Правительство Израиля 20 ноября одобрило выделение 3,5 млн шекелей (1 млн долларов) на запись видеосвидетельств переживших Холокост для будущих поколений, пишет «The Times of Israel».

Финансирование пойдет на создание видеозаписей выживших из Израиля и всего мира. Кампания рассматривается как важная мера для сохранения памяти о Холокосте, учитывая сокращение числа выживших и их преклонный возраст. Эти усилия также рассматриваются как контрмера отрицанию Холокоста во всем мире. Согласно заявлению правительства, собранные материалы будут оцифрованы, а затем использованы в Интернете, в первую очередь в социальных сетях, чтобы сделать образование в области Холокоста более доступным для молодого поколения. Свидетельства также будут интегрированы в систему образования в Израиле и, возможно, в других странах.

«Наше правительство предприняло многочисленные усилия, чтобы помочь выжившим во время Холокоста и сохранить память о Холокосте для будущих поколений», — заявил премьер-министр Яир Лапид. «Я тронут и горжусь тем, что сегодня мы приняли это важное решение документировать истории переживших Холокост из Израиля и всего мира — решение, которое оставит след для будущих поколений». Он поблагодарил министра социального равенства Мейрав Коэн «за ее интенсивную работу над этим решением… ради благополучия переживших Холокост». «Я горжусь тем, что являюсь членом правительства, которое одобрило такое важное решение», — заявила Коэн. «Средний возраст выживших — 86 лет, и на самом деле у нас осталось всего несколько лет, чтобы улучшить качество жизни выживших, и чтобы собрать как можно больше доказательств, которые будут увековечены на благо будущих поколений», – добавила она.

Различные исследования последних лет показали, что осведомленность о Холокосте среди молодого поколения снижается. Опрос, опубликованный в 2020 году организацией «Claims Conference», показал, что 63% молодых американцев и 60% жителей Нью-Йорка не знали, что шесть миллионов евреев были убиты в ходе нацистского геноцида. В Нью-Йорке 58% не смогли назвать ни одного концлагеря, 19% считали, что евреи виновны в Холокосте, а 43% не знали, что такое Аушвиц. Эксперты в области образования неоднократно заявляли, что потребуются новые методы обучения, чтобы охватить молодое поколение и сохранить память о Холокосте, поскольку годы идут, а свидетельства из первых рук получить все труднее.

В дополнение к этой информации предлагаем вашему вниманию письмо исполнительного вице-президента Claims Conference  Грега Шнайдера, которое он разослал по случаю 84-й годовщине «Хустальной ночи»:

В нем содержится просьба «найти минутку, чтобы поделиться этим сообщением на предпочитаемой вами социальной платформе» (Please take a moment to share this message on your preferred social platform).

На портале berkovich-zametki.com появился перевод этого письма:

(Ефим Левертов, 2022-11-11 10:29:59(454)

9 ноября 2022 года 15 Шешвана, 5783 г.

ОТЧЕТ

ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ

Полтора года назад мы запустили революционную цифровую кампанию #ItStartedWithWords – просветительскую кампанию по Холокосту, в рамках которой пережившие Холокост люди со всего мира рассказывают о неделях и месяцах, предшествовавших Холокосту, когда они и их семьи пережили слова ненависти и антисемитизма.

Сегодня, в Хрустальную ночь, мы возобновили эту кампанию и будем выпускать видеоролики каждую неделю, чтобы обратить внимание на нынешний рост антисемитизма, языка вражды и отрицания Холокоста во всем мире. Никто лучше тех, кто пережил Холокост, не расскажет о том, как могут развиваться слова ненависти. Свидетельства выживших не только жизненно важны для просвещения в области Холокоста, но и имеют решающее значение в сегодняшнем климате.

Хрустальная ночь служит примером этой эволюции бесконтрольной ненависти. В ноябре 1938 года серия нападений на евреев, проживающих в Германии, Австрии и Судетской области, была скоординирована и осуществлена военизированными формированиями СА при поддержке местных жителей. В результате было разрушено более 260 синагог, 7000 еврейских предприятий были разрушены или разграблены, более 30 000 евреев были схвачены, унижены на улицах своих городов и арестованы, и в конечном итоге оказались в концентрационных лагерях. Хрустальная ночь” – буквально ночь разбитых стекол – была акцией бесконтрольной ненависти, которая развилась из слов и политики ненависти, распространившихся по всему Германскому рейху и ставших преамбулой к Холокосту.

К сожалению, недавние результаты нашего опроса “Знание и осведомленность о Холокосте среди американских миллениалов 2020 года”, который показал, что 63 процента миллениалов и представителей поколения Z не знают, что шесть миллионов евреев были убиты, в сочетании с ростом антисемитизма только подчеркивают необходимость просвещения по вопросам Холокоста и проведения новых кампаний, подобных этой.

Возобновление кампании #ItStartedWithWords выходит за рамки празднования Хрустальной ночи. В условиях растущей распространенности антисемитизма в социальных сетях и в сообществах по всему миру, основная идея кампании #ItStartedWithWords становится еще более важной: Холокост начался не с лагерей, гетто и депортаций. Он начался со слов.

Восемнадцать месяцев назад вы помогли нам поделиться видеороликами и придать значимость этим важным историям. Благодаря вашей поддержке мы смогли распространить послания выживших среди разнообразной и широкой аудитории, используя наши платформы Facebook, Twitter, Instagram и TikTok. Мы просим вас снова поддержать эту работу в это критическое время.

Пожалуйста, найдите минутку, чтобы поделиться этим сообщением на вашей любимой социальной платформе.

Заранее благодарим вас за то, что мы продолжаем искать инновационные способы повышения значимости свидетельств выживших и привлекаем вас к нашим усилиям по привлечению внимания к необходимости образования в области Холокоста.

Искренне,

Грег Шнайдер

БЕРЛИН (AP) – Пережившие Холокост люди со всего мира предупреждают о возрождении антисемитизма, отмечая в среду 84-ю годовщину “Хрустальной ночи” – “Ночи разбитых стекол”,

В рамках кампании #ItStartedWithWords, проводимой организацией, которая занимается рассмотрением исков от имени евреев, пострадавших от нацистов, несколько человек, переживших Холокост, рассказали на видео о том, как антисемитские высказывания привели к действиям, которые едва не привели к массовому уничтожению евреев в Европе в прошлом веке.

Наш почтовый адрес:

Claims Conference

абонентский ящик 1215

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, 10113

Екатерина Герцман, Радио “Свобода”

Опасность сотрудничества или даже просто пассивного принятия преступного режима – тема, ставшая вновь актуальной сегодня, когда диктатуры снова на подъеме. Наиболее трагические примеры подобных ошибок дает история Холокоста. Имя одной из них, о которой стоит вспомнить, – Культурбунд.

Cто лет назад, в начале 1920-х, в ряде стран Восточной Европы, в том числе Украине, Польше и Литве, предпринимались попытки создания еврейских культурных организаций – для популяризации национального изобразительного искусства и музыки, развития литературы и театра на идиш. Подобные замыслы были понятны: попытка самоидентифицироваться для европейских евреев была чуть ли не единственной возможностью сохранить национальные отличия и не затеряться среди других восточноевропейских народов, переживавших период постимперского подъема собственных национальных движений. Прошло десять лет, и идею подхватили в Германии – но совсем иные люди и с другими целями.

7 апреля 1933 года, через два с небольшим месяца после назначения Гитлера рейхсканцлером, началась новая эпоха в жизни немецких евреев, особенно тех, кто работал в сфере искусства. “Закон о возрождении государственной службы”, принятый правительством Германии, изменил их жизнь радикально: с этого дня они не имели права работать в немецких учреждениях культуры. Безработными остались тысячи режиссеров, артистов, художников и музыкантов. Некоторые из них, уже тогда поняв, какая угроза появилась на горизонте, покинули Германию и тем самым спаслись. Но многие, не веря в кровожадность нового режима, приняли иное решение.

Закон от 7 апреля 1933 года не стал для них предупреждением, хотя, помимо запрета на профессию, содержал и запрет жителям Германии еврейского происхождения посещать концерты, выставки и театры. Таким образом, огромная часть населения лишилась возможности получать образование, эстетически развиваться и вести привычную культурную жизнь. Тогда-то и возникла идея создания Еврейской культурной лиги, приведшая в итоге немецких евреев в культурное гетто, из которого было уже рукой подать до настоящего.

План создать “Лигу культуры немецких евреев” (Kulturbund Deutscher Juden) принадлежал молодому режиссеру Курту Бауману, который до рокового закона 1933 года работал в Берлинском оперном театре. Прежде всего Бауман обсудил идею и заручился поддержкой своего наставника Курта Зингера. Этот немецкий военный врач, прошедший Первую мировую войну, стал известным невропатологом и музыкантом. Соединив медицину и музыку, он был основоположником и теоретиком арт-терапии в Германии. Зингера не спасло даже то, что он долгие годы исследовал народные немецкие песни и творчество любимцев фюрера – композиторов Рихарда Вагнера и Антона Брукнера. Уволенный из Берлинской оперы, Зингер увлекся идеей временного обособления внутри еврейского микромира, не подозревая конечно, о замыслах его полного уничтожения. Мысль об эмиграции Зингеру, который был по духу истинным немцем, в голову не приходила. К тому же он считал, что новый проект поможет сберечь для прекрасной Германии будущего множество талантливых людей.

Зингер и Бауман начали искать единомышленников среди других еврейских деятелей немецкой культуры. Ведь именно их в первую очередь должна была заинтересовать подобная инициатива. И они попались на эту удочку, точно так же как несколькими годами позже поверили советской государственной машине участники Еврейского антифашистского комитета, образованного органами НКВД для пропаганды за рубежом.

