал все книги мудрецов Мишны (первый письменный текст, содержащий в себе основополагающие религиозные предписания ортодоксального иудаизма) и Талмуда и все книги Ришоним (Ришоним – еврейские законоучители и мудрецы Торы времен Средневековья — с начала XI до конца XV века) — как в области законодательства, так и в области сокровенного учения… Он не только знал наизусть все книги, но и помнил место каждого слова в них. Создавалось впечатление, будто каждое слово стояло перед его глазами, и он просто читал из открытой перед ним книги».

«Если ему задавали какой-либо вопрос, он отвечал мгновенно, не роясь в памяти, — свидетельствовал другой ученик Гаона раввин Авраам Данциг (автор «Хаей адам» – «Жизнь человека»). Его мозг вмещал всю Тору, и тайную, и открытую, и невозможно было понять, как способен человек удерживать все в своей голове».

Неустанный труд

За таким абсолютным знанием стоял неустанный труд. Рассказывают, что один знаток Торы спросил у Гаона, в чем секрет его достижений. Раввин Элияху ответил вопросом на вопрос: «Верите ли Вы в известное изречение мудрецов о том, что повторивший изученное сто раз не может сравниться с повторившим тот же материал сто один раз?» «Конечно верю», — сказал собеседник. «А я не поверил, — неожиданно заявил Гаон, — и решил проверить это правило на себе».

На протяжении многих десятилетий раввин Элияху каждый месяц заново изучал весь Вавилонский Талмуд с комментариями. По свидетельству учеников, Гаон никогда не ограничивался ознакомительным или поверхностным чтением — все его время было посвящено углубленному исследованию и всестороннему анализу рассматриваемых проблем.

«Тот, кто не видел, как работал наш великий учитель, — писал раввин Хаим Воложинер в одном из писем, — не сможет представить, сколько труда вкладывал он в понимание каждой детали и каждого нюанса изучаемой темы, не останавливаясь до тех пор, пока все не становилось предельно ясным». Раби Хаим вспоминал, что однажды, придя к Гаону, он застал его родных в великой тревоге: вот уже три дня раввин Элияху не показывался из своей комнаты, никого к себе не пускал и не принимал пищи. Раби Хаим поспешил к учителю, склонившемуся над книгами — с головой, перевязанной мокрой тряпицей. «Вот уже три дня, — пояснил Гаон, — как я бьюсь над одним вопросом в Иерусалимском Талмуде и никак не могу добраться до истины».

Раввин Хаим свидетельствует, что Гаон прикоснулся к еде только после того, как проблема совместными усилиями была решена. Более того, как рассказывал р. Хаим Воложинер, Виленский Гаон по-настоящему ценил именно «те достижения и открытия, которые давались ему напряженным, изнуряющим интеллектуальным трудом, и не соглашался принимать небесные тайны, передаваемые ему через ангелов-вестников, поскольку восприятие этих тайн не требовало от него никаких усилий». По свидетельству р. Хаима, Гаон говорил: «Я не хочу, чтобы мое постижение Торы, данной Б-гом, происходило через ангела-вестника или какого-либо иного посредника, — но лишь с помощью моего собственного труда и с приложением всех моих сил».

Побег от славы

Благодаря присутствию раввина Элияху и его учеников, город Вильно стал мировой столицей Торы — его называли «Литовским Иерусалимом». Тем не менее, Виленский Гаон решительно отказывался принимать какой-либо из предлагаемых ему высоких постов в общине, понимая, что деятельность раввина, даяна (религиозного судьи) или главы иешивы неминуемо отвлечет его от изучения Торы.

Стремясь предоставить Гаону возможность спокойно изучать Тору и обучать других, руководство Виленской общины определило ему еженедельное пособие. Однако служка, которому поручили передавать деньги Гаону, присваивал их себе. Р. Элияху, семья которого в течение многих лет страдала от голода, не жаловался на служку, боясь его опозорить. Об этом стало известно, лишь когда сам служка перед смертью признался в своем грехе. Безраздельно подчиняя свою волю воле Всевышнего, р. Элияху полагался на то, что Всевышний примет на себя заботу о нем — согласно сказанному в Мишне: «Выполняй Его волю, как свою, чтобы и Он выполнял твою волю, как Свою». «Человек, уповающий на Б-га, — пояснял Гаон, — перекладывает на Него все свои дела и заботы, ведь, поскольку самому человеку неизвестно что именно является для него подлинным благом, он должен полагаться на Б-га, который предоставит ему все действительно необходимое в каждый данный момент». Такое «упование на Всевышнего» Виленский Гаон считал «основой всех хороших качеств характера».

Беспредельная любовь к Торе

В предисловии к одной из книг Виленского Гаона его сыновья свидетельствуют, что страстная любовь к Торе вытесняла из его сердца все другие привязанности. Даже с самыми близкими людьми, с членами семьи и с узким кругом учеников, Гаон избегал любых посторонних разговоров, не связанных с изучением Торы. Старших детей, которые обзавелись семьями, он никогда не расспрашивал об их материальных проблемах и нуждах. Его сын, р. Авраам, вспоминал, что, когда он возвращался к отцу после долгой разлуки, Гаон, не задав ни одного вопроса, заботился лишь о том, чтобы сын мог поскорее возвратиться к занятиям Торой.

Виленский Гаон выполнял законы Торы из любви к Творцу — только, чтобы выполнить Его волю, не ожидая награды ни в этом мире, ни в Будущем. Он часто повторял: «Элияху может служить Б-гу и без Будущего мира (т.е. не рассчитывая на награду в Будущем мире)».

Несмотря на то, что Гаон отстранился от всякого руководства общиной, в глазах евреев Европы он, тем не менее, приобрел статус главы поколения и одного из духовных лидеров всей диаспоры.

Знание наук

На протяжении всей жизни Виленский Гаон углубленно изучал математику и естественные науки — не только по традиционным еврейским источникам, но и из иноязычных книг, которые специально для него переводили на иврит его ученики.

Его понимание научных проблем было столь же ясным и исчерпывающим, как и понимание проблем Торы. Сохранилось свидетельство, что во время скитаний он встречался в Берлине с одним из ведущих профессоров-астрономов. Во время краткой беседы раввин Элияху помог ему разрешить проблему, над которой ученые университета безуспешно ломали голову в течение трех лет. Более того, прямо на месте р. Элияху изготовил все необходимые для решения задачи схемы и чертежи.

Ученик Гаона р. Барух из Шклова, который перевел на иврит трактат греческого математика Эвклида, в предисловии к этой книге писал, что р. Элияху просил переводить на святой язык как можно больше научных книг — все, что только возможно, — «чтобы многие смогли с ними ознакомиться и умножилось знание». В этом же предисловии р. Барух вспоминал, что, когда он беседовал с Гаоном, р. Элияху сказал: «Если человек невежда в естественных науках, он в сто раз больший невежда в Торе, ибо Тора и науки — неразрывные части единого целого».

