15 ава по еврейскому календарю отмечается праздник Ту бе-Ав – День любви
Этот праздник в современности стали считать своеобразным еврейским аналогом Дня влюбленных, празднуемого традиционно 14 февраля, однако изначально значение Ту бе-Ав было иным: согласно Пятикнижию, именно 15 ава прекратился мор, уничтожавший израильтян-выходцев из Египта.
Этот праздник нельзя назвать религиозным сегодня и больше напоминает современный День Св. Валентина. Раньше в этот день незамужние дамы облачались во все белое и отправлялись к виноградникам, где работали холостые парни. Девушки пели и плясали, а парни, конечно же, с нетерпением ждали этого события. Сегодня же влюбленные просто поздравляют друг друга с праздником, а парни в этот день делают предложения своим дамам сердца.
В 2022 году Ту бе-Ав отмечают 12 августа.
* * *
Об истории праздника прекрасно написал Меир Левинов:
Пятнадцатое Ава — день объединения народа
1. Празднование 15 Ава в древности
15-е число месяца Ав помечено в еврейском календаре как праздничный день. Собственно, этой пометкой праздничные мероприятия и ограничиваются: никаких особых обычаев, ничего необыкновенного, обычный рабочий день, разве что молитва в синагогах несколько короче — из нее исключаются покаянные тексты. И это все.
А ведь когда-то «…не было в Израиле праздника прекраснее 15 Ава. Еврейские девушки выходили в сады в белых платьях — одолженных, по обычаю, друг у друга, чтобы никому не было стыдно из-за отсутствия красивой одежды. В садах они водили хороводы, и всякий, кто искал себе невесту, шел туда». Праздник этот существовал с глубокой древности. Еще до установления в Израиле царства, еще до завоевания Иерусалима — уже тогда девушки, желающие выйти замуж, выходили танцевать в виноградники в окрестностях Храма в Шило.
Праздник этот был очень важен. Дело в том, что в те времена каждое из колен Израиля жило на своей территории, и народ скорее походил на коалицию двенадцати «кантонов», связанных между собой только общей религией и соглашениями о военной помощи в час опасности. При этом все колена следили за своим наделом земли, стараясь не дать представителям других колен осесть на своей территории.
Закон того времени разрешал девушкам, владевшим недвижимостью, выходить замуж только за представителя своего колена, чтобы земля не переходила во владение другого колена, и чтобы не было анклавов одного колена внутри другого. Все это помогало сохранить этническую обособленность каждого колена, его обычаи и традиции, но одновременно не позволяло слиться народу Израиля в единое целое.
2. Межобщинные браки — путь к объединению колен в единый народ
Местом встречи колен в то время был Храм в Шило, куда собирались все колена Израиля на установленные Торой праздники. Там старейшины колен обсуждали дела, там заключали договоры и принимали совместные решения. Собственно, именно Храм в Шило и встречи там объединяли колена в единый союз. Однако, союз на уровне руководства еще не делает народ единым целым. Что бы ни думало руководство, народ объединяется в единое целое совсем не по постановлениям сверху. И даже общее прошлое не способно построить единый народ.
Пятнадцатое Ава — праздник, не установленный Торой, возникший сам по себе, как веселье по поводу сбора винограда — именно он дал народу возможность объединиться. В этот день парни и девушки из разных колен Израиля могли познакомиться друг с другом. И именно в этот день старейшины Израиля постановили отменить все ограничения на межколенные браки.
Все исторические события, связанные с днем 15 Ава, — это события, объединяющие народ Израиля. Отмена ограничений на межколенные браки положила начало длительному процессу интеграции евреев в единый народ. Ибо самое главное в национальном единстве — это межобщинные браки, дети от которых принадлежат не только одному колену.
3. 15 Ава — день исправления политических ошибок
В свое время благодаря традиции 15 Ава удалось также справиться с последствиями тяжелой гражданской войны, в которой все колена объединились против колена Биньямина, постановив, что за грехи биньямитян «имя их следует стереть из-под неба». Поставленную задачу колена, к сожалению, выполнили практически полностью: они уничтожили города Биньямина, всех девушек его забрали в плен и поклялись не выдавать своих дочерей за тех, кто выжил. Все же, в конце концов, колена передумали, но, не желая прямо нарушить данную ими клятву, они вспомнили о празднике 15 Ава и послали остаткам Биньямина такое сообщение: «15 Ава, когда девушки выйдут на гуляния в виноградники Шило, приходите, крадите их и женитесь» (понятно, что в те годы в виноградники выходили только те девицы, которые хотели быть украденными).
Другое историческое событие, связанное с 15 Ава, — это отмена пограничной стражи между двумя еврейскими государствами древности, Северным и Южным царствами. После распада царства Соломона первый царь Северного царства счел необходимым установить на границе стражу с тем, чтобы евреи с Севера не ходили в праздники на Юг, в Иерусалимский Храм. Решение чисто политическое, принятое из желания предотвратить религиозное влияние Южного царства на подданных Северного, на практике вело к разделению народа. Но последующие цари Северного царства отменили это постановление, с тем чтобы все могли пойти на праздники в Иерусалим, чтобы евреи оставались единым народом.
4. Там, где не может объединить опасность, может объединить любовь
Вряд ли случайно то, что объединяющий праздник 15 Ава расположен в календаре сразу после дня траура по разрушенному Храму — дня, с которого началось изгнание и в который народ Израиля был вновь разбросан по разным концам света, вновь разделился на отдельные общины. Именно Девятое Ава привело к нынешней ситуации в Израиле, когда для взгляда извне народ представляется монолитным, но внутри страны про всякого израильтянина первое, что выясняется, — это его принадлежность к той или иной общине: марроканцев, русских, йеки, курдов и так далее. К этнографическим различиям добавляются политические лагеря, а к ним — размежевания религиозные.
Общие принципы и практические примеры мукцэ махмат хисарон кис
Предметы, которыми по их прямому предназначению в субботу не пользуются, а для других целей использовать их не хотят, чтобы они не испортились, в рамках законов о мукцэ относятся к категории мукцэ махмат хисарон кис. Предметы, определенные как мукцэ махмат хисарон кисзапрещено перемещать в субботу, какую бы цель при этом ни преследовали.
Мукцэ — талмудический термин для обозначения предметов, которые еврейский закон запрещает передвигать в субботу и в праздничные дни, а также пищевых веществ, употребление которых запрещено в эти же дни.
Иногда к категории мукцэ махмат хисарон кисможет принадлежать совсем недорогостоящий предмет, если его хранят для определенных целей и стараются уберечь, чтобы он не испортился. Является ли тот или иной предмет мукцэ махмат хисарон кис, зависит от того, насколько хозяину предмета важна его сохранность. Другими словами, одна и та же вещь, для одного человека может иметь статус кли шэ-млахто ле-исур, а для другого – мукцэ махмат хисарон кис– в зависимости от того, насколько хозяева бережно к ней относятся. Так, для одних, чистый лист бумаги, предназначенный для письма или печатания, считается мукцэ махмат хисарон кис, т.к. они его берегут, чтобы он не помялся и не запачкался. Другие, такой же лист бумаги особо не берегут и могут с легкостью использовать для любой цели, и для них он не является мукцэ махмат хисарон кис, а имеет статус кли шэ-млахто ле-исур.
Любой предмет, который создан для того, чтобы с его помощью осуществлять разрешенные в Субботу действия, в законахо «мукце» определен как «кли ше-млахто ле-этер».
«Кли ше-млахто ле-этэр» разрешено перемещать для любых целей, однако без цели («ле ло-цорэх клаль») перемещать его запрещено. Предмет, который определен как «кли ше-млахто ле-этер», разрешено перенести чтобы он не испортился («ме-хама ле-цель») или если он нарушает порядок в доме. Примеры «кли ше-млахто ле-этер»: различные виды мебели, веер, тряпка для протирания пыли, ключ от комнаты, ключ от шкафа, детские игры и игрушки, пользование которыми в Субботу разрешено.
Таков же закон и в отношении почтового конверта: если его берегут и не используют – он мукцэ махмат хисарон кис, если особо не берегут, то он – кли шэ-млахто ле-исур.
Почтовые марки, предназначенные для наклеивания на письма, открытки, бандероли, считаются мукцэ махмат хисарон кис. Коллекционные марки – кли шэ-млахто ле-этэр. Чистая тетрадь – мукцэ махмат хисарон кис. Если в тетради часть листов использована для записей, а часть осталась чистой, то в случае, когда записи более важны, чем чистые листы, тетрадь считается кли шэ-млахто ле-этэр. Если же использованные листы не нужны и в основном тетрадь хранят для чистых страниц, она является мукцэ махмат хисарон кис.
Музыкальные инструменты, когда ими не пользуются, обычно бережно хранят в чехлах или футлярах и их статус, как правило, мукцэ махмат хисарон киси перемещать их в субботу запрещено. Такой же статус составных частей миксера и кухонного комбайна.
К данному виду мукцэтакже можно отнести различные виды документов: договора, доверенности, банковские распечатки, чековые книжки, кредитные карточки, гарантийные письма, расписки. Паспорт и другие удостоверения личности также, с одной стороны бережно хранят, с другой, как правило, им нет применения в субботу, поэтому их статус – мукцэ махмат хисарон кис. В случае если виды перечисленной документации устарели и утеряли свою ценность, и их собираются выбросить, они считаются мукцэ махмат гуфо и, соответственно, перемещать их в субботу должны согласно законам о таком виде мукцэ, которые будут рассматриваться ниже.
