27 января – Международный день памяти жертв Холокоста. Еврейская община (литваков) Литвы призывает всех неравнодушных жителей Литвы принять участие в акции #MesPrisimename #WeRemember #МыПомним, и почтить память еврейских общин городов и местечек Литвы, которые были уничтожены в годы Холокоста, а также почтить тех, кто, невзирая на смертельную опасность, спасал евреев от неминуемой гибели, и тех, кто спасся.

«Каждый годы мы вспоминаем трагедию уничтожения шести миллионов евреев Европы. Мы призываем руководство страны, политиков, академическую общественность и всех людей Литвы накануне Международного дня памяти жертв Холокоста вспомнить тех, кто был убит и растерзан в огне Холокоста. Это наша общая потеря», – говорит председатель Еврейской общины (литваков) Литвы Фаина Куклянски.

«Мы особенно призываем молодое поколение принять участие в акции #MesPrisimename молодое поколение. Мы обращаемся к школам, гимназиям, коллегиям – воспользоваться сегодняшней возможностью и уделить внимание вопросам просвещения о Холокосте, организовать виртуальные встречи с членами еврейских общин, которые помнят то страшное время. У нас еще есть уникальная возможность напрямую поговорить со свидетелями событий, давайте воспользуемся ею», – подчеркнула глава Еврейской общины Литвы.

В начале судебного процесса в Нюрнберге Юлиус Штрейхер сделал несколько нехарактерно дружеских заявлений о евреях – людях, демонизации которых он посвятил свою жизнь, пишет JTA.

Штрейхер, главный редактор антисемитского еженедельника «Der Sturmer», заявил, что всегда считал немецких евреев законными соотечественниками и долгое время поддерживал сионизм. «Итак, еврейский вопрос был для меня решен в Германии. Но я верил, что мы должны встретиться с сионистами, выслушать их требования», – заявил он 26 апреля 1946 года в военном трибунале, где он предстал перед судом с другими нацистскими чиновниками за преступления против человечности. Его заявления, резко контрастирующие с его геноцидной линией, отраженной в лозунгах типа «Германия будет жить до тех пор, пока она считает евреев смертельным врагом человечества», теперь впервые доступны в Интернете вместе с сотнями дополнительных часов аудио- и видеозаписи судебных процессов над 24 нацистами, закончившихся в 1946 году.

На этой неделе американский Мемориальный музей Холокоста разместил в Интернете более 700 часов аудиозаписей с судебных заседаний, а также 37 кинопленок, представленных в качестве доказательств. Судебные процессы, проведенные в военном трибунале с участием судей из союзных стран, включая Советский Союз, стали важной вехой в создании современного международного права в целом и судебном преследовании преступлений против человечности.

Газета Штрейхера была символом того, как нацистская пропаганда методично дегуманизировала евреев и использовала средства массовой информации, чтобы подготовить немцев-неевреев к осуществлению Холокоста. Штрейхер был казнен в 1946 году через повешение вместе с девятью другими нацистами, включая Ганса Франка, самого высокопоставленного нацистского чиновника в оккупированной Польше. Двое из 24 обвиняемых умерли во время судебных процессов, в том числе Герман Геринг, командующий ВВС нацистской Германии, покончил жизнь самоубийством. Еще один человек был заочно приговорен к смертной казни. Трое были оправданы, остальные приговорены к длительным срокам тюремного заключения.

Аудиозаписи, многие из которых сделаны на немецком языке без перевода, дают представление о настроении, мышлении и истории таких людей, как Франк и Штрейхер, который подробно рассказал о своей личной истории, когда он рос в небольшой деревне в Баварии, будучи самым младшим из девяти детей. Он также вспоминал, как какое-то время он шел по стопам отца и стал директором школы, прежде чем стал политическим радикалом и присоединился к нацистской партии Адольфа Гитлера, которая, по его мнению, предлагала лучший путь к восстановлению слабой экономики Германии и улучшению ее международного статуса после сокрушительного поражения в Первой мировой войне.

Еврейские организации, политические лидеры и потомки выживших во время Холокоста 17 января почтили память шведского дипломата Рауля Валленберга, спасшего тысячи венгерских евреев во время Холокоста в годовщину его исчезновения, сообщает «The Algemeiner».

Валленберг, который вместе с Оскаром Шиндлером является одним из самых известных «Праведников народов мира», был шведским дипломатом, командированным в Будапешт. В 1944 году он начал выдавать дипломатические документы тысячам евреев, которым угрожала депортация в Аушвиц и другие лагеря смерти, спасая их жизни. Как известно, Валленберг однажды вскочил на крышу поезда для депортации, заполненного евреями, и начал раздавать паспорта тем, кто находился внутри.

17 января 1945 года, после взятия Будаешта Красной Армией, Валленберг был арестован советской разведкой и исчез. Слухи о его судьбе ходили десятилетиями, и большинство полагало, что он умер в советской тюрьме где-то в конце 1940-х или начале 1950-х годов. Официально он был объявлен мертвым в 2016 году. Американский еврейский комитет почтил память дипломата, заявив: «Через 76 лет после его исчезновения мы чтим «шведского Шиндлера» Рауля Валленберга, героя, спасшего десятки тысяч евреев в оккупированной нацистами Венгрии. Пусть его храбрость навсегда останется в памяти и станет источником вдохновения для будущих поколений».

Министерство иностранных дел Швеции заявило: «Каждый год 17 января мы чтим память Рауля Валленберга. Его моральное мужество навсегда останется в памяти. Как и Рауль, вы можете изменить ситуацию своим участием и действиями. Как и Рауль, вы можете изменить ситуацию через свою вовлеченность и действия. Присоединяйтесь к нам и зажгите сегодня свечу за Рауля, его гуманитарные дела и человеческую солидарность!»

Посольство США в Будапеште также почтило память Валленберга, заявив: «В этот день в прошлом году мы отмечали 75-ю годовщину освобождения Будапештского гетто и похищение шведского дипломата Валленберга, спасшего тысячи евреев». Премьер-министр Канады Джастин Трюдо заявил: «Героические усилия Рауля Валленберга во время Холокоста спасли десятки тысяч венгерских евреев от преследований и смерти. Сегодня, воздавая должное его храбрости, мы также должны задуматься о его наследии и продолжать бороться с антисемитизмом, ненавистью и расизмом».

Канадский политический обозреватель Чарльз Адлер, сын еврея, спасенного Валленбергом, отдал дань уважения дипломату, заявив: «Моя 10-летняя мама выжила благодаря порядочности, самоотверженности и героизму шведского дипломата Рауля Валленберга». «Валленберга отправили в ГУЛАГ в Сибири, недалеко от того места, где советский режим заключил в тюрьму моего отца на три года», – добавил он. «Он выбрался оттуда с измученной душой. Встреча с мамой придала его жизни смысл. Они бы никогда не встретились, если бы не Валленберг».

Прошедший год был трудным для всех нас. Столкнувшись с пандемией COVID-19, мы стали свидетелями роста числа выпадов, распространяющих ненависть и пропагандирующих расизм не только в Литве, но и во всем мире. Это доказывает, что просвещение по вопросам Холокоста как никогда необходимо. Теории заговора о коронавирусе сеют все больше вражды и угрожают жизни людей. Все это поражает и пугает… но мы не сдаемся…

Ежегодно 27 января отмечается Международный день памяти жертв Холокоста. Именно в этот день, 76 лет назад, Советская армия освободила нацистский концлагерь Аушвиц-Биркенау.

80 лет назад в Литве начался геноцид евреев. В годы Холокоста было уничтожено около 95 % еврейского населения Литвы.

Еврейская община (литваков) Литвы призывает провести в эти дни просветительские мероприятия для молодежи, посвященные просвещению памяти о Холокосте, организовать виртуальные встречи с членами местных еврейских общин. Всё меньше людей могут свидетельствовать о том, что произошло с ними и с миллионами других евреев, чьи жизни унесла эта трагедия. Лишь в наших силах хранить о них память и больше никогда не допустить подобных преступлений.

Еврейская община (литваков) Литвы призывает присоединиться и принять участие во всемирной акции #WeRemember, выразить таким образом свою гражданскую позицию и почтить память жертв Холокоста. Сделайте и выкладывайте свои фотографии с надписью #WeRemember #МыПомним80 и ставьте такие же хештеги.

Здесь вы можете найти шаблон для печати

>>Čia galite rasti užrašo šabloną spausdinimui

До 25 января присылайте свои фотографии с надписью #WeRemember #МыПомним80 на почту: projects@lzb.lt

 

lechaim.ru

ГРУППА АРКАДИЙ КОЦ 

Марш еврейских партизан впервые спели на русском

Культура еврейского сопротивления эпохи Второй мировой огромна – от классиков до безвестных талантов, которые не успели раскрыться, но внесли свои слова и поступки в нашу память о Катастрофе и Победе. От хроникера восстания в Варшавском гетто Владислава Шленгеля, автора наполненной праведной ненавистью «Контратаки», до парашютистки Ханны Сенеш, заброшенной союзниками в нацистский тыл и передавшей перед смертью строчки своего последнего стихотворения: «Благословенно сердце, готовое стихнуть ради чести. Благословенна спичка, сгорающая в пламени».

Тремя ключевыми событиями еврейского сопротивления считают:

январь 1940 года – создание «Еврейской армии» во Франции, спасшей от смерти десятки тысяч евреев

август 1941 года – создание в захваченном нацистами Минске  подпольной сети сопротивления со своей типографией и последующий исход городских подпольщиков в леса

январь 1942 года – создание ФПО, Объединенной партизанской организации, в Виленском гетто.

С Вильно связан не только один из героических эпизодов еврейской партизанской борьбы, но и расцвет культуры на идише.

В городе, который называли тогда Литовским Иерусалимом, этот расцвет был во многом связан с деятельностью «Бунда» – организации, которая пропагандировала идиш как язык культуры и борьбы еврейского рабочего класса за социализм в Восточной Европе. Бундовцы координировали сеть школ на идише, организовывал культурные мероприятия для детей и молодежи. В 1925 году в Вильнюсе был создан Научный еврейский институт, до 1940 года в городе издавалось около тридцати газет на идише.

Интеллектуальная, культурная жизнь не утихала и после захвата города нацистами и создания гетто. «Люди, которым даже ходить по тротуарам запрещено, на наших глазах возрождают и школу, и даже театр, и жаждут послушать музыку, и читают друг другу стихи, и даже пытаются заниматься спортом — жить, жить, несмотря ни на что!» – пишет Владимир Кавторин в предисловии к книге «Евреи в гетто» Григория Шура.

«Не голодом единым и не только сознанием своей обреченности существовал там человек. Жил и его дух», – рассказывает Мария Григорьевна Рольникайте, писательница, пережившая гетто. «Сломать дух оккупантам оказалось труднее, чем уничтожить физически. И может быть, в этом кроется пусть совсем маленькая, даже крохотная частица ответа на вопрос, как же люди все-таки выдержали. И не свидетельством ли этого неубитого и нераздавленного духа являются созданные тогда, в таких условиях, стихи и песни?»

