В пятницу в Жежмаряй, в Кайшядорском районе, была открыта отреставрированная деревянная синагога.
Районные власти обещают, что в восстановленном здании синагоги будут проходить образовательные программы, концерты, просмотры фильмов, выставки, семинары.
Иудейский храм, построенный во второй половине XIX века, особо пострадал во время большого пожара в начале XX века. Синагога была восстановлена в 1920 году и пережила войны прошлого века и годы советского правления.
Эта синагога – уникальный объект европейской еврейского деревянного зодчества, ее реставрация началась в 2016 году.
Отреставрированная синагога в Жежмаряй / Žiežmarių kultūros centro feisbuko nuotr.
По мнению председателя Еврейской общины (литваков) Литвы Фаины Куклянски, реставрационные работы прошли успешно, кроме того, завязались прекрасные контакты с общиной Кайшядорского района. «Мы надеемся, что у нас будут общие проекты, мероприятия внутри и вокруг этого уникального здания», – сказала лидер Еврейской общины.
Из 150 синагог, которые когда-то были в Литве, осталось лишь более десяти. Это вторая реставрированная и приспособленная к нуждам жителей деревянная синагога, первая была отреставрирована и открыта в 2017 году в Пакруоисе.
Вена, небольшая квартира, где на книжных полках, столах и на стульях – папки, папки, выписки, копии, бумаги… Симон Визенталь и в самом деле предпочитал работать дома, хотя в австрийской столице у него с 1961 годы был офис – Центр документации Ассоциации еврейских жертв нацистского режима.
Туда приходили письма, в которых пережившие Холокост переносили на бумагу из своей памяти имена и деяния творивших зло нацистов.
Основываясь на этих свидетельствах, на разговорах, интервью, на данных архивов, библиотек, на полунамёках политиков и представителей разведок, высокий, всё ещё поджарый человек, разбирая нечёткий почерк, пользуясь лупой, не вставая со стула шёл по следу бежавших «крысиными тропами» гитлеровцев и их пособников.
Уроженец Бучача, появившийся на свет в 1908 году, учившийся на архитектора и ставший живой легендой среди тех, кого убийственной волной накрыла Шоа, сам побывал в 13 лагерях. Мать Визенталя сгинула в газовой камере, жену удалось спасти с помощью связей среди поляков и немцев. Его посылали на расстрел, назначали хоронить тела загубленных, он не понаслышке знал, что такое побег и облава, он шагал, хромая, опираясь на черенок лопаты и не рассчитывая дойти, маршем смерти… Свобода встретила его в лагере Маутхаузен в виде американских танков.
Заключённые бежали к ним навстречу, а он был так слаб, что не смог дойти. Назад в барак пришлось ползти на четвереньках.
Однако через три недели Симон добился встречи со штатовскими контрразведчиками и предоставил им список имен и примет нацистских палачей – всех, кого он запомнил, встречал и знал лично – более 300 человек. Понятно, что этот список Визенталь составлял заранее, в уме.
Он стал переводчиком при подразделении, откомандированном на арест военных преступников и, впервые увидав, как ведут под конвоем тех, кто ещё пару месяцев назад мог безнаказанно издеваться над ним и его товарищами по несчастью, испытал почти религиозный экстаз. Есть, есть справедливость на этом свете! Б-г не оставил народ свой!
Но потрясение от пережитого было настолько сильным, что вылилось в кошмары: снова и снова его ловили, снова перед глазами сцены гибели знакомых и ухмылки палачей.
«Я должен был любой ценой избавиться от этого, – скажет позже Визенталь своему биографу, — и наконец понял, что могу и что должен сделать».
Он открыл охоту на беглых нацистов, когда большая часть государственных мужей, чиновников оккупационной администрации и даже израильских политиков не прочь была задвинуть память о былом в самый дальний и пыльный угол сознания. Ну, право, война закончилась, государство Израиль – вот оно, добилось признания, выстояло и ждёт своих граждан! Возвращайтесь на Землю Обетованную и живите!
И тут раздался одинокий сначала голос Визенталя:
– Постойте, а как же Холокост? Как же все убитые и их убийцы? Одним – вечная память, другим – возмездие!
Он был один против многих – важных и власть имущих. Но Симон ничего и никого больше не боялся – его страх давно умер. То ли когда Визенталь лежал под досками пола, в убежище, сжимая рукоять пистолета и просто ждал: найдут, ни найдут… То ли раньше, когда вместо казни его, уже голого, отправили к коменданту лагеря…
С Визенталем пришлось считаться и американцам, и австрийцам, и немцам, и израильтянам.
Симон первым поднял вопрос о евреях, сотрудничавших с властями Третьего Рейха в качестве членов самоуправления в гетто. Ему удалось добиться лишь проведения своеобразных судов чести над этими людьми.
С немцами было проще. Лично Визенталем и его помощниками пойманы и преданы суду: Франц Штангль, комендант лагерей смерти Треблинка и Собибор, где были отравлены в газовых камерах, расстреляны и замучены 750 тысяч человек, Хельмина Браунштайнер — убийца детей в концлагере Майданек, Карл Зильбербауэр — офицер гестапо, арестовавший 14-летнюю Анну Франк и её семью в Амстердаме. Несколько раз Симону удавалось поднять след «доктора Смерть» – Йозефа Менгеле. Крупные фигуры. Менее известных, но не менее жестоких, кто встретил благодаря Визенталю правосудие, насчитывается более 1000.
Он же первым сообщил «Моссаду», что Адольф Эйхман, отвечавший за окончательное решение еврейского вопроса, скрывается в Аргентине. До этого одного из главных палачей евреев искали на Ближнем Востоке и в горах Австрии.
В конце жизни, отойдя от дел в 92 года, Визенталь, напишет:
«Я сделал, что мог. Будущие убийцы предупреждены: они нигде не найдут покоя»…
Помимо поиска гитлеровских палачей в первые послевоенные годы Симон много и успешно сотрудничал с организацией «Джойнт» и разными еврейскими комитетами, помогая найти выживших и воссоединиться семьям.
Он поддерживал не только евреев. Пожилой австрийке, помогавшей ему с хозяйством, он вернул сына, оказавшегося в одном из лагерей для перемещённых лиц.
Но главным делом Симона стал неустанный поиск творивших зло нацистов.
Его имя превратилось в своеобразный бренд, и в 1977 году был основан Центр Симона Визенталя со штаб-квартирой в Лос-Анджелесе, который занимается сохранением памяти жертв Холокоста и борьбой с антисемитизмом.
Поклонники фюрера отвечали Симону лютой ненавистью. В доме Визенталя один стеллаж полностью занимали папки с письмами, содержащими угрозы и обещание расправы. А летом 1982 года у дверей его дома взорвали бомбу. С тех пор там постоянно дежурил наряд полиции.
«Видно, сильно я им насолил», – говаривал Симон.
Последним нацистом, к поимке которого он приложил руку, стал унтерштурмфюрер Юлиус Вьель, осужденный в 2001 году за расстрел семерых еврейских заключенных.
«Я пережил их всех», – заявил тогда Визенталь, – «Оставшиеся слишком стары и слабы, чтобы предстать перед судом. Моя работа завершена».
Ещё в 90-е началась кампания по очернению Визенталя. В газетах то и дело проскальзывали публикации, обвинявшие его в мошенничестве, в личных коммерческих интересах, в фальсификации фактов. Может быть потому, что меньше осталось живых свидетелей, а Симон реже обращался в суды. Раньше все подобные дела он выигрывал.
Приходил ли ему на память разговор с одним из офицеров СС?
Тот спросил у Визенталя:
– Если ты выживешь, еврей, что ты расскажешь обо всём этом?
– Правду, – ответил Симон.
– Правду? Ты дурак, еврей, тебя назовут лжецом! Люди просто не захотят верить, что человек на такое способен!
Жизненный путь Симона Визенталя закончился 20 сентября 2005 года. Его прах покоится в Герцлии.
Израильский дипломат Ашер Бен-Натан, причастный к поимке Эйхмана и лично знавший Симона, так оценил его труды:
«Имя Визенталя превратилось в символ. Он много ездил по миру, выступал с лекциями, писал книги, постоянно напоминая людям о катастрофе и о том, что убийцы живут среди нас. Благодаря ему укрывшиеся от возмездия нацистские преступники жили с ощущением, что рано или поздно за ними придут».
Один приятель спросил Симона – а зачем он ищет нацистов? Это опасно и неприятно, а можно было бы открыть архитектурную контору! Строительный бум! Такие, мол, возможности при твоём имени и связях!
«Я верующий человек, – ответил Визенталь, – И когда там, за гранью, погибшие в Холокост люди спросят меня – что ты делал всё это время? Я хочу ответить – делал всё, чтобы вас не забыли».
Историки продолжают спорить о числе жертв Холокоста. Некоторых смущает его точность. А как в действительности подсчитали погибших? Объясняет специалист Института изучения Холокоста при университете Бар-Илан д-р Йоэль Раппель – основатель и руководитель архива Эли Визеля в Бостоне (США):
Социологический опрос, проведенный исследовательским центром Пью (Pew Research Center), обнаружил, что лишь 45% взрослых американцев знает, что в годы Второй мировой войны нацистами были уничтожены около 6 миллионов евреев. Остальные респонденты высказывали разные версии – от миллиона до трех. Можно, разумеется, задаться вопросом, что делать с подобным невежеством в отношении одной из самых страшных трагедий в истории человечества. Однако не менее важно выяснить происхождение страшной цифры, ставшей универсальным символом зла – “6 миллионов”. Действительно ли нацистами были убиты именно 6 миллионов евреев? Возможно, их было больше, как считают некоторые историки. Или меньше, как полагают другие исследователи. Насколько вообще важна в данном случае подобная математическая точность?
Проблематичность идеи определения точного количества жертв Холокоста проявилась еще в 1960 году, во время подготовки к судебному процессу над Адольфом Эйхманом. Тогда юридический советник израильского правительства Гидеон Хаузнер, выступавший в роли главного государственного обвинителя, заявил следующее: “Мы ожидаем дискуссии по поводу количества жертв Холокоста. В народном сознании число 6 миллионов приобрело практически священный статус. Между тем доказать точность этой цифры весьма непросто. Она не фигурирует ни в одном официальном документе”.
Фильм режиссера Давида Фишера “Круглое число”, который будет показан на Иерусалимском кинофестивале, а позднее на 8 канале кабельного телевидения HOT, поднимает эту проблему со всей остротой. А дискуссия между известными исследователями Холокоста (Иегуда Бауэр, Дина Порат, Омер Бартов, Хана Яблонка и др.), свидетельствует о том, насколько полярными могут быть мнения даже среди серьезных историков. Профессор Дина Порат настаивает на каноническом числе, профессор Бауэр убежден, что точное число вообще не имеет никакого значения, а профессор Хана Яблонка выступает с утверждениями, которые невозможно доказать.
►Послевоенные данные
Многие годы я занимаюсь вопросом, который, по мнению ряда исследователей, не имеет особого смысла, однако на мой взгляд чрезвычайно важен. Я убежден, что точность исторических данных важна для любой научной дискуссии. Так, например, историки до сих пор спорят о том, сколько евреев было убито во время погромов Богдана Хмельницкого в 1648-1649 гг. – 3000 или 30.000, а, возможно, более 100 тысяч. Разница между этими числами, как вы понимаете, колоссальна.
По версии мемориального института Яд ва-Шем, точное число убитых во время Холокоста евреев неизвестно. Однако, по словам его сотрудников, “в любом серьезном исследовании количество жертв колеблется между 5 и 6 миллионами. Число 6 миллионов, пишут сотрудники института, впервые было озвучена Адольфом Эйхманом, отвечавшим в Третьем рейхе за “окончательное решение еврейского вопроса”. В августе 1944-го, менее чем за год до окончания войны, Эйхман упомянул это число в беседе с одним из своих помощников, доктором Вильгельмом Хёттлем, ставшим позднее свидетелем на Нюрнбергском процессе.