Дипломы, грамоты, рекомендации не запрещено читать в субботу и, хотя их довольно бережно хранят, но иногда берут, чтобы посмотреть самим и показать другим. Поэтому они считаются не мукцэ махмат хисарон кис, а кли шэ-млахто ле-этэр. Табели, аттестаты, дневники, классные журналы также не считаются мукцэ махмат хисарон кис.
Предметы, которые иногда имеют статус кли шэ-млахто ле-этэр или охэль вэ-китвей а-кодэш, а иногда – мукцэ махмат хисарон кис
Выше упоминалось о том, что одна и та же вещь, иногда может иметь статус кли шэ-млахто ле-исур, а иногда – мукцэ махмат хисарон кис, от чего зависит, разрешено ли ее перемещать в субботу ле-цорэх гуфои ле-цорэх мэкомо.
Перемещение предметов ради того, чтобы использовать их в разрешенных целях (ле–цорехгуфо): например, в субботу разрешается брать молоток, чтобы колоть им орехи; ножницы, чтобы открыть с их помощью пакет молока; иглу, чтобы с ее помощью вытащить занозу из тела; плоскогубцы, чтобы с их помощью открыть или закрыть кран, не имеющий ручки; телефонную книгу, чтобы найти в ней адрес друга. Перемещение предметов ради места, в котором они лежат (ле-цорех мекомо): если «инструмент, с помощью которого выполняется работа, запрещенная в субботу» лежит в таком месте, которое нужно человеку, – например, на столе, на который необходимо поставить блюда или положить книги, или на кровати, которая необходима человеку, чтобы спать на ней, или на стуле, на который человек должен сесть, – то указанный предмет разрешается переложить в другое место. Подобным же образом, если инструмент лежит на полу, и проходящие там люди могут споткнуться об него, то разрешается убрать его оттуда. Или если, к примеру, раскрытая дверца стиральной машины мешает людям, проходящим мимо нее, то ее разрешено закрыть. Если «инструмент, с помощью которого выполняется работа, запрещенная в субботу» мешает открыть или закрыть окно, разрешается его убрать.
Рассмотрим дополнительные ситуации, при которых статус одной и той же вещи зависит от ее предназначения.
Предмет, которым пользуются для разрешенных в субботу действий, может быть либо кли шэ-млахто ле-этэр и его разрешено перемещать для любых целей, либо он относится к разряду охэль вэ-китвей а-кодэш и его разрешено перемещать даже без какой-либо цели. В случае если предмет, относящийся к одной из этих категорий, предназначен для продажи, и его хозяева заинтересованы сохранить его товарный вид и поэтому не пользуются им вообще, он считается мукцэ махмат хисарон кис. То же самое можно сказать и о предметах, которыми человек не собирается пользоваться, из-за того, что хочет обменять их в магазине, вернуть или использовать в качестве подарка. Все же, если есть вероятность того, что человек решит оставить этот предмет для личного использования, он считаются разрешенными предметами.
Продукты питания, как правило, не становятся мукцэ махмат хисарон кис, даже если они выставлены на продажу. Ведь практически всегда существует вероятность того, что их владелец может угоститься ими сам или угостить других. Те продукты, которые хозяин магазина собирается использовать исключено в качестве товара, считаются мукцэ махмат хисарон кис.
Аналогично этому, святые писания в виде рукописей или печатные изданий, которые, представляют собой историческую или музейную ценность, являются реликвией, предназначены для продажи или для подарка, и их хозяева не допускают возможности пользования ими, являются мукцэ махмат хисарон кис.
Заметим, однако, что свиток Торы, в котором обнаружили ошибку, не становится мукцэ, хотя пока его не исправят, им запрещено пользоваться для общественного чтения Торы. Это объясняется тем, что по нему можно учить Писание и танцевать с ним во время праздника Симхат Тора. Такой свиток разрешено переставить внутри ковчега, для того, чтобы он не упал или для того чтобы достать другой свиток, в котором нет ошибок. Если ошибка была обнаружена во время субботнего чтения Торы, его разрешено вернуть в ковчег.
Посуда, одежда, украшения, очки, которые согласно многим авторитетным мнениям обычно принадлежат к группе охэль вэ-китвей а-кодэш, в случае, когда их хозяин собирается использовать их не иначе, как в качестве товара или подарка, считаются мукцэ махмат хисарон кис.
«Охельве–китвейа–кодеш» — это пред-меты, к которым не относятся ограничения, связанные с законами «мукцэ». Примеры: продукты питания, готовые к употребле-нию, святые тексты в форме свитков, книг, рукописей, тетрадей, блокнотов, отдельных листов.
Предметы, связанные с исполнением заповедей
Дорогостоящая маца ручной выпечки, которую приобретают в ограниченном количестве и бережно хранят для исполнения заповеди во время Пасхального Сэдэра, считаются мукцэ махмат хисарон кис. То же самое можно сказать и про шофар, в который трубят в Рош а-Шана, если его оберегают и без особой необходимости им не пользуются.
Посуда, предназначенная для использования во время праздника Песах, которую в течение остального времени года хранят в отдельном месте, чтобы она не стала «хамцовой», согласно ряду мнений, в остальной период года является мукцэ махмат хисарон кис. «Хамцовая»посуда, т.е. та, в которой готовят квасное в течение всего года, а на время праздника Песах прячут, чтобы ею случайно не воспользоваться для готовки и не допустить нарушения, согласно тем же мнениям, во время Песаха является мукцэ махмат хисарон кис. Поэтому в пасхальную субботу не следует брать в руки «хамцовую» посуду, а в субботы остального времени года – пасхальную. В случае необходимости, следует проконсультироваться с раввином, поскольку данный вопрос не однозначен и его решение зависит от ряда условий.
Хамец – любое мучное блюдо, в том числе хлеб, при приготовлении которого в тесте произошёл процесс брожения. Этот процесс происходит естественным образом при смешивании муки с водой, для его ускорения у пекарей принято добавлять к тесту закваску из выдержанного теста, уже успевшего основательно прокиснуть (называемую на иврите сеор). В Торе записан запрет на употребление в пищу хамец и сеор в течение всех дней праздника Песах, а также предписано «устранить квасное из домов ваших», то есть в это время еврею запрещено держать в своём жилище хамец. В Торе разъяснён запрет употребления хамеца в Песах тем, что исход из Египта был поспешным и нельзя было ждать, пока взойдёт тесто, поэтому испекли хлеб из невзошедшего теста. Примеры квасного:
Скальпель, предназначенный для обрезания, считается мукцэ махмат хисарон кис. Поэтому, сразу после обрезания, скальпель запрещено перемещать. Однако если обрезание делали в месте, где есть вероятность что скальпель может попасть в руки детям, во избежание опасности, его разрешено перенести в укромное место. В случае опасения, что скальпель может пропасть, моэль может передать его сразу после использования своему ассистенту или любому другому человеку, чтобы тот, убрал скальпель в любое место, которое пожелает, исходя из правила, изученного выше: если мукцэ уже находится в руке, его разрешено перенести в любое место. Еще одна возможность: после обрезания поместить скальпель в саквояж, в котором находятся разрешенные предметы, общая ценность которых превышает ценность скальпеля. В этом случае его разрешено перемещать в саквояже.
Моэль – человек, осуществляющий обрезание
Специальные ножи для шхиты, не используют в других целях, а бережно хранят, чтобы они не покривились, не затупились и не зазубрились. Поэтому они считаются мукцэ махмат хисарон кис и перемещать их в субботу запрещено.
Шхита— убой млекопитающих и птиц для еды в соответствии с требованиями кашрута
Предметы, служащие украшением интерьера
Некоторые предметы, используемые для украшения интерьера, стараются лишний раз не трогать, а некоторые иногда перемещают с места на место. Для дорогих картин, ваз, настенных или напольных часов, бьющихся статуэток, обычно определяют постоянное место, чтобы обеспечить их сохранность. Статус такого рода предметов – мукцэ махмат хисарон кис. Вазы, цветочные горшки или сувениры, которые иногда перемещают с места на место, чтобы лучше рассмотреть или воспользоваться ими, не считаются мукцэ махмат хисарон кис. Их статус может быть кли шэ-млахто ле-исур, кли шэ-млахто ле-этэр или охэль вэ-китвей а-кодэш.
Много габаритные предметы
Предметы, которые в силу их габаритов – большого веса или объема, стараются не перемещать с их привычного места, из-за опасения, что они могут испортиться, считаются мукцэ махмат хисарон кис. Пользование ими в том месте, где они находятся, не возбраняется. Поэтому, тяжелый шкаф или объемную тумбу, которые без особой необходимости стараются не двигать, чтобы они не сломались, запрещено сдвигать в субботу с места. Однако разрешено класть или вешать в них вещи, открывать или закрывать их дверцы или выдвижные ящики.
Предмет, которому определено постоянное место и его обычно не двигают, но не из-за опасения, что он испортится, согласно ряду мнений, не является мукцэ махмат хисарон кис. Другие раввины считают, что и такой предмет имеет статус мукцэ махмат хисарон кис. Однажды под холодильник закатилось кольцо, и встал вопрос о том, разрешено ли его подвинуть, чтобы достать кольцо. Согласно первому мнению холодильник было разрешено подвинуть, исходя из правил кли шэ-млахто ле-исур, который разрешено перемещать ле-цорэх мэкомо. Согласно второму мнению холодильник считается мукцэ махмат хисарон кис и его передвигать в субботу запрещено.
Один только факт, что предмет имеет большой вес или объем, не делает его мукцэ. Поэтому, если такой Предмет, для которого не определяют постоянное место и иногда передвигают, не опасаясь, что он испортится, не является мукцэ махмат хисарон кис, даже если он имеет большой вес или объем.