Последние годы жизни

В последние годы жизни Виленский Гаон вплотную приблизился к осуществлению своего жизненного предназначения — к полному и совершенному постижению мудрости Торы. Система исследований, выработанная им еще в молодости и развиваемая на протяжении всей жизни, позволяла ему выявлять многообразные связи между Письменной Торой и устной традицией. Тщательно исследуя каждое слово и каждую букву Писания, Виленский Гаон находил в нем корни всех законов и всех обычаев, установленных на протяжении трех последующих тысячелетий еврейской истории.

Сохранилось свидетельство о торжественной церемонии, которую устроил Гаон в годы старости по поводу завершения изучения всей Торы. Он пригласил в свою комнату нескольких ближайших учеников. По его просьбе они закрыли ставни и зажгли многочисленные свечи. Гаон сообщил им, что «Всевышний удостоил его света всей Торы» — он «познал всю Тору, данную на горе Синай, и познал, как Устная Тора закодирована в тексте Письменной Торы». Р. Элияху признался, что «к концу жизни для него не осталось никаких неясных мест и сомнений… кроме двух еще не разрешенных проблем, связанных с сокровенными разделами Торы».

Последние дни

В 1796 году Виленский Гаон тяжело заболел и окончательно оправиться уже не сумел. До последних мгновений жизни он был погружен в изучение Торы и служение Творцу. После Йом Кипура 1797 года Гаон, никогда в жизни не прибегавший к услугам врачей, согласился пригласить врача-специалиста — на его решение повлияли настойчивые уговоры родных, мучительные переживания которых ему было тяжело видеть. Когда прибыл знаменитый в то время в Литве доктор Яаков Либшиц, больной уже находился между жизнью и смертью. Виленский Гаон был призван в Небесную Ешиву в праздник Суккот, девятнадцатого тишрея 5558 (1797) года, — на семьдесят восьмом году жизни.

Духовное наследие

Духовный свет, излучаемый гигантской личностью Виленского Гаона, оказал определяющее влияние на все последующее развитие еврейской мысли.

Через пять лет после смерти р. Элияху, его ближайший ученик р. Хаим Воложинер основал Воложинскую ешиву, в которой воплотил разработанные Гаоном методы изучения и преподавания Торы. Воложинская ешива стала прообразом для сотен других ешив, основанных ее выпускниками, а также их учениками и учениками учеников, — ее называли «матерью литовских ешив».

В 1808 году три ближайших ученика Гаона: р. Менахем-Мендл из Шклова, р. Сеадья из Вильно и р. Исраэль из Шклова переселились в Землю Израиля и создали общину, в которой все обычаи были установлены в соответствии с галахическими мнениями Виленского Гаона. Впоследствии многие из этих обычаев были приняты ашкеназскими общинами на Святой Земле.

Среди прямых потомков р. Элияху был выдающийся мыслитель и педагог р. Исраэль Салантер — основоположник этического движения Мусар, в котором нашли развитие многие идеи Виленского Гаона, с апрелвязанные с самосовершенствованием личности.

Духовный облик и интеллектуальное величие Виленского Гаона наложили неизгладимый отпечаток не только на общины «литваков» (евреев, выходцев из Литвы), расселившихся сегодня по всему миру.

За два века, прошедшие после смерти Виленского Гаона, было опубликовано более семидесяти сочинений, содержащих его учение. Однако сам Виленский Гаон не писал книг. Он делал лишь краткие заметки на полях фолиантов, которые изучал, — при его жизни эти записи были доступны только его ближайшим ученикам.

После сорока лет, когда Гаон начал давать уроки ученикам, он вообще перестал записывать результаты своих исследований. С тех пор его учение передавалось только из уст в уста — оно было Устной Торой в буквальном смысле этого слова. Поэтому большинство из опубликованных книг представляют собой записи ближайших учеников, зафиксировавших услышанное из уст Гаона.

(Из книги «Еврейские мудрецы» издательства «Швут Ами»)

20 апреля исполнилось 100 лет со дня рождения известного педагога, пианистки, профессора Ольги Штейнберг. Культурная общественность вместе с Литовской академией музыки и театра готовится отметить не только столетие О. Штейнберг, но и ее супруга – известного педагога, скрипача Александра Ливонта.

В программе Радио Классика ЛРТ воспоминаниями об Ольге Штейнберг поделилась ее ученица – многолетняя заведующая кафедрой фортепиано ЛАМТ, профессор Вероника Витайте.

– Закончив семь классов, я поступила в десятилетнюю школу (сейчас это школа им. Чюрлениса), О. Штейнберг согласилась взять меня в свой класс. Прежняя моя учительница разрешала мне играть так, как я хочу. Я быстро запоминала произведение, музыка возбуждала мое воображение, на сцене я очень волновалась, поэтому играла очень быстро. Начав учебу у Ольги Александровны, выяснилось, что я не слышу так, как должен слышать музыкант… Ольга Александровна обладала удивительным терпением, благодаря ее усилиям, я поняла, что «смотреть» — не значит «видеть», «слушать» — не значит «слышать».

Мы жили в одном доме. Ежедневно я поднималась к ним на третий этаж. Там по радио слушала симфоническую, оперную, вокальную и инструментальную музыку, а моя учительница, иногда ее супруг, и моя мама комментировали.

 Благодаря Ольге Александровне в моей жизни появился ритуал – я была обязана посещать концерты классической музыки в Филармонии. Недостаточно было только слушать концерты, на следующий день произведение и исполнение обсуждалось.

Специальность у меня всегда начиналась в 9 утра, в музыкальную школу мы шли вместе с учительницей. Она много рассказывала о своей учебе в знаменитой Московской консерватории. Восхищалась удивительной творческой атмосферой в классах.

Ольга Александровна высоко ценила русскую фортепианную школу. Гордилась, что привезла в Литву школу знаменитого профессора Генриха Нейгауза (среди его учеников были легендарные С. Рихтер и Э. Гилельс): педагогом О. Штейнберг был ученик Г. Нейгауза – И. Зак.

Рассказывала интересные истории из жизни студентов и педагогов, о проходивших в консерватории «капустниках».

Учебу в Консерватории я также продолжила в классе О. Штейнберг. В то время большое впечатление на нас, студентов, производила ее концертная деятельность. Ольга Александрова выступала с оркестром, исполняла музыку литовских композиторов, аккомпанировала солистам. Особенно очаровывал их ансамбль с супругом А. Ливонтом.

В Консерватории мы готовили интересный и разнообразный репертуар. Дома слушали пластинки, обсуждали исполнение. Ни в коем случае не разрешалось копировать – великие должны научить глубокому пониманию музыки, убедительно воплощать идеи. Когда я учила «Бергамасскую сюиту» Клода Дебюсси, Ольга Александровна показывала картины импрессионистов, обращая внимание на атмосферу, краски, обилие оттенков.