ГРУППА АРКАДИЙ КОЦ/ПЕСНЯ ЕВРЕЙСКИХ ПАРТИЗАН

Самой известной из этих песен стала «Zog nit keynmol» («Никогда не говори»). Стихотворение, написанное в 1942 году молодым поэтом Гиршем Гликом и положенное на музыку, оно вскоре стало гимном Объединенной партизанской организации. Строчки Глика «были настолько созвучны чаяниям каждого заточенного среди этих стен узника, что, кажется, не осталось в гетто человека, который бы не вторил словам этой песни», – говорит М.Н. Рольникайте.

Гирш Глик (1921-1944) был выходцем из виленской бедноты, сыном старьевщика, в 17 лет он бросил учебу из-за материальных трудностей, работал в скобяной лавке, на производстве картона, на фабрике по обработке железа. Первые стихи сочинял на иврите, затем, вступив в левую литературную группу “Юная Вильна”, перешел на идиш. Как и многие из его среды, Глик в 1940 году приветствовал присоединение Литвы к СССР, его песни и стихи стали часто публиковать в еврейско-советской прессе.

После нацистского вторжения Глик попытался бежать из города и присоединиться к партизанам, однако был арестован и отправлен в трудовой лагерь Рзеза. Работая на торфозаготовках, заболел брюшным тифом и оказался на грани смерти. В это время он пишет слова партизанской песни “Штил ди нахт” (“Ночь тиха”), посвященной партизанке Витке Кемпнер, которая уничтожила немецкий военный транспорт на окраине Вильно. К 1942 году евреи из лагеря Рзезы были депортированы в Виленское гетто. Там Глик пишет «Zog nit keynmol» и примыкает к Объединенной партизанской организации (ФПО) под руководством Ицхака Виттенберга и Аббы Ковнера.

Песня очень быстро распространяется не только за пределы гетто, но и за пределы еврейской среды. Это не слишком удивительно, ведь многие бежавшие из гетто примыкали к советским партизанам, а некоторым удавалось довести своих близких до т.н. «семейных лагерей», организованных Советской властью. При этом жизнь евреев-партизан в интернациональных отрядах была по-прежнему нелегкой – часто беглецам приходилось самим добывать себе оружие, преодолевать недоверие с помощью избыточной храбрости, сталкиваться с антисемитизмом. Но песни сглаживали острые углы…

Из воспоминаний еврея из Ковенского гетто, который попал в интернациональный советский партизанский отряд “Смерть немецким оккупантам”:

«Было странно и приятно слушать весь вечер песни на идише. Некоторые из них, видимо, попали в отряд от евреев, которые десантировались из советского тыла. Но более захватывающие ощущения вызвали две еврейские песни: “Гармошка” и “Кружи меня”, которые считались в гетто гимнами подпольных сионистских молодежных организаций «Молодой страж» и «Свобода». Однажды ночью, ожидая советский самолет с вооружением и боеприпасами на временном лесном аэродроме в Рудницком лесу, этот человек впервые услышал «Zog nit keynmol» в исполнении группы евреев-партизан из Виленского гетто…

Откуда взялась музыка к стихотворению? По воспоминаниям товарища по лагерю, Глик еще во время работы на торфозаготовках часто находил сухое местечко, чтобы присесть, просил друга напеть хорошую мелодию, а сам импровизировал текст…

Удачно найденной мелодией для «Zog nit keynmol» стала песня братьев Покрасс «То не тучи, грозовые облака», написанная для документального фильма 1937 года «Сыны трудового народа», в котором шла речь о советских казаках: «Едут с песней молодые казаки / В Красной Армии республике служить». Мелодия же братьев Покрасс восходит к «Oyfn Pripetchik», песне одесского, а потом нью-йоркского поэта и композитора Марка Варшавского, который в свою очередь использовал еврейские фольклорные темы, возможно, даже восходящие к гимну эпохи восстания Маккавеев (2 век до н.э.).

М.Г.Рольникайте рассказывает, как и из чего возникали песни в гетто:

«Песни, как правило, создавались на готовые популярные мелодии. На музыку М.Блантера (песня “Партизан Железняк”) легли слова, рассказавшие об одной конкретной ночи – 16 августа 1943 г. в Вильнюсском гетто. Гестапо потребовало выдать руководителя партизанской организации И.Витенберга, пригрозив в противном случае уже утром начать полную ликвидацию всего гетто. На И.Витенберга была устроена настоящая охота… Его поймали, повели, но друзья-партизаны сумели его отбить. Однако И.Витенберг, чтобы не стать причиной гибели более двадцати тысяч узников пока еще существующего гетто, решил отдать себя в руки гестапо… События этой ночи и воссозданы песней “Комендант”. 

Маршеобразная песня немецкого барда Ганса Эйслера с известным припевом “Друм эйнс, цвай, драй!” послужила основой, как бы каркасом для мелодекламации под тем же названием.

…Первое время я работала на стройке. Таскала и дробила камни. Позже, к счастью, попала на ткацкую фабрику. И вот однажды, во время ночной смены, станок как бы сам стал выстукивать на мотив песни “Любимый город” Н.Богословского: “Станок мой десять, десятая машина, пять тысяч семь теперь мое имя. Холод – брат, а голод – сестра, но я стою, я тут стою, работаю”.  

…Выходных в лагере, естественно, не полагалось. Но по воскресеньям фабрики работали только полдня. Поэтому всю вторую половину дня мы должны были маршировать по лагерю и петь на мотив какого-то немецкого марша: “Мы были господами мира, теперь мы вши мира”. Очевидно, из духа противоречия я сочинила для этого вышагивания “Штрасденгофский гимн”, но совсем на другой мотив и, конечно же, с другим текстом… Такой же всеобще-лагерной осталась и песня “Спорт”, тоже написанная “назло” – после того, как надзиратель заставил нас прыгать на согнутых ногах, “по-лягушечьи”.

Во время ликвидации Виленского гетто в 1943 году Гирш Глик пытался вырваться из города, но был схвачен и отправлен в концлагерь Готфилд на территории Эстонии. Летом 1944 года во время наступления Красной Армии в Прибалтике около 40 заключенных лагеря (в их числе и Глик) совершили побег и скрылись в лесах; дальнейший его след теряется. В некоторых источниках указано, что он присоединился к партизанскому отряду и погиб в бою с гитлеровцами.

Мировая слава пришла к «Зог нит кейнмол» после войны. Гимн был переведен на десятки языков. Знаменитый американский чернокожий певец-коммунист Поль Робсон неожиданно исполнил песню в Москве в 1949-ом, под названием «Песня Варшавского гетто» – наполовину по-английски, наполовину на идише – прямо в разгар «борьбы с космополитизмом». Этот жест не был случайным – во время визита Робсон настойчиво интересовался судьбой расстрелянного к тому времени Соломона Михоэлса и сидевшего в тюрьме Ицика Фефера – своих друзей из Еврейского антифашистского комитета, вместе с которыми он в 1943 году собирал в США средства для Красной Армии. Такое поведение сильно осложнило отношения Робсона с советской верхушкой.

В 1972 в Нью-Йорке году вышел сборник переводов “Зог нит кейнмол” на 11 языков. Слова гимна высечены на памятнике еврейским партизанам в Бат-Яме. Каждый год, отмечая день восстания в Варшавском гетто, хор Войска Польского исполняет его на идише.

Боевая жизнь песни продолжается – в 2019 году около 1000 еврейских активистов и сочувствующих заблокировали движение в центре Бостона, протестуя против тюрем для мигрантов. Отсылая к истории унижений, скитаний, депортаций евреев, они скандировали «Никогда снова» и пели «Зог нит кейнмол»…

В СССР гимн был впервые опубликован в книге А.Суцкевера “Виленское гетто” в 1946 году, на русском языке – в “Избранных произведениях” П.Маркиша в 1960 году. С тех пор появилось множество русских версий, однако, насколько нам известно, песня никогда не исполнялась на русском. Мы выбрали перевод, сделанный ученым-химиком и литератором Яном Кандрором, и решили записать песню в рамках нашего проекта «Трансъевропейский партизанский джем». Это альбом песен партизан-антифашистов Второй мировой – от советской «В лесу прифронтовом» до испанской Ay Carmela – записанных дистанционно, в коллаборации с музыкантами из Европы.

Для видеоряда к песне художник Хаим Сокол предложил цикл из 85 графических работ, «кошмарную историю», в которой народные массы и дикие существа сражаются против жестоких сил (а может, все сражаются друг с другом). Толпы, преследуемые животными, идут маршем, выстраиваются у могил. То и дело возникает изображение маленького мальчика с крохотным мечом и квадратным щитом – видимо, главного героя неизвестного эпоса.

Для Хаима рисование – это форма письма. Вот почему персонажи его черно-белых графических работ часто выглядят как буквы, как символы некоего призрачного алфавита. В его рисунках-письменах зашифрованы реальные истории.

Цикл «Восстание» основан на воспоминаниях отца художника – Долика Сокола.

«Мой отец в 11 лет попал в гетто в оккупированной фашистами Украине, чудом избежал расстрела, скрывался, и в конце концов воссоединился со своими родителями в партизанском отряде, – рассказывает Хаим. – В составе партизанского отряда он воевал до освобождения Украины от фашистов. Но в детстве папа не рассказывал мне все от начала до конца. Периодически, на протяжении всей моей жизни, он вспоминал какие-то эпизоды. Поэтому в этой истории много лакун. Чего-то он не помнит. Что-то я сам забыл или придумал. В моей серии воспоминания смешиваются с фантазиями. История маленького мальчика обретает мифологические черты и превращается в эпос. В нем, как в палимпсесте, смешиваются антиримское восстание Бар-Кохбы, Октябрьская революция и Вторая мировая война. Поэтому в руках у мальчика меч, а вместо щита – черный квадрат»…

Никогда не говори, что борьба со злом закончена, никогда не говори, что она обречена, – примерно так звучит для нас сегодня послание этой великой еврейской и интернациональной песни…

В публикации использован рисунок Хаима Сокола из серии “Восстание”, гуашь\бумага, 2020

Во исполнение Договора о сотрудничестве между Государственной архивной службой Украины и Мемориальным Музеем Холокоста, США, от 24 мая 2016 цифровые копии из фондов государственных архивов Украины станут доступными в Интернете.

Украинский государственный архив поддержал предложение Мемориального Музея Холокоста США обнародовать электронный ресурс, который содержит более 10 000 000 страниц архивных документов в цифровом формате, связанных с историей Холокоста, а также еврейских общин в Украине до, во время и после Второй мировой войны, на официальном Инетрнет-сайте Мемориального Музея.

Это результат совместной работы украинских архивистов и сотрудников Мемориального музея за более чем два десятилетия, направленной на сохранение и обнародование памяти о трагических страницах истории еврейского народа.

Такой шаг с обеих сторон особенно важен сегодня, когда из-за распространения пандемии, вызванной COVID-19, равный доступ к архивным документам пользователей обеспечивается архивными учреждениями мира в режиме онлайн.

Согласно договоренностям, достигнутым с Мемориальным Музеем, ссылки на этот ресурс будут доступны и на Инетрнет-странице Государственного архива Украины.

Каунасское гетто глазами подростков*

ОТ РЕДАКЦИИ www.isrageo.com

Почти два десятилетия Тамара Ростовская была автором еженедельника “Секрет” и газеты “Новости недели”, тесно связанными с виртуальным журналом “ИсраГео”. Она писала чаще всего незатейливые юмористические стишки, но если бралась за документальную прозу, то получалось уже нечто впечатляющее. Еще бы: помимо таланта, Тамара обладала трагическим багажом — годами, проведенными в Каунасском гетто. И что важно — она вела дневники, которые удалось сохранить. Недаром же ее назвали “литовской Анной Франк”!