9 Ава – национальный день траура еврейского народа — день, когда были разрушены Первый и Второй Иерусалимские храмы. В Книге пророка Захарии (написана вскоре после постройки Второго Храма, через 70 лет после описываемых событий) говорится, что посты четвёртого, пятого, седьмого и десятого месяцев превратятся в будущем в дни радости и веселья. Пророк имеет в виду посты, которые приходятся на месяцы еврейского календаря, которые отсчитываются от весеннего месяца нисана, месяца Исхода евреев из Египта.
Ав, пятый по счёту месяц, приходится на летние месяцы июль-август. В 2022 году день Девятое ава выпадает на 06 августа.
1. Это первые 9 дней месяца Ав
Известные многим как «траурные Девять дней», первые девять дней месяца Ав – это время особого горя для нашего народа. В этот период евреи скорбят о бедствиях, постигших их предков во время разрушения двух Святых Храмов, которые много поколений назад произошли в одно и то же время года с разницей примерно в 500 лет.
2. Часть трехнедельного периода траура
Сам траур начинается почти двумя неделями ранее с поста 17-го Тамуза – дня, когда стены Иерусалима были разрушены римскими захватчиками. Этот скорбный период, который называют Бейн а-Мецарим – «Меж теснин», сопровождается рядом ограничений, касающихся сферы повседневных удовольствий и радостей, например, покупки новой одежды, устраивания праздников или посещения концертов.
3. Пост 9 Ава является их кульминацией
Последний из Девяти дней, пост 9-го Ава – самый грустный день еврейского календаря, так как считается, что именно в эту дату римляне подожгли оба Иерусалимских Храма. И даже когда пост заканчивается, некоторые из ограничений продолжают действовать вплоть до полудня 10-го Ава, потому что в течение этого дня Храмы продолжали гореть.
4. Избегание опасности
В течение всего трехнедельного периода траура многие стараются избегать любых действий, которые могут быть потенциально опасными, и тем более это касается его последних девяти дней, когда к вопросу безопасности стараются подходить с максимальной тщательностью. Меры предосторожности, установленные еще много лет назад, подразумевают, например, отказ от прогулок в одиночестве в отдаленных опустелых местах и участие в опасных видах спорта, а также даже планирование различных медицинских операций, которые не являются срочными и могут быть отложены до более поздних дат.
5. Не наслаждаться мытьем и не стирать
В течение всего этого периода мы не принимаем ванну ради удовольствия и вообще ходим в душ только по необходимости. Кроме того, не следует стирать одежду (кроме детской) – даже ту, которую не планируется надевать в течение Девяти дней, – или пользоваться свежевыстиранными вещами, потому как это считается одним из пунктов комфортной приятной жизни, приносящей удовольствие. Те люди, которые испытывают острую необходимость в том, чтобы ежедневно переодеваться, должны подготовить по несколько запасных смен одежды заранее и ненадолго надеть каждую из них до начала периода Девяти дней. Таким образом эта одежда теряет статус «свежевыстиранной» и становится разрешена к использованию.
6. Не есть мясо и не пить вино
Подобно скорбящим во время периода Шива, когда люди выдерживают траур по уходу из жизни близких родственников, мы не едим мясо, включая птицу, и не пьем вино в течение будних дней (они разрешены к употреблению только в Шабат). Если есть такая возможность, то даже вино или виноградный сок, на которые произносятся благословения Авдалы (церемонии, отделяющей Шабат от будней), следует отдавать ребенку, не достигшему возраста барбат-мицвы (еще лучше, если ребенок будет младше 9 лет). Исключением из этого правила являются лишь мясо и вино, употребляемое в качестве части трапезы, посвященной какой-либо заповеди, например, обрезанию, выкупу первенца или завершению изучения какого-либо трактата Талмуда.
7. Самое время для сиюма
Некоторые люди стараются специально подгадать с завершением трактата Талмуда так, чтобы устроить особую трапезу в честь этого события (оно называется сиюм) именно в течение Девяти дней. Так принято создавать легальную «лазейку» для возможности употребить мясо. Однако немало евреев предпочитает устрожать в этом вопросе. Устраивать сиюмы они, конечно, считают возможным и даже правильным (чтобы укрепиться в святости в этот непростой период), но мясо в честь этого все равно не едят и вино не пьют.
8. Годовщина смерти Аризаля
Душа рабби Ицхака Лурии Ашкенази, известного многим как Аризаль, Ари а-Кадош («Святой Лев»), покинула этот мир 5-го Ава 5332 года. Именно этот великий мудрец и мистик поспособствовал тому, чтобы прежде скрытая мудрость Торы стала доступной для изучения людьми, основав для этого школу лурианской Каббалы.2 Так как когда-то рабби Ицхак открыл святому учению двери в наши жизни, день годовщины его ухода считается светлым днем памяти, вносящим свет в безрадостный период общего девятидневного траура.
9. Траур все больше нарастает
Сами Девять дней делятся на различные стадии, в течение которых траур постепенно все больше усиливается, поскольку мы приближаемся к годовщине разрушения Храмов. Таким образом, законы недели, на которую выпадает сам пост 9-го Ава, являются еще более строгими, чем до этого. Например, обычай сефардских общин заключается в том, что ограничение на мытье ради удовольствия вступает в силу именно с начала этой недели. В историческом контексте траур усиливается еще сильнее 7-го Ава, потому что в этот день римляне вошли в Храмовый комплекс. А затем во второй половине 8-го Ава мы уже начинаем придерживаться некоторых законов, присущих самому дню поста, таких как, например, отказ от большей части процесса изучения Торы.
10. Особенный Шабат
Суббота перед 9 Ава носит название Шабат Хазон («Шабат Видения»), и связано оно с вступительными словами афтары этого дня – завершающей из серии «обличительных афтарот». По словам наших мудрецов, в этот Шабат каждому человеку дается возможность увидеть на мгновение, каким будет Третий Иерусалимский Храм. В течение этого дня многие траурные обычаи приостанавливают свое действие, например, как уже было сказано выше, мы можем пить вино и есть мясо. В некоторых общинах люди не облачаются в этот Шабат в особые праздничные одежды, как это происходит обычно в течение года, да и молитвы исполняются скорее на грустные мотивы. Однако это не установлено законом, в связи с чем существуют разные обычаи.
11. Узнавать больше о Храме
Вместо того, чтобы просто проводить Девять дней в печали и скорби, вспоминая об истории потерь и трагедий еврейского народа, это весьма подходящее время для того, чтобы сосредоточиться на своем внутреннем духовном росте и интенсивной подготовке к радости и Избавлению, которые наступят в будущем. Мидраш говорит нам, что Всевышний наставлял пророка Йехезкеля: «Изучение Торы [отрывков, касающихся строительства Святого Храма] можно приравнять к самому процессу его строительства. Пойди и скажи евреям, чтобы они изучали устройство Храма. А в качестве награды за их учебу и прилежание Я засчитаю им в заслугу, будто они действительно его построили». Таким образом, благодаря уделению внимания в период Девяти дней изучению отрывков о строительстве и убранстве Мишкана человек выполняет свое обязательство построить Храм.
12. Двойное утешение
Как мы знаем, за тяжелыми периодами истории всегда следуют радостные, а потому Шабат после Девяти дней называется Шабат Нахаму – «Шабат Утешения». Данное название снова произошло благодаря афтаре этой недели, которая начинается со слов нахаму нахаму ами («Утешай, утешай народ Мой»). Это первая из серии афтарот, известных как «семь афтарот утешения», которые читают в течение семи недель между девятым Ава и Рош а-Шана.
Что можно купить в обыкновенном продовольственном магазине? Халяль – это то же самое, что и кошер?
Раввин Лейб Нахман Злотник, imrey.org
Изначально, конечно, нужно стараться приобретать продукты питания со специальной печатью или знаком авторитетной (именно ортодоксальной) раввинской организации, гарантирующей его кашерность.
В наше время в готовые продукты питания входит огромное число различных добавок, часть которых может быть некашерными и влиять на кашерность всего продукта. Вместе с этим, продукты растительного происхождения, в отношении которых можно быть уверенным, что они полностью природные, без добавок, по большому счету разрешены. Речь идет об овощах, зелени, бобовых, злаках, фруктах, семечках, орехов, крупы, муки и т.п.
В ряде овощей, зелени, ягод и т.д. могут находится насекомые, а в Торе сказано: «Не делайте ваших душ гнусными через всякое существо кишащее, и не оскверняйтесь ими, чтобы нечистыми (не быть) вам из-за них» (Ваикра 11:43). Причем, когда человек ест свинину, он нарушает один запрет, а когда он съедает даже одно мелкое существо, обитающее в водной среде, как, например, червя-нематоду, который может находится в брюшной полости некоторых видов кашерных рыб, нарушает одновременно четыре запрета Торы. Тот, кто проглатывает наземное насекомое (например, личинку, находящуюся в ягоде малины), — пять запретов Торы; тот, кто проглатывает летающее насекомое (например, мушку, залетевшую в бокал с вином), нарушает шесть запретов Торы. Поэтому необходимо досконально изучить способ проверки каждого вида плодов и скрупулезно исследовать их на наличие насекомых перед тем, как употреблять продукт в пищу. Некоторые плоды смазывают специальным раствором, который может содержать некашерные ингредиенты.
Целая свежая рыба, обладающая чешуёй и плавниками – кашерная и ее можно приобретать, где угодно. Только, опять же, предварительно изучив законы проверки на наличие паразитов. Что касается последнего и в отношении продуктов растительного происхождения, и рыбы, и мяса, — это в полной мере актуально и в том, случае, когда речь идет о продуктах, приобретенных в самых кашерных магазинах Израиля.
Среди молочных продуктов, не снабженных печатью раввинского контроля, есть кашерные и не очень. Это постоянно меняющийся сектор продукции и требует постоянного обновления информации о состоянии кашерности.