По подсчетам других исследователей, количество жертв Холокоста колеблется между 5,1 млн. (Рауль Гильберг) и 5,95 млн. (Яаков Лещинский). Исследовательница Люси Давидович считает, что это число может колебаться между 5,3 и 6,2 млн. человек. Исследование профессора Исраэля Гутмана и доктора Роберта Розетта, опубликованное в энциклопедии Холокоста, оценивает число погибших евреев в 5,59-5,86 млн. Группа ученых, работавшая под руководством доктора Вольфганга Бенца, определила количество жертв Катастрофы в 5,29-6 миллионов. Проблема в том, что все эти исследования основывались на данных, полученных вскоре после войны. Но что было известно о масштабах еврейской трагедии в разгар войны?
Известный еврейский социолог Яаков Лещинский в своей статье “Нужно сосчитать и рассказать”, опубликованной перед самым окончанием войны (апрель 1945), пишет следующее: “5 миллионов жертв требуют ответов, объяснений и выводов”. Знал ли в тот момент Лещинский, что речь идет о большем количестве погибших? Когда еврейский ученый узнал о том, что число жертв приближается к 5,95 млн? Именно это число фигурирует в его последующих работах.
►Миссия Элиэзера Унгара
Как любой еврей, выросший в Израиле, с раннего детства я твердо знал, что нацисты уничтожили 6 миллионов представителей моего народа. Я прочитал десятки, если не сотни, книг и исследований на тему Холокоста, изучил тысячи документов, включая неопубликованные – из архива Эли Визеля, который я создал и которым руководил. Вопрос о точности этого числа возник у меня из-за несоответствия между данными, фигурировавшими в различных исследованиях. Между тем в моей голове было прочно зафиксировано символическое число 6 миллионов.
Поворот в сознании произошел случайно. Когда я жил у родителей в кибуце Квуцат-Явне, к моему отцу, раввину и профессору Дову Раппелю раз в год приезжал один его знакомый. Все их беседы вращались вокруг темы Холокоста. Однажды я спросил отца, кто этот человек, и почему они все время говорят о Шоа? Выяснилось, что это Элиэзер Унгар, один из лидеров религиозно-сионистского движения “Ха-Шомер ха-дати” в Польше. В разгар войны Унгар сумел бежать из Польши и чудом добраться до Эрец-Исраэль.
Элиэзер дал себе клятву, что расскажет всему миру, всему человечеству и, в первую очередь, еврейскому ишуву в подмандатной Палестине об уничтожении народа Израиля в Европе. По словам отца, еще в 1944 году, сразу по прибытии в Эрец-Исраэль, Унгар заходил в синагоги, в основном в те, что относились к религиозно-сионистскому сектору, поднимался на трибуну и начинал говорить о творящейся с европейскими евреями катастрофе.
Унгар посетил десятки синагог – в большинстве из них его просто не желали слушать. Несмотря на то, что у него была хорошая работа в стране, в 1947 году Унгар с тяжелым сердцем покинул Эрец-Исраэль, чтобы нести свою миссию за ее пределами. Этому он посвятил всю оставшуюся жизнь. Десятки лет он провел вдали от страны, которую так любил. Мой отец, общавшийся с Унгаром еще в Польше, все эти годы поддерживал с ним дружеские отношения.
►Первым назвал число 6 миллионов
Когда я начал интересоваться этой темой, я обратился в Центральный сионистский архив, поскольку знал, что Элиэзер Унгар в течение многих лет был посланником Всемирной сионистской организации. Я попросил предоставить мне все документы, связанные с этим человеком, полагая, что таковых найдется немало. К моему удивлению, в огромном архиве нашелся лишь один документ. Но именно он кардинальным образом изменил мой научный подход к теме.
Речь шла о запротоколированном выступлении Элиэзера Унгара на заседании руководителей сионистских организаций в Эрец-Исраэль 19 января 1944 года. Всего через два дня после своего прибытия в Палестину (17.01.1944) Унгар выступил перед руководством еврейского ишува с речью, содержавшей тяжелейшую информацию. Насколько мне известно, он был первым, кто произнес число 6 миллионов.
Протокол выступления Унгара 19 января 1944 года
(Joel Rappel)
Свое выступление Элиэзер Унгар начал следующими словами: “Польское еврейство уничтожено, его больше не существует. Отныне польская земля – священное кладбище евреев Польши и Европы. Я мог бы привезти вам святой дар – горсть польской земли, обильно политой кровью нации, умершей мученической смертью”. Присутствующие были в шоке от подобного зачина, но Унгар не сбавлял темп: “В апреле 1943 года мы (в Польше) узнали по тайным каналам, что реформистский раввин Стефан Вайс (один из лидеров еврейской общины США) заявил об уничтожении в Польше двух миллионов евреев. Мы были потрясены: в мире не знают, что подлинное число жертв составляет 6 миллионов!”
Почти за полтора года до конца войны, еще до того, как началось уничтожение евреев Венгрии, в ходе которого были убиты 400 тысяч человек, один из лидеров польских религиозных сионистов свидетельствует об уничтожении 6 миллионов европейских евреев. Вот что написал председатель президиума исполкома Всемирной сионистской организации Йосеф Шпринцак после выступления Унгара и его товарища Йосефа Корнянского: “Два человека выбрались из ада – и нанесли мощный удар по нашей совести. Нужно что-то делать”.
►Сколько евреев было в царской России
Унгар не ограничился одним выступлением. В тот же вечер его пригласили выступить перед исполнительным комитетом кибуцного движения, собравшимся в кибуце Гиват-Бренер. В пятницу 21 янваля 1944 года газеты “Давар” и “Аль ха-Мишмар” подробно сообщили о выступлении Унгара и Корнянского перед лидерами кибуцного движения. Он вновь произнес конкретную цифру: “6 миллионов мучеников”. “Польского еврейства больше нет”, – подчеркнул Унгар.
Откуда Унгар взял число 6 миллионов? Изучая этот вопрос, я выяснил, что с начала XX века часто говорилось о 6 миллионах евреев, живших в царской России. В 1905 году это число называл писатель Йосеф Хаим Бренер, когда писал о трагической участи евреев Российской империи. Вслед за Бренером о 6 миллионах евреев в 1930-е годы писали Жаботинский и Хаим Вейцман (1936), призывая их покинуть свои страны прежде, чем произойдет беда.
►Руководство еврейского ишува знало о том, что происходит
Выступление Унгара имело большой резонанс. 21 января 1944 года газета “Гаарец” вышла с заголовком “6 миллионов еврейских жертв”. Трудно поверить, что после таких заголовков и статей руководство ишува не представляло себе масштабов Холокоста.
30 ноября 1942 года газета “Давар”, которую редактировал Берл Каценельсон, вышла с заголовком “6 миллионам взрослых евреев и миллиону детей грозит опасность”. В 1944 году Унгар также определил количество уничтоженных евреев Европы именно этим числом.
Правнук выжившей в Освенциме Лили Эберт, ставшей недавно настоящей звездой преимущественно молодежного сервиса TikTok поделился в соцсетях интересной историей о том, как его прабабушка нашла родственников американского солдата, который ее освободил из Бухенвальда, пишет The Jerusalem Post.
16-летний Дов Форман рассказал, что однажды прабабушка показала ему банкноту союзных военных властей (Alliierte Militärbehörde), на которой было написано несколько строк с пожеланием удачи, подаривших еврейской девушке, едва не погибшей в концлагере, надежду на лучшую жизнь после войны.
«Начало новой жизни. Удачи и счастья», было написано по-английски на банкноте, которую подарил ей американский солдат-еврей, «помощник капеллана Гершеля Шехтера», как он подписал банкноту.
Шехтер был американским ортодоксальным раввином, который служил капелланом в VIII корпусе Третьей армии вооруженных сил США, освобождавших Западную Европу от фашистов. В частности, он был среди участников освобождения концлагеря Бухенвальд 11 апреля 1945 года, где впоследствии помогал бывшим узникам и руководил религиозными службами. Кроме того, Шехтер, по некоторым данным, занимался переселением оставшихся в живых, одним из которых был, в частности, сирота и будущий лауреат Нобелевской премии, писатель Эли Визель.
Недавно Дов Форман побывал в студии телепрограммы «Доброе утро, Британия», где рассказал предысторию этой трогательной встречи с прошлым: «Я помню, сказал в шутку Лили, что найду этого солдата в течение 24 часов. Я опубликовал снимки, твит стал вирусным, и это превратилось в международную охоту на солдата. В результате мы нашли его через 8 часов. Это был невероятно особенный момент».
Форман поделился на своей странице в Twitter тремя фотоснимками. На одном из них была Лили вместе с солдатом, на втором – сама банкнота, на третьем – увеличенная надпись на ней.
После того, как пост Дова Формана в Twitter с этой историей и фотографией банкноты стал виральным, набрав более 15 000 лайков и 2 000 ретвитов, Форман получил отклики со всего мира. В результате этого резонанса выяснилось имя неизвестного солдата, который подарил Лили купюру с пожеланиями.
Им оказался рядовой Хейман Шульман из Нью-Джерси, который, к сожалению, скончался семь лет назад. Однако, благодаря успеху поста, Лили и Дов получили возможность пообщаться с семьей ветерана, чтобы поблагодарить их за его доброту.
Ранее мы сообщали, что аккаунт 97-летней пережившей Холокост Лили Эберт с ее рассказами о пережитой трагедии и убитых в Освенциме родственниках набрал более миллиона подписчиков на платформе обмена видеороликами TikTok, которой пользуется преимущественно молодежь. А на прошлой неделе в издательстве «Макмиллан» вышла ее биографическая книга «Клятва Лили: как я пережила Аушвиц и нашла в себе силы жить», предисловие к которой написал Принц Уэльский Чарльз.
Вот уже 70 лет Мэри Кац Эрлих молится за семью литовцев, которые спасли её от нацистов – хотя их самих за это ненавидели, избивали и чуть не расстреляли.
Я родилась 12 января 1929 года в литовском местечке Гедрайчяй Укмергского района. Там жило-то всего 500–700 человек, почти все – евреи. Однако это не мешало моему отцу Исраэлю держать небольшой магазинчик, а моей матери Берте управлять пекарней. Мы же, дети, я и мой старший брат Лейбл, просто радовались жизни, играли в саду. У нас было много друзей, но одни из самых лучших – это Ауримас, Мейле и Эгле Рузгисы с хутора Дуденай, расположенного в семи километрах от нашего дома.
Мы обожали те дни, когда нужно было идти к Кацам за хлебом. И я, и моя сестра Мейле, и брат Ауримас. Жили мы бедно. Наш отец Каролис умер молодым, ему было всего 32 года. Мать Леокадия в свои 22 года осталась вдовой с тремя маленькими детьми-погодками на руках. Денег постоянно не хватало. Но в пекарне Кацев это не было проблемой – они либо давали нам в долг, либо просто кормили задаром. И пока мама решала в пекарне дела, мы играли с Мэри в саду.