Первым откликнулся главный раввин Берлина Лео Бек, для которого необходимость продуктивно сотрудничать с любой властью была аксиомой. С 1933 по 1939 год Бек являлся президентом “Представительства немецкого еврейства при Рейхе”, ликвидированного после Хрустальной ночи. Созданное чуть позже уже самими нацистами под кураторством гестапо “Объединение евреев Германии” тоже возглавлял Лео Бек. Среди поддавшихся соблазну создания “культурного гетто” оказался и выпускник Венской академии музыки, главный дирижер оперного театра города Мангейма Йозеф Розеншток. Его участие в проекте, судя по всему, было практически единственным возможным для него вариантом обрести какие-то профессиональные перспективы, ибо указ 1933 года окончательно и бесповоротно разрушил его карьеру. Еще один основатель Культурной лиги был иностранцем – но, разумеется, еврейского происхождения. Журналист Вернер Леви родился в Нидерландах, а потому имел голландское гражданство. Однако закон 1933 года застал его в Германии, так что предложение о создании Лиги показалось ему вполне логичным.

Однако очевидно творческих замыслов еврейских активистов оказалось недостаточно: еще нужно было уговорить соратников фюрера. Слава и имя Курта Зингера открывали даже крепко двери нацистских руководителей. Идею Культурбунда поддержал Ханс Хинкель – государственный комиссар министерства науки, искусств и народного образования Пруссии, ставший вскоре генеральным секретарем Имперской палаты культуры и руководителем Общества германской культуры. Именно он оценил огромную практическую пользу данной организации для Германии. Объяснял он эту пользу так. Во-первых, политическая конъюнктура требовала от немецкого правительства сохранять видимость цивилизованного отношения к еврейскому населению, – а легальная, вписанная в государственную систему культурная организация являлась прекрасным доказательством терпимости немцев к евреям. Во-вторых, Хинкель знал, что обнищавшее еврейское население – проблема для страны, способная привести к социальным затруднениям. Дать евреям легальный способ зарабатывать какие-то гроши будет и выглядеть достойно, и погасит возможные возмущения.

Наконец, главным аргументом за Культурбунд для Хинкеля была та цель, к которой стремился каждый нацист: изгнать евреев из всех сфер жизни и очистить от них Германию. Законная же организация может помочь в этом деле: отныне у деятелей искусств еврейской национальности не будет повода заниматься изготовлением фальшивых документов и пытаться “затеряться в толпе” среди настоящих немцев. Теперь все они добровольно будут сами сообщать о своем происхождении, дабы иметь возможность вступить в Лигу и пользоваться её бонусами. Таким образом списки будущих жертв будут создаваться руками самих жертв!

Вдобавок нацисты обрисовали два обязательных условия, при которых организация может существовать. Первое – полная финансовая автономия, ибо немцы не собирались оплачивать “еврейские развлечения”. С каждого члена Лиги взимались взносы, которые тратились на аренду театральных и концертных залов и оплату работы исполнителей. Второе условие – абсолютная этническая автономия. На сцене или в зрительном зале мероприятий, проводимых Культурбундом, могли находиться только евреи. Посещение этих мероприятий немцам категорически запрещалось.

Лидеры Культурбунда послушно пошли по указанной нацистами дороге, возглавив безропотную “карманную” организацию. Работа Культурбунда закипела с 1 октября 1933 года. Его филиалы исправно появлялись в большинстве крупных и средних городов Германии, так что в результате их оказалось 46. Театральный сезон Еврейской культурной лиги был открыт в Берлине премьерой новой постановки “Натана Мудрого” Лессинга. Еще через две недели изголодавшихся по духовной пище берлинских евреев ждал концерт симфонического оркестра под управлением знаменитого дирижера Михаэля Таубе. Он, кстати, всего через год сбежит от нацистов в Палестину, а в 1936-м возглавит камерный ансамбль при радиостанции “Голос Иерусалима”, превратившийся впоследствии в Иерусалимский симфонический оркестр.

Главной проблемой Культурбунда, не считая общей политической ситуации, стал репертуар. Ведь нацисты, соглашаясь с существованием этой организации, настойчиво давали понять ее руководителям, что авторами произведений, исполняющихся евреями, не должны быть “арийцы”. С другой стороны, в Культурбунде были убеждены, что не существует собственно еврейской музыки, есть просто музыка, хорошая или не очень. Поэтому на концертах произведения, написанные евреями, щедро “разбавлялись” сочинениями Чайковского, Моцарта, Генделя. Вагнера и Штрауса отказывались исполнять сами музыканты, связывавшие их музыку с пропагандой антисемитизма, а произведения самого популярного композитора – Бетховена им запретили исполнять нацисты.

Организаторам концертов и спектаклей приходилось выдумкой и хитростью преодолевать репертуарные накладки. Например, ставили оперу на “еврейский” сюжет – “Набукко” Верди. Затем организаторы Лиги “вспомнили” о европейских драматургах из других стран: пригодились и Софокл с его “Антигоной”, и Мольер с “Мнимым больным”, и Шекспир с пьесами “Сон в летнюю ночь” и “Зимняя сказка”.

Но не будем забывать, что первой и главной задачей Культурной лиги являлось обеспечение работой еврейских деятелей искусств. И результаты были прекрасны! Уже в 1933 году Культурбунд обеспечил работой 200 человек, и количество желающих непрерывно росло. Зрители активно записывались в организацию: через год после рождения Лиги ее членами были уже 20 тысяч человек. Правила, на базе которых действовала Лига, были просты: каждый член организации мог посетить два мероприятия в месяц по собственному выбору. Из чего выбирать – было: концерты, лекции по философии, религии или искусству, оперные и драматические спектакли, шоу кабаре. Все акции проходили с неизменным аншлагом. Только одно огорчало: количество исполнителей постепенно сокращалось, ибо очень многие, видя усиливающийся антисемитизм, отправлялись в эмиграцию. До Хрустальной ночи 1938 года это не слишком беспокоило организаторов Лиги, потому что деятелей культуры было много, и на место уехавших артистов, музыкантов или режиссеров приходили другие. Но после начала физического уничтожения немецких евреев этот поток начал быстро иссякать, и стало крайне сложно поддерживать высокий уровень исполнителей.

Формальное существование Лиги с 1939 по 1941 год превратилось в агонию, а 11 сентября 1941 года организация была закрыта. К тому моменту смотреть спектакли, слушать музыку и лекции было некому: зрители, слушатели и исполнители находились либо в гетто, либо в концентрационных лагерях, либо уже были убиты.

Из основателей Культурбунда почти до самого конца в Германии оставался лишь Вернер Леви, который тщетно пытался сохранить хотя бы издательский отдел организации, но и это не удалось. Не спасло сотрудничество с нацистским режимом и самого Леви. В 1940 году он, воспользовавшись своим голландским гражданством, бежал в Нидерланды, где возглавил Еврейский театр. Но немецкая армия следовала за ним по пятам, и совсем скоро Нидерланды были оккупированы. Леви депортировали в концлагерь Берген-Бельзен, где он провел три с лишним года. Когда зимой 1945-го заключенных Берген-Бельзена переправляли в чешский Терезин, поезд, в котором ехал Вернер Леви, был остановлен солдатами советской армии. Но спасение пришло слишком поздно: больной тифом журналист умер.

Судьба остальных активистов, придумавших и реализовавших этот культурный проект, сложилась по-разному. Лео Бек был депортирован в Терезин, где в 1945 году его освободили советские войска. Познавший в полной мере ужасы Холокоста, он не стал возвращаться на родину и навсегда переселился в Великобританию. Дирижеру Розенштоку удалось еще в 1936 году бежать в Японию, где он возглавил Японский симфонический оркестр, а после окончания войны уехал в США. Курт Бауман, составивший первоначальный проект Культурбунда, оказался одним из немногих счастливчиков, кто смог в 1939 году эмигрировать в Америку.

Самым преданным делу Культурбунда остался Курт Зингер. Глубоко погруженный в общественную деятельность, он совершенно потерял связь с реальностью. В первые годы существования Лиги он еще по возможности помогал некоторым деятелям искусств покинуть Германию. Но позже, забыв об опасности, грозящей каждому еврею, и пытаясь сохранить высокий уровень деятельности Культурбунда, он активно уговаривал их остаться. Более того, в 1938 году Зингер ездил в США с курсом лекций для Гарвардского университета. Разумеется, руководство Гарварда предлагало ему остаться и продолжить работу в стенах этого учебного заведения. Но ослепленный любовью к “своей” Германии и Культурбунду, он категорически отказался.

Только вернувшись на европейский континент, Зингер наконец понял, что происходит. Он остался в Голландии, где вместе с Леви работал в Еврейском театре. Когда же немцы оккупировали и эту страну, Зингер прозрел окончательно. Но было уже слишком поздно: возможности уехать больше не было, теперь всеми его передвижениями руководило нацистское государство. Учитывая заслуги Зингера перед немецкой культурой, чиновники Третьего рейха депортировали его не в Аушвиц, как большинство евреев Амстердама, а в концлагерь Терезиенштадт (Терезин). Именно там в начале 40-х нацисты сосредоточили немалую часть еврейской культурной элиты Европы. Курт Зингер умер в Терезине в феврале 1944 года. Трудно сказать, понял ли он перед смертью, какую ошибку сделал, погнавшись за иллюзией духовного и финансового спасения за счет добровольного подчинения преступному режиму.

Что касается международной общественности, погруженной в собственные политические и экономические проблемы, то тут Геббельс и его ближайший соратник Хинкель всё рассчитали абсолютно точно. Политическому истеблишменту разных стран и так долгое время не хотелось верить в упорно циркулировавшие слухи о положении евреев при нацистах. Существование же в Германии официальной еврейской организации, которой Рейх позволял заниматься вопросами культуры и продвигать собственные национальные традиции, вообще снимало многие подозрения. Прозрение наступило только в разгар Второй мировой, когда свидетельств о Холокосте стало так много, что их более было невозможно игнорировать.

Автор – историк, специалист по истории Холокоста

В понедельник во Дворце Правительства чествовали Праведников народов мира, спасавших в годы Второй мировой войны от неминуемой гибели литовских евреев. К сожалению, все они были награждены медалями «Яд Вашем» посмертно, награды приняли их родственники. Как сказала в своей благодарственной речи премьер-министр Ингрида Шимоните, «эти Праведники символизируют заветный луч света, пробившийся сквозь тьму войны».