8 марта весь класс – настоящие и бывшие ученики, приходили к Ольге Александровне домой, где ее мама – мудрая аристократическая Вера Рафаиловна пекла для нас очень вкусный торт. Элегантно сервированный стол, все смеются, рассказывают веселые истории.

Помню, один из нас сказал: «Ольга Александровна, вы – замечательный педагог. Почему не эмигрируете? За границе получали бы совершенно другие деньги?». О. Штейнберг гениально ответила: «Сколько стоит гениальная Мазурка Шопена? Могу ли я, зайдя в класс, думать, что говорить ученикам за такую или другую зарплату?».

Дочь Ольги Александровны и А. Ливонта – Нина, играла на фортепиано, сын Жорик – на скрипке. Но каждый выбрал свой жизненный путь. Нина закончила Одесскую художественную школу, писала, работала в Русском драматическом театре. Георгий работал осветителем в том же театре, уехал в Израиль. Из Израиля внук Гарри писал Ольге Александровне письма, они мне их читала, радовалась им. Дети были высокообразованными, знали мировую художественную, философскую литературу.  

Мама Ольги Александровны – Вера Рафаиловна, была очень умной, интеллигентной женщиной. Рано овдовев, она посвятила свою жизнь дочери и ее семье. Когда Ольга Александровна с мужем стали преподавать в Вильнюсской консерватории, им негде было жить. Первое время все втроем ютились в классе консерватории на первом этаже. Рано утром надо было быстро умыться, привести себя в порядок, позавтракать и в том же классе вести урок. Вере Рафаиловне приходилось подолгу гулять по городу. Она знала всех учеников, их интересы. Ольга Александровна до самого конца была верна своей маме: когда у нее началась деменция, она ухаживала за ней дома.

Когда я стала заведующей отделом фортепиано в Шяуляй, приглашала Ольгу Александровну вести открытые мастер-классы. Она это делала очень профессионально, интересно, создавая прекрасную творческую атмосферу, никогда никого не обижала. Позже, работая с ней в Консерватории (сейчас Литовская академия музыки и театра), наблюдала, как она мудро обсуждала игру учеников коллег, деликатно давала бесценные советы.

Будучи преподавателем Консерватории, я продолжала учиться у Ольги Александровны, советовалась с ней по поводу программы для учеников. Перед выходом на сцену, обязательно показывала ей свою программу, ее советы всегда были «в десятку».

Выйдя на пенсию, Ольга Александровна жила с дочерью, у которой в то время не было работы. Пенсия Ольги Александровны была довольно скромной, но она никогда не жаловалась, не обращалась за помощью. Каждую неделю я приходила к своему педагогу домой, старалась поддержать, рассказывала о жизни академии, коллегах, студентах, расспрашивала ее о детстве, юности, годах войны…

Когда Ольга Александровна оказалась в больнице, ученики по очереди посещали ее, каждый старался помочь. Когда Б-г забрал ее, на деньги ее студентов был заказан и установлен красивый памятник. Профессор А. Жвирблите подготовили книгу «Мгновения с пианисткой Ольгой Штейнберг», профессор, д-р Р. Алекнайте-Беляускене издала солидную монографию «Александр Ливонт и Ольга Штейнберг».

С руководством и кафедрами ЛАМТ мы согласовали цикл мероприятий, посвященный столетию О. Штейнберг. На 23 апреля был запланирован вечер-концерт, в котором должны были выступить ее ученики. На доме, где жили и творили два выдающихся музыканта и педагога, планировали открыть мемориальную доску. Ольга Штейнберг оставила неизгладимый след в культуре Литвы.  Она учила нас любить музыку, уважать авторов, полностью отдавать себя любимому делу.

Согласно данным управления по правам выживших в Холокосте, в Израиле проживают 189,5 тысяч человек, переживших Холокост или ставших жертвами антисемитской политики в период Холокоста.

77% выживших – в возрасте старше 80 лет, 60% выживших – женщины, 36% – выходцы из стран Азии и Северной Африки (около половины из них – жившие в Марокко и Алжире под контролем вишистского режима).

Больше всего выживших в Холокосте проживают в Хайфе (13.300), далее идут Иерусалим (11.600), Тель-Авив (10.500), Ашдод (9.350), Нетания (9.200).

За последний год скончались 15.170 израильтян, переживших Холокост.

В 2019 году управление перечислило на нужды переживших Холокост 5,5 миллиардов шекелей, из которых 4,34 миллиарда шекелей – в виде прямых выплат, 415 миллионов шекелей – оплата поставщикам поставляемых бесплатно пациентам лекарств, 493 миллионов шекелей – оплата услуг по санитарному уходу и 132 миллиона шекелей – оплата медицинских услуг и оборудования, – сообщает newsru.co.il.

20-21 апреля (27 числа еврейского месяца нисан) в Израиле и за рубежом пройдут мероприятия Дня катастрофы и героизма евреев Европы и Северной Африки.

21 апреля в 10:00 по всему Израилю прозвучит двухминутная траурная сирена. Общественные организации призвали граждан выйти на балконы в момент сирены в знак солидарности с пережившими Холокост людьми, многие из которых в этот день вынуждены оставаться в одиночестве дома.

После этого в Иерусалиме начнется церемония возложения венков к мемориалу участникам восстания в Варшавском гетто. Церемония будет проходить без публики.

В 11:00 начнется трансляция традиционного мероприятия «У каждого человека есть имя», в ходе которого будут зачитываться имена погибших в Холокосте. Церемония с участием политического руководства государства была записана заранее в различных точках страны. Отмечается, что в момент съемок на месте находилось не более десяти человек. Церемония в «Яд ва-Шем» не состоится. Отменена и официальная церемония в шатре «Изкор».

В 17:30 будет транслироваться заранее записанная церемония молодежных организаций, организованная министерством просвещения совместно с комплексом «Яд ва-Шем».

Впервые за 71 год не состоится церемония в кибуце Лохамей а-Гетаот, которая в прошлые годы завершала мероприятия Дня Катастрофы. В 16:30 пройдет виртуальная церемония, которая будет транслироваться в социальных сетях. Церемония в кибуце «Яд Мордехай» пройдет без участия публики.

Впервые отменен и Марш жизни в Польше. 32-й Марш не состоится. Вместо этого в интернете пройдет альтернативное мероприятие, в ходе которого участники смогут установить виртуальную табличку памяти.

Дорогие члены общины, друзья,

Пандемия коронавируса внесла свои изменения в ход нашей жизни. В условиях режима карантина мы отмечаем праздники и памятные мероприятия.