Эгле Рузгайте
В июне 1941 года наша жизнь изменилась навсегда. Нацисты стали убивать евреев, им в этом охотно помогали литовские коллаборационисты. Сначала немцы схватили моего брата – и тем же вечером расстреляли. Потом пришли за моим отцом, арестовали, бросили в тюрьму. Когда его ночью вывели в лес вместе с другими заключенными евреями, он понял, что их ведут на расстрел. И бросился бежать. На его счастье, за кустами было озеро – он нырнул в него с обрыва и избежал пуль, которые градом сыпались ему вслед. Выбравшись на другом берегу, он попросил укрытия у какой-то женщины на ферме. Та согласилась его спрятать, но в обмен на большие деньги. Тогда папа передал нам с матерью весточку: наказал собрать деньги и найти его. Когда мы вновь воссоединились на ферме у этой женщины, отец сказал, что наутро нужно уходить – он не доверял хозяйке, был уверен, что, получив деньги, она тут же сдаст нас всех нацистам. Так и произошло – женщина позвонила в местную полицию. Благо нам удалось бежать. Скрывшись глубоко в лесу, мы застыли в недоумении, не зная, куда идти. И тут я предложила идти на хутор к Рузгисам.
В середине июля 1941 года мы услышали ночью стук в окно. Это были Кацы. Моя мама изначально сомневалась, стоит ли соглашаться на их просьбу спрятать их – она понимала, что это грозит расстрелом. И все-таки мы, дети, ее уговорили. Кацев мы спрятали в кладовке без окон, там была небольшая отдельная комнатка для копчения мяса. Под комнаткой был крошечный погреб – туда и спускались Кацы при малейшей опасности. Они там еле умещались, да что там – еле дышали. Мы с сестрами кормили их и поили. Рассказывали обо всех новостях. Так мы провели 3,5 года.
Ауримас Рузгис
Однажды Леокадия пришла вся в слезах: «Соседи шепчутся, что мы прячем евреев! Что нам делать?» Она настолько переживала за своих детей, что действительно была готова выставить нас в тот момент на улицу. И вновь ее дети уговорили ее оставить нас еще на чуть-чуть. Я не знаю, были ли в мире дети лучше – они так хотели, чтобы мы с родителями выжили.
И все-таки кто-то из соседей донес на нас. Мы с сестрой были в тот день дома одни: брат был в школе, мама – где-то по своим делам. И тут – машина, набитая немцами, собаками и оружием. Мы успели сообщить Кацам, что пора в убежище, но нацистов встретили бледные как смерть, на трясущихся ногах. «Где они?» – заорали с порога нацисты. Мы изобразили абсолютное удивление: «Кто? Мы дома совершенно одни!» «А ну не врать!» – и тут нацист с размаху ударил мою сестру. Дальше они не обращали на нас уже никакого внимания. Нашли кладовку, а под ней и погреб. Когда они вывели из-под пола Кацев, мы были уверены, что всех нас сейчас на месте расстреляют. Но нет, Кацев забрали в тюрьму в Укмерге. Туда же отвезли вскоре мою мать.
Эгле Рузгайте
Дети Леокадии продали последнее в доме, чтобы хоть как-то задобрить тюремных охранников и попросить у них защиты для нас. Это спасало нас на протяжении полугода. А потом, при приближении Советской армии, нас всех отпустили. Первой, кого мы с родителями увидели на пороге тюрьмы, была Леокадия. Она ждала нас. Мы все вместе, вчетвером, вернулись к ней в дом. Дети были счастливы нас увидеть – мы обнимались и плакали. Конечно, ведь мы уже были одной семьей. А вот возвращаться в Гедрайчяй было грустно. Всю семью моей матери убили: мои дедушка с бабушкой, дяди и тети, двоюродные браться и сестры – все погибли.
Нам же было страшно продолжать жить в Дуденай – все соседи знали, что мы прятали евреев. И мы пошли к Кацам. И стали жить вместе. Но вскоре они уехали – сначала в Израиль, а потом в США. Дом они оставили нам. Одна из моих племянниц до сих пор продолжает там жить.
Ауримас Рузгис
Благодаря Рузгисам я осталась в живых и смогла создать большую семью. Каждый мой ребенок и каждый мой внук знает про подвиг Леокадии и троих ее детей – Ауримаса, Мейле и Эгле. Они сделали возможной нашу семью, и они и сами часть нашей семьи. Надеюсь, мы когда-нибудь сможем вернуть им хоть толику того, что они сделали для нас. Они настоящие хранители, ангелы-хранители.
Последний раз Эгле и Ауримас Рузгисы видели Мэри в 1945 году. Однако в 2011 году Еврейский фонд праведников – Jewish Foundation for the Righteous (JFR) – организовал их встречу в Нью-Йорке. Позже по мотивам их истории был снят короткий документальный фильм «Вдова и ангелы», который и лег в основу этой статьи. Посмотреть фильм на английском можно на странице JFR в Facebook.
По традиции, в первое воскресенье сентября во многих городах Европы отмечается День еврейской культуры. Его цель – познакомить общественность с культурным и историческим наследием еврейского народа. Еврейские общины европейских стран организуют специальные тематические экскурсии, выставки, лекции, дискуссии, концерты, посвященные еврейской культуре, истории и наследию.
Еврейская община (литваков) Литвы активно участвует в организации этого праздника в Вильнюсе и в регионах. Тема мероприятий этого года – Диалоги – Еврейские беседы, раскрывающие разные аспекты еврейской культуры, вклад литваков в историю, культуру, демократию и живое наследие Литвы.
Встречи, лекции, дискуссии, уроки иврита и концерты будут проходить в здании Еврейской общины (литваков) Литвы, в кафе «Лавка бейгелей», Вильнюсской Хоральной синагоге и т.д.
Регистрация на мероприятия обязательна, количество мест ограничено.
Кроме того, для участия в мероприятиях необходимо иметь Паспорт возможностей.
Фаина Куклянски – председатель Еврейской общины (литваков) Литвы
• Донатас Каткус – дирижер, музыковед, педагог, член жюри телевизионных конкурсов
• Анджей Пукшто – политолог, доцент, завкафедрой политологии Университета им. Витаутаса Великого
• Иштван Квик – руководитель ансамбля „Sare Roma“, председатель Ромской общины Литвы
• Юлияна Андреяускене – старший методист отдела иудаики Литовской Национальной библиотеки им. М. Мажвидаса
• Кристиан Фратима – дирижер, профессор Вильнюсского университета и Университета Боккони (Милан)
14:00-15:30
“Чаепитие с Раввином”
Еврейская община (литваков) Литвы и Кафе “Лавка бейгелей” , ул. Пилимо, 4 16:00-18:00 в “Лавке бейгелей” будет звучать музыка коллективов национальных общин
Коллекция автографов и шаржей руки Иосифа Бродского, ранее неизвестная исследователям творчества знаменитого поэта, обнаружена корреспондентом ТАСС в частной коллекции в Сербии.
Владелец собрания автографов Бродского – Милован Данойлич, знаменитый югославский и сербский поэт и писатель, председатель Сербской литературной ассоциации, также является первым переводчиком Бродского на сербский язык. Данойлич и Бродский познакомились в начале 70-х, их много лет связывала дружба, свидетельством которой стали юмористические посвящения и шуточные рисунки, сделанные Бродским для своего сербского коллеги.
Коллекция автографов Бродского, хранящаяся в архиве Милована Данойлича, состоит из автографов к книгам, нескольких рисунков и личных писем писателя. Один из автографов Данойлич передал на хранение в знаменитую белградскую частную библиотеку “Адлигат”. Автограф Бродского представлен в постоянной экспозиции библиотеки, насчитывающей более 2 млн книг и артефактов из разных стран и эпох.
Владелец библиотеки Виктор Лазич сообщил корреспонденту ТАСС, что в настоящий момент работает над созданием отдельной – русской – экспозиции своего собрания. Ожидается, что автограф нобелевского лауреата Бродского станет одной из жемчужин этого собрания.
“Я начал печататься в 1957 году, а в 1969 году был в Лондоне. Милица Николич [сербский переводчик и публицист] обратила мое внимание на то, что в Ленинграде появился один блестящий поэт – Иосиф Бродский, и предложила перевести его на сербский. Она прислала мне подстрочник, мне очень понравилось, меня заинтересовал оригинал, я пошел в библиотеку Британского музея в Лондоне и нашел первое американское издание стихов Иосифа Бродского “Остановка в пустыне”. На основе этого я начал делать перевод, и закончил книгу до конца 1969 года, она была опубликована в издательстве “Нолит” в 1970 году”, – рассказал Данойлич корреспонденту ТАСС.
“В 1970 или 1971 году я был в составе одной делегации писателей в России, в Москве. После окончания я сказал, что хотел бы посетить Ленинград, естественно, про Бродского я не упоминал. В одном из ресторанов, где завсегдатаями были писатели, мне дали адрес в Ленинграде и сказали: попроси этого человека, он тебя отведет к Бродскому. Таким образом официально я ехал по линии Союза писателей Ленинграда, а частным образом – ради Бродского”, – рассказал сербский поэт.
Однако Союз писателей не смог организовать встречу югославского поэта с Бродским под предлогом его отсутствия в Ленинграде. Поэтому Данойлич сам отправился по адресу, который получил в московском ресторане. “Мне дали адрес отца жены Бродского, с которой он развелся. У него я с трудом получил адрес, где жил Бродский”, – вспоминает Данойлич.
“По адресу на клочке бумаги я нашел его, он жил где-то наверху, его комната была перегорожена каким-то картоном, а за ним, вероятно, была вторая часть квартиры. С этого момента началась наша дружба. Он водил меня по всему Ленинграду, рассказывал очень интересные истории из своей ссылки. Знаете, очень интересной была одна деталь: на улице люди старше его снимали шляпу и кланялись ему, настолько его уважали, а когда мы пришли в Эрмитаж, его встречали, как будто пришел министр культуры. Таким был его статус в Ленинграде после возвращения из лагеря”, – рассказывает Данойлич.
Вскоре после этого поэт уехал из СССР, и следующая встреча Бродского и Данойлича состоялась в США. После этого они многократно встречались, в том числе и в Белграде, переписывались и регулярно созванивались до середины 90-х годов, пока Бродский не подписал коллективные письма с обвинениями в адрес Сербии во время конфликтов на Балканах.
Каждая из таких встреч сопровождалась написанием посвящений в книгах и дружескими шаржами, которые сейчас хранятся в библиотеке Милована Данойлича. “Вот этот рисунок он сделал, когда мы вместе встречали в Венеции Новый год, я спал, отдыхал, а он меня рисовал”, – смеется Данойлич.
“Весть о его смерти застала меня врасплох. Хотя я знал, что он был болен. Он хотел, чтобы его похоронили в Венеции, он обожал ее, вероятно, она напоминала ему Ленинград. Такова моя история дружбы с ним”, – рассказал Милован Данойлич.
То, что автор «Синего платочка» и «Танго самоубийц» был евреем, не удивляет. Межвоенная Польша вполне лояльно относилась к этой части своего населения, всё изменится потом. Удивительно, что он всей своей жизнью подтверждает любопытнейший факт, о котором говорят не часто.
Преамбула
Однажды, на клезмерском фестивале, я познакомилась с известным скрипачом Алексеем Розовым. Спустя пятнадцать лет мы решили заняться тем, что нам обоим очень нравится, и стали Яковом (Мария Якубович) и Розой (Алексей Розов) в дуэте «Роза Якова».
Наша любовь к еврейской музыке и постоянные поиски ее аутентичных источников заставили обратить внимание на определенную закономерность. Куда ни обрати свой слух — в межвоенную ли, сотрясаемую перекройками границ, Европу, в благополучную ли Америку, — мы обнаруживаем, что почти все европейские и американские (да и палестинские) танцевальные, театральные и кинематографические шлягеры первой половины ХХ века написаны выходцами из черты оседлости Российской империи (включавшей, полностью или частично, Украину, Бессарабию, Белоруссию, Литву, Латвию) или из русской Польши.
Нас эта музыка восхищает и повергает в трепет. Между двумя страшными войнами композиторы и поэты из самой уязвимой страты создали блистательный радостный мир.