Звание «Праведник народов мира» было присуждено Казимерасу Рузгису и Марсийоне Рузгене, Аксентию Бурлакову, Матрёне Бурлаковой и их дочери Зинаиде, Йонасу Жвинклявичюсу и Оне Жвинклявичене, Марийоне Багурскене и Юозапасу Багурскасу. Медали и дипломы «Яд Вашем» родственникам Праведников вручил председатель Мемориального комплекса Дани Даян.

“Мы собрались сегодня, чтобы отдать дань уважения людям, которые показали, что нет таких обстоятельств, которые не могли бы сохранить человечность. Холокост стал ужасной трагедией для всего мира. Это разрушило иллюзию того, что удивительные достижения цивилизации способны растворить насилие и ненависть. В середине 20-го века, в самом сердце Европы, большинство людей, оказавшихся в сложных обстоятельствах того времени, очень легко подчинялись правилам жестокой игры и распределению ролей, будь то палач, жертва или зритель.

Но нашлись люди, которые своим выбором показали, что мы творим историю. Эти люди не думали ни о каких званиях, наградах или образах в будущей истории – они просто пытались сохранить свою человечность и не могли оставаться равнодушными к страданиям других”, – сказала в своем выступлении премьер-министр И. Шимоните.

Как отметила глава правительства, эта катастрофа разрушила Литву – мы потеряли сотни тысяч братьев и сестер, друзей и соседей. Истории жизни Праведников народов мира вселяю надежду на то, что вместе мы сможем построить лучший и более справедливый мир, – добавила И. Шимоните.

В церемонии также приняли участие и выступили с приветственными речами председатель Мемориального комплекса Яд Вашем Д. Даян, чрезвычайный и полномочный посол Государства Израиль в Литве Хадас Виттенберг-Сильверстейн, председатель Еврейской общины (литваков) Литвы Фаина Куклянски, глава Восстановительного Сейма Литвы, профессор Витаутас Ландсбергис.

В понедельник премьер-министр Ингрида Шимоните встретилась с председателем мемориального комплекса в Иерусалиме “Яд Вашем” Дани Даяном. На встрече, в которой также принял участие министр иностранных дел Габриэлюс Ландсбергис, обсуждались вопросы сохранения памяти о Холокосте и еврейского культурного наследия в Литве, а также сотрудничества в области образования и культуры с крупнейшим исследовательским центром “Яд Вашем”.

“Мы благодарны “Яд Вашем” за многолетнее сотрудничество с литовскими учреждениями в деле сохранения памяти о жертвах Холокоста и передачи ее молодым поколениям, отдавая дань уважения спасателям евреев и примеру их гуманизма. Одновременно эта память является уроком и предупреждением – защищать достоинство и равенство всех людей, не падать духом перед лицом агрессии и ненависти”, – сказала премьер-министр Шимоните.

Участники встречи отметили, что преступления тоталитарных режимов 20 века обязывают нас сохранять бдительность и добиваться привлечения к ответственности виновных, учитывая контекст сегодняшнего дня, когда Россия напала на Украину и совершает военные преступления, в том числе против гражданского населения.

Премьер-министр Шимоните также подчеркнула, что правительство Литвы будет и впредь проявлять нетерпимость к любым проявлениям антисемитизма, отрицанию Холокоста или неуважению к жертвам Холокоста, а также придерживаться принципов восстановления исторической справедливости.

Глава правительства отметила как особенно значимое и эффективное внимание, уделяемое в системе образования истории Холокоста, и участие школ в укреплении исторической памяти о нем. В качестве одного из ценных примеров на встрече было упомянуто текущее обновление общеобразовательных учебных программ для 1-12 классов, которое были разработано в соответствии с рекомендациями Международного альянса памяти Холокоста по преподаванию и изучению Холокоста.

По словам Ингриды Шимоните, правительство Литвы считает еврейское культурное наследие неотъемлемой частью истории страны и будет прилагать усилия по его сохранению и восстановлению объектов культурного наследия.

Сумму выплат евреям, пережившим Холокост, в Германии пытались значительно сократить. Об этом сообщает немецкое издание Die Zeit.

Такое решение попытался реализовать министр финансов Германии Кристиан Линднер.

Это произошло через 70 лет после подписания Израилем и Германией Соглашения о репарациях. Естественно, такие действия вызвали гнев в Израиле и среди еврейских общин по всему миру, и в конце концов решение было отменено благодаря неожиданному вмешательству правительства США.

В сентябре Израиль, Германия и Claims Conference — всемирная еврейская организация, ведущая переговоры о компенсации и реституции жертвам нацистских преследований и их наследникам — объявили детали ежегодного объема финансовой помощи, которую Германия перечисляет выжившим жертвам Холокоста по всему миру.

В 2023 году Германия, как сообщалось, должна перечислить около 1,2 миллиарда долларов в качестве компенсации. Эта сумма также включает в себя экстренную помощь пережившим Холокост, которые стали беженцами из Украины.

Министерство финансов Германии «пыталось максимально сократить» сумму, которая будет перечислена в следующем году выжившим жертвам Холокоста, утверждая, что запрашиваемая сумма была «чрезмерной», а число выживших жертв Холокоста, представленное в ходе обсуждений, было завышено.

Однако вмешался госсекретарь США Энтони Блинкен, который направил в мае прошлого года письмо министру финансов Линднеру и министру иностранных дел Германии Анналене Бербок с просьбой о помощи в этом вопросе. Блинкен писал, что многие пережившие Холокост все еще живы и нуждаются в помощи, и что около 10 000 из них в настоящее время находятся в Украине и заслуживают достойной жизни. Блинкен написал: «Я призываю Германию выполнить свои обязательства и гарантировать финансирование Конференции по претензиям, как она делала это в прошлом».

В Литве находится делегация представителей Израильского Мемориального комплекса Яд Вашем, возглавляемая председателем правления Дани Даяном.

Накануне гости из Израиля присутствовали на премьере симфонии, посвященной японскому консулу Чиюне Сугихаре, который в годы войны в Каунасе выдавал евреям так называемые «визы жизни». Премьера произведения Леры Ауэрбах – часть программы «Каунас – культурная столица Европы 2022». Проект, инициатором которого выступила японская виолончелистка Кристина Рейко Купер, стал возможен благодаря поддержке Мемориального комплекса Яд Вашем в Иерусалиме.

Завтра в здании правительства в Вильнюсе состоится торжественная церемония чествования девяти литовских Праведников народов мира – тех, кто в годы Второй мировой войны, рискуя своей жизнью и жизнью своих близких, спасал евреев от неминуемой гибели. Награды ближайшим родственникам Праведников вручит председатель правления Яд Вашем Дани Даян.

Люди, удостоенные звания «Праведник народов мира», награждаются специальной медалью с именем спасителя, отчеканенном на ней, и Почетным удостоверением. Имя Праведника выбивается на Мемориальной стене в Саду Праведников, находящемся на территории мемориального комплекса Яд Вашем в Иерусалиме.

В городке Муснинкай Ширвинтского района представлен информационный стенд, увековечивающий память жертв Холокоста, сообщает Центр исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы.

Информационный стенд посвящен памяти литовских евреев, которые жили в Муснинкай и были зверски убиты во время нацистской оккупации.

Стенд установлен в конце октября на площади им. А. Петрулиса у пешеходной дорожки перед костелом Пресвятой Троицы, рядом со зданием Муснинкайского староства (сянюнии).

Евреи поселились в Муснинкай в первой половине XVIII века. В городе действовали синагога и Бейт-Мидраш (место углубленного изучения Торы, Талмуда, раввинистической литературы), начальная школа, в которой преподавание велось на иврите и еврейская библиотека. Евреи Муснинкай занимались ремесленничеством, торговлей, садоводством и огородничеством.

Армия нацистской Германии заняла Муснинкай 24 июня 1941 г. 05 сентября 1941-ого года все евреи города Укмерге и Укмергского уезда, среди них и евреи Муснинкай, были расстреляны нацистами и местными коллаборантами в Пивонийском лесу: 1123 мужчины, 1849 женщин и 1737 детей.

Представители всего спектра израильских правительственных и общественных организаций 30 октября встретились с президентом Ицхаком Герцогом в преддверии Международной конференции по Терезинской декларации, которая состоится на этой неделе в Праге, пишет «The Jerusalem Post».

Главное событие конференции состоится в четверг, 3 ноября, во время которого израильтяне и представители различных еврейских организаций попытаются доказать представителям 47 стран, которые, как ожидается, примут участие, что время для достижения хоть какой-то справедливости для переживших Холокост уходит. В состав участников встречи входили представители Министерства иностранных дел Израиля, Министерства социального равенства, Всемирной еврейской организации по реституции (WRJO), Всемирного еврейского конгресса (WJC), организаций и учреждений, посвященных памяти жертв Холокоста, организаций выживших во время Холокоста и других активистов в области памяти жертв Холокоста и борьбы с антисемитизмом. Также присутствовали посол Европейского Союза в Израиле Димитер Цантечев, посол Чехии Мартин Стропницкий. Бывший член парламента и бывший посол Колетт Авиталь, которая является генеральным секретарем WJRO, была основным докладчиком от имени организации. Она сама – ребенок, переживший Холокост, чья семья, как и десятки тысяч других, была лишена своего дома и дохода, сначала нацистами, а затем и коммунистическим режимом.

Борьба за реституцию имущества, изъятого во время Холокоста

Только после падения коммунистических режимов WJRO в 1993 году стала официально зарегистрированной некоммерческой организацией в Израиле. Это последовало за соглашением, подписанным в 1992 году покойным Эдгаром Бронфманом, который был президентом WJC, и Авраамом Шохатом, который был министром финансов Израиля, рассказала Авиталь Герцогу. С тех пор, по ее словам, WJRO предприняла бесчисленные усилия, чтобы заставить страны Восточной Европы взять на себя ответственность за реституцию разграбленной и конфискованной еврейской частной и общинной собственности, и получила поддержку международного сообщества и международных организаций. Но переговоры все еще ведутся, и реституция идет медленно, заявила она. «Некоторые страны не хотят брать на себя ответственность».