Дневник Тамары, который она вела в Каунасском гетто, был издан на многих языках и стал одним экспонатов в Вашингтонском музее Холокоста.

В августе 2015 года Тамары не стало. С нами остались ее дневники. Отрывки из которых мы предлагаем вниманию наших читателей.

Тамара РОСТОВСКАЯ, Хайфа

Посвящается: моим родителям Регине и Владимиру Лазерсонам и брату Рудольфу, погибшим от рук нацистских палачей в 1941-1945 годах.

ОТ АВТОРА

Читатель, ты держишь в руках дневник девочки-подростка. Эта книга не предназначалась ни для одного читателя в мире.

Дневник этот — крик души девочки, на долю которой нежданно обрушилось столько несправедливых ударов судьбы, что вынести их, не сойдя с ума, казалось просто немыслимым.

Этой девочкой была я, Тамара Ростовская (Лазерсонайте), узница Каунасского гетто, дожившая до сегодняшнего дня.

На фото: Тамара Ростовская. К этому времени она вновь научилась улыбаться

Все записи вела только для себя, не думая о публикации, однако в наши дни, когда все чаще раздаются голоса, отрицающие Холокост, молчать становится невозможно.

Дневник служил мне как бы “громоотводом” и успокаивал душу. Рядом всегда был друг — верный, преданный, безмолвный. Но лишь стоило моей руке прикоснуться к нему, и он становился неузнаваем: он плакал и радовался, молил о пощаде и проклинал. А когда становилось совсем невмоготу, он утешал меня, доказывая, что были времена и похуже.

КАК ПОЯВИЛСЯ НА СВЕТ ЭТОТ ДНЕВНИК?

Согласно приказу от 27 июля, евреи Каунаса были насильственно переселены из своих домов в гетто, которое оккупационные власти совместно с литовскими националистами учредили в загородном районе Каунаса Вилиямполе (Слободка). От города этот район отделяла река Вилия (по-литовски — Нерис). Переселялись в гетто на подводах.

Моя семья была вынуждена фиктивно обменять принадлежавшую нам виллу, расположенную на ул. Видуно, 31, на 4-комнатный деревянный дом по ул. Гриняус, 7. Сначала в распоряжении семьи был весь этот дом, но постепенно нас стали уплотнять, и в конце концов оставили одну комнатку с кухней.

Примерно в это время отец, профессор психологии Вильнюсского университета, сказал брату Виктору: “Пиши дневник. Мы живем в интересное историческое время”, и брат стал писать. Будучи моложе его на два года, я всегда старалась не отставать ни в чем. Я начала вести дневник в июле 1941 года и вела его до 13 сентября 1942 г. К сожалению, эти записи утеряны. Горько сетовал по этому поводу директор музея “Лохамей а-гетаот” Цви Шнер, ибо записей столь юного автора (12 лет) ему не доводилось читать. Где взять в гетто толстую тетрадь? Увы, несчастье помогло. Наши друзья, семья Румшиских пытались убежать из гетто. Они достали фальшивые документы на имя караимов. (Караимов немцы не трогали). Но Румшиских схватило гестапо, откуда они живыми уже не вышли. Узнав о случившемся, мы пошли к ним на квартиру, где все было перевернуто вверх дном. На полу валялась толстая тетрадь. Это были записи по авиамоделизму их сына Цезаря. В тетради было много пустых страниц, и я воспользовалась этим, начав вести дневник.

После моего побега из гетто (7.04.44) брат Витя положил наши дневники в жестяную коробку и закопал под окнами дома. Когда части Красной армии подошли к Каунасу, гетто было сожжено и найти это место было трудно — не осталось ни дома, ни окон. Но брату удалось выкопать коробку.

Когда мы впервые встретились после освобождения, он вручил мне дневник. Я продолжала вести записи до конца 1946 г. С того времени я больше никогда не расставалась со своей тетрадью, исключая те несколько лет, когда я одолжила ее Вашингтонскому музею Холокоста в качестве экспоната выставки “Скрытая история Каунасского гетто”.

И все-таки несколько раз дневник находился в большой опасности.

Первый раз это было в 1945 году, когда я жила у одной из моих спасительниц др. Броне Паедайте. Ее пришли арестовать. Производя обыск в квартире, чекисты наткнулись на мой дневник. Среди сотрудников НКВД оказался еврей, он прочел записи на идише и решил забрать тетрадь. С большим трудом удалось убедить его, что я еврейка и дневник принадлежит мне.

Вторая опасность ожидала дневник в 1971 г., когда нашей семье разрешили выехать в Израиль. Я знала, что на границе рукописи отбирают. Друзья посоветовали обратиться в Голландское посольство, которое в то время представляло Израиль, и передать дневник диппочтой.

Спрятав дневник за пазуху (благо была зима), я подошла к посольству. Дежурный милиционер спросил, что я несу с собой. И глазом не моргнув, я ответила, что у меня с собой ничего нет. В посольстве меня постигло разочарование. На месте не оказалось ни посла, ни его заместителя, а секретарь не мог взять на себя ответственность — решить такой необычный вопрос. Мне предложили прийти после обеда, будто они не знали, что граждане СССР не могут посещать иностранные посольства, когда им вздумается.

И тут мне пришла на помощь Анна Франк. На убогом немецком языке я стала объяснять, что подобно Анне, я тоже вела дневник. Возможно, этот аргумент возымел действие. Мне сказали, что отправят дневник на проверку в литовское представительство, и если не обнаружат материалов, компрометирующих СССР, то перешлют дипломатической почтой.

Неизвестно, где бы я очутилась, если бы дежурный у посольства проявил бдительность и обыскал бы меня. Возможно, что вместо субтропиков “загорать” бы мне в зоне вечной мерзлоты. Но судьба была ко мне благосклонна, и дневник в целости и сохранности прибыл в Тель-Авив.

С тех пор, как я поставила последнюю точку в дневнике, прошло более 60 лет. Зеленые чернила, которыми написано большинство страниц, почти выцвели, кстати, “паркер”, которым я писала, подарил мне на день рождения отец.

В дневнике нет ни крупицы выдумки, только одна горькая правда. Да и какая человеческая фантазия смогла бы придумать такой фантасмагорический сюжет, который уготовила нам сама жизнь.

Тридцать лет ни одна чужая рука не касалась этих страниц. Быть может, он “пролежал” бы так безмолвно еще десятки лет и в итоге истлел бы, но чуткое сердце писательницы и исследователя Катастрофы Сары Шнер-Нешамит решило его дальнейшую судьбу. Вместе с педагогом Любой Барак она перевела дневник с литовского на иврит.

Сара посвятила этим записям много дней кропотливого труда и вдохнула в эти старые страницы вторую жизнь. И дневник заговорил. Он заговорил на древнейшем языке мира — на языке моего народа.

Книга впервые вышла в 1975 г. в Израиле. В 1997 г. издана в Литве на литовском.

Прошло еще почти тридцать лет после выхода ивритского издания, и книга, дополненная очерками и стихами моего брата Виктора, в авторском переводе с литовского впервые появится на русском языке.

Хочу отметить, что в гетто многие вели дневники, сочиняли стихи и песни. Но мало кому удалось сохранить свое творчество до наших дней. Мой брат, к большому сожалению, не сохранил своих дневников. Сохранились только два очерка и стихи.

Нет у меня могилы самых близких, дорогих мне людей, и нет памятника им. Я бы хотела, чтобы эта книга стала памятником моим близким, погибшим в огне Катастрофы: моим родителям Владимиру и Регине Лазерсон, и брату Рудольфу. …Не узнать мне той даты печальной,

Не найти мне кусочка земли —

Без речей, без молитв поминальных

Был их пепел рассеян вдали.

Я хочу, чтобы эта книга стала памятником всем тем отважным и благородным Праведникам Мира, которые, рискуя своей жизнью, спасали еврейских детей от верной гибели. Ничто не должно быть забыто, никто не должен быть забыт. Ибо в Талмуде сказано: “Спасший одну душу — спас весь мир”.

Имена людей, спасавших меня и моего брата Виктора:

Казимирас и Витаутас Виткаускас Вероника Жвиронайте

Онуте Кайрене

Петронеле Ластене

Броне Паедайте

Вера и Пятрас Эффертас

Да будет благословенна их память!

* * *

Я родом не из детства — из Шоа,

Я выжила — подстреленная птица;

Израненная детская душа

До старости не в силах исцелиться.

Натянутые нервы как струна,

Сирена бьет по ним истошным воем…

И вновь, и вновь со мной моя семья

Расстрелянная вражеским конвоем.

Но сердце согревает взгляд любви

Со старого, измятого портрета…

“Запомни все! Запомни… и живи!” —

Кричали камни на руинах гетто.

МОЯ СЕМЬЯ

Я родилась в Каунасе, в Литве в семье врачей.

Отец: профессор Владимир Лазерсон родился в Москве. Он был психиатром, психологом и невропатологом — в те времена все эти специальности зачастую соединял в себе один специалист. В последний год перед войной отец был очень занят: он заведовал кафедрой психологии в Вильнюсском университете и продолжал читать лекции в Каунасском. Кроме того, занимался частной практикой. Успешно лечил алкоголиков гипнозом. А по вечерам раздавался стук пишущей машинки: отец писал статьи и готовил к изданию книгу “Психология гениальных людей”. У него совсем не было свободного времени. Помню, ребенком, я прочла статью отца, которая называлась “Почему дети лгут?” Я пошла к маме и выложила свою обиду “почему папа занимается воспитанием других детей, а нас не воспитывает?”

Мать: моя мама Регина, урожденная Сапочински, родилась в Плонске, в Польше. Она была детским врачом. Родители познакомились будучи студентами университета во Франкфурте на Майне. В России тогда была процентная норма и евреев почти не принимали в русские университеты, а желающие учиться уезжали заграницу. Пока дети были маленькими, мать занималась нашим воспитанием и учебой. Но в 1940 году, когда Литву “освободила” советская власть, мама пошла работать детским врачом. Правда, до того, как появились дети, мама работала в Каунасском университете.

Братья: У меня были два брата — Рудольф — старше меня на четыре года и Виктор — на два. Рудольф был очень одаренным, увлекался астрономией. В пятнадцать лет он сдал экзамены на аттестат зрелости… В начале войны Рудольф хотел бежать на восток. Инстинкт самосохранения, видимо, предупреждал его об опасности. Он метался, не находил себе места. Отец не хотел отпускать Рудика одного, а мать была больна и таким образом семья осталась. Друг отца позвонил нам и уговаривал эвакуироваться вместе. Отец бегло говорил по немецкий и помнил немцев, как просвещенный и культурный народ. Он полагал, что война принесет лишения и неудобства, но не мог себе представить страшные убийства.

Случилось так, что на второй день после начала войны, учитель Рудика позвонил нам и пригласил брата прийти к нему, якобы, обсудить вопрос насчет вручения аттестата зрелости. Брат надел свой новый костюм, приготовленный для выпускного вечера, и ушел. И больше никогда не вернулся. Намного позже мы узнали, что его расстреляли на шестом форте. Единственная вина его была в том, что родился евреем и был очень способным юношей. Ему я посвятила стихотворение “Крик”.