Кто они?
Творцы американского еврейского театра — Абрахам Эллштейн, Молли Пикон, Александр Ольшанецкий, Шолом Секунда, Иосиф Румшинский (особняком стоит легенда американской популярной музыки Ирвинг Берлин); великие мастера танго и вальсов — Оскар Строк, Артур Гольд, Николас Бродский; известные поэты, сочинявшие стихи на эту музыку – Игорь Корнтайер, Израиль Бидерман; творцы романсов Самуил Покрасс, Павел Герман, Анатолий Д’Актиль; великие исполнители – Адам Астон, Леонид Утесов, Иза Кремер, Вера Гран, Каталин Каради, Менаше Оппенгейм; великие дирижеры Эдди Рознер, Генрик Варс, — все они имели еврейские корни. И в их музыке так легко услышать отсылки к еврейской музыке тех городов и местечек, где он родились.
Об их нелегкой судьбе и истории их песен мы и рассказываем. И поем эти песни.
В этом ряду – один из наших любимейших авторов Ежи Петерсбурский, Jerzy Petersburski, поляк и еврей. Композитор, пианист, дирижер, один из столпов польской эстрады, «король танго», ставший известным в Советском Союзе как Юрий Яковлевич Петерсбурский, автор музыки к песням, звучавшим из каждого патефона. «Утомленное солнце» и «Синий платочек» стали музыкальным символом огромного пласта советской музыки.
Корни определяют всё
Ежи родился 20 апреля 1895 года в Варшаве. Согласно метрическим записям на сайте еврейской генеалогии JewishGen.org, семья переехала в Варшаву из Радома. Куда ни посмотришь в эти записи, сразу понятно: он просто не мог не стать тем, кем стал. Отца, певца, звали Якуб (Янкель) Абрамович Петерсбурский, он был сыном Аврума-Зеева Петербурга (да-да, это настоящая фамилия отца, происходившего из России) и Миндл, все они похоронены на варшавском еврейском кладбище (Okopowa). Мать, пианистка Паулина, на самом деле — Песя, из известной клезмерской династии Мелодистов; отца ее, известного композитора, отошедшего от народной еврейской музыки к шлягерам и джазу, звали Альфред (Юдель) Мелодист.
А фамилия-то какая говорящая!
Могила Паулины
Могила Якова
Из членов семьи — скрипач Якуб Элиэзер Мелодист; композитор, виолончелист и банджист Фред Мелодист, который возглавлял оркестр Freda Melodysty в предвоенной Варшаве; альтист Панфил Мелодист; оперная певица Элеонора Мелодист; глава джаз-бэнда Игнаций Мелодист.
Из Мелодистов по женской линии – также и двоюродные братья Ежи: композиторы Генрик Гольд, уцелевший в фашистской мясорубке, и Артур Гольд, трагически погибший в концлагере в 1943 году. Родных братьев и сестер у Ежи было семеро. Из них музыкантами стали Юзеф (Йосек) и Станислав: скрипачом и пианистом.
Дорога к музыке
Первые уроки на фортепиано давала мальчику мать.
Выросший Ежи отучился в Варшавской консерватории под руководством профессора Антония Сыгетыньского и выдающегося польского пианиста Александра Михаловского. Окончив курс в 1916 году, продолжил учебу на фортепиано в Венской академии музыки, и там же учился композиторскому и дирижерскому мастерству у профессора Артура Шнабля.
В Вене Ежи познакомился с Имре Кальманом, который послушал Ежи, восхитился и посоветовал ему заняться сочинением эстрадной музыки.
Оркестр Артура Гольда и Ежи Петерсбурского
Ежи вернулся в Варшаву, и началась его блистательная карьера. Там как раз гремели популярные кабаре и эстрадные театры: «Мираж», «Черный кот», «Морское око», «Qui Pro Quo». В 1922 году вместе с двоюродным братом Артуром Ежи организовал «Джазовый оркестр Гольда и Петерсбурского».
Артур (слева) и Ежи. Варшава, 1933
Он писал оперетты, песни и музыку ко многим польским кинофильмам 1930-х. Играл их вместе с кузенами Генриком и Артуром Гольдами, да так, что про них Генрик вместе с владельцем «Морского ока» Анджеем Властом написал зажигательный фокстрот «Где Петерсбурский играет вместе с Гольдом».
Наибольшую известность ему принесли танго: «О, донна Клара», «Уж никогда», «Маленькое счастье», «Ты сам мне говорил», «Ты и эта гитара», «Вино любви», «Признайся мне» и другие. Многие мы знаем по русским текстам, появившимся позже. Пожалуй, самое знаменитое его танго – «Последнее воскресенье» (To ostatnia niedziela) 1936 года на слова Зенона Фридвальда. О его почти детективной истории, как его перевели на иврит, и кто его спел, я уже подробно писала.
В 1936 году польское правительство наградило Ежи Петерсбурского Золотым Крестом «За заслуги», как «первого польского композитора, чья музыка шагнула за пределы Польши».
В сентябре 1939 года Германия напала на Польшу. Ежи был призван в армию. Но оказался в Белостоке, вошедшем в состав СССР. Получив советское гражданство и став Юрием Яковлевичем Петерсбурским, он сумел сохранить свой польский оркестр из 25 человек, ставший в конце 1939 года Государственным джаз-оркестром Белорусской ССР. Для него Ежи и написал «Синий платочек».
С началом Второй мировой войны он вступил в польскую армию генерала Андерса, в 1942 году покинул Советский Союз и сержантом 1-го авиаполка оказался в Египте. Будем считать, что ему повезло. Статус Государственного джаз-оркестра Белоруссии был передан оркестру Эдди Рознера, о непростой судьбе которого мы хорошо знаем.
После войны Ежи уехал в Латинскую Америку, с 1949 по 1967 год работал в Teatro El Nacional в Буэнос-Айресе капельмейстером. Кстати, там с поэтом Авромом Шевахом он написал колыбельную на идише, вошедшую в репертуар Сары Горби.
Сара Горби (Горбач) – еще один пример того, что мы назвали «еврейский след в мировой эстрадной музыке первой половины ХХ века»: на стыке веков родилась в Кишиневе, а стала французской популярной исполнительницей еврейских песен, русских и цыганских романсов, эстрадных произведений.
Бразильский паспорт Ежи
В 1967 году постаревший и дважды овдовевший Ежи в 72 года вернулся на родину и счастливо женился на известной оперной певице, сорокалетней Сильвии Клейдыш. В 1969 году у них родился сын Ежи-младший, впоследствии тележурналист и композитор, защитивший дипломную работу о творчестве своего отца.
Ежи-старший упокоился на родине, на варшавском кладбище Старые Повонзки.
Совместная израильско-американо-литовская экспедиция, уже несколько лет работающая на месте Большой синагоги Вильнюса, завершила раскопки руин бимы – возвышения, с которого читали Тору, а также фрагменты Священного ковчега (Арон Ха-Кодеш), в котором хранились свитки Торы.
Утром 26 августа, во время просеивания взятого на месте грунта, была сделана еще одна находка – фрагмент изготовленной из серебра указки для чтения Торы – Йад:
Йад – традиционная указка в виде руки, которую используют, чтобы не потерять читаемую в Торе строку. В течение многих веков еврейское искусство было связано с украшением синагог и созданием ритуальных предметов, которые использовались не только в синагоге, но и дома по субботам и праздникам, а также для совершения различных ритуалов. Нельзя читать Тору, не произнеся особого благословения, до свитка можно дотронуться только указкой “йадом”, или “мапот” – пояском, перевязывающим свиток Торы, или краем “талита” и т. д. Указка для чтения Торы, или “йад” (рука), как она называется на иврите, используется чтецом Торы, чтобы отмечать читаемые слова. Йад может быть изготовлен из любого материала, но серебро является наиболее распространенным. Йад часто имеет форму длинного стержня с маленькой кистью руки и указательным пальцем, указывающим из неё. Таким образом предотвращается стирание или порча рукописного текста пальцами, что сделало бы свиток непригодным.
Синагога, простоявшая несколько столетий, связана с именем Виленского Гаона – раби Элиягу бен Шломо Залмана. Она была разграблена и сожжена нацистами и их местными приспешниками во время Второй мировой войны. Руины были снесены в 1956-1957 годах, когда Литва была захвачена СССР. На месте синагоги построили школу.
“Когда мы начали раскопки бимы и Ковчега, то осознали, какой ущерб был нанесен синагоге в советское время. Были уничтожены лестницы, которые вели к находившемуся на возвышении ковчегу. Эти лестницы прекрасно видно на старых фотографиях. Перед ними мы нашли украшающие пол декоративные панели, изображающие солнечные лучи”, – рассказывает руководитель раскопок Йоханан Зелигман.
Такой же узор в 2019 году был найден на полу бимы. Сейчас же было обнаружено основание одной из четырех массивных колонн, окружавших биму и поддерживающих потолок синагоги. По словам главы Управления древностей Эли Эскозидо, последние находки свидетельствуют: потенциал раскопок далеко не исчерпан.
Когда-то Вильнюс называли “литовским Иерусалимом”. Здесь было 116 синагог, множество религиозных учебных заведений. Сердцем еврейской жизни города была Большая синагога, разрушенная в годы нацистской оккупации. Ее развалины были снесены в 50-е годы прошлого века.
Синагога была возведена в первой половине XVII века, после того, как еврейская община получила разрешение построить каменный молельный дом. Ее возвели в стиле раннего барокко на месте, где первая синагога была построена еще в 1440 году.
В середине XVIII века интерьер был перестроен архитектором Иоганном Кристофом Глаубицем – в соответствии с последними требованиями моды. Зал, вмещавший пять тысяч верующих, был таким великолепным, что даже император Наполеон, посетивший синагогу в 1812 году, не мог скрыть изумления.
Вокруг нее располагались 12 синагог поменьше, лавки, торговавшие ритуальными товарами и кошерной едой, талмуд-тора. Благодаря Виленскому гаону и его ученикам город стал главным центром движения миснагдим.
60-тысячная еврейская община Вильнюса была практически полностью уничтожена в годы Второй мировой войны нацистами и их местными приспешниками. Лишь 600 вильнюсских евреев смогли пережить оккупацию – их спасли литовские Праведники народов мира.
60 лет назад скончался автор первого словаря иврита в СССР Феликс Львович Шапиро
«Странную силу имеют ивритские слова:
ни на каком другом языке невозможно так кратко
сказать и так много выразить». Мартин Лютер
Среди многих интересных событий, новых настроений и надежд в жизни советского общества периода хрущевской «оттепели» 60-е годы ознаменовались и весьма интенсивным, но, к сожалению, кратким (до разрыва Москвой дипломатических отношений с Израилем в июне 1967 г.) периодом общественно-культурного сближения между СССР и Государством Израиль. Начался обмен делегациями представителей общественных организаций, деятелей науки, культуры и искусства. После десятилетий запрета на практически любую информацию об Израиле в нашей стране вышло несколько интересных книг. Это, например, сборник стихов «Поэты Израиля» (М., 1963), подготовленный при активном участии известного советского поэта Бориса Слуцкого, сборники прозы «Рассказы израильских писателей» (М., 1965), а также «Рассказы писателей Востока» (Ленинград, 1958) и «Искатель жемчуга» (М., 1966). Две последние книги содержали рассказы писателей из ряда стран Ближнего Востока, в том числе из Израиля. Был издан сборник стихов известного израильского поэта-коммуниста Александра Пэнна «Сердце в пути» (М., 1965) и роман прозаика, поэта и драматурга, также видного члена Компартии Израиля, Мордехая Ави-Шаула «Швейцарские метаморфозы» (М., 1967).