Шули Давидович, возглавляющая Бюро Министерства иностранных дел по международным еврейским делам и мировым религиям, рассказала, что, хотя Министерство иностранных дел и Министерство социального равенства напряженно работают над вопросами реституции собственности, еврейский мир выступил единым фронтом по этому вопросу. По ее словам, Израиль возглавляет кампанию за справедливость для выживших. Заместитель министра иностранных дел Идан Ролл, касаясь состава группы, которая встречалась с Герцогом, заявил, что сохранение памяти о Холокосте в Европе является большой проблемой, которую можно преодолеть, если все работают вместе ради общей цели.

Генеральный директор Министерства социального равенства Меир Бинг заявил, что в Европе недостаточно знаний или желания узнать о Холокосте и его значении в современной истории. «Мы не добились достаточного прогресса в этом», – заявил он. «Мы должны попытаться оказать большее влияние в странах Европы». Он выразил признательность чешскому правительству и ЕС за все, что они сделали в этом отношении. Его мнение поддержал Даниэль Мерон, бывший посол Израиля в Чешской Республике, а в настоящее время заместитель генерального директора Европейского отдела Министерства иностранных дел. Мерон также подчеркнул важность просвещения о Холокосте.

Выживший во время Холокоста Авраам Рот – один из группы выживших, которые в сентябре сопровождали премьер-министра Яира Лапида в Германию, – заявил, что для выживших было очень эффективно поделиться своими историями. Рот принимал активное участие в деятельности организации «Zikaron BaSalon», которая способствует обмену опытом о Холокосте с небольшой аудиторией в частных гостиных, и подчеркнул, что это следует все больше поощрять. Бывший член Кнессета раввин Шмуэль Халперт, который в течение многих лет был обеспокоен вандализмом, разрушением и заброшенностью еврейских кладбищ в Европе, рассказал, что ему удалось повлиять на законодательство по этому вопросу в одной стране, и заявил, что настойчивость может привести к достижению целей.

Герцог выразил сожаление по поводу того, что в течение многих лет не было диалога с Восточной Европой по этому вопросу, и намекнул, что реституция имущества касается не только денежной стоимости имущества. «В этом есть глубоко укоренившиеся психологические элементы», – заявил он. Исполнительный директор WJRO Марк Вейцман также будет среди докладчиков на Терезинской конференции. В интервью «The Jerusalem Post» незадолго до встречи с Герцогом Вейцман заявил, что планирует поговорить об искажении истории Холокоста не только в том, что касается евреев, но и Польши. WJRO поддержал возражение Польши против упоминаний польских концентрационных лагерей. «Не было никаких польских концентрационных лагерей», – сказал он. «На польской земле были немецкие концентрационные лагеря. В то же время мы не можем игнорировать тот факт, что были отдельные поляки, которые сотрудничали с нацистами».

21-летняя Фаня Бранцовская сбежала из Вильнюсского гетто через брешь в стене и скрылась в лесу, пишут журналисты «Jewish Chronicle» Феликс Поуп и Карен Глйзер.

В течение следующего года она жила с сотней других евреев в деревянном бункере глубоко в лесу, откуда они совершали нападения на нацистов. Сегодня Бранцовская, которой в мае исполнилось 100 лет, является единственным живущим членом этой группы партизан, которую возглавлял поэт Абба Ковнер, называвшей себя «Нокмим», что на иврите означает «Мстители». Сейчас она призвала к тому, чтобы ныне быстро разрушающийся бункер в заболоченном Рудницком лесу был сохранен как объект международного еврейского наследия. «Я мечтаю, чтобы это место было сохранено для моих внуков и правнуков», — заявила Бранцовская, потерявшая во время Холокоста почти всю свою семью. «Они должны иметь возможность прийти сюда и узнать о сопротивлении беглецов из Виленского гетто».

То, что люди вообще знают об этом гниющем строении, где спали и сражались партизаны, заслуга Бранцовской, говорит ее давний друг Довид Кац, знаток идиша, который рассказал JC, что до прошлого года долгожительница регулярно водила туристов через леса к подземному убежищу. «Фаня обычно носит платье или юбку. Когда она надевала штаны для защиты от колючек и жуков в лесу, мы понимали, что сегодня будет тяжелый день. Ультраправые историки, полные решимости очернить еврейское сопротивление Гитлеру, хотят, чтобы этот последний остаток того периода исчез из памяти», — заявил он. «Именно из-за Фани знание об этом форте сохранились на 30 лет дольше, чем могло бы». Однако ей не привыкать к клевете.

В 2008 году она находилась под следствием по обвинению в военных преступлениях против литовцев. Она категорически отрицала, что «Нокмим» когда-либо преследовал местных жителей, и в конечном итоге никаких обвинений предъявлено не было. Но Кац утверждает, что это злонамеренное убеждение сохраняется в некоторых кругах и частично объясняет, почему форту, укрепленному бетоном в советские времена, с тех пор позволили медленно погружаться в землю. «Бункер должен быть должным образом сохранен», — заявил он. «Он является частью истории Холокоста, борьбы с нацизмом. Дело не в том, чтобы воссоздать его по фотографиям, сказать: «Эй, судя по GPS, мы думаем, что он был здесь». Оригинал находится здесь. Эти люди выжили не благодаря тому, что их спас Праведник народов мира или выжили трудясь как рабы. Они выжили сражаясь. Это потрясающая история еврейского сопротивления и героизма».

Бранцовская соглашается с этим. Она заявила JC: «Я не хотела, чтобы все евреи умерли без сопротивления. Я очень горжусь и очень рада, что у меня была возможность сделать что-то для чести и человечества».

Анатолий Найман 

lechaim.ru

Марек Эдельман — одна из ключевых фигур восстания в варшавском гетто в 1943 году, последний его руководитель. В 1944-м он участвовал и в общеваршавском восстании, после войны остался в Польше, не уехал в Израиль даже под сокрушительным напором волны государственного антисемитизма, даже когда уехали жена и дети. Говорил про себя: я здесь хранитель еврейских могил. И не властям указывать мне, где жить.

Я был с ним знаком, совсем немного, провел один вечер, когда преподавал в Нью-Йорке в середине 90-х. Мы с женой сошлись тогда с чудной полячкой, она профессорствовала в том же университете NYU, что и я, жила в соседнем доме. У нее бывали симпатичные вечеринки «с польским уклоном», на одной такой я встретился с Мареком Эдельманом. Он был для меня, как для многих, легендарной личностью. Но очень трудно в уютной гостиной, на мягком диване, в тепле, со стаканом виски в руках, под милую беседу, которой польский акцент сообщает особую пленительность, видеть в сидящем рядом с тобой госте фигуру мифа. Ему было 75, выглядел стариком, его сопровождала красивая дама средних лет, он представил ее, прибавив: ее муж сейчас министр — сказал при ней. Через некоторое время я спросил, тоже при ней: «В конце концов, она полька или еврейка?» Польская манера общения в третьем лице провоцирует на подобное, а некоторая намеренная вольность вопроса означала перевод его в не вполне серьезный план — устраивавший всех троих. Эдельман принял такой юмористический подход, но каков был его юмор в отличие от моего! Он ответил: «До газу она еврейка». Так — полька, но для газа, для Циклона-Б, для душегубки — еврейка.

В этот момент он от нас, от приятной собравшейся компании — отделился. То, что случилось во время второй мировой, что происходило в каждый ее день, в частности, массовое, как на скотобойне, истребление евреев и гибель каждого из них — было мне понятно. Так истребили семью моей матери, так погибли ее мать, отец, сестры, кузины, племянники. Смерть отцовой части семьи в ленинградскую блокаду немногим отличалась от смерти в газовых камерах. Но слова Эдельмана были не свидетельством о фактах, а свидетельством о мироустройстве. Мир был так устроен. Мир регистрировал людей, каковы они в тестах на обаяние, на сообразительность, остроумие, преуспеяние, умение пить виски. А еще на газ: каково им будет, когда в камеру пустят циклон. Это, говорила реплика Эдельмана, так же принято, как наша откинутость на спинку дивана. В нынешней повседневности, в этой гостиной, в отстроенной Варшаве красивая пани была женой министра, но применительно к газу она была еврейка, подлежала истреблению и гибели. Ничего, что ее на газ не проверяли, и никого в этой комнате не проверяли, к примеру, меня, с которым он доброжелательно разговаривал, — его проверяли! На вид и он, и я проживали отпущенное нам время равноценно, я так, он этак, но мое, без испытания войной, удушением, варшавским гетто, было в большей или меньшей степени времяпрепровождением, а его — жизнью.

Не то чтобы я этого не знал до произнесенной им фразы. Наоборот, с ранней молодости я разделял жизнь людей на, по моему определению, «дачную», длившуюся десятилетиями, более или менее безответственную и беззаботную (ну, с какими-то терпимыми неприятностями) от рождения до смерти — и «настоящую», берущую на излом, ставящую в крайнее положение, сконцентрированную в нескольких часах или днях, реже когда в месяцах, редко когда в годах, иногда в нескольких минутах. Жизнь Марека Эдельмана — не его одного, но других в тот вечер рядом со мной не было, а он сидел в двух шагах — продолжалась не четыре года под немцами в гетто, а потом оставшиеся 65 лет «нормально». Она продолжалась четыре года в гетто, из них месяцы смертельных вылазок, боев, прятания, ухода на «арийскую сторону», возвращения за стену, за проволоку. Это так радикально переменило состав его крови, что и оставшиеся 65 лет жизни вроде бы нормальной он прожил полноценно, так же как те четыре, так же как те месяцы на краю смерти. Он вдруг взрывается во время интервью с двумя молодыми журналистами (к слову сказать, толковыми): «Что вы меня спрашиваете, что я тогда думал, что я чувствовал! Вы что, идиоты? Живете в Польше 30 лет и ничего не поняли? Мне надо было действовать, делать — одно, другое, а не думать и чувствовать!»