КРИК

Посвящается Рудику Л. убитому в 1941 г. в Литве. Ему было 15 лет

Ты для себя копал могилу…

Фашисты пьяные устали,

А ты, мальчишка, полон силы,

Но, Боже, руки как дрожали.

Копал ты долго, неумело

Ту землю, что любил когда-то,

И дрожь пронизывала тело,

И уходила вкось лопата.

О чем ты думал мальчик бедный…

Зловеще каркали вороны,

В обойму вставлены патроны,

И колокольный звон к обедне —

В тот день воскресный. День последний.

Ты поседел в единый миг,

Сердечко колотилось дико…

Потряс меня истошный крик,

Но мир оглох… Он не услышал

Крика.

С Витей мы были очень дружны: вместе играли, всем делились. Кстати, он просвещал меня по вопросам секса. В семье у нас об этом ничего не говорили. Было наложено табу. Хотя отец, как я позже узнала, был последователем Фрейда, но детей не посвящал в эти вопросы. Витя был вылитый гуманитарий. Писал стихи, фантазировал. Мы были очень горды, когда стихотворение Вити появилось в детском журнале. Родился он шестого июня, в день рождения Пушкина, значит быть ему поэтом. Увы, не сложилось.

Итак наша семья, понесшая колоссальную утрату, очутилась за колючей проволокой. Здесь я перехожу на дневниковые записи, которые вначале смахивают на репортаж. И, да простит меня читатель, я, право, в мои тринадцать лет, не знала, как пишется дневник.

СЕНТЯБРЬ 13 (ВОСКРЕСЕНЬЕ)

Погода плохая. Каждый день льет и льет дождь. Осень началась слишком рано. Настроение плохое. Положение с каждым днем ухудшается. Дома ничего нет; ни муки, ни картофеля. Основная наша пища сейчас — морковь и помидоры, которые пока еще растут на огороде. На рынке гетто продаются лучшие яблоки, сливы и груши, но, к сожалению, все это не для нас.

СЕНТЯБРЬ 14 (ПОНЕДЕЛЬНИК)

Случайно попала в бригаду**. Была недалеко от рыбного рынка. К моему большому удивлению, речи и мысли евреев только и вращаются вокруг пакета***. Хотя нам запрещено что-либо проносить в гетто или вообще что-нибудь покупать, наши люди рискуют и покупают. Спрятав продукты в разных местах одежды, пытаются пронести через ворота. Даже имея при себе пять килограммов, ухитряются “чисто” пройти проверку. Вот это народ! Такой народ никогда не погибнет. Для него не существует никакие приказания, никакие запреты. Наш народ никогда не будет соблюдать такие запреты. Поэтому он всегда будет существовать и не даст себя уничтожить.

СЕНТЯБРЬ 15 (ВТОРНИК)

Скучно. Голод ощущается все больше и больше. Нет новостей, которых мы так жаждем. Я благодарю Бога, что имею книги. Когда кругом свирепствует осень, я сижу, съежившись в комнате и читаю свое богатство — “Детскую Энциклопедию”. Стоит только углубиться в эту книгу, и ты забываешь об осени, голоде и холоде. Ты забываешь обо всем. Перед тобой открывается все то, что пережили и выстрадали люди, изобретая разные новшества: машины, книги и др. И как из-за своих изобретений, приносящих пользу человечеству, они подвергались страшным мучениям, сжигались на кострах.

СЕНТЯБРЬ 16 (СРЕДА)

В гетто опять неспокойно. Ожидается какая-то комиссия из Берлина, поэтому людям приказано убрать особенно красиво и чисто комнаты, подмести дворы, сказано, чтобы как можно меньше мужчин шаталось без работы.

Говорят, будто бы, от этой комиссии многое зависит. Ну, увидим!

СЕНТЯБРЬ 17 (ЧЕТВЕРГ)

Оживление. Завтра ожидается комиссия. Заметно усилилась проверка у ворот. Трудно что-либо пронести и поэтому на нашем рынке поднялись цены. Вообще болтают, что эту комиссию литовцы вызвали специально из Берлина, чтобы избавиться от нас. Ну, мы еще посмотрим!

СЕНТЯБРЬ 18 (ПЯТНИЦА)

Приехала столь ожидаемая комиссия. Сначала она посетила “веркштаты”****. Впечатление неизвестно. Я должна сидеть дома, полицейские никуда не пропускают. А так все по-прежнему. Продаем последние вещи, покупаем продукты и кое-как питаемся.

СЕНТЯБРЬ 19 (СУББОТА)

Комиссия посетила комитет*****. Шеренги полицейских не пропускают на улицы. Я кое-как пробралась и пошла в лавку за мясом. Получила двойную порцию, только не мяса, а всяких внутренностей: легких, кишок и других частей. Не знаю, что можно сварить из всего этого, завтра попробуем. Хотя это “мясо” слегка попахивает, но это неважно, важно, что его много.

СЕНТЯБРЬ 20 (ВОСКРЕСЕНЬЕ)

Приготовили неплохой обед. Я нажралась как свинья, потому что остальные члены семьи не могли есть. Ощущаю сытость, и сразу мир выглядит иным, кажется, так весело и хорошо жить, хочется шалить. В эту минуту просто не могу понять, как это человек может быть голоден. Не зря есть пословица: “Сытый голодного не разумеет”.

СЕНТЯБРЬ 21 (ПОНЕДЕЛЬНИК)

Открылась старая рана — начался учебный год. Больно мне, очень больно, что еще один год пропадает. Но ничего не поделаешь. Утешаю себя чем только могу. Сегодня великий пост — день Йом Кипур (Судный день). Люди постятся. Все так же, как и в прошлом году: поздравления с праздником, пожатия рук, плач и пожелания, чтобы в этом году кончилась война и наши страдания. (Ах, все это старо и банально). Про ту комиссию пока еще ничего не слышно.

СЕНТЯБРЬ 22 (ВТОРНИК)

У ворот проверяет еврейская полиция. Литовцы все пропускают, только евреи сами отбирают. Люди очень возмущаются таким поведением. По ночам через забор идет торговля. Часовые подкупаются, поэтому они “ничего не видят”. Наше положение понемногу улучшается. Продаем последние вещи. Что будет дальше — не знаю. На фронте бои идут все еще у Сталинграда. Бои идут уже на улицах, но немцы пока еще не могут взять город.

СЕНТЯБРЬ 23 (СРЕДА)

По ночам усиливается воровство. Особенно много воруют на огородах, принадлежащих комитету. Там совсем неплохо уродилась картошка. Я тоже присоединилась к одной группе детей, ночью мы накопали немало картошки. Но сегодня комитет спохватился и послал людей выкопать картофель. Так ничего нового.

СЕНТЯБРЬ 24 (ЧЕТВЕРГ)

Осенняя погода. Солнце борется с дождем, желтые листья шелестят от порывов ветра, а люди копают картошку. Все это так привычно, так мило. Сегодня в гетто был один инцидент: когда ввозили дрова — под ними нашли муку. Это так не пройдет. Пока арестовано пять человек. Думают, что их расстреляют.

СЕНТЯБРЬ 25 (ПЯТНИЦА)

К празднику нам преподнесли новый сюрприз: приказано освободить довольно большую площадь, заселенную узниками гетто. Урезается целый район из пяти улиц: от ул. Вьеножинскё до ул. Демократу. Срок до первого. Опять волнения, заботы. Люди ищут жилье. Это, видимо, “работка” последней комиссии.

ПРИМЕЧАНИЯ

 * Обыденность повествования, на наш взгляд, лишь усиливает трагизм ситуации.

 ** Бригада — так называли в гетто группу людей, выполняющих тяжелые работы за пределами гетто.

 *** Пакет — свертки с продуктами питания, которые, несмотря на строжайший запрет, проносили через ворота гетто.

 **** “Веркштаты” (нем.) — мастерские.

 ***** Комитет — (“Aеltestenrat” — совет старейшин. Он был создан немцами для поддержания внутреннего порядка и для разрешения разных административных вопросов в гетто.

Перевод с литовского Виктора Лазерсона и Тамары Ростовской

Пользуясь случаем, автор выражает искреннюю благодарность нашей читательнице Валентине Жуковой за бескорыстную помощь в редактировании языка перевода

Окончание следует

 Роберт Филпот, Лондон, “The Times of Israel”

19 апреля 1943 года отряд СС вошел в Варшавское гетто с целью возобновления депортации евреев в нацистские лагеря смерти, которая была приостановлена ​​из-за вооруженного сопротивления четырьмя месяцами ранее. Но эсэсовцы подверглись ожесточенной атаке и были вынуждены снова отступить. Нацистам потребуется больше месяца, чтобы подавить восстание в гетто, и еще месяц, чтобы искоренить последние очаги сопротивления. Восстание в Варшавском гетто — это, пожалуй, самый известный акт еврейского сопротивления во время Холокоста. Неизвестную историю сопротивления наглядно демонстрирует выставка, проходящая в настоящее время в лондонской библиотеке Винера по изучению Холокоста.

«Еврейское сопротивление Холокосту» опирается на уникальную библиотечную коллекцию фотографий, рукописей и более 1000 свидетельств очевидцев. «Одна из причин, по которой мы решили это сделать, заключалась в том, что об этом мало известно», – говорит доктор Барбара Уорнок, старший куратор библиотеки, о решении организовать выставку. «Когда люди в Великобритании задумываются о сопротивлении нацистам, на ум приходит французское Сопротивление. Люди, вероятно, не знают, что часть французского подполья были евреями, и, в равной степени, они не знают, что еврейское сопротивление Холокосту осуществлялось по всей Европе».

Исследование, проведенное Центром просвещения по вопросам Холокоста при Университетском колледже Лондона, также показывает, что многие британские школьники и студенты не знают о еврейском сопротивлении, добавляет она. Но, как ясно показывает выставка, в каждой европейской стране, подпавшей под власть нацистов, евреи оказывали сопротивление немцам, их союзникам и пособникам. Иногда это сопротивление было частью более широких подпольных организаций, а иногда евреи создавали свои собственные организации. Природа сопротивления была разнообразной и включала вооруженные восстания, спасательные миссии и «духовное сопротивление» – отказ сменить веру или отказаться от религиозных ритуалов даже в самых тяжелых обстоятельствах.

Евреи также рисковали своими жизнями, чтобы сохранить исторические документы и свидетельства, а также собрать и переправить за пределы территорий, оккупированных нацистами доказательства совершения геноцида. Выставка пытается не просто описать еврейское сопротивление во многих его формах, но и рассказать истории отдельных евреев, которые сопротивлялись их угнетателям. Варшава и Белосток, где несколько сотен еврейских боевиков подняли восстание в августе 1943 года, были всего лишь двумя из семи крупных и 45 небольших гетто в оккупированной Польше и Советском Союзе, где действовали еврейские подпольные группы. И эти два города были далеко не единственными свидетелями вооруженных восстаний евреев. В десятках гетто, включая Краков, Вильно, Ковно, Бендзин и Ченстохову, евреи поднимались против своих преследователей.