Приглашаем вас завтра, во вторник, виртуально принять участие в памятном мероприятии, которое посвящено Дню Катастрофы – Йом Ха-Шоа, и почтить память жертв Холокоста. Начало трансляции в 10.00. Ссылку вы найдете на странице Еврейской общины Литвы в Facebook:

https://www.facebook.com/zydubendruomene/

Рина Жак, Израиль

Эта одна из самых известных фотографий Холокоста была сделана во время депортации евреев из Варшавского гетто в лагерь смерти Треблинка.

В ответ на депортации 19 апреля 1943 года еврейское подполье подняло в Варшавском гетто восстание. Оно было жестоко подавлено, однако его подавление потребовало от нацистских войск почти столько же времени, как завоевание всей Польши.

Польский историк Бернард Марк писал: “Многие освободительные войны несли в себе зародыш неизбежного поражения, но ни на одной из них не лежала печать столь глубокого трагизма, как на последнем боевом порыве остатков обитателей Варшавского гетто, который разгорелся на могиле их ближних, без тыла, почти без оружия, без ничтожного шанса на победу”.

Повстанцы и не рассчитывали на победу. Один из них бейтаровец Арие Вильнер писал: “Мы не собираемся спасать себя. Из нас никто не выживет. Мы хотим спасти честь народа”.

Успех восстания заключается в том, что оно вообще состоялось. Оно стало первым гражданским восстанием в период Второй мировой войны.

Символической кульминацией восстания стало водружение бело-голубого флага на крыше одного из домов (через пять лет такой флаг стал флагом Государства Израиль).

И еще – стоящий на фотографии справа с автоматом в руках роттенфюрер СС Йозеф Блёше скрылся после войны. Его опознали в начале 1960-х гг., судили в ГДР и приговорили к смертной казни.

Официальные мероприятия в память о годовщине восстания в Варшавском гетто переносятся в интернет из-за коронавируса, сообщает телеканал Polsat News.

Мэр Варшавы Рафал Тшасковский написал на своей странице в Facebook, что акция памяти участников восстания в гетто переносится в интернет и у памятника героям гетто не будет официальных церемоний. В этот день власти в полдень включили сигнальные сирены и возложили цветы в десяти точках Варшавы, связанных с боевыми действиями во время Второй мировой войны.

Директор Музея истории польских евреев POLIN Зигмунт Стемпиньский заявил, что из-за коронавируса акция раздачи бумажных нарциссов жителям Польши в память о восстании и героическом сражении евреев была отменена, чтобы не подвергать добровольцев риску. Вместо этого музей предложил всем желающим скачать с сайта шаблон с изображением нарцисса, снабдить его своей надписью и разослать друзьям.

К акции, посвященной годовщине восстания в Варшавском гетто, присоединилась председатель Еврейской общины (литваков) Литвы Фаина Куклянски:  http://bit.ly/2J0nMck
#WarsawGhettoUprising
#POLINMuseum

77 лет назад — 19 апреля 1943 года — в Варшавском гетто вспыхнуло восстание в ответ на начало окончательной ликвидации еврейского района и его населения нацистами. Неравный бой длился четыре недели, сообщает «Польское радио».

По разным оценкам, от 700 до 2000 бойцов противостояли немецким силам — двум тысячам хорошо вооруженным солдат из СС, вермахта, полиции безопасности и вспомогательных соединений. Против повстанцев были использованы бронетехника и артиллерия.

77-я годовщина начала восстания в Варшавском гетто в этом году отмечается в Интернете. Трансляция событий, подготовленная Музеем истории польских евреев Polin, доступна в социальных сетях музея.

Акция «Нарциссы» (Żonkile) в этом году из-за эпидемии пройдет в интернете. Шаблон нарцисса можно загрузить с веб-сайта Музея истории польских евреев Polin. Каждый может сфотографировать себя с цветком, распечатанным и прикрепленным к одежде, и разместить его в своем профиле в социальных сетях. К фото могут быть добавлены хэштеги: #ŁączyNasPamięć i #AkcjaŻonkile.

Нарциссы один из лидеров восстания Марек Эдельман возлагал к памятнику Героям гетто каждый год в годовщину начала восстания.

Вот и завершился праздник Песах. Из-за карантина члены ансамбля еврейской песни и танца «Файерлах» в этом году не собирались на Седер, не концертировали, но, будучи дома, вместе исполнили традиционную композицию «Л’шана hабаа б’Ирушалаим!» – «В следующем году — в Иерусалиме!». Этими словами завершают текст Песахальной Агады (то есть — рассказа об Исходе из Египта).

Мы благодарим ансамбль «Файерлах»!

Правящая партия Польши в среду выступила против крайне правой группировки, которая хочет остановить реституцию собственности, принадлежавшей евреям и другим лицам до Холокоста.

Крайне правые активисты собрали достаточно подписей, чтобы представить проект резолюции Сейму, нижней палате польского парламента, который запретил бы перераспределение «наследственной собственности» – собственности, принадлежавшей частным лицам, многие из которых были евреями, которые были убиты в Холокосте и чьи наследники, если они существуют, никогда не подавали на реституцию,- сообщает JTA.

«Запрещается предпринимать какие-либо действия, направленные на удовлетворение претензий в отношении имущества, являющегося наследником, включая переговоры, заключение расчетов, признание претензий и действий, касающихся имущества, являющегося наследником, согласие на посредничество, направление сторон к посредничеству или выплату денежных пособий», – говорится в проекте. , В нем также говорится, что нацистская Германия, а не Польша, несет ответственность за то, что произошло в Польше, когда она была оккупирована Германией.

Выступая от правящей партии «Право и справедливость», депутат Аркадиуш Муларчик сказал, что в проекте резолюции нет необходимости, поскольку «проблема безземельных земель в Польше на самом деле не существует».

Мачей Конечный, депутат от «Left Together», назвал проект антисемитским, добавив, что это была «кампания запугивания евреев, которые якобы собираются грабить Польшу».

Справка : проект является последней разработкой в кампании, направленной на противодействие растущему давлению на Польшу, чтобы предложить компенсацию за собственность, потерянную во время Холокоста. Крайне правая петиция собрала 200 000 подписей.

Кампания частично является ответом на закон Конгресса США «Справедливость для выживших без компенсации», принятый в 2018 году. Также известный как Закон 447, он является стимулом для обеспечения того, чтобы люди, пережившие вторую мировую войну, или их наследники получали компенсацию за их потери.

Закон требует от стран, владеющих имуществом эпохи Холокоста, обеспечить «возврат законному владельцу любого имущества, включая религиозное или коммунальное имущество, которое было незаконно изъято или передано».

По данным Всемирной организации реституции евреев, Польша вернула миллионы долларов в качестве компенсации за имущество, принадлежавшее еврейским общинам, но это единственная крупная страна в бывшем советском блоке, которая не предприняла никаких действий по возвращению частной собственности.