Еще он мне сказал в тот вечер (наверно, многим говорил): «Евреев в мире больше не осталось. Может быть, есть несколько человек в Аргентине. А так, Израиль это не евреи, никто не говорит на идише, и вообще ничего, что делало их евреями в классическом европейском понимании слова». Через год или два я разговаривал с Исайей Берлином, вспомнил, пересказал ему. Он откликнулся иронически: «Никто не евреи, да-да-да-да. Эдельман, я получил с ним почетную степень в Йеле, вместе. Он чудак. Он поляк, он патриотически настроенный поляк. “Мы польские евреи. Мы верим в польское еврейство”. Я с ним разговаривал. Он по-английски не говорил, я ему переводил, когда мы были там». И опять меня кольнуло, как после «до газу» в комнате на Вашингтон-сквер в Нью-Йорке. Я люблю Берлина, полюбил с первого полученного от него письмеца летом 1979-го, горячо — с первой встречи зимой 1988-го. Полюбил его отношение к людям, манеру речи, остроту суждений. Но тут, в его оценке Эдельмана, проявлялось не различие взглядов или позиций, а коренное различие стилей судьбы. Один был воплощением благополучия — другой считал благополучие за ничто. Для Берлина, подумал я, получение степени в Йеле было очередной, привычной почестью, для Эдельмана следствием каких-то давних поступков в гибельной ситуации, не имевших к Йелю ни малейшего отношения, уничтожавших врага, спасавших себя и своих. Он и английского-то не удосужился выучить, тогда как Берлин с младых ногтей чувствовал себя в этих светских парти как рыба в воде.

Полноватый невеселый еврей Эдельман был, попросту говоря, герой. И в библейском, и в античном смысле слова.

(Опубликовано в газете «Еврейское слово», № 644)

Фото: Laima Penek|LRV

Премьер-министр Ингрида Шмомините встретилась с координатором Европейской комиссии по борьбе с антисемитизмом Катариной фон Шнурбайн на Форуме культуры литваков в Каунасе. Во время встречи обсуждалась Стратегия ЕС по борьбе с антисемитизмом и развитию еврейской жизни на 2021-2030 годы, а также возможные действия Литвы по реализации Стратегии.

Глава правительства выразила удовлетворение обновлением общеобразовательных учебных программ, все большим вовлечением подрастающего поколения в памятные мероприятия о важных событиях в истории Литвы, а также принимая участие в уроках всемирной истории в местах, где произошли трагедии.

“Наше правительство твердо придерживается нетерпимости к любым проявлениям антисемитизма, отрицания Холокоста или неуважения к жертвам Холокоста”, – подчеркнула И. Шимоните.

На встрече также обсуждались вопросы сохранения знаков истории литовских евреев: приведение в порядок мест, имеющих важное значение для культурного наследия Литвы.

В 2015 году госпожа фон Шнурбейн была назначена первым координатором Европейской комиссии по борьбе с антисемитизмом и развитию еврейской жизни.

Посетившая Вильнюс координатор Европейского союза по борьбе с антисемитизмом Катарина фон Шнурбайн обратила внимание на состояние некоторых памятников, связанных с еврейской историей, и призвала уделять больше внимания уходу за ними.

В среду Фон Шнурбайн посетила Вильнюсское гетто и другие памятные места.

Она почтила память жертв партизанского сопротивления гетто, оставив цветы и небольшой камень у памятника .

Как говорится в сообщении Еврейской общины Литвы, представитель ЕС указала, что некоторые важные для еврейской культуры объекты находятся не в лучшем состоянии – надписи выцвели и плохо читаются.

Фон Шнурбайн призвала уделять больше внимания сохранению этого наследия и привела в качестве примера традицию в Германии посвящать один день в году конкретно еврейским мемориалам и их приведению в порядок.

По словам главы ЕОЛ Фаины Куклянски, на содержание и охрану памятников, зданий и синагог, увековечивающих еврейскую историю в Литве, не выделяются средства, все это делается по частной инициативе.

Массовое убийство в гараже «Летукис» в 1941 году в Каунасе было одной из самых широко фотографируемых «акций» Холокоста против евреев, но многие из нынешних жителей города никогда не слышали об этом злодеянии, пишет журналист «The Times of Israel» Мэтт Лебович.

27 июня 1941 года группа литовских националистов замучила и убила не менее 50 евреев в городском гараже «Летукис». Во время убийств немецкий солдат сфотографировал десятки литовцев, в том числе детей, которые ликовали, в то время как человек по прозвищу «торговец смертью» забивал евреев до смерти ломом. Среди евреев, убитых в тот день, был дед британской художницы Дженни Каган, владелец городского кинотеатра «Пасака» Юргис Штромас. В какой-то момент «торговец смертью» взобрался на груду трупов и исполнил национальный гимн Литвы на аккордеоне. «Они также использовали шланги, чтобы пытать их, моя мать рассказала мне, что им вставляли шланги в рот, пока они не захлебывались», — заявила Каган «The Times of Israel».

Какой бы печальной ни была эта резня, «просвещенные, любопытные профессионалы искусства в возрасте от 30 до 40 лет, живущие сегодня в Каунасе, никогда не слышали о том, что произошло в гараже», — заметила Каган. Она хотела напомнить им о ней. Интерактивная инсталляция Каган «Из тьмы» с августа заполнила заброшенное здание недалеко от места расправы. Проходя через наполненные звуком галереи, посетители узнают историю родителей Каган, Джозефа Кагана и Маргарет Штром, которые пережили Холокост.

С 2017 года художница путешествовала между Англией и Литвой, чтобы создать произведения искусства, связанные с разрушенной еврейской общиной Каунаса. «Из тьмы» была установлена рядом с местами, связанными с семьей Каган, включая школу ее матери, дом ее дедушки и заброшенную синагогу, которую она переделала для Каунасской биеннале в 2017 году.

«У меня были давние отношения с Каунасом», — заявила Каган, чья последняя инсталляция является частью программы «Рассказывание историй» Каунас – культурная столица Европы 2022. Довоенное еврейское население Литвы насчитывало 160 000 человек; более 90% из них погибло во время Холокоста. По данным Мемориального музея Холокоста США, некоторые массовые убийства были совершены литовцами без указаний нацистов, в том числе убийства в гараже «Летукис».

Сегодня в Каунасе есть еврейская община, насчитывающая около 300 человек, включая одного раввина и шойхета. В 2008 году на месте убийств в гараже «Летукис» была установлена ​​мемориальная доска, «спрятанная за деревом, чтобы вы не узнали, что она там, если не отправитесь на ее поиски», — сказал Каган.

«Работа с людьми — это памятник»

Пока она росла, родители Каган регулярно рассказывали о своем опыте во время Холокоста. В частности, истории выживания ее матери были сосредоточены на «прославлении человечности в людях», — заметила Каган. «Воспоминания моего отца о тех же переживаниях соответствовали целям его памяти», — сказала Каган. «И это было вызвано его способностью переживать невзгоды, тогда как интерпретация моей матери и ее память были намного теплее», — заявила художница. «Я видела их решимость не подавлять свой опыт», — рассказала Каган о своих родителях.

Каган впервые представила «Из тьмы» шесть лет назад в Галифаксе, Новая Шотландия. С тех пор исследовательские поездки в Литву побудили ее внести существенные изменения в выставку к ее показу в Каунасе, где происходили описываемые события.

Например, в каунасской инсталляции есть три варианта «комнатки», в которой спрятались родители Каган, чего нет на выставке в Галифаксе. Самая большая версия тайника размером с очень маленькую спальню, внутри которой радио воспроизводит рассказ Джозефа Кагана. «Я всегда пытаюсь понять, как представить эту историю таким образом, чтобы ее можно было воспринять эффективно и с пользой», — рассказала Каган, которая также стала соавтором «иммерсивного музыкального опыта» под названием «Kauno Kantata» – “Каунасская Кантата”, премьера которой состоялась на городской «Zalgirio Arena» в конце сентября.

По словам Каган, все ее проекты, связанные с Холокостом, — это исследования памяти, включая изображение противоречивых повествований и иногда позволяющее зрителям самим заполнить пробелы. «Моя мама была одержима памятью и тем, насколько она подвержена ошибкам, насколько она расплывчата и что это не фиксированная сущность», — рассказала Каган. Художница оборудовала «игровую комнату», похожую на гостиную, чтобы посетители могли ощутить мощный элемент случайности, связанный с выживанием. По словам Каган, среди каунасских художников и ученых, с которыми она работала с 2017 года, есть «готовность взаимодействовать и встречаться» с еврейским прошлым города, включая Холокост.

Важно, подчеркнула Каган, что история каунасских евреев рассказывается в «Из тьмы» «в темпе, в котором люди могут услышать эту историю». Например, по словам Каган, выставка открывается отсылкой к убийствам в гараже «Летукис» в виде шума трущихся друг о друга шлангов. В заключительном зале выставки представлены свидетельства о публичных пытках евреев, наряду с теми же звуками из шланга, которые теперь помещены в контекст. Каган заметила, что ее работа в Каунасе больше связана с процессом, чем с готовым продуктом. Например, сотрудничество с городскими властями при выборе здания «Из тьмы» позволило Каган узнать о районе и встретиться с его жителями, которые посетили выставку. «Работа с людьми через памятник, объект или выставку — это инструмент», — заключила Каган.

Легендарный киноактер Арнольд Шварценеггер посетил место нацистского лагеря смерти Аушвиц (Освенцим), чтобы донести послание против предубеждений и ненависти.

Актеру “Терминатора” и бывшему губернатору Калифорнии  показали бараки и остатки газовых камер, которые сохранились, как свидетельство уничтожения немцами евреев и людей других национальностей во время Второй мировой войны. Он также встретился с женщиной, над которой в 3-летнем возрасте ставил бесчеловечные эксперименты печально известный нацистский врач Йозеф Менгеле. “Эта история должна остаться в живых, это история, которую мы должны рассказывать снова и снова”, — сказал он после своего визита на место лагеря смерти, выступая в бывшей синагоге, где сейчас находится Фонд Еврейского центра Аушвиц (Освенцим).

lrt.lt, Радио LRT

Украинский режиссер Сергей Лозница ставит спектакль в Государственном молодежном театре Литвы по роману Джонатана Литтелла**** “Благоволительницы”***. Данное произведение стало бестселлером во Франции и получило широкую огласку. Однако несколько литовских актеров отказались участвовать в спектакле, заявив, что пьеса изображает украинцев как народ-убийцу евреев, чего в настоящее время следует избегать.