Что касается халяля. Евреям разрешено употреблять в пищу исключительно мясо животных и птиц, зарезанных в четком соответствии с правилами шхиты – умерщвления животных, предписанного Торой.
Кроме убоя животных существует ряд предписаний, не исполнив которые мясо считается некашерным: вырезают определенные органы, жилы и жировые прослойки; тщательно промывают и некоторое время держат в соли, чтобы извлечь кровь, которая запрещена в пищу и т.д. Каждому из этапов кашерования посвящены многие параграфы в своде еврейских законов.
Халяль для еврея ничем не лучше любого некашерного мяса. Более, того, хотя я от своих учителей этого не слышал, но мне представляется совершенно ясным, что в отношении мировоззрения иудаизма, это мясо может быть даже и хуже обычного некашерного мяса, ибо, отдавая ему предпочтение, еврей как бы признает, что существует еще некий кашерный способ умерщвления животных, который «забыла» указать нам Тора и этот недостаток информации нам восполнил Коран.
В этих лаконичных и ёмких высказываниях заложены глубокие еврейские принципы.
По тому, как люди разговаривают, можно многое понять об их ценностях, о том, как они смотрят на мир. В этих 7 выражениях отражается суть главных принципов Торы. Они могут пополнить наш словарный запас новыми ивритскими словами, деликатно добавив в нашу речь мудрость еврейской мысли.
Барух Ашем – Слава Богу!
Барух Ашем (букв. «Благословен Б-г») — одно из самых популярных еврейских выражений. Оно напоминает нам о том, что все в жизни, как хорошее, так и кажущееся нам плохим, исходит из одного источника – от Всевышнего.
Первым, кто в Торе произнес эти слова, был Ноах. Когда закончился потоп, он сказал: «Благословен Б-г, Всесильный Шема». Вторым был Элиэзер, управляющий дома Авраама и Сары. Когда хозяин отправил его в Харан, чтобы найти жену Ицхаку, Элиэзер сразу встретил там Ривку, которая была идеальной претенденткой на эту роль, и потому вознес хвалу Всевышнему: «Благословен Б-г, Всесильный Б-г господина моего Авраама». И, наконец, третьим человеком в Торе, произнесшим «Барух Ашем», был Итро, тесть Моше Рабейну. Увидев зятя после грандиозных событий исхода евреев из Египта, Итро провозгласил: «Благословен Б-г, который избавил вас от руки египтян».
Интересно, что все эти трое, упомянутые в Торе и признавшие, что то благо, свидетелями которого они стали, сотворил Б-г, были неевреями.
Царь Шломо, мудрейший из людей, советовал всегда помнить, что Всевышний присутствует в нашей жизни постоянно: «На всех путях своих познавай Его». Так что выражение «Барух Ашем», которое евреи используют в самых разных ситуациях (от благодарности Б-гу за свое здоровье и за то, что остался в живых, до восторженного возгласа, например, когда обнаружилась упаковка нужных кукурузных хлопьев в магазине), помогает нам помнить, что абсолютно все происходит по воле Творца.
Гам зу ле-това – И это к добру!
Это известное высказывание стало как бы визитной карточкой рабби Нахума, мудреца, жившего в 1 веке новой эры (в Талмуде он упоминается как учитель рабби Акивы). Рабби Нахум видел руку Бога во всем, что с ним происходило. И даже то, что, на первый взгляд, казалось препятствием или плохой новостью, он считал необходимым для духовного роста. Слова «Гам за ле-това» так часто сопровождали его по жизни, что, в конце концов, самого рабби стали называть «Нахум Иш Гам-за».
Мидраш рассказывает такую историю. Однажды рабби доверили важнейшую миссию – доставить драгоценный подарок римскому императору, чтобы убедить его лучше относиться к евреям на Святой Земле. Этим подарком был ларец, полный золота и бриллиантов. По дороге рабби пришлось остановиться на ночлег в небольшой придорожной гостинице, а роскошный ларец, бывший при нем, привлек внимание хозяина этого заведения, который сразу решил проверить, что же там находится, пока путник будет спать.
Обнаружив такие сокровища, трактирщик не смог устоять перед соблазном и украл их, а ларец наполнил землей и камнями.
Утром рабби Нахум почувствовал, что его ноша стала легче, и заглянул внутрь… Нет, увиденное не повергло его в ужас. Со словами «И это к добру» он продолжил свой путь.
Добравшись до Рима, рабби передал ларец императору от лица еврейской общины. А когда Цезарь открыл его и обнаружил землю и камни, его возмущению не было предела, поэтому рабби Нахума бросили в тюрьму. И снова, искренне признавая, что все, что Бог посылает нам, предназначено для исполнения некой высшей цели, рабби Нахум произнес «Гам зу ле-това» и смиренно принял свою участь.
Мидраш продолжает: на суд над рабби явился сам пророк Элияу в образе одного из полководцев Цезаря. Он выразил мнение, что, поскольку рабби Нахум принес этот дар от евреев из Святой Земли, возможно, в нем кроется нечто мощное. «Говорят, когда-то их праотец Авраам победил в войне против четырех царей с их отлично обученными армиями, хотя с ним не было даже 400 воинов, потому что бросал во врагов землю и камни, которые превращались в копья и стрелы, – сказал он. – Может быть, содержимое этого сундука обладает подобной магической силой?»
В то время Цезарь вел очередную войну, поэтому охотно решил проверить такую версию. Он приказал своим солдатам во время боя бросать присланную из Израиля землю во врагов. И – о, чудо! – они смогли завоевать тот рубеж, который никак не удавалось захватить уже долгое время. На радостях император освободил рабби Нахума и удовлетворил просьбу евреев о более снисходительном отношении к ним со стороны Рима. Так благодаря твердой уверенности рабби Нахума, что все к добру, произошло чудо.
Бе-эзрат Ашем – С Б-жьей помощью!
Это еще одно выражение, напоминающее нам о постоянном присутствии Б-га в этом мире. Произнося его, мы выражаем надежду на то, что Всевышний поможет нам в наших делах, если сочтет это для нас добром.
Эту фразу часто произносят, когда действуют в рамках свободы выбора, направляя свои усилия на конкретные цели. При этом не забывают, что, хотя физические средства для решения различных задач часто находятся в наших руках, окончательный результат все же в руках Б-га.
На протяжении многих веков евреи отвечают этими словами на известие о чьей-то смерти. Источник такого ответа в благословении, которое традиционно произносят скорбящие евреи на похоронах близкого человека: Благословен Ты, Господь, Б-г наш, Царь вселенной, Справедливый Судья.
В трудные времена эта фраза напоминает нам, что, хотя наше понимание мира ограничено и сейчас нам кажется, будто хуже не может быть, все же существует более масштабный Божественный план, который преследует исключительно добрые цели, а мы в данный момент просто не в состоянии это постичь.
Мудрецы Талмуда учили, что точно так же, как еврей восхваляет Б-га за происходящие с ним события, которые кажутся ему удачными и хорошими, ему следует признавать присутствие Всевышнего и Его любви, когда происходит и нечто ужасное. Только Б-г как Справедливый Судья может точно оценить траекторию нашей жизни и истинный смысл в ней препятствий и драм, с которыми мы сталкиваемся.
Бе-ацлаха – Успехов!
Ивритское «бе-ацлаха» – это распространенное пожелание успехов. Ваш друг едет на собеседование? Пожелайте ему бе-ацлаха! Сыну предстоит в школе написать сложную контрольную? Бе-ацлаха!..
Эта фраза учит нас многому в том, что касается еврейских ценностей. Тора предупреждает: «Не верь в счастливые времена». Вместо того, чтобы отдаваться в руки «госпоже Удаче», иудаизм учит, что у нашей жизни есть цель, и каждому из нас в этой связи поручена уникальная жизненная миссия, а с ней представлены именно те инструменты и обстоятельства, которые необходимы для реализации данного нам Всевышним потенциала. Вместо того, чтобы желать другим спонтанной удачи в их начинаниях, мы надеемся и желаем им, чтобы они добились успеха в достижении целей. Чувствуете разницу?
Йешар коах – Пусть будет еще больше сил!
Этими словами часто поддерживают людей после хорошо выполненной ими работы, поздравляя их. Вы закончили проект? Йешар коах! Получили повышение на работе? Йешар коах! Буквально в переводе с иврита эта фраза означает «Пусть выпрямится (в смысле увеличится) твоя сила», а литературный вариант: «Пусть будет еще больше сил!»
Сейчас это устойчивое выражение, привычное многим. А появилось оно благодаря приведенному в Талмуде высказыванию еврейского мудреца Рейш Лакиша – он таким образом прокомментировал один из самых драматических моментов в Торе.
Когда Моше Рабейну впервые поднялся на гору Синай, чтобы получить Тору, некоторые из тех, кто ожидал его внизу, у подножия горы, начали сомневаться, что он вернется. И, когда на 40-й день его все еще не было (хотя он обещал вернуться спустя именно этот срок), они решили, что Моше их бросил. На самом деле они ошиблись в своих подсчетах и ждали возвращения своего предводителя на день раньше.
И вместо того, чтобы терпеливо дождаться Моше, они посеяли панику среди всего народа и заставили Аарона создать идола в виде золотого тельца, которому стали поклоняться.
Спустившись с горы в назначенный час, держа в руках скрижали с 10 заповедями, Моше был потрясен развернувшимся перед ним зрелищем.
Моментально оценив обстановку, он понял, что евреи находятся не в том состоянии, чтобы принять на себя обязанность исполнять заповеди, и, чтобы они не навлекли на себя еще больше прегрешений, он не должен передавать им Скрижали Завета.