Вильнюсская гимназия ОРТ им. Шолом-Алейхема ждет в новом учебном году (2020 – 2021) детей еврейского происхождения! Прошения принимаются до 1 мая по Интернету: https://svietimas.vilnius.lt

Вам следует подключиться с помощью электронного банкинга или другого электронного подключения. К электронному «Прошению» нужно прикрепить все дополнительные документы, дающие первенство на учебу в гимназии.

Дополнительная информация по телефону: 867500245 (канцелярия гимназии)

Врио директора гимназии ОРТ им. Шолом-Алейхема Рут Рехес: 868689530

https://vilnius.lt/lt/2020/02/28/nuo-kovo-1-osios-e-registracija-i-sostines-mokyklas-2/

Генри Киссинджер, бывший Госсекретарь США

The Wall Street Journal

Сюрреалистическая атмосфера пандемии Covid-19 напоминает мне мои впечатления, когда я молодым человеком служил в 84-й пехотной дивизии во время Второй мировой войны. Теперь, как и в конце 1944-го года, есть чувство общей скрытой опасности, угрожающей не отдельному человеку, а все, выбивая бойцов из наших рядов без всякой логики и со страшным уроном для всех. Но есть и большая разница между тем временем и нашим. Тогда сопротивляемость США была очень велика благодаря единой национальной цели. Теперь мы живем в расколотой стране, и нам необходимо дальновидное и эффективное правительство, чтобы преодолеть опасности, оказавшиеся беспрецедентными по масштабу и глобальности. Для общественной солидарности необходимо сохранить общественное доверие. Это необходимо для сохранения хороших отношений между обществами, а заодно и для всемирного мира и стабильности.

Нации сохраняются и процветают на основе веры в то, что их учреждения (институты) могут предусмотреть приближающуюся беду, побороть ее, а потом восстановить стабильность. Когда пандемия Covid-19 закончится, институтам многих стран будет вынесен приговор: «Вы провалились». Насколько этот приговор будет справедлив, неважно. Главное вот в чем: мир больше никогда не будет таким, как до коронавируса. И споры о прошлом сегодня бесполезны – они только мешают нам в будущем сделать то, что должно быть сделано.

Коронавирус ударил с беспрецедентной силой и масштабом потерь. Его расширение идет по экспоненте: количество заражений в США удваивается каждые пять дней. По мере того, как я пишу эти строки, лечения для этой напасти нет и пока не предвидится. Поставка медицинской техники недостаточна для того, чтобы бороться с набегающими волнами заражений. Палаты интенсивной терапии оказались на грани коллапса. Тестирование по-прежнему неадекватно из-за своих малых масштабов, не соответствующих масштабу инфекции. А эффективной вакцины нам ждать 12-18 месяцев.

Администрация США неплохо справилась с тем, чтобы избежать немедленной катастрофы. В целом работа администрации будет оцениваться по тому, насколько скоро удастся остановить распространение вируса, а потом и развернуть его вытеснение таким образом, чтобы удалось сохранить доверие американцев насчет способности их правительства управлять страной. Причем усилия по преодолению кризиса, какими бы мощными они ни были, не должны заслонять для нас неотложную цель – параллельно с борьбой с инфекцией вести создание «пост-вирусного» мирового порядка.

Лидеры борются с кризисом на государственной основе, но разрушительные последствия кризиса для человеческого рода не признают границ. Ущерб для общественного здоровья будет лишь временным, а вот политический и экономический хаос, вызванный этим вирусом, может затянуться на поколения. Ни одна страна, включая США, не сможет одними своими силами побороть кризис. Решение проблем текущего момента должно сочетаться с глобальной программой сотрудничества. Если мы не сможем делать и то, и другое, мы получим худший вариант – проруху и в настоящем, и в будущем.

Извлечение уроков из опыта плана Маршалла и Манхеттенского проекта обязывает США предпринять усилия к тому, чтобы предпринять усилия в трех направлениях. Во-первых, нужно усилить глобальную сопротивляемость инфекционным заболеваниям. Триумфы медицины типа вакцины от полиомиелита и уничтожения оспы, медицинские диагнозы от искусственного интеллекта – все они как-то усыпили нашу бдительность. Нам нужны новые технологии для контроля инфекций, а также соответствующие вакцины – с применением их к огромным массам населения. Города, штаты и регионы должны приготовиться к защите своего населения – с использованием накопления медоборудования, планирования действий в чрезвычайной ситуации и выходом на передовые рубежи науки.

Во-вторых, мы должны постараться вылечить раны мировой экономики. Лидеры мира много уроков извлекли из финансового кризиса 2008-го года. Нынешний кризис более сложный: судорожное сокращение производства, вызванное коронавирусом, по своей скорости и масштабам не имеет аналогов в истории. И необходимые меры по поддержанию общественного здоровья, такие как запрет прямых соприкосновений людей и закрытие школ и бизнесов, – все это приумножает боль от экономических потерь. Наши программы должны смягчать воздействие надвигающегося хаоса на самые уязвимые части человечества.

В-третьих, нам нужно сохранить принципы либерального мирового порядка. Да, в далекой памяти современных правительств всегда сохраняется этот прообраз любой власти: город за стеной, защищаемый могущественными вождями, порой деспотическими, а порой и милостивыми, но всегда готовыми защитить свой народ от внешнего врага. Мыслители времен Просвещения расширили эту концепцию, говоря, что цель основанного на законе государства – удовлетворить фундаментальные нужды населения: дать безопасность, порядок, экономическое процветание, юстицию. Отдельные лица не могут обеспечить все эти блага без государства. А вот что произошло после начала пандемии – вдруг ожил и задвигался анахронизм. Произошло воскрешение города за стеной в тот самый момент, когда процветание стало более всего зависеть от глобальной торговли и свободного перемещения людей.

В этих условиях мировым демократиям особенно важно бороться с этим образом «города за стеной», защищать и укреплять ценности Просвещения. Всеобщее предпочтение спасительной власти легитимному хаосу может вызвать у нас разрыв давнего «общественного соглашения» («социального контракта» – термин философов времен Просвещения, используемый еще Львом Толстым в «Войне и мире», – прим. ред.). Этот нужный нам контракт окажется разорванным и внутри США, и в международном масштабе. Но сейчас не время для тысячелетнего спора о выборе меду спасительной властью и неэффективным стремлением все и вся делать по закону. Мы не решим эту дилемму по время пандемии Covid-19. Сейчас нам нужно самоограничение со всех сторон – и во внутренней политике, и в международной дипломатии. Должны быть установлены приоритеты.