В историко-фантастическом романе Литтелла (в оригинале на французском языке – Les Bienveillantes) главным героем и рассказчиком является офицер СС, который следует за немецкими войсками в Советский Союз и наблюдает некоторые ключевые моменты Второй мировой войны и Холокоста. Опубликованная в 2006 году, книга получила множество наград, включая Гонкуровскую премию, и была переведена на множество языков.

Лозница, известный своими документальными и художественными фильмами, сам пишет пьесу по роману Литтелла. Премьера постановки под рабочим названием “Триумф смерти” запланирована на декабрь в Вильнюсе.

Однако несколько актеров, занятых в постановке, публично раскритиковали пьесу Лозницы, заявив, что для нее не время – ведь Украина в данный момент защищается от вторжения России.

“Это абсолютно антиукраинский материал. […] Я не понимаю, как в государственном театре, в стране, которая так поддерживает Украину, можно нести такие бредовые вещи со сцены?”, – говорит в интервью Радио ЛРТ Андрюс Белобжескис, один из актеров. – Если Лозница такой смелый, пусть ставит это во Львове. По моему личному мнению, это большая провокация”.

Хотя пьесу Лозницы не видел никто за пределами постановки, актеры говорят, что она создает неправильное впечатление о соучастии Украины в Холокосте.

“Это пьеса об оккупированной нацистами Украине, где украинцы сотрудничают с нацистами. Они представлены одномерно: выходит приказ убивать женщин и детей, нацисты еще думают, как к этому отнесутся солдаты с семьями, а украинцы говорят: “Это не люди, это евреи”, – резюмировал свои возражения другой актер Государственного молодежного театра Алексас Казанавичюс. По его словам “в спектакле нет другого представления об Украине”.

Тем временем директор Государственного молодежного театра Аудронис Люга утверждает, что пьеса вовсе не об Украине и не о сотрудничестве украинцев с нацистами.

“Пьеса еще пишется, это лишь один маленький эпизод из многих, – сказал он в интервью ЛРТ. – Действие пьесы происходит на Кавказе, в Сталинграде и других местах. Основная концепция пьесы не имеет прямого отношения к Украине”.

Лозница также настаивает на том, что его пьеса не об Украине или украинцах. “В пьесе, которую я пишу, нет такого персонажа, как украинец. Она о немцах, о нацистской Германии, об идеях национал-социализма и Холокосте – о причинах, по которым это стало возможным”, – сказал режиссер в интервью Радио ЛРТ.

По словам Лозницы, главные герои и романа Литтелла, и его пьесы – высшие нацистские офицеры, хотя история рассматривает более широкий вопрос о том, какие обстоятельства позволяют совершать такие зверства, как Холокост.

“Главную идею можно свести к одному вопросу: как бюрократическая система могла создать машину массовых убийств? – говорит Люга. – Машину, которую мы сейчас наблюдаем в других странах и на других территориях. В этом суть пьесы. Я хочу, чтобы люди пришли посмотреть ее без предубеждений”.

Лозница говорит, что споры и нынешние дебаты по поводу его постановки скорее связаны с романом Литтелла, чем с его пьесой, поскольку она все еще находится в процессе создания.

“Мы не можем обсуждать то, чего еще не существует. В этом разговоре мы впадаем в какой-то маразм”, – говорит он, добавляя, что люди, участвующие в постановке, ведут себя неэтично, если разглашают или раскрывают подробности о его незаконченной пьесе.

“Либо дождаться премьеры, либо поверить в театр и режиссера и дать им спокойно работать”, – настаивает Лозница, подчеркивая, что во всех своих публичных заявлениях он всегда решительно поддерживал Украину в ее нынешней войне с Россией.

Люга, директор театра, говорит, что постановка пьесы состоится, и он не будет препятствовать работе Лозницы, если она не нарушает этику и не распространяет язык вражды. По его словам, до сих пор у него не было причин вмешиваться.

Тем не менее, обсуждение пьесы Лозницы вышло за пределы театра. Национальный музей Голодомора-геноцида Украины призвал Литву отказаться от постановки.

“Такая пьеса, поставленная в дружественной Украине Литве, может создать негативный образ украинцев и поляризовать литовское общество, – сказала Радио ЛРТ Олеся Стасюк, историк и директор Музея Голодомора. – С другой стороны, украинцы могут воспринять это как недружественный шаг со стороны литовцев”.

Дополнение от редакции lzb.lt:

***«Благоволи́тельницы» (фр. Les Bienveillantes) — исторический роман Джонатана Литтелла. Данное произведение стало бестселлером во Франции и широко обсуждалось в газетах, журналах (в том числе научных), книгах и на семинарах. В 2006 году роман был награждён одними из самых престижных французских литературных премий: Гран-при Французской академии и Гонкуровской. По состоянию на ноябрь 2012 года роман был переведён на 19 языков.

Исторический роман написан от лица офицера СС по имени Максимилиан Ауэ и охватывает период с начала военных действий в Советском Союзе в 1941 году до падения Берлина. Композицию романа составляют семь частей, воспроизводящих строение сюит Жана-Филиппа Рамо, любимого композитора Литтелла.

• Токката. Спустя годы после окончания войны Ауэ, живущий под вымышленным именем во Франции, рассказывает о себе. Он управляет фабрикой по производству кружев, по необходимости женился и стал отцом, сохранив однако гомосексуальные наклонности.
• Аллеманды I и II. Ауэ получает назначение в айнзацгруппу, которая действует на Украине, хотя большую часть времени Ауэ является наблюдателем, а не непосредственным участником событий. В числе прочего рассказчик описывает массовые убийства евреев в Бабьем Яру. Позже его переводят в Кавказские Минеральные Воды. Здесь Ауэ проводит подробное научное исследование, имеющее целью установить, являются ли горские евреи евреями с точки зрения нацистской расовой теории и, следовательно, подлежат ли уничтожению. После отдыха в санатории, который Ауэ получает из-за нервного расстройства, враждебный ему вышестоящий офицер добивается перевода Ауэ в Сталинград.
• Куранта. Ауэ оказывается в окружённой немецкой группировке в последние дни Сталинградской битвы. В одном из эпизодов Ауэ допрашивает пленного советского комиссара; предмет их разговора — сходство и различие советского государства и нацистской Германии. После пулевого ранения в голову Ауэ эвакуируют из окружения.
• Сарабанда. Ауэ восстанавливается после ранения в госпитале. Однажды его посещает сам Генрих Гиммлер, который награждает его Железным крестом первого класса. Вылечившись, Ауэ отправляется к своей матери, которая живёт в Антибе с новым мужем французом Аристидом. Утром, проснувшись, Ауэ обнаруживает, что его мать и отчим жестоко убиты. Он тайно покидает дом и возвращается в Берлин.
• Менуэт (в рондо). Ауэ получает новое назначение в министерство внутренних дел, где его новой сферой деятельности становятся концентрационные лагеря. Он наблюдает, как концентрационные лагеря становятся местом конфликта идейных нацистов, выступающих за «окончательное решение еврейского вопроса» (таких как Эйхман), и промышленного блока, возглавляемого Шпеером, которые заинтересован в сохранении евреев в качестве рабской силы. В рамках своих заданий Ауэ посещает Белжец и Освенцим, а позднее едет в Венгрию, где идёт подготовка массовой депортации евреев в Освенцим. В этот же период его начинают регулярно посещать два детектива из Крипо, которые подозревают его в убийстве матери и отчима.
• Напев. Ауэ посещает пустой особняк своей сестры и её мужа. Он напивается и, обуреваемый эротическими фантазиями о сестре, пускается в нарциссистическую оргию.
• Жига. Томас Хаузер, друг и «ангел-хранитель» Ауэ, вытаскивает его из дома сестры и доставляет через линию фронта в Берлин, где Ауэ наблюдает приготовления высших чинов к побегу. Когда Гитлер лично награждает отличившихся в своём бункере, Ауэ непроизвольно кусает его за нос, однако в возникшем хаосе избегает расстрела и скрывается. В тоннеле Берлинского метрополитена он натыкается на двух детективов, которые не смогли добиться его уголовного преследования и теперь намерены совершить самосуд. Однако одного из них там же убивает пуля советского солдата, и Ауэ снова получает возможность скрыться. Он оказывается в разрушенном Берлинском зоопарке, где его настигает второй детектив. Неожиданно снова рядом оказывается Томас, который убивает детектива. Ауэ тут же убивает Томаса, забрав документы на имя француза, якобы депортированного в Германию на принудительные работы, которые тот заранее заготовил. В последних строках книги Ауэ говорит: «Я остался <…> один на один со временем, печалью, горькими воспоминаниями, жестокостью своего существования и грядущей смерти. Мой след взяли Благоволительницы».

Во Франции «Благоволительницы» были награждёны наиболее престижными литературными наградами: Большой премией Французской академии и Гонкуровской премией. Еженедельник «Le Nouvel Observateur» назвал роман «новой „Войной и миром“».

Рецензент The Guardian Джейсон Берк (англ. Jason Burke) высоко оценивает книгу и как художественное произведение, показывающее превращение обычного человека в убийцу, и как исследование, восстанавливающее историю Холокоста с документальной точностью. Отмечая определённые недостатки, такие как многословность Литтелла или избыточное описание сексуальных фантазий протагониста, Берк тем не менее приходит к выводу, что Литтелл справился с задачей, которая ранее не покорилась многим честолюбивым авторам.

Автор не дал разрешение на издание романа в Украине. Поскольку в романе нелестным образом представлен украинский коллаборационизм, издательство «Старый лев» (Львов) потребовало включить в роман написанное украинским историком послесловие, в котором он изложил бы свое видение контекста романа.

****Джо́натан Литте́лл (англ. Jonathan Littell, род. 10 октября 1967, Нью-Йорк) — американский и французский писатель. После получения степени бакалавра он в течение девяти лет работал в гуманитарной организации, а в 2001 году оставил работу, чтобы сосредоточиться на литературе. Его первый роман на французском языке, «Благоволительницы», в 2006 году получил две крупные французские премии — Гонкуровскую премию и Большую премию Французской академии.

Еврейские предки писателя по фамилии Лидские эмигрировали из России в США в конце XIX века. Отец — американский журналист «Ньюсуика» и прозаик, автор популярных шпионских романов Роберт Литтелл (англ.) (род. 1935).