Множество препятствий

По всей Европе, способность евреев оказывать вооруженное сопротивление зависела от ряда факторов, объясняет Уорнок. Самым очевидным был доступ к оружию. Например, трудности, с которыми столкнулось венгерское сопротивление при получении оружия, помогают объяснить отсутствие значительного вооруженного сопротивления евреев в стране. Напротив, восстанию в Варшавском гетто помогло объединенное еврейское движение сопротивления, в которое входили люди с разными политическими убеждениями, от коммунистов до левых и правых сионистов и людей, связанных с польскими националистическими организациями. Рельеф местности также играл важную роль: болотистые леса Беларуси и Литвы служили укрытиями для партизанских отрядов, которые оказались особенно непроходимыми для немецкой армии. Наконец, есть вопрос о скорости, с которой разворачивался Холокост. «Например, в некоторых частях Украины ситуация развивалась очень быстро, и людям было очень трудно организоваться и отреагировать», – отмечает Уорнок. В Минском гетто – арене еще одного восстания – также были предприняты дерзкие попытки вывозить евреев и саботировать немецкие фабрики.

Выставка освещает историю Михаила Гебелева, который поддерживал связь между группами сопротивления внутри и за пределами гетто и организовывал массовые побеги в 1942 году. Но Гебелев отказался бежать сам. В возрасте 36 лет он был предан и убит нацистами в августе 1942 года. Отчасти благодаря его усилиям, около 10000 из 100 000 евреев, заключенных в Минское гетто, успешно бежали, и многие из них затем присоединились к советским партизанам. Успех операций по спасению в Минске также отражал то, как главы юденрата (еврейского совета) работали в тесном контакте с движением сопротивления.

Безоружное сопротивление

Однако такое сотрудничество между ними происходило не всегда. В Лодзи, втором по величине гетто Польши, юденрат и полиция гетто осуществляли жесткий контроль и, надеясь, что сотрудничество с нацистами спасет его жителей, активно препятствовали вооруженному или организованному сопротивлению. Хотя эта надежда в конечном итоге оказалась тщетной, тем не менее в гетто существовало сильное политическое, духовное и культурное сопротивление, примером которого является фотография элегантно одетой публики, наслаждающейся музыкальным вечером. Действительно, во всех гетто Восточной Европы и Советского Союза евреи организовывали нелегальные школы, театры и оркестры, открывали бесплатные столовые и социальные службы, а также участвовали в подпольных религиозных службах.

Некоторые из самых обширных культурных и образовательных программ были организованны в гетто Терезиенштадт, где условия, хотя и ужасные, были лучше, чем во многих других гетто. Филипп Манес, немецкий еврей и писатель, возглавил Ориентационную службу Терезиенштадта, которая организовала более 500 лекций. Манес и его жена погибли в Аушвице в конце 1944 года.

На выставке представлены некоторые из его дневников, которые были сохранены и отправлены другу, а затем его семье после войны. В других странах предпринимались важные усилия по сохранению еврейской культуры и истории. В Варшавском гетто организация «Онег Шаббат» прятала исторические документы и свидетельства в бидонах из-под молока и жестяных коробках. Выставка содержит фотографии Рахили Ауэрбах и Герша Вассера, двух из небольшого числа евреев, которые пережили разрушение гетто, помогая находить захороненные документы после войны. На другом снимке изображены три члена «бумажной бригады», которая помогла сохранить множество документов в Виленском гетто — поэты Шмерке Качергинский и Авраам Суцкевер и учитель Рахеле Пупко-Кринский.

Сопротивление в самом сердце тьмы

Как поясняет выставка, возможности и способность сопротивляться в лагерях были, конечно, гораздо более ограниченными. Тем не менее евреи возглавили шесть восстаний заключенных в концентрационных лагерях и лагерях смерти, и по крайней мере 18 из восстаний в рабочих лагерях. Восстание в лагере смерти Собибор 14 октября 1943 года координировалось польскими евреями-участниками сопротивления и советскими евреями-военнопленными. В ходе попытки побега 300 из 650 заключенных лагеря были убиты 11 сотрудников СС и охранников, включая заместителя коменданта Иоганна Ниманна. Сотня сбежавших пленных были схвачены, но 47 из участников восстания в Собиборе пережили войну. Двенадцать из этих выживших показаны на фотографии, сделанной в Люблине в августе 1944 года.

На выставке также представлен рассказ очевидца восстания в Треблинке из собрания библиотеки, предоставленный одним из выживших, Станиславом Коном. Тщательно спланированное восстание более 700 еврейских заключенных началось 2 августа 1943 года, после того как группа немецких и украинских охранников покинула лагерь, отправившись на экскурсию. Восставшие открыли оружейный магазин, используя ранее сделанный дубликат ключа, и изъяли пистолеты и гранаты. Здания были подожжены, охрана подверглась нападению, и в результате хаоса несколько сотен заключенных смогли бежать. Хотя многие из них были схвачены, 70 заключенных, участвовавших в восстании в Треблинке, были единственными евреями, выжившими в лагере смерти, ликвидированном в конце 1943 года. Год спустя, 7 октября 1944 года, еврейская зондеркоманда, или рабочие подразделения заключенных лагерей смерти, которым часто было поручено помогать в газовых камерах, взорвала Крематорий IV в Аушвице, вызвав восстание, в котором погибло около 500 заключенных.

Выставка подчеркивает решающую роль в восстании, которую сыграла польская еврейка Роза Робота, координировавшая контрабанду пороха от группы женщин, работавших на военном заводе, еврейскому подполью и зондеркоманде. Несмотря на кровавые последствия и смерть Роботы за две недели до эвакуации лагеря, Крематорий IV был поврежден и больше не использовался.

На выставке также рассказывается история, возможно, самого знаменитого из 144 заключенных, сбежавших из Аушвица. Рудольф Врба и Альфред Ветцлер скрылись в апреле 1944 года в рамках плана подполья, призванного рассказать миру об ужасах, творимых в лагере. Прятавшись в течение трех дней в поленнице, пока охранники искали их, Вбра и Ветцлер направились в Словакию, где их приютил местный Еврейский совет. Составленный ими отчет о лагере, в который вошли сведения о количестве привозимых для уничтожения людей, через три месяца попал в международную прессу. Сообщение усилило давление на венгерского лидера, адмирала Миклоша Хорти, чтобы тот прекратил депортации в Аушвиц. Хотя они возобновились в ноябре 1944 года после того, как нацисты низложили Хорти, выживание 250000 венгерских евреев можно частично объяснить храбростью Ветцлера и Врбы.

Подлинные мстители

Помимо гетто и лагерей, евреи также играли важную роль в партизанских и повстанческих отрядах, которые сопротивлялись нацистскому правлению от лесов Беларуси до берегов южной Франции. До 30000 евреев были партизанами в оккупированных России, Украине и странах Балтии. Многие служили в советских партизанских отрядах, но, столкнувшись с антисемитизмом и враждебностью, многие решили создать свои собственные отряды. На выставке рассказывается об отряде Тувии Бельского, который начинался как группа из 30 партизан, укрывавшихся в лесах Беларуси летом 1942 года. Она нападала на коллаборационистов, особенно на тех, кто убивал или предавал евреев, но основной целью отряда было спасение евреев. К концу войны около 1200 евреев жили в лесах под защитой Бельского и его братьев. Другой еврейский партизанский отряд «Мстители», деятельность которого описана на выставке, действовал в литовских лесах. Его лидеры – Абба Ковнер, Ружка Корчак и Витка Кемпнер – сумели избежать массовых убийств, совершенных нацистами и их подручными в Вильно. Отряду приписывают убийство более 200 солдат противника, спасение не менее 70 евреев и уничтожение 180 миль железнодорожных путей. После войны Ковнер был одним из основателей подпольного движения, помогавшего евреям бежать из Европы в Палестину, и секретной организации «Накам», которая планировала отомстить немцам за Холокост.

На другой стороне континента, как отмечается на выставке, евреи были очень заметно представлены в движениях сопротивления Германии, Австрии и Западной Европы. Например, партизанский отряд французских коммунистов FTP-MOI, начавший действовать в сентябре 1942 года, в основном состоял из евреев. Когда парижский отряд FTP-MOI, известный как группа Манушяна, был задержан в конце 1943 года, более половины из 23 его членов были евреями. Попытки немцев сделать из последовавшего за этим суда и казни пропагандистскую акцию — были напечатаны тысячи копий печально известного «Красного плаката», изображающего эту группу как группу еврейских террористов-иностранцев, дали обратный эффект. Вместо этого многие представители общественности считали участников группы героями, а на плакате часто появлялись надписи: «Они умерли за Францию». Поскольку многие евреи в соседней Бельгии, бежали туда именно для того, чтобы избежать антисемитского притеснения, они помогли основать одно из крупнейших движений сопротивления в Европе.

Многие евреи были членами коммунистической «Партизанской армии», группы вооруженного сопротивления. Другие тяготели к MOI – иммигрантской секции левого «Фронта независимости» (FI), третьи — к главному правоцентристскому движению сопротивления – «Национальному Бельгийскому движению».

Спасение детей

Комитет защиты евреев (CDJ), который работал под эгидой FI и в конечном итоге стал представлять большинство еврейских групп в Бельгии, был основан Хавой Гройсман и ее мужем Гертом Йоспа в сентябре 1942 года. Они подделывали продовольственные карточки и документы и создали сеть приютов для еврейских детей. Каталог, изданный к выставке, включает отчет о работе CDJ, переданный библиотеке Винера в 1957 году одним из ее членов Идой Стерно. В нем она описывает, как она нашла укрытие для 13 еврейских девочек в монастыре в Андерлехте. Когда прятавшихся там девочек предал доносчик, глава монастыря сестра Мария-Орели уговорила гестапо вернуться на следующий день, чтобы позволить ее подопечным собраться. FI использовал эту задержку, чтобы устроить фальшивый набег на монастырь, связав монахинь, чтобы все выглядело более достоверным, а затем увезла девочек в другие убежища.

Усилия CDJ, которые спасли около 2400 детей, иногда были еще смелее. Например, 19 апреля 1943 года он атаковал транспортную колонну, направлявшуюся в Освенцим, и освободил 17 заключенных. Некоторые из тех, кто помогал спасать еврейских детей, сами едва были взрослыми. Бернарду Мусманду было всего 10 лет во время немецкого вторжения во Францию ​​в 1940 году. Отправленный его семьей в школу-интернат, где он выдавал себя за католика, Мусманд стал участвовать в деятельности Сопротивления и помогал подделывать документы для тех, кто бежал от нацистов. К 14 годам он был членом Маки, вооруженной партизанской группы, базировавшейся в южных горах Франции. Он участвовал в боях и помогал евреям и сбитым летчикам союзников бежать через границу в относительно безопасную нейтральную Испанию. Эти и другие усилия по сопротивлению и спасению помогли гарантировать, что, несмотря на ужасные общие потери, 250000 из 330000 евреев, проживавших во Франции во время немецкого вторжения, пережили войну.