Крупнейшим событием процесса возрождения изучения и преподавания иврита в Советском Союзе в 50–60-е гг. стал выход в свет в 1963 г. в Москве в тогдашнем Государственном издательстве иностранных и национальных словарей «Иврит-русского словаря», составленного Ф. Л. Шапиро. Редактором издания был блестящий семитолог, ряд лет возглавлявший кафедру арабской филологии в Институте восточных языков (с 1972 г. — Институт стран Азии и Африки) при МГУ профессор Бенцион Меирович Гранде. Он же был автором основательного «Грамматического очерка языка иврит», помещенного в словаре в качестве приложения.
На фото: Феликс Шапиро
За предшествующие десятилетия это было первое в Советском Союзе издание подобного рода, напечатанное быстро разошедшимся тиражом в 25 тысяч экземпляров. Словарь был рассчитан на чтение всех видов современной литературы и периодической печати на языке иврит. Трудно было переоценить его значение для специалистов-семитологов и всех желавших изучать иврит в тот непродолжительный период существования дипломатических отношений между СССР и Израилем. Словарь включал в себя около 28 тысяч слов и весьма репрезентативно отражал не только корпус современного литературного иврита, но и общественно-политическую лексику, а также некоторый объем терминологии из области науки и техники, сельского хозяйства, искусства и спорта. Практически сразу после выхода в свет это издание стало библиографической редкостью.
1
Подготовка и издание словаря стали своего рода профессиональным подвигом Феликса (Файтеля) Львовича Шапиро (1879–1961) — знатока иврита, настоящего подвижника в деле изучения и преподавания этого языка.
Будущий ивритолог родился в семье учителя хедера в маленьком местечке Холуй неподалеку от Бобруйска. Уже в два года ребенок усвоил ивритский, или, как тогда говорили, древнееврейский, алфавит, а в три года умел читать. Он учился в хедере, затем — в ешиве. Получив традиционное еврейское образование, Файтель Шапиро в качестве одного из лучших выпускников стал исполнять обязанности раввина. Таким образом, его ждала судьба казенного раввина в синагоге одного из многочисленных еврейских местечек черты оседлости.
Однако одаренного молодого человека влек к себе большой мир, просветительская деятельность. Тогда Ф. Шапиро самостоятельно учит русский язык и поступает в педагогическое училище, закончив которое он получает право заниматься преподавательской деятельностью среди еврейского населения. Молодой педагог продолжает много заниматься самообразованием, с жадностью осваивает богатства русской и мировой культуры. Постепенно он осознает свое главное призвание — служить еврейскому народу на ниве просвещения и образования. Молодой человек продолжает учебу в Харьковском университете. Еще три года пришлось потратить Ф. Шапиро на то, чтобы овладеть профессией дантиста, которая позволяла ему, еврею, жить в Петербурге. Переехав в этот город, Шапиро начинает вести активную деятельность в Обществе по распространению знаний среди евреев и вновь учится. Он поступает на юридический факультет Императорского Санкт-Петербургского университета. В 1907 г. Шапиро женится.
Очередная трудность: из-за неблагополучного состояния здоровья жены, которой был показан южный климат, Ф. Л. Шапиро должен покинуть северную столицу. В 1913 г. он по конкурсу получает место директора еврейской школы «Талмуд-Тора» в Баку, где перед ним открывается широкое поле деятельности. В этом городе с тогда очень пестрым по этническому составу населением весьма многочисленная еврейская община практически не знала антисемитизма и дискриминации по национальному признаку. Вместе с тем существовала серьезная опасность ассимиляции, поэтому руководство общины стремилось вкладывать большие средства в развитие национального образования.
Ф. Шапиро энергично работает на посту директора еврейской школы; в частности, он добился того, чтобы все предметы в ней преподавались на иврите. Вскоре в его ведение переходит все дело еврейского образования в регионе. Новатор и реформатор, он создал объединенные классы, в которых учились дети из разных еврейских общин — ашкеназийской, а также общин грузинских и горских евреев. Иврит стал объединяющим всех евреев языком.
Успешная деятельность Шапиро-просветителя была прервана, когда в 1920 г. вышел указ советского правительства о закрытии всех еврейских школ. Советская власть повела борьбу не только против еврейского образования и культуры, но и против иврита. Одна за другой закрывались еврейские школы, из системы образования изгонялся иврит, началось фактическое запрещение изучения Торы… Именно тогда Советскую Россию покинул выдающийся еврейский поэт Хаим Нахман Бялик (1873–1934) и группа известных деятелей еврейской культуры и литературы.
На фото: Ф. Шапиро (в центре) среди преподавателей и учащихся
еврейской народной школы в Баку
Ф. Л. Шапиро, как многие еврейские интеллигенты того времени, потерял возможность трудиться в соответствии со своим призванием. Тогда он берется за осуществление нового, чрезвычайно актуального в то время проекта — создание детского дома для беспризорных. Такое учреждение — Дом коммуны для детей-сирот — было создано в пригороде Баку. Любопытно, что этому начинанию покровительствовала Маркус — жена виднейшего советского партийного функционера С. М. Кирова, которая сообщила об этом детском доме в Москву Н. К. Крупской. Ф. Шапиро пригласили в столицу, куда он с семьей переехал в 1924 г. и долгие годы работал в системе народного образования в области создания наглядных пособий и политехнизации общеобразовательных школ. В годы Великой Отечественной войны Шапиро с семьей находился в эвакуацию в Башкирии.
В 1947 г. в возрасте 68 лет он вышел на пенсию. К тому времени это был старый, больной и усталый человек, которого ожидала однообразная жизнь советского пенсионера…
2
Неожиданно ситуация изменилась. После провозглашения Государства Израиль в мае 1948 г. перед руководством СССР встала необходимость иметь профессионально подготовленных специалистов, владевших ивритом. Ф. Л. Шапиро, несмотря на весьма почтенный возраст, охотно откликнулся на поступившее ему в 1953 г. (буквально через полгода после смерти Сталина) неожиданное приглашение преподавать иврит в Институте восточных языков при МГУ, Институте международных отношений МИД СССР, Высшей дипломатической школе и работать, например, с группой цензоров, досматривавших литературу на иврите. Как известно, практически на все издания, поступавшие из Израиля в библиотеки тогдашнего СССР, автоматически ставился гриф «ДСП» (для служебного пользования), и книги хранились в так называемых «спецхранах», доступ в которые имело лишь ограниченное число специалистов, да и то по пропускам. Причем это касалось всех публикаций, будь то даже изданные на иврите работы Ленина, произведения Пушкина или Маяковского.
Случилась удивительная метаморфоза. Вот как вспоминает о том периоде дочь Феликса Львовича Лия Шапиро-Престина, уже многие годы — жительница Беэр-Шевы: «Произошло невероятное. На наших глазах отец оживал. Забыты были все болезни, шаг стал тверже, глаза яснее, появилась невероятная работоспособность, энергия, активность, забыты были слова: усталость, плохое самочувствие, болезнь, старость. Вновь — любимая работа».
…Однажды знаменитый возродитель современного иврита Элиэзер Бен-Ехуда, который тогда жил уже в Палестине, обратился к своей жене Дворе с такими словами: «Я только что понял, что нам никак не обойтись без современного словаря. Ты только подумай: мы пытаемся обучить людей языку, а словаря этого языка нет! В иврите нет пока даже слова “словарь”».
Неизвестно, знал ли об этом случае Ф. Л. Шапиро, однако так или иначе, но более полувека спустя он пришел к такому же заключению в России. В 1954 г. по собственной инициативе он начинает работать над иврит-русским словарем, в основу которого был положен один из лучших израильских толковых словарей Авраама Эвен-Шошана, а также словарь Меира Медана. Эта работа целиком захватила уже очень немолодого и не очень здорового человека.
Ученый начал вести активную переписку с университетами Израиля и Соединенных Штатов Америки, что было не так просто в те годы. Ежедневно по нескольку раз в день Шапиро слушал передачи радиостанции «Голос Израиля», записывал новые слова. Он внимательно читал израильскую периодику, находил новые слова и интересные выражения, по воспоминаниям дочери, восторгался тем, как из одного корня, взятого из Торы или Талмуда, в Израиле образовывались десятки новых слов и как образно, точно и остроумно они выражают современные понятия повседневной действительности. По его настоянию и за его счет в типографии неоднократно рассыпались уже готовые страницы набора, чтобы можно было вставить новые слова, найденные в последних номерах израильских газет. Верными помощниками лексиколога стали его супруга Р. П. Марголина и А. И. Рубинштейн — в прошлом актер еврейского театра, а в последние годы жизни преподаватель иврита (в частности, как факультативного языка арабистам в МГУ).
Однажды его посетил находившийся в Москве с очередным визитом тогдашний генеральный секретарь Компартии Израиля Шмуэль Микунис, который помог российскому гебраисту в его работе, связал его с израильскими специалистами, выписал на его адрес газету на иврите. Есть основания полагать, что Ш. Микунис также ходатайствовал перед тогдашним руководителем СССР Н.С. Хрущевым о разрешении на издание словаря Шапиро.
Обложка и титульный лист Иврит-русского словаря Ф. Шапиро. М., 1963.
Вообще вопрос о выходе словаря в свет был не определен буквально до самого последнего момента. Когда работа по составлению книги была почти закончена, из издательства вдруг пришло извещение о том, что словарь исключен из плана, так как «в данное время его выход неактуален». Ф. Л. Шапиро проявил исключительное упорство, доказывая в многочисленных «инстанциях» необходимость в словаре, и добился своего: книга снова была принята к изданию, но уже со значительным уменьшением тиража — вместо 200 тысяч экземпляров всего 25 тысяч. Следует вспомнить, что в те годы в Москве не было даже типографии, располагавшей шрифтом с ивритскими буквами. И эту проблему удалось решить при непосредственном участии Ф. Шапиро: шрифт был обнаружен им в старой полуразрушенной типографии в подвале одной из синагог Вильнюса.
3
С 1953 г. до дня своей кончины в 1961 г. Ф. Л. Шапиро работал невероятно много, по 15-18 часов в сутки. Помимо собственно преподавания языка, он читал доклады об иврите, лекции по этнографии, в частности о жизни и быте горских евреев, собирал и обрабатывал пословицы для сборника «Пословицы и поговорки народов Востока», писал учебник, готовил очерки по истории развития иврита, сотрудничал в научных журналах, писал статьи для энциклопедий (литературной и театральной). Однако основной работой ученого был иврит-русский словарь. Составитель успел его закончить и сделать первую корректуру, но вышло издание лишь в 1963 г., через два года после смерти автора. Работу по завершению подготовки словаря к изданию проделал Б. М. Гранде. По сведениям Л. Шапиро-Престиной, значительная часть тиража (и без того крайне небольшого) была продана за границу — в США, Англию, Францию.
Поразительная работоспособность Ф. Л. Шапиро и глубокая увлеченность любимым делом, настоящая самоотверженность и талант ученого позволили ему создать большой и глубоко насыщенный лексикой широчайшего диапазона уникальный в Советском Союзе словарь. О непреходящей ценности этого труда говорит хотя бы тот факт, что, несмотря на разнообразие изданных в последние годы в Израиле и России иврит-русских словарей, словарь Шапиро является и до сего дня одним из самых популярных у тысяч русскоязычных учащихся и специалистов. Он был несколько раз издан в Израиле в разных форматах и, будь напечатан сегодня в России, несомненно, был бы встречен с благодарностью и уважением как студентами-гебраистами, так и специалистами-филологами. Не случайно, несмотря на появление на книжном рынке в Москве в последние годы достаточно широкого круга иврит-русских словарей израильского издания (словари под ред. Б. Подольского, А. Соломоника, Й. Гури и даже многоцелевой и удобный в использовании «Суперсловарь» Э. Лауден и Л. Вайнбах), словарь Ф. Л. Шапиро — один из самых редких и дорогих.