В трёхлетнем возрасте Джонатан был привезён во Францию, учился во Франции и США, в 1989 году он закончил Йельский университет. Тогда же Литтелл опубликовал научно-фантастический роман Bad Voltage, о котором он впоследствии отзывался как о своей неудаче. Позже он познакомился с Уильямом Берроузом, который оказал на него глубокое влияние. Литтелл переводил на английский язык де Сада, Бланшо, Жене и Киньяра.

С 1994 по 2001 год Литтелл работал в международной гуманитарной организации «Action Against Hunger (англ.)» («Действие против голода») в Боснии и Герцеговине, России, ДР Конго, Сьерра-Леоне и Афганистане. Работал в тюрьмах в различных регионах России включая Дальний Восток. Во время Первой чеченской войны переехал на Северный Кавказ, провёл порядка полугода в Грозном. Во время Второй чеченской войны около 15 месяцев жил в Ингушетии, оттуда ездил в Чечню. Владеет русским языком.

В 2001 году Литтелл уволился из Action Against Hunger, чтобы работать над романом о Второй мировой войне и Холокосте. Восемнадцать месяцев он изучал литературу и путешествовал по Германии и России. Роман «Благоволительницы», написанный на французском языке от лица офицера СС, был издан в 2006 году и стал бестселлером.

В 2007 году Литтелл получил гражданство Франции.

В 2009 году писатель совершил поездку в Чечню, по результатам которой была написана книга «Чечня. Год третий». В ней автор исследовал режим, созданный в республике Рамзаном Кадыровым. В Чечне Литтелл был легко ранен при нападении.

В январе 2012 года Литтелл нелегально посетил сирийский город Хомс, в котором шли бои между армейскими силами и повстанцами. Во время поездки Литтелл вёл дневник, в том же году изданный под названием «Хомские тетради».

В 2016 году Литтелл стал режиссёром документального фильма «Неправильные элементы» о действовавшей в Уганде повстанческой группировке Господня армия сопротивления, печально известной массовым вовлечением детей в боевые действия и преступления. Премьера «Неправильных элементов» состоялась во внеконкурсной программе Каннского кинофестиваля.

Министерство социального равенства заявило 15 сентября, что еще тысячи выживших во время Холокоста, проживающих в Израиле получат финансирование от правительства Германии для покрытия расходов на уход на дому, в результате новых переговоров, пишет  «The Times of Israel».

Министр финансов Германии Кристиан Линднер достиг соглашения с министром социального равенства Израиля Мейрав Коэн, которое дает право на финансирование еще 14000 выживших, проживающих в Израиле. В результате они будут получать 1200 шекелей (349 долларов) в месяц на расходы по уходу на дому. Договоренность была достигнута за счет расширения критериев, определяющих право на получение помощи. Кроме того, 81000 переживших Холокост, живущих в Израиле, получат единовременную помощь в размере 1200 евро.

Коэн заявила, что в результате соглашений «тысячи выживших, живущих в Израиле, в этом году получат значительную прибавку к своим доходам». Финансирование пришло вместе с договоренностями о компенсации, достигнутыми в ходе ежегодных переговоров между правительством Германии и базирующейся в Нью-Йорке Конференцией по материальным претензиям евреев к Германии, или «Claims Conference», которая представляет переживших Холокост во всем мире.

15 сентября состоялась церемония, посвященная 70-летию заключения «Claims Conference» своего первого соглашения с Германией о компенсациях в 1952 году.

Начиная с января, еще 130 миллионов евро будут выделены на уход на дому за пережившими Холокост людьми во всем мире. Из них 60 миллионов евро пойдут выжившим, проживающим в Израиле. Соглашение также предусматривает экстренное финансирование в размере 12 миллионов долларов для примерно 8500 человек, переживших Холокост, которые бежали с Украины после начала российской агрессии в этой стране. Финансирование начнется осенью. Стороны договорились выделить 25 миллионов евро в следующем году и еще 30 миллионов евро на 2024 год на образование в области Холокоста.

С 1952 года правительство Германии выплатило частным лицам около 90 миллиардов долларов за страдания и потери, вызванные преследованиями со стороны нацистов. В прошлом году «Claims Conference» выделила гранты на сумму 653 миллиона долларов сотням социальных агентств по всему миру. Средства распределяются между организациями, занимающимися социальным обеспечением в регионах, где проживает значительное число выживших, для обеспечения жизненно важных услуг, таких как уход на дому, медицинская помощь, неотложная помощь и питание, для переживших Холокост.

С окончанием Второй мировой войны прошло 77 лет, все выжившие, пережившие Холокост, стали пожилыми людьми, и многие из них страдают от многочисленных проблем со здоровьем, поскольку в молодости они были лишены надлежащего питания. Многие также живут одиноко, потеряв свои семьи на войне. Многие пережившие Холокост вышли из войны ни с чем и до сих пор живут в нищете.

По инициативе Литовского Центра по правам человека в Вильнюсе (у домов № 37 и 46 на пр. Гедиминаса) установлены шесть «камней преткновения» в память о погибшей в годы Холокоста семье Рабиновичей-Брук.

В церемонии открытия мемориальных знаков приняла участие председатель Еврейской общины (литваков) Литы Фаина Куклянски:

«Сегодня я приняла участие в волнующей до глубины души церемонии: открытии «камней преткновения» в память о семье Рабинович – Зупранер. Эти люди были убиты в Панеряй. Отрадно, что память о них и их близких вернулась в Вильнюс. Спасибо родственникам этой семьи, которые нашли в себе силы позаботиться о сохранении памяти своих близких и приехать в Вильнюс».

Проект «Камни преткновения» появился благодаря немецкому художнику Гюнтеру Демнигу в 1996 году. Он предусматривает установку мемориальных табличек с именами жертв Холокоста, датами их рождения и местом смерти в мостовой перед домами, в которых они жили до своей депортации. Литва первой из стран Балтии присоединилась к этому проекту.

Дэвид Микикс, Lechaim.ru

В конце 2019 года террористы‑антисемиты убили трех посетителей рынка кошерных продуктов в Джерси‑Сити. В фургоне убийц обнаружили большое количество взрывчатки (по сообщению полиции, ее хватило бы, чтобы уничтожить участок, равный по площади пяти футбольным полям): вероятнее всего, они намеревались взорвать еврейскую школу, расположенную неподалеку от рынка.

Большинство СМИ описывало случившееся в Джерси‑Сити с позиции «сами виноваты». Дара Хорн в своей книге «Люди любят мертвых евреев: заметки из населенного призраками настоящего» отмечает: местные СМИ истолковывали «контекст» случившегося с удивительной жестокостью. По сообщению Associated Press, которое повторили телекомпания NBC и прочие новостные агентства, «убийство произошло в районе, где с недавнего времени стали селиться хасиды; представители этой общины, к неудовольствию местных властей, обходили соседей и предлагали купить их дома по цене бруклинских».

«Ко мне, как и ко многим домовладельцам, — отмечает Хорн, — тоже заглядывали риелторы, спрашивали, не хочу ли я продать дом. Я отвечала: “Нет”, хотя, пожалуй, надо было их убить: чем не способ от них отделаться».

Нападавшие были не из Джерси‑Сити: тамошние обитатели, как чернокожие, так и евреи, заверяют, что в городе, по сути, нет особой межэтнической напряженности. Вспоминая сообщения СМИ о других массовых убийствах (например, стрельба в ночном клубе в Орландо в 2015 году, массовое убийство в африканской методистской церкви в Чарльстоне в 2015‑м), Хорн не припоминает попыток увязать действия террористов со сложившейся там обстановкой — к примеру, никто не писал: «Вполне понятно, что гетеросексуалы Орландо <…> невзлюбили гомосексуалов, которые открыли в этом районе магазин, нарушив тем самым привычный уклад жизни».

«Подобные неоднозначные выводы после массового убийства, — заключает Хорн, — не просто возмутительно антигуманны: это проявление той же ненависти, которая и привела к массовому убийству». Коль скоро речь зашла о хасидах, к кровопролитию, как и в прошлом, привела одна‑единственная причина: то, что в городе в принципе есть евреи.

Не в бровь, а в глаз: язвительная Дара Хорн, как всегда, в ударе. Нельзя и желать разгромнее и яснее отповеди тем двойным стандартам журналистов, которые представляют хасидов как недочеловеков, хотя, пожалуй, это и полезно «в качестве предостережения — ведь если убивают и калечат евреев, чего доброго, доберутся и до нормальных людей в обычной одежде!»

«Люди любят мертвых евреев», помимо прочего, книга невероятно увлекательная: чего стоит уже одно хлесткое название. Дерзкий сарказм Хорн напоминает нам, что политика памяти о евреях зачастую превращается в возмутительную торговлю полуправдами и откровенной ложью. Среди глав книги нет ни одной проходной. Хорн — искусная эссеистка. Даже если не во всем с ней соглашаешься (как я порой), все равно изумляешься, с какой сдержанной и взвешенной злостью она бьет в цель. Она, как прирожденный комик, с серьезным видом рассказывает о страшном — о том, как мертвых евреев, если их смерть не игнорируют и не обесценивают, превращают в повод для морально‑этических наставлений, не имеющих к этим самым евреям ни малейшего отношения.

В начале книги «Люди любят мертвых евреев» Хорн рассказывает историю, приключившуюся в Доме‑музее Анны Франк в Амстердаме. Однажды сотрудник музея пришел на работу в кипе, и ему велели прикрыть ее бейсболкой, потому что, как представитель музея объяснил впоследствии журналистам, одна из задач Дома‑музея Анны Франк — соблюдать «нейтралитет». «После размышлений, продолжавшихся четыре месяца, музей все‑таки пошел на попятный, — пишет Хорн. — Что‑то долгонько Дом‑музей Анны Франк раздумывал, прилично ли заставлять еврея скрываться».