Если до этого момента Всевышний чудесным образом поддерживал каменные скрижали, чтобы Моше было легче их нести, то, одобрив такое решение своего преданного слуги, Он прекратил действие этого чуда. В результате Моше больше не в силах был удерживать скрижали и выронил их, разбив вдребезги.
Позже он снова поднялся на Синай и вымолил для еврейского народа возможность получить вторые скрижали. А Рейш Лакиш написал – и Талмуд сохранил это изречение на многие поколения, – что, когда Б-г согласился с решением Моше, Он произнес: «Йешар кохеха шешибарта – Пусть выпрямится (увеличится) твоя сила в том, что ты разбил [их]!».
Бли нэдер – Без обета
Это распространенное еврейское выражение произносят, когда человек хочет дать обещание или принять на себя обязательство: «Бли недер, я не забуду отправить чек благотворительной организации, о которой ты мне только что рассказал» или «Бли недер, я смогу прийти на твою вечеринку на следующей неделе». Это значит, что вы обещаете что-то, при этом не давая клятвы (бли – «без», нэдер – «обет»).
В иудаизме обязательство что-либо сделать, произнесенное вслух, имеет силу обета или клятвы. Тора поясняет: «Вот что повелел Б-г: если человек даст обет («недер») Б-гу или поклянется клятвой… То не должен он нарушать слова своего. Все, что он сказал, должен он исполнить». Согласно еврейской мысли, обещание сделать что-то, даже произнесенное мимолетно, обязывает вас выполнить это, каким бы мелким и незначительным оно ни казалось на первый взгляд – ответственность за слова в нашей традиции очень велика!
Евреи часто говорят «бли недер» не потому, что не планируют держать свое слово, а потому что знают: нередко в жизни что-то выходит из-под контроля человека, и в конце концов может оказаться, что он не сможет сделать так, как планировал. В таком случае фраза «Бли недер» гарантирует, что обязательство не было формальной клятвой, хотя выражало серьезное намерение действительно поступить определенным образом.
Это укрепляет еврейскую идею о том, что все произносимое нами имеет значение, а потому мы должны быть осторожны в речи, в том числе давая обещания.
Так что, когда в следующий раз вы скажете своему ребенку, что на днях отведете его в зоопарк, не забудьте добавить «бли недер», помня, что каждый миг, как и вся наша жизнь, в руках Всевышнего, а мы не можем знать весь его замысел.
22 июля исполнилось 150 лет со дня рождения раввина Шмарьяху-Иегуды-Лейба Медалье
Раввин Шмарьяху-Иегуда-Лейб Медалье
Публикуемые записки принадлежат человеку, одному из многих миллионов, травмированных советскими реалиями не только впрямую, но и невольно. Счастливое детство в окружении зековских будней — неутихающая с годами травма. Некоторые цифровые и прочие несовпадения с исследованиями историков-профессионалов редакция не стала ретушировать.
Если бы в прошлом кто-нибудь предположил, что однажды я буду сидеть в архиве КГБ и читать дело моего деда — одного из самых уважаемых раввинов Москвы, расстрелянного 60 лет назад, — то я бы ответил, что встретить его сегодня на нью-йоркской улице было бы куда более вероятно. Тем не менее, в июне 1997-го, спустя 23 года после нашей эмиграции из СССР, мы прибыли в Москву именно с этой целью. Кроме моего деда, в сталинское время были арестованы наши с женой отцы и многие другие родственники, и мы захотели выяснить об этом правду.
Чиновник, одетый в гражданский костюм, встретил нас в приемной бывшего КГБ, затем проводил в небольшой читальный зал, сделал необходимые копии и даже выдал нам несколько подлинников. Мы попросили у него дело моего деда по материнской линии, бывшего главного московского раввина Шмарьяху-Иегуды-Лейба Медалье, арестованного в 1938 году, и дело моего отца Меера Рабиновича, арестованного тогда же в первый раз.
Можно сказать, что их история отсчитывается с октября 1917 года, когда коммунистическое правительство развязало войну против собственного народа. «К марту 1918 года ленинский большевистский режим, насчитывавший тогда лишь пять месяцев, сознательно уничтожил больше своих политических противников, чем царская Россия — за весь XIX век», — писал Тони Джадт в «Нью-Йорк Тайме» (1997). Позже Сталин уничтожил большинство соратников Ленина. Советский Уголовный кодекс откровенных «политических» статей не имел, но по сути требовал сурового наказания за любые проявления свободы слова и собраний. Однако огромное большинство заключенных в сталинское время не совершали никакого преступления, даже согласно Кодексу. Иметь родственника за границей, получать письма из-за границы, встретиться с иностранцем, даже случайно, — все это могло быть поводом для ареста и «дело» становилось необратимым.
Многие, однако, не совершали даже этих так называемых «преступлений», но они все равно были обречены пополнить несметное число рабов, превращавших СССР в военно-индустриальную державу. Только в одном 1952 году около 12 млн советских граждан были заключенными трудовых лагерей.
Людей, арестованных за так называемую «антисоветскую» деятельность или пропаганду, не судили. Вместо этого в НКВД (прежнее название КГБ) было создано тайное «особое совещание» из трех человек (ОСО). Долгие расследования сопровождались побоями арестантов, пытками голодом и бессонницей — только для того, чтобы заставить их подписать признательные показания. Смертные приговоры выносились на закрытом заседании Военного Суда.
Простая арифметика: средний срок заключения в лагере составлял 10 лет, следовательно, за 16 лет (1937–1953) через лагерно-тюремную систему прошло минимум 19 млн человек. Исходя из того, что арестовывался только один член каждой семьи из 3-4 человек, можно предположить, что жертвами оказались около 65 млн. Тони Джадт называет цифру 20 млн погибших — но, возможно, люди исчезали целыми семьями, и тогда мы получаем 85 млн человек. Так или иначе пострадали все социальные группы, каток государственной машины прошелся по нескольким поколениям.
ДЕД
Мой дед Шмарьяху-Иегуда-Лейб Медалье — выходец из Литвы, родился в 1872 году(прим. ред-ции: в местечке Шавли Ковенской губернии. Его детство прошло в Кретинген (ныне Кретинга). В 17 лет Медалье поступил в знаменитую иешиву Слободки (пригорода Ковно, теперь Каунаса), одну из самых авторитетных в еврейском мире. Проучившись там три года, Шмарьягу Иегуда-Лейб женился и поселился у тестя, бывшего тогда раввином в местечке Кролевец Черниговской губернии), а свою раввинскую службу начал в Туле, губернском центре, сравнительно близком от Москвы. Затем он перебрался в более крупную и эмоционально отзывчивую еврейскую общину белорусского города Витебск. В 1920-х годах его пригласили возглавить московскую Хоральную синагогу, и он перевез всю семью — шестерых сыновей и пятерых дочерей — в советскую столицу. Здесь его дочь Браха вышла замуж за Меера Рабиновича, сына минского раввина. Меер и Браха — это мои родители.
Дети раввина Медалье: Гилель, Борис, Лиля, Зина, Гинда, Гирш, Аврам. 1920‑е годы. Из семейного архива
Нелегко было быть активным религиозным лидером, тем более еврейским, — главный московский раввин постоянно подвергался притеснениям со стороны, властей. Но во времена Большого террора (1937–1938 гг.) о прежней относительной «свободе» приходилось только мечтать. Сидя в архиве бывшего КГБ, я читал отчет капитана Госбезопасности Аронова от 28 декабря 1937 года. Согласно этому документу, «рав. Медалье вступил в противозаконные отношения с рав. Шнеерсоном», который был главой нелегального центра советских хасидов. Аронов потребовал санкцию прокурора на обыск и арест; моего деда арестовали 4 января 1938 года.
Допрашивали его дважды или трижды. Родным языком деда был идиш, по-русски он говорил не очень хорошо и, возможно, плохо понимал суть обвинений. Я не знаю, какие методы воздействия применялись к нему во время допросов. Среди прочих обвинений деду вменялась встреча с неким родившимся в России доктором Йозефом Розеном, агрономом и директором американской организации «Агро-Джойнт». Согласно протоколам допросов, раввин был дружен с отцом Розена, владевшим в дореволюционной Туле магазином красок. Раввин «признал», что периодически получал от Розена деньги для раздачи бедным евреям и взамен снабжал его «клеветнической антисоветской информацией».
Первичную основу обвинений составили протоколы допросов Мануила Шептовицкого, руководителя еврейской общины Москвы. Эти протоколы, составленные на другой же день после ареста моего деда, описывают деятельность фиктивной подпольной антисоветской еврейской националистической организации «Мерказ мизрахи» («Восточный центр»). Шептовицкий утверждал, что евреи, входившие в руководство этой организации, представляли все слои советского общества, при этом он специально выделил Меера Рабиновича и раввина Шмарьяху Медалье. Организация якобы получала крупные суммы денег, опять же от доктора Розена, для раздачи беднякам и учащимся ешив.
Раввин Шмарьягу-Иегуда-Лейб Медалье и его жена Двойра Медалье, 1930-е годы
Несмотря на то, что эта предполагаемая деятельность считалась антипартийной и антисоветской, никаких конкретных ее примеров не приводилось. Следователь на допросах был готов подсказывать Шептовицкому «правильные» ответы, однако, по-видимому, поленился и был вполне удовлетворен той «информацией», которую ему удалось выудить. Шептовицкий, которого наверняка избивали, прежде чем он согласился сочинить весь этот обвинительный бред, был 69-летним больным человеком — и я не думаю, что мы теперь вправе бросать в него камни.