Восстановить справедливость

Как показано на выставке, еврейское сопротивление проникло и в самое сердце Рейха. В нем рассказывается трагическая история группы Баума. Основанная Гербертом Баумом вместе с его женой и друзьями в 1930-х годах, в 1940 году она выросла до более чем 100 членов; многие, как и сам Баум, были молодыми евреями, трудившимися в качестве подневольными рабочих. Деятельность группы, которая включала распространение листовок, освещающих зверства, совершенные их собратьями-немцами на Востоке, была опасной. Однако поджог 18 мая 1942 года, направленный против «Советского рая», антисемитской и антикоммунистической выставки, устроенной нацистами в Берлине, привел к аресту многих членов группы. Баум был убит в тюрьме в июне 1942 года, а другие члены организации были казнены.

Но для организаторов выставки вспомнить героизм и самопожертвование Баума и его товарищей – вместе с бесчисленным множеством других евреев, которые сопротивлялись нацистам — это не просто наконец рассказать историю, которая  долго оставалась нерассказанной. Это также вопрос установления исторической справедливости. «Важно опровергнуть этот миф о том, что евреи не сопротивлялись, который был довольно широко распространен, и возможно, некоторые люди до сих пор придерживаются этого мнения», – говорит Уорнок. «Было так много примеров сопротивления в самых экстремальных и сложных обстоятельствах, и это исследование и выставка показывают, что всякий раз, когда у них была возможность, люди сопротивлялись тем или иным образом», – говорит она.

Футбольный клуб «Челси» в партнерстве с Jewish News и известным британским израильским уличным художником Соломоном Соуза открыли выставку 49 Flames – «Еврейские спортсмены и Холокост».

https://www.49flames.com/exhibition

В прошлом году «Челси» и владелец клуба Роман Абрамович поручили Соузе создать мемориальную фреску с изображениями еврейских футболистов, погибших во время Холокоста. Последний фрагмент был представлен в этом году на стадионе Стэмфорд Бридж во время Дня памяти жертв Холокоста.

Сейчас клуб работает с Соуза над организацией выставки портретов еврейских спортсменов, убитых нацистами во время Второй мировой войны. Это часть кампании клуба «Скажи антисемитизму нет», финансируемой Романом Абрамовичем.

Название 49 Flames отсылает к числу олимпийских медалистов, убитых во время Холокоста.

…Двоюродные братья, гимнасты Альфред Флатов и Густав Феликс Флатов – немецкие еврейские золотые медалисты на первых Олимпийских играх 1896 года в Афинах, умрут от голода в концлагере Терезиенштадт во время Холокоста. Немецкая еврейская легкоатлетка Лилли Хенох, установившая четыре мировых рекорда и победившая в 10 национальных чемпионатах Германии в четырех различных дисциплинах в 1942 году вместе с матерью депортирована в Ригу и там убита…

Выставка получила содействие видных деятелей: президента Израиля Реувена Ривлина, израильского политика и правозащитника Натана Щаранского, советника правительства Великобритании по антисемитизму лорда Джона Манна, британского пэра лорда Яна Остина, Карена Поллока из Образовательного фонда Холокоста, председателя Еврейского агентства Айзека Герцога, пережившего Холокост чемпиона-тяжелоатлета сэра Бена Хелфготта, члена Антидиффамационной лиги Шарон Назарян и других.

Тренер клуба Фрэнк Лэмпард сказал: «Спорт обладает огромной силой объединять, и, делясь историями этих спортсменов, мы надеемся вдохновить будущие поколения на постоянную борьбу с антисемитизмом, дискриминацией и расизмом».

Менеджер женского клуба Челси Эмма Хейс добавила: «Это так важно знать, что спорт не застрахован от ужасов прошлого. Выставка напоминает о самых мрачных моментах нашей истории. Мы видим Холокост глазами спортсменов-мужчин и женщин со всего мира. Истории еврейских спортсменов, таких как Лилли Хенох, Анна Дрезден-Полак и Гертруда Клейнова, напоминают нам, что мы и как клуб, и как отдельные футболисты, не имеем права принимать нашу свободу как должное».

DW – “Немецкая волна”

Ровно полвека назад канцлер ФРГ Вилли Брандт опустился в Варшаве на колени перед памятником жертвам подавленного восстания в Варшавском гетто. Это коленопреклонение вошло в историю.

На фото: Варшава, 7 декабря 1970 года

30 секунд… Всего 30 секунд стоял он на коленях, но эти полминуты стали одним из самых значительных и самых знаменитых событий новейшей истории Европы. В декабре 1970 года социал-демократ Вилли Брандт стал первым канцлером ФРГ, который приехал в Польшу. Со времени окончания Второй мировой войны на тот момент прошло 25 лет. Вилли Брандт приехал в Варшаву, чтобы открыть новую страницу в отношениях между двумя странами, начать свою новую восточную политику, направленную на сближение со странами Восточной Европы.

Утром 7 декабря 1970 года Брандт возложил венок к мемориалу, посвященному восстанию в Варшавском гетто – отчаянному и дерзкому сопротивлению обреченных на смерть и боровшихся за сохранение своей чести евреев. Канцлер поправил черно-красно-золотую (цвета немецкого флага) ленту на венке и затем, склонив голову, встал на колени на холодный гранит. Вокруг суетились фотографы: они знали, что их снимки войдут в историю.

Когда слова застревают в горле

“Чувствуя тяжелый груз немецкой истории, в память о миллионах убитых, я сделал то, что делают люди, когда невозможно что-то сказать и слова застревают в горле”, – написал Вилли Брандт позже в своих воспоминаниях. Он, который всегда был противником национал-социализма и во времена “третьего рейха” эмигрировал, молил о прощении от имени своего народа.

Был ли этот символический жест запланирован? “Нет, не был, – пишет Брандт. – Члены делегации ФРГ были не меньше удивлены, чем репортеры и фотографы”. Для поляков это тоже оказалось неожиданным, рассказывает Кшиштоф Ружниевич, профессор истории Вроцлавского университета. До визита Брандта поляки к немцам продолжали относиться отрицательно. “Их изображали реваншистами, поджигателями войны, – говорит Ружниевич, – и вдруг западногерманский канцлер встает на колени. Его покаяние было искренним”. Польские власти оценили это как знак примирения, но, как подчеркивает историк, партийная пропаганда продолжала культивировать негативный образ немцев. Многие поляки вообще не узнали тогда о том, что произошло. В польских газетах фотографию коленопреклоненного канцлера ФРГ не тиражировали.

Политика сближения между Востоком и Западом

В самой Германии это событие поначалу оценили неоднозначно. Серьезная переоценка нацистского прошлого уже шла, но все же просить прощения за преступления тех лет многие еще не решались. Опросы того времени показывали, что почти каждый второй немец считал жест Вилли Брандта чрезмерным. Отчасти это связано с тем, почему вообще канцлер ФРГ поехал в Польшу. Он подписал там договор, официально закрепивший потерю восточных немецких территорий, которые после Второй мировой войны отошли к Польше. Консервативная оппозиция в ФРГ резко критиковала Варшавский договор 1970 года, и Брандта даже называли предателем родины.

Оглядываясь назад, многие историки считают сегодня, что признание де-факто границы по Одеру-Нейсе было шагом к будущему воссоединению Германии в 1990 году. Историк Кристина Майер (Kristina Meyer) из Фонда Вилли Брандта оценивает договор, подписанный в Варшаве, как общий фундамент для трудного налаживания отношений и сближения между Востоком и Западом в эпоху холодной войны. “А это привело в конечном итоге к партнерству Германии и Польши в объединенной Европе”, – подчеркивает Кристина Майер.

Сегодня, правда, все не так просто. Шесть лет национально-консервативного правительства в Польше отчасти привели в Варшаве к переоценке отношений между двумя странами. Польские власти резко критикуют Берлин и требуют от сегодняшней Германии компенсаций.

Как бы там ни было, но символический жест канцлера ФРГ давно стал одним из самых знаменитых исторических событий второй половины ХХ века – и не только потому, что именно символы часто делают историю. Коленопреклоненный Вилли Брандт изображен на памятной монете и почтовой марке, к 50-летию этого события в Германии приурочены различные памятные мероприятия. В Польше – нет.

Спустя семьдесят пять лет после Нюрнбергского процесса президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер 20 ноября призвал мир отдать дань уважения «наследию» эпохального судебного разбирательства, положившего начало международному уголовному праву, в частности, призвав к этому США, сообщила «The Times of Israel».

Небольшое памятное мероприятие, сокращенное из-за ограничений, связанных с коронавирусом, прошло в зале № 600 во Дворце правосудия Нюрнберга, где 20 ноября 1945 года открылся знаменитый процесс над высокопоставленными нацистскими чиновниками. «В ноябре 1945 года Нюрнберг был в руинах. Многие немецкие города лежали в руинах. Наша страна была стерты с лица земли морально и физически», – заявил Штайнмайер. «Но здесь, в этом самом зале, пока снаружи расчищали завалы, четыре державы-победительницы во Второй мировой войне заложили основы правового порядка нового мира».

Нацисты на скамье подсудимых

На первом процессе судили 21 высокопоставленного функционера нацистского режима. Судебный процесс длился чуть менее года и закончился 12 смертными приговорами, тремя пожизненными приговорами, четырьмя длительными сроками тюремного заключения и тремя оправдательными приговорами. За этим последовало еще 12 процессов, которые прошли с ноября 1946 по апрель 1949 года. Нюрнберг был выбран для судебных процессов, потому что именно там Гитлер проводил массовые митинги перед войной, и в 1935 году были приняты антиеврейские законы.

Санкции США

Нюрнбергский процесс заложил основу для глобальной системы уголовного правосудия, призванной привлечь людей к ответственности за то, что Штайнмайер охарактеризовал как «самые серьезные преступления, которые когда-либо видела мировая история… военные преступления и преступления против человечности». Наследие Нюрнберга воплотилось в размещенном в Гааге Международном уголовном суде (МУС), который с 2002 года является единственным в мире постоянным независимым судом по таким преступлениям, как геноцид, военные преступления и преступления против человечности.

Но эта международная система уголовного правосудия «все чаще сталкивается с проблемами, в том числе здесь, в Европе», – подчеркнул Штайнмайер, отметив, что юрисдикцию МУС не признали США. Россия, Китай, Индия и ряд других стран, и добавив, что США «активно работали против трибунала в Гааге при администрации, которая все еще находится у власти». В сентябре администрация президента США Дональда Трампа ввела санкции в отношении прокурора МУС Фату Бенсуда в связи с расследованием предполагаемых военных преступлений, совершенных американскими войсками в Афганистане.

Госсекретарь США Майк Помпео объявил об этих шагах как о части противодействия администрации трибуналу по расследованию преступлений Соединенных Штатов и их союзников, таких как Израиль.

«И все же я верю, что страна, которая десятилетиями сопровождала нашу страну в качестве друга на ее пути к демократии и верховенству закона, теперь вернется к сотрудничеству, которое также признает ценность международного уголовного правосудия», – подчеркнул Штайнмайер. Несмотря на свое несовершенство, международная система уголовного правосудия, приведенная в действие Нюрнбергским процессом, должна продолжать работать, чтобы «самые серьезные преступления по международному праву не оставались безнаказанными», – заявил Штайнмайер, отметив, что без Нюрнберга полевые командиры из Сербии, Хорватии или Руанды избежали бы наказания за преступления. Общий международно-правовой ландшафт «создает основу наднационального порядка, в котором нуждается мир — и в котором он будет нуждаться и далее. Это наследие Нюрнберга», – заключил Штайнмайер.