Сама Анна Франк была личностью сложной и противоречивой, после смерти превратилась в растиражированный универсальный символ надежды. Присутствие кипы в Доме‑музее может навредить тщательно выстраиваемой притягательности Анны Франк: ведь кипа напоминает посетителям‑неевреям, что евреи — не такие же люди, как они сами. По соблюдающим традиции евреям (например, израильским) сразу ясно: они не такие, как все, — однако и им, и их нерелигиозным собратьям приходится отвечать на продиктованные ненавистью вопросы, заданы они обиняком или напрямик: почему вы живы, почему не умерли? И не могли бы вы в таком случае как‑то скрыть, что вы евреи? Эти вопросы, в которых, если речь заходит об Израиле или ультраортодоксах, сквозит потаенная злоба, что явно доказывает: миру нужно, чтобы евреи лишились своей особости, превратились в символы универсальности и посвятили себя благополучию неевреев.

Слова Анны Франк, которые цитируют чаще всего — «несмотря ни на что, я по‑прежнему верю, что все люди по природе своей добры», — были написаны, отмечает Хорн, за считанные недели до того, как она встретила тех, кто вовсе не был добрым по природе.

Хорн досадует на то, что Холокост превратился в универсальную трагедию человечности. Антисемитизм теперь рассматривают не как преступление против евреев, а как преступление против человечества: таким образом, Шоа тоже лишают еврейского своеобразия.

«Предполагается, что смерть евреев преподает нам урок: мир прекрасен, а искупление творит чудеса — иначе зачем вообще было их убивать?» — задается вопросом Хорн. Мемуары узников Холокоста, полные описаний ужасов — наподобие «Последнего еврея Треблинки» Хиля Райхмана (The Last Jew of Treblinka, не переведены на русский язык. — Ред.), продаются плохо: ведь там нет ни слова о любви и сострадании. Какой же читатель предпочтет мрачный, полный жутких подробностей рассказ о массовом истреблении евреев, когда есть «Татуировщик из Освенцима»: вот эта утешительная пошлятина о любви — с шутками, объятиями и массой веселых событий (быт женских бараков Биркенау в авторской интерпретации смахивает на девичью пижамную вечеринку) и стала бестселлером. Художественным произведениям о Холокосте, рассчитанным на массового читателя, заметно не хватает описаний еврейской культуры. Авторы заставляют обреченных на гибель евреев отказываться от своей идентичности и жалобно взывать: «Мы такие же, как наши соседи».

В одном из самых увлекательных и смешных эссе Хорн вспоминает поездку в Харбин. В этом городе, затерянном среди замерзших равнин провинции Хэйлунцзян (бывшей Маньчжурии), некогда обитали десятки тысяч евреев, приехавших из Российской империи на строительство Транссибирской магистрали. Однако через какие‑нибудь 20 лет эти евреи вынуждены были бежать оттуда без гроша в кармане. В 1930‑х годах вторгшаяся в Харбин японская армия при помощи бывших белогвардейцев похищала, пытала, убивала евреев, присваивала их процветающие предприятия. Несмотря на столь страшный конец, уцелевшие харбинские евреи вспоминали свой город, как потерянный рай, как маленький «пузырь», привольная жизнь в котором закончилась так внезапно.

Китай решил выстроить копию утраченного еврейского Харбина, вроде диснеевского пограничного городка или декораций киностудии Universal, целиком и полностью — с синагогой, аптеками, постоялыми дворами и белыми гипсовыми статуями работающих и отдыхающих евреев в натуральную величину в духе Джорджа Сигала . Харбин стал очередным «объектом еврейского культурно‑исторического наследия» — назвать его так, пишет Хорн, куда более привлекательно, чем «имуществом, отобранным у мертвых или высланных евреев». Правда, отмечает Хорн, нигде в еврейском городке нет упоминаний о том, по какой же причине там не осталось ни одного еврея.

Видимо, китайское правительство полагало, что еврейский парк отдыха стимулирует развитие экономики, привлечет в бурлящий Харбин, в котором жителей больше, чем в Нью‑Йорке, толпы богатых еврейских туристов, несмотря на здешние почти сибирские зимы. Хорн замечает, что в китайских книжных магазинах встречаются издания с названиями «Талмуд: величайшая еврейская книга о том, как зарабатывать деньги». Китайцы явно надеялись, что, коль скоро евреи знают, как добиться успеха в бизнесе, то благодаря им в жизни самого северного города Поднебесной начнется новая эра процветания. Но евреи не спешили массово инвестировать в Харбин, и зимний фестиваль ледовой скульптуры, который любовно описывает Хорн, остается куда популярнее еврейского исторического центра.

Достоинств в книге «Люди любят мертвых евреев» очень много. Хорн дает тонкий психологический портрет американского журналиста Вариана Фрая, который спасал от нацистов еврейских писателей и художников. Хорн описывает интернет‑проект Diarna, который исследует и восстанавливает следы утраченных еврейских общин на Ближнем Востоке. Она создает трогательный образ игравшего на идише советского актера Вениамина Зускина, убитого по приказу Сталина.

А вот в эссе о Шейлоке Хорн дает маху. Она вспоминает, как в машине слушала со своим 10‑летним сыном аудиокнигу «Венецианский купец», и сын заявил, что шекспировский еврей не вызывает у него ни капли сочувствия и вообще похож на злодея из «Бэтмена», использует пережитые невзгоды (в случае Шейлока — то, что прохожий‑христианин пинает его, плюет на него и обзывает собакой) как оправдание своих вопиющих пороков. Пьеса, заключает Хорн, проникнута антисемитизмом, лучше бы ее не было вовсе.

Сын Хорн похож на моего собственного 10‑летку — так же смекалист, нагловат, но в целом очарователен. Однако он совершенно не прав. Шейлок — не злодей из комиксов и уж точно не антисемитская карикатура. Два величайших актера XIX века, Эдмунд Кин и Генри Ирвинг, играли Шейлока как трагического персонажа, которого мучают христиане. И вовсе не потому, что стремились его оправдать: они гениально проникли в шекспировский замысел. Бесконечная жестокость христиан по отношению к Шейлоку внушала отвращение этим великим актерам и их зрителям.

Да, еврей у Шекспира мстителен, покушается на судебное убийство, но посмотрите, как Патрик Стюарт и Дэвид Суше в их лучшие годы читают на пробах монологи Шейлока. Поневоле восхищаешься.

Потому что Шейлоку, в отличие от его мелочных подлых противников, свойственны широта души, честность, масштабность характера, оригинальность мышления и видения мира. Единственное, что разочаровывает в пьесе Шекспира, — автор отказывает Шейлоку в триумфальной финальной речи, которой тот заслуживает, вместо этого вложив ему в уста горькое «доволен». Во всех прочих фрагментах Шейлок высказывается с пылкостью и прямотой. Шекспир, сын заимодавца, которого несколько раз привлекали к суду за завышенные проценты, на стороне Шейлока.

Замахнувшись на широкомасштабную теорию еврейской литературы, Хорн ступает на скользкий путь. Она предполагает, что писатели‑неевреи в целом склонны описывать прозрения, мгновения благодати и предпочитают закрытые финалы, тогда как авторы‑евреи ценят фрагментарность, загадки, недосказанность. Это огульное обобщение не выдерживает никакой критики: не каждый писатель‑еврей — Кафка, а неевреи‑модернисты вроде Джойса, Вулф и Беккета строят произведения на недомолвках и заминках.

В завершение книги Хорн возвращается к живому еврейскому настоящему, перекликающемуся с ощущением прошлого. Она начала онлайн‑цикл «Даф йоми»  и каждый день увлеченно обсуждает с учениками соответствующую страницу Талмуда. В пользу изучения Талмуда Хорн приводит расхожие доказательства: прежде Талмуд представлялся ей бесполезным и даже глупым, поскольку современные евреи не настолько наивны, чтобы верить в его предрассудки, и не считают, что бесконечное обсуждение мелочей необходимо им для духовного развития. Но, начав «Даф йоми», Хорн обнаружила, что склонный к отвлеченностям формат Талмуда с его кажущимися нелепостями на самом деле жизненно важен.

Хорн весьма убедительно объясняет, чем ее так привлек Талмуд. «Обсессивно‑компульсивные модели мышления [раввинов] показались мне знакомыми», — пишет она; в подобном образе мыслей, как она теперь поняла, выражается «скорбь, страх и стойкость». Однако она забывает добавить, что Талмуд, этот кладезь этической философии и духовного провидения, смущает умы учащихся, кажется скорее чуждым, чем близким, алахические нормы представляются им косными, слишком замысловатыми, а оттого и неубедительными — вот почему ранний сионизм считал изучение Талмуда помехой современной еврейской жизни. Хорн умалчивает об этих разногласиях в недрах еврейской традиции. Не желает она признавать и то, что отчаянное стремление Талмуда к логической связности вопиюще антисовременно. Все абзацы Торы должны иметь смысл и согласовываться буквально со всеми абзацами. Логической связности добиться не удается, однако и в этой неудаче кроется благо. Когда раввины, изо всех сил пытаясь разрешить неразрешимый вопрос, заходят в тупик, что бывает с ними нередко, излишне рьяное стремление истолковать всё и вся сменяется осознанием ограниченности человеческого понимания. Таким образом, противоречия оказываются полезны, поскольку доказывают, что ни один авторитетный специалист не обладает истиной и каждая случайная, на первый взгляд, даже противоположная вашим соображениям догадка может принести пользу.

Хорн пишет, что Талмуд не похож ни на одну книгу, потому что евреи не похожи ни на один народ. В этом есть доля истины, но не потому, что евреи любят противоречить. Скорее, раввины, отчаявшись постичь Б‑жью волю, вынуждены были довольствоваться своими противоречивыми суждениями.

Хорн завершает книгу «Люди любят мертвых евреев» рассуждениями о Талмуде, потому что тот, в силу своего концентрированно еврейского содержания, нейтрализует ошибочное представление о мертвых евреях как о бесцветных ангелах во плоти. Эти раввины — своенравные, острые на язык, человечные, как сама Хорн, — кажутся такими живыми, какими и были в своих вечных спорах.

«Люди любят мертвых евреев» напоминает нам о том, что еврейство — не музей, не кладбище, не объект культурно‑исторического наследия, а непрерывная оживленная беседа за длинным столом, простирающимся из прошлого в будущее. Выходите из укрытий, убеждает нас Хорн, пора принять участие в еврейской жизни.