Тогда, во Вторую мировую войну, от боев в Европе мы перешли к миру растущего благосостояния и все укреплявшегося человеческого достоинства. А теперь мы живем в эпохальный период. Вызов всем нам от истории – справляясь с кризисом, построить будущее. Неудача может привести к мировому пожару.

http://artpark.gallery/

28 июля 1890 года  родился Пинхус Кремень (фр. Pinchus Kremegne), знаменитый художник и скульптор, ярчайший представитель Парижской школы живописи. Семья жила в городке Желудок близ Лиды (Белоруссия). Пинхус был младшим из девяти детей в семье ремесленника-кустаря.

В 1909—1910 учился в Рисовальной школе в Вильно (современный Вильнюс), основанной художником и выдающимся педагогом Иваном Трутневым, где познакомился с Хаимом Сутиным и Михаилом Кикоиным. Оттуда разными путями молодые люди перебрались в Париж, причем Кременю, не имевшему в тот момент паспорта, пришлось переходить через границу нелегально.
Пинхус поселился в интернациональном общежитии художников «Улей» (La Ruche) , где познакомился с Шагалом, Леже, Цадкиным, Модильяни и др. В восьмиугольной ротонде с крышей, напоминающей китайскую шляпу, можно было за копейки снять угол впридачу с залом для занятий и услугами натурщицы. В этом здании, со 140 студиями-ателье, не было электричества и отопления, художники работали только при дневном свете, обогревались у самодельных печей, которые топили чем придется, а первыми ценителями работ становились тараканы и крысы…
Илья Эренбург в книге “Люди. Годы. Жизнь”, описывая завсегдатаев знаменитого кафе “Ротонда” на Монпарнасе, места обитания парижской художественной и литературной богемы, вспоминал:

«Неизменно в самом темном углу сидели Пинхус Кремень и Хаим Сутин. У Сутина были глаза затравленного зверя, может быть, от голода. Никто на него не обращал внимания. Можно ли было себе представить, что о работах этого тщедушного подростка, уроженца белорусского местечка Смиловичи, будут мечтать музеи всего мира»?

Кремень был чуть старше Сутина, «спокойный, жизнерадостный, чуткий, добрый» и, по воспоминаниям современников, спас Сутина, когда тот, доведенный нищетой до крайности, попытался повеситься в «Улье».

Около года Пинхус Кремень посещал занятия в парижской Национальной высшей школе изящных искусств в мастерской художника-академиста Фернана Кормона, мастера исторических и религиозных композиций, портретиста.
В 1914 году выставил в салоне Независимых три скульптурные работы, однако уже со следующего года стал заниматься почти исключительно живописью.

В Первую мировую войну Кремень жил в Париже. В этот период его картинами начали интересоваться известные коллекционеры Поль Гийом, Леопольд Зборовский. В 1918-м поселился в столь любимом художниками городке Сере на юге Франции (департамент Восточные Пиренеи).

В 1919 году в парижской галерее Жака Поволоцкого («J. Povoltzky») состоялась первая персональная выставка работ Пинхуса Кременя, на которой были показаны средиземноморские пейзажи и серия ню, написанные художником в 1918 во время пребывания в городке Сере.

Свои живописные произведения Кремень регулярно экспонировал на выставках. С 1921 года – Осеннего салона, с 1924 – салона Тюильри. Участвовал в групповых выставках в галерее «Devambez» (1920) и «Сотня с Парнаса» (Café du Parnasse, 1921); выставках русских художников в парижских галереях «La Licorne» (1923), «d’Alignan» (1931), «L’Époque» (группа журнала «Числа», 1931, 1932), «La Renaissance» (1932), «Zak» (организована журналом «Наш Союз», 1936); в лондонской галерее «Whitechapel» (1921), других. В 1928 году работы Пинхуса Кременя были показаны на выставке «Современное французское искусство», проходившей в залах Государственного музея нового западного искусства и Государственной Третьяковской галереи в Москве.

Вместе с Хаимом Сутиным и Лазарем Воловиком Кремень выставлялся в 1924 году в парижской галерее «La Licorne»; участвовал в собраниях и выставках литературно-художественной группы «Через» (Café de Port-Royal, 1924).

В 1923 году Пинхус Кремень подписал свой первый контракт с арт-диллером Полем Гийомом; в 1927 – контракт с парижской галереей «Van Leer», где в 1927, 1929 и 1931 годах состоялись три персональные выставки художника.

В 1930-х годах персональные выставки Кременя проходили также в парижских галереях «Druet» (1932), «Gerbo» (1936), в творческой мастерской художника (1933). В 1920–1930-х годах художник много путешествовал по Франции, ездил на Корсику, посещал Швецию. В 1937 некоторое время жил в Бургундии, в 1938 – недалеко от Буржа.

В сороковые годы, когда сотни тысяч евреев погибли во Франции, скрывался в доме деревенского жителя в маленьком городке Тюре́н (департамент Коррез), наравне с крестьянами работая в поле. Одна из тулузских галерей снабжала Кременя красками, чтобы он мог писать.

В конце 1944 года Пинхус Кремень вернулся в Париж. В 1945 году принял участие в «Выставке современных русских живописцев и скульпторов». В 1940–1950-х годах часто бывал и подолгу жил в Израиле; в 1949–1956 участвовал в выставках в Иерусалиме.
Продолжал активно экспонировать свои произведения во Франции, Великобритании, США, на персональных и групповых выставках.
В 1960 году художник купил в Сере участок земли и построит на нем дом-мастерскую. Это местечко на границе с Испанией впоследствии обзавелось крупным Музеем современного искусства и среди полотен Матисса, Пикассо, Шагала, Сутина здесь есть и несколько картин Кременя.

Пинхус Кремень скончался 5 апреля 1981 года. Он похоронен в Париже на кладбище Монпарнас. Произведения Пинхуса Кременя представлены в музейных и частных собраниях Франции, США, Великобритании, Швейцарии, Израиля, России, Беларуси, других стран.

Симас Левин, председатель Вильнюсской религиозной еврейской общины

Основная суть праздника Песах – освобождение от рабского сознания. И сегодня нам следует стать более свободными, не быть роботами, и не выполнять одни и те же действия изо дня в день.  Песах дает нам возможность и силы заново познать самих себя, по-новому взглянуть на жизнь, задуматься над своим духовным ростом.

Только победив себя, мы можем избавиться от цепей нашего эго, духовного рабства. Только освободившись, мы сможем увидеть, что нам не хватает в действительности для того, чтобы упорядочить свою жизнь и избавиться от ежедневного хаоса.

Перед праздником мы не только убираем свой дом, но и очищаемся морально и духовно.

В первый вечер Песаха мы садимся за праздничный стол – Седер (в пер. с иврита – порядок). Во время Седера в определенной последовательности читают повествование об Исходе и едят особые символические блюда. По сути, во время вечерней трапезы происходит духовная сосредоточенность.

В этом году мы будем праздновать Песах с 8-ого по 15 апреля. По-особому праздничным будет и нынешний Шаббат. Не пропустите возможности получить больше сил, энергии и настоящей свободы!