Семья раввина была в полном неведении относительно событий, происходивших в застенках НКВД. Ни письма, ни посылки не принимались. В апреле 1938 года его жена Дебора Медалье написала Сталину. Письмо это прилагается к делу моего деда. В нем говорится:
«”Глас народа — глас Божий”. Товарищ Сталин, наш народ считает Вас мудрым и справедливым другом всех людей. И теперь я нахожусь в такой ужасной ситуации, когда мне необходима помощь мудрого и справедливого друга народа, чей девиз — “чуткость и внимание к человеческому существу…”
Я обращаюсь к Вам как к мудрейшему другу всех людей и умоляю вернуть свободу моему мужу, в невиновности которого я глубоко убеждена… Все эти три месяца я сдерживалась и терпеливо ждала, пока следствие подтвердит невиновность моего мужа. Но прошло три месяца, и конца этому не видно. Поэтому я обращаюсь к Вам, глубокоуважаемый Иосиф Виссарионович, с просьбой помочь освободить моего мужа.
Единственное, в чем его можно было бы обвинить, — это то, что он раввин. Но, товарищ Сталин, ведь Ваша собственная Конституция гарантирует свободу религий и вероисповедания! Разве можно держать его за это в тюрьме? По Вашей Конституции, гражданина нельзя держать в тюрьме многие месяцы без предъявления ему конкретного и четкого обвинения в нарушении закона. Но мой муж никаких законов не нарушал.
Товарищ Сталин, я умоляю Вас, распорядитесь о пересмотре дела моего мужа и верните ему свободу!..»
Письмо Двойры Борисовны Медалье Сталину
Я не знаю, отражало ли это письмо подлинную веру в то, что Сталин не знал о бесчинствах, творимых от его имени в НКВД, — я помню, что это наивное мнение у многих существовало еще десятилетие спустя, — либо это был просто акт отчаяния. В любом случае, никакого ответа моя бабушка не получила. Накануне Пейсаха она написала еще одно отчаянное письмо Лазарю Кагановичу — единственному еврею в тогдашнем сталинском руководстве:
«…Мой муж — очень религиозный человек, и он не будет принимать пищу с обычной кухни. Поэтому, если он не получит особой еды, он не сможет питаться ничем, кроме хлеба и кипяченой воды… В эти дни проблема с его питанием обстоит еще сложнее, поскольку приближается Пасхальная неделя, когда все религиозные евреи вместо хлеба едят мацу. Учитывая, что без мацы мой муж будет обречен на полнейший голод, я прошу Вас распорядиться, чтобы в НКВД у меня приняли передачу с мацой…
Я позволила себе обратиться к Вам лично из-за срочности дела, поскольку до начала Пейсаха осталось только два дня… Я также обращаюсь именно к Вам, так как верю, что Вы разберетесь в ситуации старого раввина, оказавшегося на Пейсах без мацы вне стен своего дома…»
Заявление Дворы Медалье на имя Л. М. Кагановича с просьбой разрешить передачу мацы мужу в тюрьму перед Песахом. 13 апреля 1938 года. Из семейного архива
Это письмо тоже осталось без ответа, но потом я слышал историю о том, как возле еврейской пекарни остановилась машина и два офицера НКВД купили там мацу. Евреи, стоявшие в очереди, начали перешептываться: «Это для нашего ребе!» Это могло быть правдой, поскольку мой дед действительно во время того Пейсаха и еще два дня спустя был жив. И вот я читаю документы о тех последних двух днях. 25 апреля на предварительном заседании Военной коллегии Верховного Суда под председательством военного судьи Матулевича слушалось:
«Обвинение… осудить Медалье Шмера-Лейба Янкелевича Военной коллегией Верховного Суда Союза ССР…
ПОСТАНОВИЛИ:
1. Согласиться с обвинением и принять дело к слушанию на Военной коллегии Верховного Суда Союза CCР… 2. Дело должно слушаться на закрытом судебном заседании без участия обвинителей и защитников и без вызова свидетелей…»
На следующий день, 26 апреля, «…секретарь доложил о том, что подсудимый был доставлен в суд и что свидетели не вызывались… Обвиняемому были объявлены его права и состав суда…
Председатель объяснил обвиняемому суть обвинений и спросил, признает ли он себя виновным. Обвиняемый ответил, что не признает за собой никакой вины, и отклонил показания предварительного следствия, поскольку они были ложными…
Председатель зачитал показания Фукса о контрреволюционной деятельности Медалье. Обвиняемый Медалье заявил, что эти показания ложные… Он никогда не вел никакой контрреволюционной деятельности.
Председатель объявил судебное расследование оконченным и предоставил обвиняемому последнее слово. Последний заявил о том, что не знал ни о какой контрреволюционной организации.
Суд удалился на совещание. По возвращении председатель зачитал приговор.
ПРИГОВОР
Именем Союза Советских Социалистических Республик
Военная коллегия Верховного Суда Союза ССР… на закрытом судебном заседании в городе Москве 26-го апреля 1938 года рассмотрела дело Медалье Шмера-Лейба Янкелевича…
Предварительное и судебное расследование установило, что Медалье был активным членом антисоветского еврейского религиозного центра, который имел целью свержение Советской власти. В рамках своей контрреволюционной деятельности Медалье был связан с директором американского общества «Агро-Джойнт» Розеном, которого он снабжал клеветническими материалами о ситуации в Советском Союзе…
Военная коллегия Верховного Суда Союза ССР приговорила Медалье Шмера-Лейба Янкелевича к высшей мере уголовного наказания — расстрелу, с конфискацией всего его личного имущества. Настоящий приговор… должен быть приведен в исполнение немедленно».
В тот самый день это и произошло:
«ДОПОЛНЕНИЕ
Приговор о расстреле Медалье Шмера-Лейба Янкелевича приведен в исполнение в городе Москве 26-го апреля 1938 года…
…Лейтенант госбезопасности (Шевелев)»
Приговор по делу Шмарьяу‑Лейба Медалье, утвержденный Военной Коллегией ВС СССР. Апрель 1938. Центральный архив ФСБ
Я представляю это, я вижу, как солдат НКВД надевает на раввина наручники, ведет его вниз по мрачным коридорам, там же достает из кобуры револьвер и стреляет заключенному в затылок.
О приведении смертных приговоров в исполнение родственникам не сообщалось: в приемных НКВД не хотели никаких истерик. Поэтому была выдумана формулировка: «десять лет заключения без права переписки».
— Но скажите хотя бы, куда его отправили? — настаивали родственники, отстоявшие долгую очередь.
— Больше нет информации. Следующий!
Миф о «десяти годах без права…» сохранялся вплоть до смерти Сталина (даже позже), хотя ни одного осужденного в лагерях с таким приговором, ни (тем более) освобожденного никто не видел. Мне было девять, когда закончилась война. Однажды к нам с матерью пришел симпатичный молодой офицер. Это был мой дядя Гриша, военный стоматолог, только что прибывший в короткий отпуск из самого Берлина. Расцеловав нас обоих, он начал говорить на идише — взрослые всегда так делали, если хотели что-то скрыть. Дядя вдруг заплакал, мать же пыталась его утешить. После моих настойчивых вопросов она с неохотой рассказала, что дедушка умер (о чем стало известно, предположительно, в 1942 году) и она только что сообщила об этом своему брату. Когда она сумела это выяснить? И где только она нашла место плакать тайком от меня?..
ОТЕЦ
В моем раннем детстве никакого отца не было вообще. Мать говорила, что он на войне.
— А его могут убить? — спрашивал я.
— Что ты! Он же настоящий герой — а их никогда не убивают!
Но вот победители стали возвращаться.
— Где же мой папа?
— Ну, подожди, не могут же все вернуться сразу!
Меер Рабинович, 20 лет, с матерью Фейгой и одной из сестер (на обороте – открытка со штампом минской почты от 23.2.1914)
Однажды утром, в ноябре 1946-го, он пришел. Вместо военной формы на нем был тулуп. Вероятно, воскресным днем, потому что я был не в школе и даже не вставал. Помню его первые слова:
— Он не болен? Почему он в постели?
Спустя несколько часов он ушел. Я не понял — почему, но моя бедная мать, как всегда, нашлась:
— Когда солдат возвращается с фронта, он какое-то время не имеет права жить с семьей. Я, глупый 9-летний мальчишка, поверил тогда в эту чушь.
— До школы докатился слух, что отец мой сидел в тюрьме. Я это со всей возможной страстью отрицал. Но в конце концов пришел к матери и поставил вопрос ребром. Ей ничего не оставалось, как объяснить мне все: в 1938 году отца несправедливо арестовали, посадили в лагерь на восемь лет и теперь не разрешают селиться ближе, чем в 100 километрах от столицы. С этого момента я начал жить двойной жизнью: одной — искренней, дома, другой — внешне просоветской, в школе и т. д.
Мой отец Меер Рабинович родился в Минске в 1893 году, переехал в Москву после революции. Во время нэпа он вел небольшое дело по производству и продаже карандашей. В 1929 году нэп стал сворачиваться; несколько раз отца арестовывали, до тех пор, пока он полностью не отказался от коммерции и почти от всей своей личной собственности. Семья оказалась в нищете — увы, не она одна!
Тюремная фотография отца, 1949 год.
Так мой отец пошел в рабочие. Руки у него были золотые. Он выучился ремонтировать стоматологическое оборудование, это и стало его профессией. Он был глубоко религиозным человеком и проявлял большую активность в московской синагоге. 9 июня 1938 года его вызвали в местное отделение милиции для исправления документов и тут же арестовали. Не знаю, что такого с ним делали в НКВД, после чего он передал своим следователям такую записку: «Я, Рабинович, заявляю, что готов откровенно описать мою незаконную контрреволюционную деятельность в религиозных кругах в период с 1936 года до момента моего ареста».