На фото: Феликс Шапиро, 1950-е годы
Таким образом, даже спустя сорок лет с момента своего выхода в свет словарь Феликса Львовича Шапиро продолжает оставаться как заметным явлением современной еврейской культуры в России, так и яркой вехой на сложном пути развития отечественной гебраистики последних десятилетий. Именно поэтому есть основание сравнить подвижнический труд Ф. Л. Шапиро по изучению и популяризации иврита в России в 50-е годы с тем, что сделал для возрождения иврита как живого разговорного языка Элиэзер Бен-Ехуда в конце XIX — начале XX вв. в Палестине.
…Ф. Л. Шапиро скончался 17 августа 1961 г. и был похоронен в Москве на Востряковском кладбище. На надгробной плите выбита надпись на иврите, взятая из его словаря: «Жаль безвозвратно ушедших от нас». Однако сбываются слова профессора Гранде, которыми он закончил предисловие к словарю: «Пусть этот словарь послужит лучшим памятником светлой памяти большого знатока языка иврит и педагога Феликса Львовича Шапиро».
Тем не менее молодому поколению российских поклонников иврита пока мало что известно о талантливом гебраисте. Даже в изданной на русском языке очень информативной книге известного израильского переводчика и литературоведа Авраама Белова (Элинсона) «Рыцари иврита в бывшем Советском Союзе» (Иерусалим, изд-во «Лира, 1998, 384 с), рассказывающей о ряде российских гебраистов и литераторов, писавших на иврите, Ф. Л. Шапиро даже не упоминается…
29 мая исполнилось 110 лет со дня рождения известной израильской поэтессы, переводчицы и литературоведа Леи Гольдберг (1911–1970). Она принадлежала к замечательной плеяде еврейских поэтов — А. Шленский, Ш. Черниховский, Н. Альтерман, А. Пэнн, — чье творчество предопределило расцвет новой поэзии на иврите. Стихи Гольдберг, лиричные, тонкие и очень личные, вошли в золотой фонд новой ивритской литературы.
Будущая поэтесса родилась в 1911 г. в Кенигсберге. Ее раннее детство прошло в России, а в 1918 г. она с семьей переехала в Каунас (тогда — Ковно), где училась в еврейской гимназии. Здесь в рукописном гимназическом журнале учащихся она дебютировала своими стихами. Гольдберг не знала идиша, но учила иврит, а тем временем очень много читала по-русски. В 1926 г. она впервые опубликовала свои стихи в еврейской газете на иврите «Хэд Лита» («Эхо Литвы»),
Позднее Гольдберг училась в университетах Каунаса, Берлина и Бонна, последний она закончила со степенью доктора философии. При содействии тогда уже известного и авторитетного Авраама Шленского молодой поэтессе удалось получить разрешение британских мандатных властей на въезд в Палестину, что в те годы было достаточно сложно. В 1935 году Гольдберг поселилась в Тель-Авиве, описав позднее свои первые годы в Палестине в книге для детей «Мои друзья с улицы Арнон».
Лея Гольдберг в юности
Город
(Из цикла «Тель-Авив, 1935»)
Он дышал еще запахом нового дома,
Нежилой пустотою открытых окон,
Волшебством новизны,
непонятно знакомой,
Точно дважды приснившийся сон.
Опоясанный морем и зноем, хранил он
Тайны раковин, залежи древней тоски,
И, томимые жаждой, сбегали пески
На заброшенный берег,
расписанный илом.
Это стихотворение было написано поэтессой по-русски.
В силу своих художественно-эстетических пристрастий Л. Гольдберг примкнула к группе литераторов-модернистов «Яхдав» («Вместе»), которую возглавлял Шленский. Он помог молодой поэтессе в подготовке к изданию первого сборника ее стихов «Кольца дыма» (1935 г.). Самым заметным в книге было одноименное стихотворение, ставшее с того времени хрестоматийным.
Кольца дыма
Тени дыма по стенам легко летят
Вверх — за кольцом кольцо.
Смотрят часы — и не могут понять,
Так спокойно мое лицо.
Стрелки часов — кверху, как брови:
«Что происходит с вами?
Иль собираетесь горечь дней
Грызть тупыми зубами?..»
Покой по ошибке забрел в этот день.
Свернулся и спит, как кот.
Со стен мне его улыбается тень,
Как дымных колец полет.
Подкрался вечер.
Печально это слово.
Опять заныло сердце у меня.
В вечерний час дверь запираю снова,
И я одна до завтрашнего дня.
Сквозь ставни тени в комнату влетают,
Садятся, окружая лампы свет.
И так загадочно и трепетно мигают,
Глядя на мой дрожащий
в зеркале портрет.
Глумятся окна надо мной,
насмешку пряча,
Лишь лампа сверху сокрушается:
«О, Б-же!
Сейчас они заголосят, заплачут —
Та в зеркале и та, что на нее похожа»…
(Перевод Э. Готесман)
В 1938 г. выходит в свет следующий поэтический сборник Гольдберг — «Зеленоглазый колосок». В последующие два года ее стихи публиковались на страницах еженедельника «Турим» — литературного органа группы «Яхдав», также основанного Шленским. В конце тридцатых — начале сороковых годов Л. Гольдберг восемь лет проработала в редакции газеты «Давар» в качестве переводчика, театрального критика и редактора детского приложения к газете. В 1943–1948 гг. она сотрудничала также в отделе критики левосионистской газеты «Аль амишмар» («На страже»), была членом редакционного совета издательства «Сифрият а-поалим» («Библиотека рабочих»). С 1949 г. поэтесса также работала литературным консультантом театра «Габима».
Талантливый литератор, Гольдберг пробовала себя и в прозе.
Наиболее крупными ее произведениями в этом жанре являются «Письма из мнимого путешествия» (1937 г.), «И он тот светоч» (1946 г.). Оба произведения в своей основе автобиографичны. Первая из двух книг является своеобразной интерпретацией элитарных взглядов Гольдберг на искусство.
Действие второй повести происходит в Литве. Ее героиня — легко ранимая студентка, утверждающая свою индивидуальность в борьбе с постоянным чувством внутренней неуверенности.
В 1948 г. вышел сборник стихов «Пора цветения».
В 1952 г. Гольдберг возглавила организованную ею кафедру сравнительного литературоведения в Еврейском университете. В 1959 г. она становится членом-корреспондентом Академии языка иврит, а в 1963 г. получает звание профессора. Несмотря на насыщенную научную работу, поэтесса продолжает писать. В 1959 г. опубликован сборник «Рано и поздно», в 1964 г. — «Эта ночь».
Стиль и манера письма Гольдберг характерны для поколения еврейских поэтов подмандатной Палестины и молодого Израиля. Усвоив эстетику русских акмеистов и используя достижения А. Шленского и Н. Альтермана в области ритма, гибкости и звучности поэтического иврита, поэтесса придала своей глубоко интимной лирике исключительную непосредственность в выражении тончайших движений души. Образный строй ее поэзии выдержан в нежных, спокойных тонах.
Язык ее произведений, несмотря на его символику, несложен и доступен. Поэтесса предпочитала классические художественные формы, в особенности — сонет. Лишь в последний период ее творчества классическая метрика и рифмы уступили место свободному стиху и внутреннему ритму.
Деревья
(Цикл из пяти сонетов. Ниже приводится последний из них.)
На том конце деревни пес пролаял,
Здесь канула звезда
меж темных тополей,
И босоногий шаг по озими полей
Прошелестел невнятно и растаял.
Река раскинулась беспечней и вольней
В тиши она от гнета бурь очнулась.
Сквозь негу дремы дерево коснулось
Дрожащей ряби отсветом ветвей.
Вот вспыхнула заря, и в первом свете
Шагают наши маленькие дети,
Бесстрашно устремив на солнце глазки.
И светлый луч струится в их крови,
Как теплый ток от корня до листвы,
И ветер льнет к кудрям их с тихой лаской.
Перевод Т. Должанской
Поздняя поэзия Гольдберг приобретает еще большую простоту и прозрачность, что вызвано стремлением автора к прямому и непринужденному выражению лирических переживаний.
В отличие от большинства своих современников, Гольдберг не писала стихов на злободневные темы и редко касалась сугубо еврейской проблематики. Лишь в годы Катастрофы она выразила свои чувства в произведении, посвященном еврейской теме. Речь идет о поэтическом цикле «Из моего старого дома» (1944 г.).
В 1956 г. поэтесса написала ставшую очень известной в Израиле пьесу «Хозяйка замка», в которой также затрагивается тема Второй мировой войны и гибели евреев Восточной Европы. Эта пьеса о сложных взаимоотношениях между традиционной европейской культурой и новой еврейской цивилизацией, возникшей после войны. Воплощением старой Европы предстает благородный польский аристократ, который и после окончания войны продолжает прятать в своем замке еврейскую девочку, называя ее «хозяйкой замка». Новую еврейскую цивилизацию олицетворяет молодая израильтянка, разыскивающая девочку. Пьеса была поставлена тель-авивским театром «Камери» и пользовалась успехом у зрителей.
Ранее Гольдберг написала практически незамеченную критиками одноактную пьесу «Роза Астурии» — о гражданской войне в Испании. Ее герой — защитник республики — восклицал: «Еще не пришло время для любви — сражайся».
Основными мотивами поэтического творчества Гольдберг все же были детство, природа, любовь — большей частью безнадежная и несбыточная. В более поздний период появились мотивы увядания и смерти.
На фото: Журналистское удостоверение на имя Леи ГольДберг, сотрудницы газеты “Ха-Мишмар”, 1951 годАрхив “Гназим”
Сонет из цикла «Песни любви из древней книги»
Красивый, древний гимн, который как-то
Осенним вечером пропел ты мне,
Когда трудился дождь в моем окне,
И в песнь твою
врывался гром бестактно, —
Глубокий звук его — органный звук;
Мотив был легок для запоминанья,
Чужой язык, нездешнее сиянье,
И воспаленный, в алых маках, луг.
Стучало его сердце — за дождем,
За каплями, измученным окном,
За много миль от темного заката,
В сиянье, где пропал его ответ,
И в тяжести упитанного сада….
Была ли я в той песне — или нет?
Перевод В. Глозмана
К лучшим ее поэтическим сочинениям относится цикл «Из песен ручейка» в сборнике «Пора цветения». Главные «герои» цикла — камень, река, трава, луна —олицетворяют чувства и мысли, волнующие художника.
Замечательна пейзажно-философская поэма «В горах Иерусалима», включенная в сборник «Молния на заре» (1956 г.).
Элул в Галилее
На сто молчаний слез мне недостало.
Вершины гор. Безмолвие вокруг…
Среди колючек мы брели устало
Под ветром, устремившимся на юг.
Лишь на распутье — старая маслина,
С корней до серебрящейся вершины
Печально одинокая, как ты.
Трепещут на ветру ее седины…
Среди шипов спускался
путь наш длинный
До полной темноты.
Средь желтых гор осенней Галилеи,
Сухой элул еще не перейдя,
Когда из трещин выползают змеи
И, извиваясь немо, ждут дождя,
Как жажду доброты твоей в печали,
Как дорожу сочувствием твоим!
Смотри: деревья от плодов устали,
И мы, усталые, подобны им.
(Перевод Я. Хромченко)
Вершиной поэтического мастерства Гольдберг считается цикл сонетов «Любовь Терезы дю Мон» из упомянутого сборника. Безупречные по форме сонеты написаны от лица стареющей аристократки, жившей в XVI веке в Авиньоне (Франция). Эта дама влюбилась в молодого итальянца, воспитателя ее детей, и посвятила ему более сорока сонетов. Однако после того, как молодой человек оставил ее дом, она сожгла свои стихи и удалилась в монастырь. Память о них сохранилась лишь в виде легенды в устах современников.