Мероприятие, прошедшее 20 ноября – первое в череде памятных мероприятий, включая конкурс стихов, художественную выставку и чтения, которые пройдут позднее в этом году.

Раритетная тетрадь cо стихотворениями заключенных из Аушвица была передана в дар музею бывшего нацистского лагеря смерти.

Рукопись на 32 страницах содержит 17 стихотворений, в том числе несколько стихов выжившей еврейки Кристины Живульской (настоящее имя — Соня Ландау), которая наиболее известна своими послевоенными мемуарами «Я выжила в Освенциме».

Эта тетрадь является «необычным и ценным документом», – заявил д-р Войцех Плоса, возглавляющий архивы музея. «Среди ужасных повседневных реалий лагеря Биркенау они нашли силы и время, чтобы собрать столь эфемерное, тексты лагерных стихов, созданных женщинами-заключенными как «моментальные снимки» безмерных страданий и стремления к свободе». По его словам, в нацистском лагере написано всего несколько стихотворений. «Большая часть сборника — это поэтические тексты, которые вспоминали бывшие заключенные, воспроизводившие их по памяти после войны».

По данным музея, отметки на обложке тетради предполагают, что изначально она была предназначена для учета числа погибших в лагере. Она хранилась у пережившей лагеря Освенцим и Равенсбрюк Божены Янины Здунек в течение нескольких десятилетий до ее смерти в 2015 году. Неясно, как тетрать оказалась у нее, но это могло произойти из-за «изобретательности и смелости женщин-заключенных, участвовавших в лагерном движении сопротивления», – заметил Плоса.

Сын г-жи Здунек, Адам, который подарил рукопись музею, сказал, что особую ценность представляет то, что она «вернулась туда, где хранят память о жертвах». «Музей Аушвиц-Биркенау – крупнейшее музейное учреждение, у которого есть ресурсы для надлежащего обращения с такими уникальными документами», – заявил он. Директор музея подчеркнул, что тетрадь является свидетельством «того факта, что для заключенных в Аушвице стихи были способом борьбы с унижением и дегуманизацией». «Я продолжаю призывать пожертвовать все документы и памятные вещи, связанные с историей и жертвами Аушвица. Здесь, в Мемориале, они будут защищены, сохранены, изучены и выставлены», – заявил д-р Петр М. А. Цивиньски.

thejc.com

10 ноября в Каунасе была похоронена Праведница народов мира Ядвига Амбразюнене-Вишчюте (1933 г.). Она и члены ее семьи была награждены Крестом за спасение погибающих в 2011 г.

Еврейская община (литваков) Литвы выражает глубокие и искренние соболезнования семье и близким Ядвиги Амбразюнене-Вишчюте.

На фото: Я. Амбразюнене-Вишчюте и президент Литвы Д. Грибаускайте во время церемонии награждения Крестом за спасение погибающих 2011 г.

 

Небольшое хозяйство Домаса Вишчюса и его супруги Марийоны в деревне Антупичяй Расейняйского района было по соседству с усадьбой Аронаса Смоленскиса. Соседи хорошо ладили между собой, Аронас никогда не отказывал в помощи Домасу. За оказываемую поддержку семья Вишчюсов расплачивалась работой в усадьбе Аронаса.

Когда нацисты оккупировали Литву, жизнь евреев превратилась в кошмар. В первые дни войны на велосипедах приехали «белоповязочники» (пособники нацистов), оставили велосипеды у Вишчюсов, а сами поспешили в усадьбу Аронаса, безжалостно избив его.

В тот же вечер полуживой Аронас с трудом добрался к Вишчюсам и остался у них до конца войны.  Семья Вишчюсов была свидетелями того, как однажды в усадьбу Аронаса привезли всех евреев местечка Бетигала, а на рассвете они были расстреляны на берегу реки.

Прятать Аронаса было чрезвычайно опасно, потому что соседи знали о его «исчезновении», подозревая, что в этом ему помогла семья Вишчюсов.

В хозяйстве Вишчюсов существовало сразу несколько схронов (были вырыты бункер в сарае, туннели в амбаре под сеном и под полом комнаты), чтобы в случае опасности Аронас мог убежать.  

Когда семья Вишчюсов узнавала об обысках в городке и деревне, Аронас прятался в полях ржи или кустах. Все же семье Вишчюсов не удалось избежать обыска и угроз, но они смогли выжить и спасти Аронаса Смоленскиса.  Отец Аронаса – Израэлис и брат Янкелис были расстреляны в Лидувенай, сестру Ребекку убили у Арёгалы в 1941 г.

После окончания войны Аронас Смоленскис женился на младшей дочке Вишчюсов – Янине. У них родились две дочери и два сына. Аронас Смоленскис умер в 1980 г, похоронен в Вилькии.

https://www.lrt.lt/ru/novosti/17/1266893/pod-iarkimi-simvolami-samuel-bak-skryvaet-travmu-kholokosta

«Его произведения таят глубокий смысл. Красочные и иллюстративные картины привлекают нас с первого взгляда, они словно из книги сказок. Мы видим ангела, райский плод, однако когда подходишь и видишь всю историю вблизи, тогда расшифровываешь смыслы символов и понимаешь, что Самюэль Бак говорит об ужасных вещах: о войне, разрушениях, о потерянном Вильнюсе», – говорит Радио LRT руководитель Центра толерантности Музея еврейской истории им. Гаона Виленского Иева Шадзявичене.

LRT продолжает проект «Камни памяти», цель которого – вспомнить выдающихся литваков, то есть евреев, которые родились, жили в Литве или были разбросаны отсюда по всему миру. Двадцать третий рассказ посвящается одному из самых известных еврейских художников Самюэлю Баку.

Один из самых известных художников – выходцев из Литвы – родился в Вильнюсе в 1933 году, в том же году, когда к власти пришел Адольф Гитлер. «Для мальчика 1933 года рождения шансы на выживание были практически нулевыми», – говорит И. Шадзявичене, руководитель Центра толерантности Музея еврейской истории им. Гаона Виленского.

Самюэль Бак говорит об ужасных вещах: о войне, разрушениях, о потерянном Вильнюсе.

У талантливого мальчика, с детства любившего рисовать, к сожалению, не было условий для совершенствования навыков. Началась война. Талант С. Бака обнаружился еще в Виленском гетто, куда он попал вместе со своими родителями, бабушкой и дедушкой, – говорит И. Шадзявичене.

В 9-летнем возрасте от известных идишских писателей он получил старую еврейскую рукопись. «На чистых страницах рукописи он делал иллюстрации, наброски, эскизы – учился рисовать», – говорит музейный сотрудник.

«С. Бак был еще ребенком, когда принял участие в выставке, организованной в Виленском гетто», – говорит руководитель музейного Центра толерантности.

Он пытается подвести людей к этим сложным темам, чтобы передать языком символов ту травму, которую он испытал во время Холокоста, когда погибла вся его семья.

Из гетто удалось спастись только Самюэлю и его матери. Вся семья была уничтожена. После войны они оба уехали в Израиль, а затем – во Францию ​​и Швейцарию. Молодой С. Бак изучал искусство в нескольких художественных академиях.

В настоящее время 87-летний С. Бак живет в Бостоне, штат Массачусетс, США, и продолжает интенсивно творить.

Однако даже сегодня в картинах С. Бака преобладают воспоминания о войне. С полмощью аллегорий и символов художник рассказывает о трагическом опыте войны.

«Его произведения таят глубокий смысл. Красочные и иллюстративные картины привлекают нас с первого взгляда, они словно из книги сказок. Мы видим ангела, райский плод, однако когда подходишь и видишь всю историю вблизи, тогда расшифровываешь смыслы символов и понимаешь, что Самюэль Бак говорит об ужасных вещах: о войне, о разрушениях, о потерянном Вильнюсе.

Он считал, что даже после личной катастрофы необходимо снова встать, идти вперед и воссоздавать свой мир заново.

Он пытается подвести людей к этим сложным темам, чтобы передать языком символов ту травму, которую он испытал во время Холокоста, когда погибла вся его семья», – говорит руководитель музейного Центра толерантности о творчестве талантливого художника.

И все же С. Бак надеется, и эта надежда выражена в его произведениях, – говорит И. Шадзявичене. По ее словам, эти произведения пронизаны верой в то, что сломанный мир можно заново восстановить из осколков.

«Он считал, что даже после личной катастрофы необходимо снова встать, идти вперед и воссоздавать свой мир заново», – говорит руководитель Центра толерантности Музея еврейской истории им. Гаона Виленского И. Шадзявичене.

28 октября Каунасская еврейская община почтила память жертв Большой акции. По словам председателя КЕО Герцаса Жакаса, памятное мероприятие состоялось на территории бывшего Каунасского гетто – на площади Демократов (Демократу). 79 лет назад на этом месте стояли евреи Каунаса в ожидании своей участи…Только за один день 28 октября 1941 года в IX форту было расстреляно 10 тысяч человек, 4273 из них – дети.

Каунасское гетто было ликвидировано и сожжено в первой половине июля 1944 года. При ликвидации гетто 2 тыс. его узников погибло, а 6 тыс. были вывезены в Германию. Из 37 тыс. евреев, проживающих до войны в Каунасе, выжить удалось лишь трем тысячам.

По материалам Интернет-сайтов

Поэт, партизан, один из самых известных собирателей еврейских песен периода Холокоста, Шмерке (Шмарьяху) Качергинский родился 28 октября 1908 г. в Вильно, родителей звали Вольф и Альта. В шесть лет он остался сиротой и воспитывался в семье деда. В подростковом возрасте Шмерке стал учеником печатника-литографа, это способствовало его растущему увлечению литературой.

В 1922 году Вильно был аннексирован новой Польской Республикой, и коммунист Качергинский стал жертвой полицейских преследований, арестов и тюремного заключения (сидел в виленской тюрьме Лукишки). В середине 20-х годов увидела свет первая политическая песня Качергинского “Отцы, матери, дети” (ид. трансл. Tates, mames, kinderlekh), известная также под названием “Баррикады” (ид. трансл. Barikadn). Запоминающаяся бунтарская песня распространялась анонимно по территории Польши и среди говорящих на идиш евреев в разных странах.

В 1929 году Качергинский стал участником еврейской литературной группы «Юнг Вильно» – “Молодое Вильно”, членами которой также были писатели Хаим Граде и Авраам Суцкевер. Качергинский был одним из ее лидеров, редактором, публиковал свои рассказы и репортажи в одноименных сборниках (1934–36). Песни на стихи поэта «Киндерлех боен барикадн» («Дети строят баррикады») и «Бай нахт из гефалн а шней» («Ночью выпал снег») были популярны в Польше.

В 1939 году, после того как Германия оккупировала территорию Польши, по условиям германо-советского пакта о ненападении Вильно (Вильнюс) стал столицей Литвы. Менее чем через два года Германия выступила против своего бывшего союзника: немецкие войска в погоне за полным уничтожением европейского еврейства вторглись на территорию Балтийских государств. Как и на других захваченных восточных территориях, в Вильно нацисты не уничтожали евреев сразу, их переселяли в гетто и отправляли в трудовые лагеря.

Чтобы избежать облавы, Качергинский выдавал себя за глухонемого, но в начале 1942 года он был арестован и отправлен гетто. Здесь Качергинский использовал свои организаторские и поэтические таланты для сопротивления нацистам: он спасал от уничтожения еврейские книги и рукописи, воодушевлял узников и вел подрывную антифашистскую деятельность.