На очередном допросе он подробно расписал свои «преступления»: «Когда я был членом ревизионной комиссии синагоги, я был виновен в следующей антигосударственной деятельности: я одобрил выдачу 1000 рублей Шептовицкому на ремонт синагоги, 6000 рублей — на выпечку мацы, 2000 рублей — Фуксу для распространения среди бедных перед Пейсахом. Деньги были получены от… Розена».
Следователя, однако, такое признание не удовлетворило. Он осведомился о сочувствии отца арестованным родственникам его жены, а также о том, занимался ли он сбором каких-либо пожертвований в пользу семей арестованных. Отец не стал отрицать и эти обвинения.
Затем следователь зачитал вслух показания Шептовицкого о собраниях фиктивного общества «Мерказ мизрахи», проводившихся в нашей квартире.
— Теперь вы понимаете, что ваша вина полностью доказана?
И отец согласился. В протоколах допроса ничего не сказано об «особом обращении»: ни о побоях, ни о лишении сна на восемь суток, ни о лампе яркого света, «режущего» глаза в течение всего допроса.
Тем не менее, отец никого никогда не оговаривал в «преступлении» большем, чем сбор денег в пользу семей арестованных. 29 июля обвинение объемом в одну страницу было готово: «М. Л. Рабинович был активным членом сионистской националистической организации и добивался оказания помощи арестованным духовным лицам…»
2 августа, в его отсутствие, ОСО вынесло следующий приговор: «За контрреволюционную деятельность Рабинович Меер Лейзерович приговаривается к заключению в исправительно-трудовом лагере на срок восемь лет».
Мама Броха (Берта) Рабинович: слева – декабрь 1923 г. (20 лет), справа – 1950-е годы
Все эти восемь лет он провел на Колыме — это самое холодное и самое страшное место ГУЛАГа на Дальнем Востоке СССР. Чтобы попасть туда из Москвы, надо было 10 дней ехать поездом и еще не меньше недели добираться пароходом. Визиты родственников не разрешались. Поначалу кроме бараков кругом была сплошная тундра, когда же отца выпустили, на этих землях стоял Магадан — город, выстроенный на крови и костях сгинувших там зеков.
Итак, в ноябре 1946 года отец снял комнату в городке Петушки Владимирской области (в 113 километрах на северо-восток от Москвы) и устроился на местную фабрику агентом по снабжению: такая работа давала ему возможность частых командировок в столицу.
Мы с матерью и сестрой Фейгой занимали две комнаты в большой коммунальной квартире с одним раздельным санузлом на 15 семей. Племянницы отца Соня и Белла занимали крошечную подвальную комнатку. Когда нам провели газ, все поставили в коридоре газовые плиты, превратив его в кухню. Наши соседи постоянно толклись в коридоре, поэтому трудно было пройти незамеченными. По крайней мере один из соседей, Тимофеев, следил за моим отцом и доносил на него. По наивности отец, видимо, думал, что во время командировок может видеться с собственной семьей у нее дома. Но как-то раз Тимофеев вызвал милицию. Отца выгнали, а маму заставили уплатить большой штраф. После этого случая отец останавливался у других родственников и друзей — тех, кто не боялся прятать его.
Правда, был случай, когда отец прожил вместе с нами целых восемь дней и не прятался. Моя мать чем-то помогла участковому милиционеру и, когда наступил Пейсах 1947 года, попросила у него разрешения, чтобы отец провел праздник с нами.
За несколько дней до Пейсаха мать спросила меня, не хочу ли я сделать отцу сюрприз. Она объяснила, что я должен буду запомнить и в определенный момент произнести несколько слов на иврите. Потом русскими буквами написала загадочную фразу, которую я, выросший в полном неведении обычаев, выучил наизусть: «Ма ништана халайла хазэ…»
Дом в Большой Мурте, где отец снимал угол (фото автора)
Представьте себе человека, который провел восемь лет в лагере за то, что исповедовал иудаизм, а теперь сидит во главе стола среди семьи и гостей, возле тонкой фанерной стены, за которой нет ничего, кроме любопытных соседских ушей, в сталинской Москве — во «тьме египетской». Мы читаем вслух об исходе евреев из Египта, и настает момент, когда надо задать четыре канонических вопроса. Повернувшись к матери, отец говорит:
— Больше никого нет, поэтому вопросы задавать должна ты.
— Почему я? Разве я здесь самая младшая? — говорит мать, подавая мне знак. Думаю, никогда мой отец не был счастливее, чем в тот момент.
Кочевое существование отца маршрутом «Петушки — Москва — Петушки» внезапно кончилась в феврале 1949-го. Правительство решило, что всех бывших лагерников надо переправить в Сибирь. На этот раз у отца не было вообще никакой работы, так как власти не брали на себя обязательства заботиться о формально «свободном» человеке. Отец буквально умирал от голода, пока моя мать не привезла ему еды. Через несколько месяцев ему разрешили поселиться в поселке Большая Мурта (в 100 километрах от Красноярска), в Центральной Сибири. Там он нашел работу котельщика на автобазе. В этом поселке я провел три лета в 1951–1953 гг.
Воспоминания о тех летних каникулах остались у меня довольно светлые. Разумеется, жили мы бедно, как, впрочем, и все вокруг. Отец снимал угол в смежной комнате у одной вдовы, крестьянки. У нее был небольшой огород, часть которого она выделила отцу. Еще у нее была корова, и вдова продавала нам молоко и сметану, которую я потом руками сбивал в масло.
Читал я много. В августе окрестные леса переполнялись земляникой, мы собирали ее либо вместе с детьми ссыльных поволжских немцев, либо с отцом по выходным.
Ссыльные не верили, что когда-нибудь вернутся к нормальной жизни. Однажды Фейга спросила:
— Папа, это когда-нибудь кончится?
— Может быть, — отец пожал плечами. — Когда умрет Сталин.
— Сталин? Может умереть?! — спросила ошеломленная Фейга. Отца это развеселило:
— Неужели ты так религиозна? Ты же не думаешь, что он бессмертен!
И Сталин действительно умер 5 марта 1953 года после третьего инсульта и после пяти лет нараставшего антисемитского террора. Народ скорбел.
Отец в ссылке, 1951 или 1952 (фото автора)
К осени 1954 года ссылка закончилась, но права жить вместе с нами в Москве отец еще не получил. Впрочем, запрет не соблюдался, и, по-видимому, соседей не заставляли больше на него доносить. Однако без прописки отец не смог бы найти работу в Москве, поэтому он прописался в отдаленной деревне и уговорил руководство одной московской фабрики, обслуживавшей только подмосковных стоматологов, оформить его на должность разъездного ремонтного мастера. С тех пор он ремонтировал стоматологическое оборудование по всей Московской области и занимался этим даже после того, как получил долгожданное разрешение поселиться в Москве.
Этого дня пришлось ждать 17 лет после первого ареста, о чем говорилось в короткой справке из Прокуратуры СССР:
«Гражданину Рабиновичу Мееру Лейзеровичу
…20 апреля 1955 года Верховный Суд Союза ССР отменил Постановления ОСО от 2 августа 1938 года и от 15 июня 1949 года, закрыл Ваше уголовное дело и полностью Вас реабилитировал».
Следующие четыре года мы наконец-то провели неразлучно, в одной комнате, зато всей семьей. Надеюсь, это были счастливые времена для отца. Однако его здоровье было подорвано, и в феврале 1959 года он умер от обыкновенного гриппа. Ему было только 65.
Последняя фотография отца, по-видимому, 1958 год (фото Беллы Рабинович)
Пересмотру подверглись миллионы уголовных дел, почти все бывшие заключенные были признаны невиновными. Получив спустя десятилетия разрешение дотронуться в архиве КГБ до папки с дьявольской документацией, касающейся нашей семьи, я нашел секретное распоряжение выдать моей матери формальное свидетельство о смерти деда, который, как они продолжали утверждать, умер во время заключения 24 января 1942 года. А потом пришло решение от 7 декабря 1957 года:
«Военная коллегия Верховного Суда СССР постановила: отменить приговор Военного Суда… от 26 апреля 1938 года в отношении Медалье Шмера Лейба Янкелевича в связи с открывшимися новыми обстоятельствами и закрыть уголовное дело против него за отсутствием состава преступления».
Через двадцать лет они стыдливо и обиняком признали преступление деда «небывшим». «За отсутствием состава»…
Но можно ли подобным же способом отменить и состав своего собственного преступления, преступления от имени власти?.. Состав выпущенной однажды пули отменить нельзя.
Бывший главный раввин Москвы, Пинхас Гольдшмидт, рассказал в интервью Sueddeutsche Zeitung, что был вынужден уехать из российской столицы, так как от еврейской общины требовали “поддержать спецоперацию”.
Он подчеркнул, что на общину оказывалось давление, при этом высказаться критически о “спецоперации” община, по понятным причинам, не могла. Гольдшмидт заметил, что вынужденное молчание стало для него “большой моральной проблемой”. В настоящее время он находится в Израиле.
Отметим, что 3 мая Пинхас Гольдшмидт сообщил, что из-за болезни отца вынужден сложить с себя обязанности главного раввина Москвы, назначив вместо себя раввина Давида Юшуваева.
Израильские СМИ писали, что Гольдшмидт находится в Израиле, где госпитализирован его отец. Раввин заявил изданию “Исраэль а-Йом”, что только Всевышнему известно, когда он сможет вернуться в Россию. При этом он сообщил, что продолжает возглавлять раввинатский суд государств СНГ и Балтии.
Ранее в социальных сетях отъезд влиятельного религиозного деятеля связывали с российским вторжением в Украину. Сам Гольдшмидт это не комментировал. Пресс-секретарь Московской хоральной синагоги Ольга Есаулова заявила 6 июля, что контракт Пинхаса Гольдшмидта как главного раввина Москвы завершен.