Тельшяйская иешива (Тельз йешива)— высшее учебное заведение для подготовки раввинов — была основана в Тельшяй в 1873 г. раввином гаоном Элиезером Гордоном. В Тельшяй во все времена проживала многочисленная еврейская община.

В 1890-х гг. число учеников иешивы достигало 300–350 человек. Они делились на пять «разрядов» (ши‘урим) в соответствии со своими успехами. Кроме прочего, в иешиве изучался также Мусар — понятие этического, нравственного самоусовершенствования в иудаизме, которое означает внутреннюю работу человека над самим собой, исправление своих дурных качеств, зарождение и укрепление в его сердце любви к Всевышнему и трепета перед Ним. Учениками иешивы были С. Асаф, И. Абрамский (1886–1976), М. Бар-Илан, Б. Динур, А. Харцфельд и многие другие.

В XIX в. эта школа раввинов была известна во всем мире, образование в ней получали евреи из Англии, США, Уругвая, Южной Африки, Венгрии и других стран. Одновременно в иешиве проходили обучение до 500 будущих раввинов, а Тельшяй в то время был известен в мире в первую очередь благодаря еврейскому духовному центру.

В подчинении иешивы Тельшяй находилась сеть воспитательных и учебных заведений: детский сад, школа для мальчиков и отдельно для девочек, женская гимназия. В 1924 г. в Тельшяй был переведен из Каунаса строго ортодоксальный (хареди) бет-мидраш для учителей «Явне»; был создан «Падгогион иври», готовивший учительниц, а также колел и другие учебные заведения.

В 1940 г. йешиву закрыли, здание национализировали, а воспитанников перевели в другие города.

В 1941 г. разработанная в Тельшяй система обучения была воссоздана под названием «Иешиват Телз» иешивах Кливленда (США) и Тель-Авива (Израиль), которые действуют и в настоящее время.

Здание бывшей Тельшяйской йешивы привлекает немало иностранных туристов, однако долгое время оно находилось в запустении и не использовалось. В 2018 г. Тельшяйское районное самоуправление объявило о планах по его реставрации и приспособлению для образовательной, культурной и общественной деятельности.

Сегодня исполняется 110 лет со дня рождения выдающегося еврейского поэта, писателя, переводчика и журналиста Хаима Граде.

Будущий поэт и писатель родился 04 апреля 1910 г. в Вильно (Вильнюс) в семье учителя древнееврейского языка Шлоймэ-Мордхе Граде. Семья была крайне бедной, поэтому с юных лет Граде вынужден был подрабатывать подмастерьем у местного кузнеца. Образование получил в светской еврейской школе, до 22-х лет учился в иешивах в Вильне, Бельске, Белостоке, Новогрудке.

В 1932 году опубликовал в газете «Вилнер тог» (Виленский день) первые стихи, получившие одобрение критики, после чего вошёл в литературную группу «Юнг Вилне», со временем став одним из её самых активных деятелей.

В 1936 году вышел дебютный сборник стихотворений Граде «Ё» (Да), а в 1939 году — поэма «Мусерникес» (привеженцы религиозно-этического движения Мусар), в которой автор под именем Хаима Вилнера описывает себя и свои метания между религиозно-нравственными принципами и светской повседневностью. В 1943 г. издал поэтический сборник «Хас» (Ненависть).

В 1946 году переехал в Польшу, где стал членом редакции литературного журнала «Jidisze Szriftn», а в 1947 году переехал в Париж, где стал главой группы писателей, писавших на идише, которая сыграла важную роль в судьбе находившихся во Франции беженцев и в преображении и оживлении культурной жизни французского еврейства тех лет. В 1948 году Граде переехал в США и до своей смерти в 1982 году жил в северном Бронксе (Нью-Йорк).

Основными темами творчества Граде — жизнь и быт еврейских семей, еврейское Вильно, мир миснагедов (ортодоксальных иудеев), судьба евреев-беженцев и эмигрантов, катастрофа европейского еврейства и др. Стиль Граде характеризуется одновременно простотой, образностью и лиричностью изложения.

Супруга Хаима Граде, Инна Хекер, скрывала от общественности факт смерти мужа, впоследствии также запретив издавать его книги на идише и в переводах под предлогом литературной несостоятельности последних. Согласно завещанию вдовы, после её смерти все права на издание произведений Граде переходили третьим лицам, в то время как родственникам запрещалось на них претендовать.

Известный коллекционер книг на идише, президент Международной книжной ассоциации Аарон Лански сравнил по значимости творчество Граде со свитками Мёртвого моря.

Предлагаем вашему вам отрывок из статьи польского поэта, лауреата Нобелевской премии Чеслава Милоша (1911–2004): «Хаим Граде входил в группу молодых поэтов “Jung Wilne”. Помимо Абрама Суцкевера, я помню там фамилию Качергинского. Отношение этой группы к старшему поколению, подобное нашему в «Жагарах», располагало к альянсу. Мы были точно такого же возраста, и их «Молодой Вильно» приходил на наши авторские вечера.

Поэт Граде был потомком наполеоновского офицера Граде, которого после ранения выходила в Вильно еврейская семья, а он породнился с ней и перешел в иудаизм. Мать Хаима была очень бедной уличной торговкой, и все ее имущество умещалось в корзине. Много трогательных страниц Граде посвятил этой набожной, привычной к тяжелому труду и доброй женщине. Она изображена на фоне своей соблюдающей религиозные обычаи среды, общей особенностью которой была крайняя бедность.

Молодость Хаима в Вильно прошла не без конфликтов политического и личного свойства. Его отец, раввин Шломо Мордехай, гебраист и сионист, человек с твердыми убеждениями и не склонный к компромиссам, вел ожесточенные споры с консервативными раввинами. Однако сына он воспитал набожным евреем. Дальнейшая жизнь Хаима подтверждает, что, в отличие от эмансипированного Зингера, он остался верен иудаизму. Став поэтом, Хаим быстро достиг признания и местной славы, но при этом отличался от большинства молодежи, которая читала Маркса и распевала революционные песни. Коммунистам не удалось переманить его на свою сторону, и Граде стал предметом резких нападок. Хуже того, он влюбился во Фрумме-Либе, тоже дочь раввина, из семьи эмигрировавших в Палестину сионистов, и напрасно товарищи-коммунисты пытались расстроить его брак.