Качергинский был ключевой фигурой культурной жизни гетто: организовывал театрализованные представления, литературные вечера и образовательные программы. В это время он создал многочисленные поэтические произведения, песни на слова Качергинского Весна (ид. трансл. Friling) и Тише, тише (ид. трансл. Shtiler, shtiler) были популярны у узников гетто, также как и Гимн Молодежи (ид. трансл. Yugnt himn), который он создал для юношеского клуба гетто.

Размышляя о создании и распространении музыки в такой аномальной обстановке, Качергинский позднее писал: В обычное время каждая песня, вероятно, проходит длинную дорогу к популярности. Но в гетто мы наблюдали чудесный феномен: авторские песни превращалась в народное достояние на наших глазах.

Попав в гетто, Качергинский стал активным участником подпольного движения сопротивления. Назначенный нацистами сортировать и отбирать редкие еврейские книги, документы и разного рода реликвии, Качергинский противостоял варварским грабежам. Вместе с Суцвекером и некоторыми другими, он входил в так называемую “Бумажную бригаду”, задача которой состояла в подготовке культурных ценностей к дальнейшей транспортировке из Вильно. Члены бригады с риском для жизни прятали рукописные памятники еврейской культуры и перевозили их контрабандой из “арийской части” Вильно на территорию гетто.

Примерно в это же время Качергинский присоединяется к Объединенной партизанской организации или ФПО (ид. трансл. Fareynikte Partizaner Organizatsye или FPO), к корпусу подпольных бойцов гетто. В эти тревожные дни Качергинский продолжает поэтическое творчество, полагая, что этим он поможет своим товарищам справиться с тяжелой неопределенной ситуацией.

Качергинский рассчитывал, что когда-нибудь эти песни о еврейских героях и мучениках, о повседневной жизни и смерти во время нацистской оккупации послужат историческими свидетельствами о событиях, в которых он принимал участие.

После неудачного восстания в сентябре 1943 года, в ходе которого командир ФПО был схвачен и убит (это событие описано в балладе “Ицхак Виттенберг”), Качергинский вместе с другими участниками подполья выбрался из гетто.

До окончания войны он воевал в лесах на границе между Литвой и Белоруссией, сначала в отряде ФПО, а потом в советском партизанском отряде. Как летописец отряда, он начал записывать рассказы и песни своих товарищей по оружию.

После освобождения Вильнюса от нацистов вернулся в город. Вскоре приступил к работе по поиску и спасению еврейских книг, произведений искусства и других культурных ценностей. С 1944 года был первым директором Государственного еврейского музея Литовской ССР (Еврейский музей в Вильнюсе), расформированного в 1949 году.

После войны Качергинский, разочарованный отношением советской власти к возрождению еврейской культуры, в начале 1946 г. уехал в Польшу. Работал в Лодзи в Центральной еврейской исторической комиссии. Став сионистом, вступил в партию Поалей Цион и был редактором ее еженедельника «Ундзер ворт» (Варшава). Выпустил сборник «Ундзер гезанг» («Наша песнь», Варшава, 1946). После погрома в Кельце покинул Польшу, поселился в Париже (1946).

Он путешествует по оккупированной Германии, выступает с лекциями в лагерях для перемещенных лиц и продолжает собирать песенные материалы. Песни самого Качергинского этого периода (“Гешен” (ид. трансл. Geshen), “Пионеры” (ид. трансл. Khalutsim) и “Спасение придет скоро” (ид. трансл. Zol shoyn kumen di geule) рассказывают о плачевном положении еврейских беженцев и надежде на возрождение еврейской культурной и духовной жизни.

После войны Качергинский прикладывает усилия, чтобы опубликовать спасенные и собранные песни. В 1947 году он подготовил материалы для раздела, посвященного партизанским песням и песням гетто, своей антологии “Наша песня“ (ид. трансл. Undzer gezang), первого еврейского послевоенного песенника, изданного в Польше. В этом же году собрание еврейских песен и стихов “Песни Виленского гетто” (ид. трансл. Dos gezang fun vilner geto) было опубликовано в Париже.

Самая известная книга Качергинского, знаковая антология “Песни гетто и концентрационных лагерей“ (ид. трансл. Lider fun di getos un lagern) появилась в Нью-Йорке в 1948 году. Эта книга, составленная из 233 песен и стихов на 435 страницах, до сих пор остается отправной точкой для любого исследования в области еврейского фольклора и популярной музыки периода Холокоста.

В Лодзи Качергинский повторно женился (его первая жена погибла в Виленском гетто) и после 1946 года осел вместе с семьей в Париже. В 1950 году он решает обосноваться в Буэнос-Айресе. Здесь он работает, не покладая рук: публикуется в газетах, читает лекции о жизни в гетто, о партизанской войне и ситуации в Советском Союзе, он неутомимо выступает как представитель еврейской культуры.

Популярный оратор, он часто выступает в США, Канаде и Латинской Америке. В апреле 1954 года, возвращаясь после очередного цикла лекций, Качергинский погибает в авиакатастрофе у подножия Аргентинских Анд. Ему было 45 лет. Он оставил значительное литературное наследие: хронику Вильно времен нацистской оккупации “Уничтожение Вильно” (ид. трансл. Khurbn vilne), 1947 г.; полемическую книгу о еврейский репрессиях в СССР “Между Серпом и Молотом“ (ид. трансл. Tvishn hamer un serp), 1949 г.; и воспоминания “Партизаны, вперед!” (ид. трансл. Partizaner geyen!), 1947 г., и “Я был партизаном” (ид. трансл. Ikh bin geven a partizan), 1952 г. Антологией “Песни гетто и концентрационных лагерей” Качергинский выполнил свое обещание сохранить и увековечить творческое наследие людей, пострадавших от геноцида. Эта работа Качергинского продолжает оказывать влияние на ученых и исполнителей.

К Холокосту – к страшнейшей трагедии человечества ХХ века, часто обращаются знаменитые кино- и театральные режиссеры, выдающиеся писатели и поэты современности. В своих произведениях они возвращают нас в прошлое, напоминая о чудовищных злодеяниях нацистов, о преступлениях против человечества, предостерегают от повторения Катастрофы в будущем.

На фото: Рут Рехес

19 октября в «Белом зале» Еврейской общины (литваков) Литвы состоялась презентация книги директора Вильнюсской гимназии ОРТ им. Шолом-Алейхема Рут Рехес “Holokaustą patyrusių asmenų tapatumo išgyvenimas” – «Холокост. Личная история переживших». В основу монографии легли интервью с пережившими Холокост и диссертация, которую автор защитила в университете им. М. Рёмира.

Исследования ученых доказывают, что Холокост отразился не только на тех, кто его пережил, и на их детях: межпоколенческая передача травмы настолько сильна, что ее влияние можно увидеть и в третьем поколении. Именно об этом, исходя из своего опыта, говорила на презентации Рут Рехес – внучка бывших узников гетто.

«Очень важно понять чувства, мысли переживших Холокост. С течением времени у нас останется лишь возможность интерпретировать их эмоциональное наследие. Я часто думала о том, как война изменила жизнь моих бабушки и дедушки? Какими бы они стали, если бы не война? Какой была бы я? Даже через 70 лет после войны пережившие Холокост продолжают жить в прошлом. Эта трагедия повлияла на их эмоциональное, социальное и духовное развитие», – сказала Р. Рехес.

По мнению автора, книга “Holokaustą patyrusių asmenų tapatumo išgyvenimas” будет интересна не только историкам, но и широкому кругу читателей.

В презентации монографии также приняли участие и своими впечатлениями поделились литературовед Рима Касперёните, профессор университета им. М. Рёмира, психолог Айсте Диржите, доцент Вильнюсского университета, историк Ауримас Швядас, издатель, председатель ассоциации „Slinktys“ Юозас Житкаускас. Вел дискуссию философ Альгирдас Давидавичюс.

Отрывки из книги зачитали учащиеся Вильнюсской гимназии ОРТ им. Шолом-Алейхема. Импровизацию на еврейские мелодии исполнил композитор, пианист Виталий Неугасимов. Мероприятие вызвало большой интерес у общественности.

На фото: историк А. Швядас и философ А. Давидавичюс

На фото: дизайнер Виктория Сидерайте-Алон, председатель ЕОЛ Фаина Куклянски и журналист, политический обозреватель Витаутас Бруверис.

На фото: председатель Cовета Национальных общин, член правления ЕОЛ Даумантас-Лявас Тодесас и председатель ЕОЛ Ф. Куклянски

На фото: член ЕОЛ, руководитель “Лектория” Гершонас Тайцас (справа)

Еврейская история Литвы берет свое начало с раннего средневековья. Евреи стали селиться в Акмяне и Виекшняй еще во второй половине XVII в. Из еврейской общины Акмянского края вышли выдающиеся деятели науки и культуры.

В Акмяне, Кликоляй, Папиле, Вегеряй действовали синагоги, начальные школы. Еврейские общины активно развивали бизнес, в Акмяне и Папиле были открыты еврейские народные банки. К сожалению, Еврейская община Литвы почти полностью была уничтожена в годы Холокоста.

После Второй мировой войны в Акмянском районе ни синагоги, ни здания школ не сохранились. Разрушенное еврейское кладбище Папиле увековечено мемориальным камнем. Сохранившиеся еврейские кладбища Виекшняй, Акмяне, Кликоляй и Вегеряй все еще посещают потомки тех, кто здесь похоронен.

В июне 1941 г. начался геноцид евреев Литвы. В период с июня по ноябрь было уничтожено 80 процентов литовских евреев. Летом 1941 г. евреев Акмянского района согнали в синагоги Акмяне, в которых было создано гетто для женщин и детей. Позже их вывезли в Мажейкяй и расстреляли.

18 октября 2020 г. в Акмяне была почтена память жертв Холокоста. По инициативе Дианы и Мариюса Лопайтисов, а также директора Акмянского исторического музея Арунаса Остраускаса на месте бывшей синагоги на городской площади был открыт мемориальный знак, увековечивающий память разрушенных синагог Акмяне.

Памятный знак создал скульптор Антанас Адомайтис. Под развивающимися флагами Литвы и Израиля состоялась церемония чтения имен узников Акмянского гетто, расстрелянных в Мажейкяй. По данным израильского центра Яд Вашем, это были 78 жителей Акмяне, Вегеряй, Кликоляй.

Памятная церемония продолжилась на старом еврейском кладбище Мажейкяй. Здесь еще раз была почтена память евреев этого края, расстрелянных в 1941 г.

В мероприятиях приняли участие председатель Еврейской общины (литваков) Литвы Фаина Куклянски, представители еврейской общины Шяуляйского края, общественность Акмяне, молодежь Акмянского района, а также члены Мажейкяйского отряда стрелков «Габия».

Послесловие:

Надеемся, что мэры Акмяне и Мажейкяй, а также их заместители живы и здоровы. Местные учащиеся, стрелки, скульптор Антанас Адомайтис, чета Лопайтисов, представители Фонда Доброй воли и еврейской общины так и не дождались их: на памятные церемонии руководители городов не явились. К тому же старое еврейское кладбище Мажейкяй в ужасающем состоянии.