Гольдберг была прекрасно знакома с европейской литературой, но свою исследовательскую работу связала в основном с русской классикой. Она — автор монографии «Единство человека и мироздания в творчестве Толстого» (1959 г.) и сборника статей о Пушкине, Лермонтове, Гоголе, Тургеневе, Герцене и Чехове под общим названием «Русская литература XIX века» (1968 г.). Теории поэзии, проблемам метрики, рифмы и символа посвящена книга «Пять глав об основах стихосложения» (1957 г.). Перу Гольдберг также принадлежат многие переводы (с русского, немецкого, французского, английского и итальянского языков) европейской литературной классики на иврит. Среди них — «Война и мир» Толстого (1958 г.), рассказы Чехова (1945 г.), «Детство» Горького (1943 г.), несколько пьес и сонетов Шекспира, избранные сонеты Петрарки (1957 г.), «Пер Гюнт» Ибсена (1958 г.), старофранцузская повесть «Окассен и Николет» (1968 г.). Вместе со Шленским поэтесса редактировала антологию переводов русской поэзии на иврит (1942 г.).
Лея Гольдберг
В последние годы жизни Гольдберг увлеклась изобразительным искусством и выполняла иллюстрации к некоторым своим книгам. Умерла поэтесса в 1970 г. в Иерусалиме.
Неопубликованные стихотворения Гольдберг вошли в посмертный сборник «Остаток жизни» (1971 г.). Поэтесса удостоена Государственной премии Израиля в области художественной литературы (1970 г.). Ее стихи не раз издавались на русском языке. Так, в 1989 г. в Тель-Авиве вышел очередной ее сборник «Избранные стихотворения». Ряд наиболее известных стихотворений также представлен в сборнике «Я себя до конца рассказала» (Иерусалим, 1990 г.). В России отдельные стихотворения поэтессы появились в небольшой книжке «Поэты Израиля» (Москва, 1963 г.). В 1993 г. иерусалимское издательство «Библиотека-Алия» выпустило повесть для детей Гольдберг «Ниссим и Нифлаот», а в 2012-м «Книжники» издали, пожалуй, самую известную детскую книжку поэтессы «Сдается квартира».
Госсекретарь США Энтони Блинкен 16 августа выразил обеспокоенность недавним принятием в Польше закона, который серьезно ограничит притязания на собственность, конфискованную государством после Второй мировой войны, сообщает «The Times of Israel».
В заявлении от имени высокопоставленного американского дипломата говорится, что администрация Байдена «вновь заявляет о своей озабоченности» и «глубоко сожалеет о законах, подписанных президентом Польши Анджеем Дудой в субботу». «Мы настоятельно призываем польское правительство проконсультироваться с представителями пострадавших сторон и разработать четкую, эффективную и действенную правовую процедуру для урегулирования претензий по конфискованному имуществу и обеспечения справедливости для жертв», – заявил Блинкен. «В отсутствие такой процедуры этот закон нанесет вред всем польским гражданам, чья собственность была несправедливо отнята, в том числе польским евреям, которые стали жертвами Холокоста».
Блинкен также призвал внести поправки в недавно принятый закон, который вынудит «Discovery Inc.», американского владельца крупнейшей частной телекомпании в Польше, продать свои польские активы, что рассматривается как посягательство на независимость СМИ в стране. Законопроект не позволит неевропейским компаниям владеть контрольными пакетами акций польских медиакомпаний. На практике это затрагивает только TVN, в который входит TVN24, новостной канал, который критикует националистическое правое правительство и разоблачает прегрешения со стороны польских властей. «В случае принятия в нынешней форме закон может серьезно повлиять на свободу СМИ и климат для иностранных инвестиций», – заявил Блинкен.
16 августа Польша отозвала своего посла в Израиле через два дня после того, как Иерусалим сделал то же самое, из-за польского закона, ограничивающего реституцию имущества, изъятого во время Второй мировой войны, который израильтяне назвали «антисемитским». Варшава заявляет, что это укрепит правовую определенность на рынке недвижимости, но критики закона говорят, что это несправедливо по отношению к людям с законными претензиями, включая переживших Холокост и их семьи.
Польский закон, подписанный Дудой 14 августа, устанавливает 30-летний срок для обжалования конфискации имущества, что будет означать, что незавершенные дела о конфискации имущества коммунистической эпохи будут прекращены. Это касается претензий на собственность поляков, евреев и других лиц.
Во время Второй мировой войны в оккупированной нацистами Польше были убиты около трех миллионов польских евреев, 90% еврейской общины страны. После войны коммунистические власти национализировали огромное количество собственности, которая оставалась бесхозной, потому что ее владельцы были убиты или бежали. В то время как закон распространяется как на еврейских, так и на нееврейских заявителей, участники кампании говорят, что евреи пострадают непропорционально больше, потому что они часто опаздывали с подачей исков после войны.
Польша заявила, что отзыв посла стал ответом на «недавние неоправданные действия Государства Израиль, включая необоснованное решение о понижении уровня дипломатических отношений» и «неприемлемые заявления» министра иностранных дел Яира Лапида. Израиль уже заявил Польше 14 августа, что ее посол Марек Магеровский, который находится в своей родной стране в отпуске, не должен возвращаться в еврейское государство. «Решение о постоянном уровне польского дипломатического представительства в Израиле будет принято в ближайшие дни», – говорится в заявлении Польши, добавив, что Варшава также не будет направлять заместителя посла. Посольством в Тель-Авиве будет временно управлять «другой сотрудник».
14 августа Лапид отозвал посланника Израиля в Польше из-за нового закона, который он назвал «аморальным и антисемитским». 16 августа Польша заявила, что рассматривает возможность приостановки ежегодных поездок израильской молодежи к памятным местам Холокоста. Каждый год тысячи израильских старшеклассников едут в Польшу, чтобы почтить память жертв Холокоста, посещая места, связанные с геноцидом европейского еврейства, такие как концлагерь Аушвиц-Биркенау.
Евреев в царской России судили и отправляли на каторгу, даже когда они были жертвами. Он взялся это изменить. Благодаря адвокату Льву Купернику сотни пострадавших в погромах – в Гомеле, Кишинёве и Одессе – остались на свободе.
В 1867 году юридические вестники Российской империи осветили одно судейское разбирательство, которое вызвало немало споров в судейском сообществе и адвокатской среде. На скамье подсудимых оказался матерый преступник, цинично рассказавший в суде во всех деталях, как он убил четырех человек. Но обсуждали, конечно, не его, да и не судейское решение, конечно же, признавшее его виновным. Всех поразило поведение защитника обвиняемого. Молодой адвокат вовсе не просил о снисхождении к подсудимому. Напротив, свою защитительную речь он начал словами: «Если закон позволяет обвинителю по совести отказаться от обвинения, то я считаю и себя вправе отказаться от защиты. Если в этом вам видится вина, то карайте меня. Негодование к этому злодею претит молвить за него слово». И со словами «Да свершится правосудие!» вчерашний выпускник юрфака Московского университета Лев Абрамович Куперник вышел из зала суда.
Позже адвоката подвергли дисциплинарным взысканиям. Его поступок признали неуместным, а большинство юридических изданий сочли это «закатом так и не начавшейся карьеры» молодого юриста. Как показало время, «эксперты» ошибались. Имя Льва Куперника стало синонимом справедливости. Он брался бесплатно защищать евреев, пострадавших от погромов – вероятно, самых бесправных обитателей царской России. По всей стране ходила поговорка: «Где Б-г отступился – там еще можно к Купернику пойти!».
Лев Куперник родился в 1845 году в Вильно. Его отец Абрам Ааронович Куперник начинал карьеру управляющим винными откупами у знаменитого Евзеля Гинцбурга: тот стал известен во время обороны Севастополя в 1855 году, где вел дела буквально под взрывами пушечных ядер. Затем Куперник-старший и сам стал купцом: в 1874-м он вошел в состав учредителей Киевского промышленного и торгового товарищества. Известный в Киеве меценат, Абрам Ааронович старался дать сыну всестороннее образование, дабы тот мог выбрать для себя любую профессию.
Закончив гимназию, Лев поступил на факультет права в Киевский университет – тогда же он стал работать журналистом. Понимание чести и совести, которое позже сделает Куперника известным на всю Россию, проявилось уже тогда. Но публикации студента, в которых он критиковал государственное устройство, привели к конфликту с руководством университета. Дело закончилось изгнанием и переездом: в 1864 году Куперник заканчивал уже не Киевский, а Московский университет.
Этот год ознаменовался началом судебной реформы Александра II, преобразившей все судопроизводство. Процессы стали открытыми, в них появилась состязательность – все стороны получили равные права на предоставление и опровержение доказательств. Куперник, который уже не раз сталкивался с уничижительным отношением к простым людям, быстро определился с призванием: им стала адвокатура – возможность помочь тем, у кого раньше не было шансов на защиту. Проработав несколько лет помощником адвоката, в 1871-м он стал присяжным поверенным при Московской судебной палате.
С первых дел Куперник зарекомендовал себя блестящим оратором. Он не брезговал шуткой и сарказмом, когда разбивал доводы обвинителей. Те действовали часто все еще «по старинке»: считали, что сколько человек оказались на скамье подсудимых, стольких и нужно приговорить. Куперник убеждал в обратном. Он называл огульность приговоров преступной и убеждал, что каждый случай нужно рассматривать индивидуально. Известность Купернику принесло участие в громких делах того времени – судах над «Клубом червонных валетов» и «долгушинцами». «Валеты» были преступным сообществом молодых аристократов, которые проворачивали самые разные кражи, а «долгушинцы» – революционерами, которые положили начало «хождению в народ». В обоих случаях Куперник выступал как адвокат защиты и настаивал на определении личной степени вины каждого обвиняемого. Во многом благодаря его усилиям были оправданы 19 из 45 «валетов». Правда, с революционерами-«долгушинцами» дело обстояло хуже: все пятеро главных обвиняемых были сосланы на каторгу, где позже четверо из них и погибли.
В середине 70-х годов XIX века Лев Куперник стал героем еще одного скандала – на этот раз личного. Еврей, он решил принять православие ради брака с Ольгой Щепкиной, дочерью председателя Московского окружного суда и известной пианисткой. Это стало ударом не только для родителей адвоката, но и для той части российского еврейства, которая с восхищением следила за работой единоверца. Впрочем, справедливости ради нужно признать: Куперник стал одним из немногих, о «предательстве» которого соплеменники вскоре забыли – его продолжили считать «настоящим евреем» и «гордостью народа».
Увы, брак молодого адвоката оказался недолгим. Уже в 1877 году Куперник вернулся в Киев без жены. Почти сразу он направился в Кутаиси, где проходил судебный процесс по обвинению евреев местечка Сачхери в похищении и убийстве крестьянской девочки. У подозреваемых было аж два адвоката – Куперник и Пётр Александров. Вдвоем они провели перекрестный опрос более 100 свидетелей и в итоге полностью разбили версию обвинения. Куперник при этом почти открыто говорил об ангажированности суда: «Обвинение стало на путь совершенно ложный, задавшись лишь целью доказать, что девочку похитили евреи. Очевидно, что свидетелями обвинения по настоящему делу играла рука из-за ширм, как фокусник играет марионетками». 13 марта 1880 года суд оправдал всех девятерых евреев-подсудимых.