Эти детали можно найти в четырехсотстраничном сборнике рассказов-мемуаров, озаглавленном в английском переводе “My Mother’s Sabbath’s Day”, то есть «Субботние дни моей матери»⁽¹⁾. В нем он подробно рассказывает о своих военных злоключениях, начиная с прихода в город советских войск. Энтузиазм его товарищей контрастировал с каменной скорбью толпы на богослужении в виленском кафедральном соборе, куда он из любопытства зашел. Хаос во время немецкого вторжения в 1941 году разлучил его с любимой женой. Они должны были встретиться через несколько дней, но он не увидел ее уже никогда. Как и его мать, она погибла в виленском гетто. Волна беженцев несла его на восток. После многих перипетий (однажды его хотели расстрелять как немецкого шпиона) он добрался до Ташкента. После войны эмигрировал в Нью-Йорк. О русских всегда пишет с любовью и уважением. Утверждает, что ни разу не встретился в России с проявлениями антисемитизма.

Его друзья из группы «Молодой Вильно», Суцкевер и Качергинский, были в гетто, затем в советских партизанских отрядах. Суцкевер в конце концов оказался в Израиле, где издавал единственный ежеквартальный журнал, посвященный поэзии на вымирающем языке, идише — «Ди голдене кейт».

В Америке Хаим Граде из поэта превратился в прозаика и, подобно Зингеру, который старался воссоздать исчезнувший мир еврейских местечек в Польше, отправлялся в прошлое, чтобы рассказать о жителях Литвы и Белоруссии. Зингер фантазировал, чем возмутил многих читателей; Граде заботился о точности деталей, и его сравнивали с Бальзаком или Диккенсом. Пожалуй, его главная тема — хорошо знакомая ему жизнь религиозной общины, особенно проблемы семей, где жена зарабатывает на жизнь, а муж корпит над священными книгами. Один сборник его новелл даже получил название “Rabbis and Wives”, то есть «Раввины и их жены».

Граде я занялся благодаря контакту с его второй женой, в то время уже вдовой. После его смерти в 1982 году (ему было тогда семьдесят два года) она энергично популяризировала его творчество и сотрудничала с переводчиками на английский».

Главный административный суд Литвы отклонил жалобу проживающего в США гражданина Литвы Гранта Гочина против Центра исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы.

На состоявшемся 1 апреля заседании суда, Коллегия судей постановила, что «сформулированное в жалобе Г. Гочина требование обязать Центр исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы изменить исторический вывод по поводу деятельности Йонаса Норейки удовлетворению не подлежит». Это решение суда не подлежит обжалованию.

Главный административный суд также постановил, что все судебные расходы (950 евро) будут взысканы в пользу Центра исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы с заявителя, т.е. Г. Гочина.  

Коллегия трёх судей аргументировала, что жалоба  Гранта Гочина “не связана с деятельностью Центра и относится к сфере общественного администрирования”, поэтому дело должно быть прекращено, а исторические интерпретации не являются важными.

В оспоренной справке 2015 года говорится, что “в период немецкой оккупации Й. Норейка не участвовал в массовом уничтожении евреев в Тельшяйской и Шяуляйском уездах”, однако его “удалось втянуть в ведение дел, связанных с изолированием евреев”.

17 марта 2020 г. Вильнюсский административный суд также отказал в принятии еще одной жалобы Г. Гочина по поводу справки Центра исследования и сопротивления жителей Литвы, касающейся деятельности Й. Норейки. В этой справке содержится информация о том, что Центр якобы нашел исторические источники подтверждающие, что Й. Норейка активно принимал участие в спасении евреев Литы, а также был участником антинацистского сопротивления.

Напомним, в 1941 году Й. Норейка (Генерал Ветра), будучи участником националистической организации «Литовский фронт активистов», возглавлял Шяуляйский уезд, лично подписывал приказы о выселении евреев в гетто и экспроприации их имущества.

От редакции: сообщение о решение суда опубликовали obzor.lt, jewish.ru, Радио “Свобода”.

29 марта в возрасте 86 лет скончался всемирно известный польский композитор Кшиштоф Пендерецкий. Его по праву называют величайшим композитором современности. Произведения Пендерецкого исполняли самые знаменитые музыканты, его музыка звучит в фильмах «Сияние», «2001. Космическая одиссея», сериале «Твин Пикс».

Пендерецкий не был евреем, но он неоднократно говорил о том, что на него оказали значительное влияние не только еврейская музыка, но и еврейское мировоззрение. Об этом пишет американское еврейское издание Forward.

Композитор объяснял, что этот интерес идет из детства. Он родился в Дембице. В этом городе, расположенном на юго-востоке страны, жила большая еврейская община. Дом Пендерецких находился рядом с еврейским кварталом, маленький Кшиштоф рос, слушая разговоры на идиш, молитвы кантора, музыку еврейских свадеб.

Он стал свидетелем немецкой оккупации 1939 года, видел, как ликвидировали гетто, а его жителей увозили на смерть. Много лет спустя в интервью Польскому радио Пендерецкий сказал: «Странно, что после всех этих лет музыка, которую я когда-то слышал, возвращается. Клейзмерские мотивы звучат в двух моих произведениях: “Секстет” и “Кончерто гроссо”».

Еврейские темы и мотивы появились уже в ранних произведениях Пендерецкого, например, в 1958 году он написал композицию «Псалмы Давида», на стихи великого польского поэта XVI века Яна Кохановского. В другом произведении того же времени, «Строфы», наряду с греческими и персидскими стихотворениями звучал и иврит.

Но самым «еврейским» сочинением Пендерецкого считается «Кадиш» — кантата из четырех частей, в которой использованы произведения Авраама Цитрина, погибшего в нацистском лагере смерти Аушвиц (Освенцим), вместе со стихами из книг пророков Иеремии и Даниила. «Когда я писал эту музыку, — рассказывал Пендерецкий, — я вспомнил молитвы, которые пели в Восточной Галиции, Украине и Румынии. Мой покойный друг Борис Кармели пел мне разные мелодии, которые знал еще его дедушка, они пришли к нам из середины 19 века». Пендерецкий посвятил свой «Кадиш» «Абрамам из Лодзи, которые хотели жить, полякам, которые спасали евреев». Мировая премьера произведения состоялась в рамках церемонии в день 65-й годовщины ликвидации Лодзинского гетто.

Именно Пендерецкому мэрия Иерусалима заказала симфонию, посвященную 3000-летию города. Так были созданы «Семь Ворот Иерусалима».

К теме Холокоста Пендерецкий возвращался неоднократно. К открытию памятника жертвам Освенцима он написал ораторию, которая вошла в мировую музыкальную сокровищницу под названием «Оратория Освенцима». Сначала этот заказ получил композитор Генрик Горецкий. Но он не смог закончить работу: тема показалась ему «слишком страшной».

В 1986 году, после концерта в Карнеги-холл, критик «Нью-Йорк Таймс» Бернард Холланд написал, что композитор «лучше других умеет передать чувства тревоги, предчувствия и депрессии». Возможно, именно это умение помогло композитору- христианину так глубоко понять суть еврейской души и отразить ее в своих произведениях.

В 1998 году Кшиштофу Пендерецкому был вручен Орден Великого князя Литовского Гедиминаса.