Через два года Куперник защищал пострадавших во время погрома в Балте Одесской области в марте 1882-го. Тогда при полном попустительстве полиции были разорены почти тысяча еврейских домов, лавок и складов. 300 человек были ранены, десятки изнасилованы, 12 убиты. Позже власти арестовали больше 50 человек, причастных к погрому. Для каждого из них Куперник добился самого серьезного наказания, включая казни и каторжные работы на 15 лет.
Был он и в числе защитников жертв погрома в Кишиневе в апреле 1903 года. Власть решила тогда «замять» процесс и возложить вину на самих евреев. Заседание сделали закрытым, суд раз за разом отказывал всем значимым ходатайствам адвоката. После процесса Лев Куперник писал дочери: «Я нахожусь в совершенно угнетённом душевном состоянии из-за кишинёвского погрома. Это нечто безобразное, ужасающее. И действия, и поведение властей до, во время и после погрома – неслыханные. Полиция, губернатор, следователи, прокуроры, министры – всех под суд! Произвол, бесправие, ложь, подлость – всё тут».
В том же году он участвовал в деле о погромах в Гомеле, когда власти не посадили евреев на одну скамью обвиняемых вместе с погромщиками. Причина для предъявления жертвам обвинения была простой – защищать себя российские евреи не могут и не должны. Обвинение не смутил даже тот факт, что из 36 евреев, оказавшихся на скамье подсудимых, никто не использовал оружие для обороны во время погрома. Куперник вновь сделал почти невозможное: из 36 обвиняемых евреев полностью оправдали 13 человек. Еще 13 получили пятимесячные тюремные сроки, а остальные отделались неделями заключения. «Презумпция виновности русского еврея», – так подытожил Лев Куперник итоги этих дел в своей книге «Еврейское царство», изданной в Киеве в 1904-м.
А в сентябре 1905-го 59-летний адвокат простудился. Болезнь быстро прогрессировала. Уже вскоре Куперник, который поначалу даже не обратил на простуду внимания, слег и не мог больше работать. 29 сентября 1905 года он умер, не дожив одного дня до своего 60-летия.
Его похоронили в Киеве на христианском кладбище: Куперник так и не вернулся к религии предков. Но, несмотря на это, поминальные службы по адвокату-христианину провели и в ряде киевских синагог – так велико было уважение соплеменников к своему защитнику. Как написал Шолом-Алейхем: «Имя Куперника, а простые евреи произносили его как Коперников, было почти столь же известно и популярно, как имя Колумба в Америке».
Президент Европейского еврейского конгресса (ЕЕК) Вячеслав Моше Кантор осудил президента Польши за подписание закона о реституции, фактически блокирующего иски о реституции имущества, изъятого у евреев нацистами, назвав его дискриминационным и аморальным, сообщат пресс-служба ЕК.
«Этот закон недемократичный, несправедливый и аморальный. Он не привносит порядок в хаос, как утверждает президент Дуда, он узаконивает то, что должно быть вне закона, и просто легализует воровство. У президента была возможность исправить ошибку парламента, он мог продемонстрировать моральную чистоту и лидерство, но предпочел этого не делать», – отметил Кантор.
По его словам, новый закон подчеркнет обособленность позиции Польши как единственной страны в регионе, которая делает невозможной реституцию имущества, украденного во время Холокоста, и нарушает свои международные обязательства». «Возмутительно, что в соответствии с этим жестоким, неправомерным и дискриминационным законом те, кто пережил Холокост, в последние годы своей жизни по-прежнему будут лишены права на осуществление правосудия. Польша была местом, где до войны проживало большинство евреев, и где основная их часть была уничтожена во время нацистского геноцида. Все, о чем мы просим, — это правосудие и порядочность. И оба эти понятия серьезно скомпрометированы новым законом», – подчеркнул президент ЕЕК.
В 2009 году Польша подписала Терезинскую декларацию по активам времен Холокоста и связанным с ними вопросам – соглашение об устранении экономической несправедливости, с которой столкнулись жертвы нацистских преступлений. Европейский еврейский конгресс (ЕЕК) учрежден в 1986 году, он является единственным представительским органом еврейских общин всей Европы. ЕЕК работает с национальными правительствами, институтами Европейского Союза и Советом Европы.
Штаб-квартира ЕЕК расположена в Брюсселе. ЕЕК объединяет и координирует работу более 40 национальных еврейских общин в Европе, насчитывающих более двух миллионов евреев.
Леон Копельман, последний известный участник восстания в Варшавском гетто, 13 августа скончался на 97-м году жизни, сообщает «i24 News».
Копельман родился в Польше в 1924 году. Когда нацисты оккупировали страну и основали Варшавское гетто, его семью загнали в небольшой дом в этой тюрьме под открытым небом. Во время своего пребывания там Копельман стал активным участником подпольной еврейской организации, которая сопротивлялась депортации евреев в лагеря смерти. «Zydowska Organizacja Bojowa» (Еврейская боевая организация), или ZOB, была создана летом 1942 года во время двухмесячной волны депортаций в лагерь смерти Треблинка, сообщает Яд Вашем.
«Я сражался в Варшавском гетто после того, как начались «акции», когда немцы начали истреблять евреев. В 1942 году, когда мне было 18, а маме 40, ее увезли в Треблинку. Однажды я вернулся с работы у немцев, а ее уже не было», – рассказал Копельман «Ynet» в 2018 году.
Он присоединился к крупнейшему восстанию евреев во время Второй мировой войны, убивая немецких солдат в гетто в стычках перед финальным противостоянием в апреле 1943 года. Копельман был схвачен нацистами, но вместо того, чтобы отправить его в Треблинку с другими бойцами, его отправили работать механиком в варшавский гараж, поскольку он солгал о своем опыте, что спасло ему жизнь.
Он был освобожден польскими бойцами сопротивления в сентябре 1944 года и присоединился к ним в их усилиях по борьбе с нацистами. В дальнейшем Копельман, используя фальшивые документы, добрался до Италии, а затем нелегально прибыл в Подмандатную Палестину, где воссоединился со своей сестрой и отцом. Он присоединился к ЦАХАЛу и участвовал в Войне за независимость в 1948 году. Затем он встретил свою жену и создал большую семью, что, по его словам, стало его величайшей победой над нацистами. Его жена Хава, на которой он был женат почти 70 лет, умерла несколько месяцев назад. У них осталось трое детей, девять внуков и трое правнуков.
Первоначально считалось, что последним выжившим бойцом восстания в Варшавском гетто был Симха Ротем, пока Копельман не заявил, что он тоже был бойцом. Ротем умер в 2018 году.
Принц Уэльский написал предисловие к мемуарам о Холокосте, написанным выжившей Лили Эберт и ее правнуком Довом Форманом, сообщает «Jewish Chronicle».
Соавторы в возрасте 97 и 17 лет используют социальные сети для распространения свидетельств г-жи Эберт, собрав около 1,2 миллиона подписчиков в приложении для обмена видео «ТикТок» с начала этого года. Их книга «Обещание Лили: как я пережила Аушвиц и нашла в себе силы жить» будет опубликована издательством «Макмиллан» в сентябре.
«Мы польщены тем, что Его Королевское Высочество пишет предисловие к этим важным мемуарам, которые вполне могут быть одними из последних мемуаров, написанных выжившим в Аушвице», – заявили они.
Лили Эберт родилась в Венгрии, ей было 14 лет, когда ее депортировали в Аушвиц-Биркенау в 1944 году.
По прибытии ее мать и младших братьев, и сестер отправили в газовые камеры. Г-жа Эберт и две ее сестры позже были вынуждены работать на военном заводе под Лейпцигом до своего освобождения в 1945 году. После войны сестры переехали в Швейцарию, а в 1967 году г-жа Эберт перебралась в Великобританию.
Покровитель Фонда памяти жертв Холокоста с 2015 года, принц Чарльз подчеркнул важность памяти о Холокосте в видеообращении во время Дня памяти жертв Холокоста в этом году. «Последнее поколение живых свидетелей уходит из этого мира, поэтому задача свидетельствовать ложится на нас», – подчеркнул он.
В прошлом году принц посетил «Яд Вашем», чтобы отметить 75-ю годовщину освобождения Аушвица. Он говорил об «огромной гордости» своей семьи за действия своей покойной бабушки, принцессы Алисы, которая спасла еврейскую семью в оккупированных нацистами Афинах в 1943 году. Позже она была признана Праведницей народов мира и похоронена на Масличной горе.
Правительство Германии сообщило о том, что выделит 35 миллионов евро на борьбу с антисемитизмом, который набирает обороты в стране. Деньги пойдут на исследовательские и образовательные проекты, направленные на понимание причин антисемитизма и эффективную борьбу с ненавистью к евреям.
Различные проекты будут посвящены проблеме антисемитизма в школах, в системе правосудия Германии, в интернете и социальных сетях.
В прошлом году, согласно статистике, немецкая полиция зарегистрировала 2351 случай антисемитизма, что на 15% больше, чем было за год до этого.
“Есть основания для беспокойства, что это только верхушка айсберга и что количество незарегистрированных ежедневных нападений на евреев значительно выше”, – заявили в министерстве образования и науки Германии.
Отмечается, что ученым предложат разработать практические рекомендации, чтобы помочь гражданам в разных сферах справиться с растущей ненавистью.
Проект мемориала Холокоста в парке у парламента Великобритании получил зеленый свет после нескольких лет обсуждений. Министерство жилищно-коммунального хозяйства одобрило план мемориала после опроса общественного мнения, сообщает BBC.
Комплекс, посвященный памяти 6 млн евреев, погибших в Холокосте, будет состоять из подземной и наземной частей. Внизу будет учебный центр, наверху – инсталляция из 23 гигантских бронзовых панелей. Предполагается, что строительство начнется уже в этом году.
О планах создать мемориал Холокоста у здания парламента объявил в 2016 году тогдашний премьер-министр Дэвид Кэмерон. Однако реализация проекта неоднократно откладывалась из-за возражений общественности, касающихся как месторасположения мемориала, так и его значения.
Глава Совета представителей британских евреев, центрального органа британской еврейской общины, Мари ван дер Зил приветствовала решение Министерства жилищно-коммунального хозяйства и заявила, что «есть что-то необычайно сильное в том, что мемориал Холокоста будет создан рядом с центром британской демократии».
Президент Европейского еврейского конгресса Вячеслав Моше Кантор подверг резкой критике принятие Сенатом Польши законопроекта, согласно которому евреям станет значительно сложнее требовать реституции собственности, присвоенной и украденной во время Холокоста.
«Это не просто очередной закон, это узаконенная кража, и написан он языком, который почти прямо выделяет евреев как лиц, не заслуживающих возврата того, что у них было украдено», — заявил Вячеслав Моше Кантор. — «Закон не предоставляет евреям какие-то привилегии, как утверждают некоторые в Польше, он лишает евреев их гражданских прав, он аморален и дискриминационен. Более того, данный закон нарушает международные обязательства Польши и только подчеркнет позицию страны как единственной в регионе, которая делает невозможной реституцию имущества, украденного во время Холокоста. Возмутительно, что в соответствии с этим жестоким и неправомерным законом, пережившие Холокост даже в последние годы своей жизни по-прежнему будут лишены права на правосудие».
Новый закон, который уже был одобрен нижней палатой польского парламента, не позволит польским евреям, пережившим Холокост, и их наследникам, потерявшим собственность в ходе конфискации имущества в коммунистическую эпоху, вернуть свою собственность или получить за нее компенсацию.
«Польша была местом, где до войны проживало большинство евреев, и где основная их часть была уничтожена во время нацистского геноцида», — добавил Вячеслав Моше Кантор. — Все, чего мы просим, — это правосудие и порядочность. И оба эти понятия серьезно скомпрометированы новым законом».
Могила Якова
Оркестр Артура Гольда и Ежи Петерсбурского 
Бразильский паспорт Ежи 