Охель (мавзолей) Виленского Гаона на кладбище Судервес в Вильнюсе включен в список объектов культурного наследия. Соответствующий документ подписал министр культуры Литвы Симонас Кайрис. Объект охраняется как архитектурный, исторический и мемориальный памятник культуры.
Виленский Гаон (Элияху бен Шломо Залман, Агра) – один из величайших еврейских мудрецов всех времен, исследователь и толкователь Талмуда и древних рукописей. Он родился в 1720 г. в Сельце, недалеко от Бреста, на территории нынешней Беларуси.
В 1738–1745 гг жил в Кедайняй, с 1745 г. – в Вильно, где преподавал Талмуд и каббалу, занимался исследованием древних рукописей.
За два века, прошедшие после смерти Виленского Гаона, было опубликовано более семидесяти сочинений, содержащих его учение. Однако сам Виленский Гаон не писал книг – он не был мехабером (автором, сочинителем) в привычном смысле этого слова. Он делал лишь краткие заметки на полях фолиантов, которые изучал, – при его жизни эти записи были доступны только для его ближайших учеников.
Гаон скончался в 1797 в Суккот, был похоронен на кладбище в Шнипишкес. Эпитафия гасит: “Он исследовал и разъяснял Тору, Мишну, Вавилонский и Иерусалимский Талмуды, мидраши, книгу Зоар… Еще в молодости он отказался от всех земных наслаждений и посвятил свое тело и душу прославлению Творца…”
Виленский Гаон был захоронен на Старом еврейском кладбище в Шнипишкес. В 1950 г. могилу перенесли на Вильнюсское кладбище Судервес. В начале XX века Шнипишкское кладпище разоряли, поэтому могилу и охель (мавзолей, склеп) Гаона перенесли на кладбище в Ужуписе, а в 1968 г. после уничтожения последнего – на кладбище Судервес. Охель Гаона – один из самых популярных туристических объектов еврейского наследия в Вильнюсе. В склепе Гаона верующие оставляют записки с просьбами к Б-гу.
Кем был Авраам бен Авраам, праведный гер, похороненный рядом с Виленским Гаоном?
Еврейская история полна рассказов об известных прозелитах. Например, об Итро, тесте Моше, пророке Овадии, Онкелосе, знаменитом комментаторе Торы и племяннике императора Тита. Рабби Акива и его выдающийся ученик, рабби Меир, были потомками геров, как и великие мудрецы Талмуда Шемайя и Автальон. Даже родословная самого царя Давида восходит к Рут, принявшей иудаизм моавитской прнцессе, чью историю мы читаем во время праздника Шавуот. Возможно, самый известный прозелит в недавней истории – это Авраам бен Авраам, праведный новообращенный (Гер Цедек) из Вильно. Так кем же он был и какова его история?
Путь к иудазму
Авраам бен Авраам родился в начале 18-го века в одной из самых выдающихся и зажиточных польских семей в Королевстве Польском под именем Валентин Потоцкий.
Его родители были набожными католиками ордена иезуитов, и потому неудивительно, что в возрасте 16 лет Потоцкий поступил в католическую семинарию в Париже. Там он познакомился с Зарембой, молодым человеком из рода небогатых жмудских панов, который стал его партнером по учебе и близким другом. Оба молодых человека были достаточно образованы и в какой-то момент решили приступить к более глубокому изучению «Еврейской Библии» – Ветхого Завета.
Однажды они увидели старого еврея, сидящего за большим томом Торы, и спросили, может ли он позаниматься с ними. Предание гласит, что этим евреем был рабби Менахем Ман бен Арье Лёв из Висуна, и его уроки, в течение которых он объяснял юношам суть Торы, произвели на них неизгладимое впечатление. Они убедили старца начать преподавать им иврит, чтобы они могли глубже погрузиться в святые тексты. И спустя шесть месяцев Потоцкий и Заремба приобрели хороший уровень иврита, а также твердую веру в истинность еврейской религии.
В этот момент друзья сказали рабби Ману, что хотят перейти в иудаизм. Это было опасным решением для польских юношей, потому что в то время обращение в иудаизм на их родине было наказуемо смертью (пока этот закон не был отменен польским сеймом в 1768 году). Рабби Ман, поняв серьезность их намерений, предложил им поехать в Амстердам, чтобы сделать гиюр там, поскольку Амстердам считался более открытым и толерантным по отношению к евреям местом.
Потоцкий решил сначала поехать в Рим, чтобы убедиться в верности своего решения. Там он окончательно понял, что больше не может оставаться католиком. Оттуда Валентин тайно перебрался в Амстердам, где перешел в иудаизм в полном соответствии с еврейским законом и получил имя Авраам бен Авраам. Через какое-то время Заремба, к тому моменту успевший жениться, тоже стал гером. Он получил имя Барух бен Авраам и переехал с женой жить в Святую Землю.
Пропавший студент
Став евреем, Авраам покинул Амстердам и переехал в Вильно, который в то время находился под властью Польши. Он вернулся на родину, несмотря на огромную опасность, которой себя подвергал – ведь если бы людям стало известно, кто он такой, его приговорили бы к смертной казни за переход в иудаизм.
В это время родители Авраама уже практически отчаялись в поисках своего пропавшего сына. Они отправляли гонцов в разные страны, откуда Авраам писал им во время своих поездок, но не могли найти никакой информации о его текущем местонахождении.
Зная об опасности, с которой он столкнется, если его найдут, Авраам обратился за советом к Виленскому Гаону, одному из величайших мудрецов последних нескольких сотен лет. Тот предложил ему покинуть большой город Вильно и переехать в менее людное место, где его вряд ли могли бы найти. Следуя совету мудреца, Авраам переехал в местечко под названием Илья. Там он целыми днями сидел в синагоге, одевшись, как подобает правоверному еврею, и уделял все свое время изучению Торы. Его рвение к учебе поддерживали праведные женщины местечка, которые приносили еду, чтобы мужчина не мучился от голода.
Одним из прихожан этой общины был один еврейский портной, который шил униформу для польских чиновников. Он периодически слышал, как его клиенты обсуждали внезапно пропавшего студента семинарии благородного происхождения, отличавшегося незаурядным умом. Поразмыслив, портной пришел к выводу, что незнакомец, фактически поселившийся в их синагоге, был именно тем, кого при нем обсуждали поляки.
У сына этого портного была дурная привычка мешать мужчинам, которые учили в синагоге Тору, и однажды случилось так, что Авраам бен Авраам упрекнул мальчика. В порыве гнева портной немедленно сообщил о нем епископу Вильно. Авраам был опознан и арестован.
Родители Авраама навещали сына в тюрьме и умоляли его публично отказаться от иудаизма. Они обещали построить ему замок, где он мог бы тайно соблюдать все еврейские законы. По словам раввина Бен-Циона Альфеса, магида из Вильно, Авраам тогда отказал матери, сказав: «Я очень люблю тебя, но истину я люблю еще больше».
После непродолжительного заключения и суда над еретиком Авраама приговорили к смертной казни, и он был сожжен заживо на костре.
Я – первый и Я – последний
Незадолго до этого, еще находясь в тюрьме, Авраам поделился своей печалью с Виленским Гаоном. Тот выразил удивление: «Но ты ведь собираешься отдать свою жизнь за освящение Имени Всевышнего, ради Небес, почему же ты плачешь? Разве ты не рад своему решению? Разве оно не было искренним?»
Однако праведный гер объяснил, что ему не причиняла страданий мысль о предстоящей казни. Он мучился скорее потому, что он не будет иметь продолжения в еврейском народе. «У меня нет отца-еврея и нет сыновей или братьев среди сынов Израиле», – сказал он.
Виленский Гаон ответил ему цитатой из пророка Йешаяу (44:6): «Так сказал Господь, Царь Израиля и Избавитель его, Господь Воинств: Я – первый и Я – последний, и кроме Меня – нет Бога». Мидраш поясняет: «Я первый» – у Меня нет отца, «Я последний» – у Меня нет сына».
Затем Гаон объяснил этот Мидраш: «Слова «Я первый» – у Меня нет отца» означают «Я (Бог) – Отец для тех, у кого нет отца», а слова «Я последний – у Меня нет сына» означают «Я (Бог) – лучше, чем 10 сыновей».
После этих слов Авраам был утешен.
В назначенный для казни день жители Вильно, обрадованные предстоящим мучениям предателя, перешедшего в чужую веру, помогли принести дрова, на которых он должен был быть сожжен. Затем они собрались на площади в предвкушении зрелища. Это был второй день праздника Шавуот, пришедшийся на 23 мая 1749 года.
Авраам бен Авраам вышел на люди радостным и просветленным, полностью уверенным в истинности своих действий. Когда огонь начал охватывать его тело, Авраам прочел благословение Мекадэш эт Шмо бэ-рабим (Благословен Ты, Господь, освящающий имя Своё при скоплении людей) и молитву Шма Исраэль. Он горячо молился до тех пор, пока душа не покинула его тело.
Вопреки приказу властей, согласно которому никто не должен был собирать прах Авраама для погребения, Виленский Гаон послал р. Лейзера Шискеса, одного местного безбородого еврея, похожего на христианина, чтобы тот все-таки попытался завладеть прахом погибшего. Шискес подкупил охранника и смог забрать пепел, а также два пальца покойного, которые не сгорели в огне. Все эти останки поместили в глиняный сосуд и похоронили на Виленском кладбище. За помощь в исполнении такой заповеди Виленский Гаон благословил Шискеса на долгую жизнь, и тот действительно прожил 112 лет. На надгробии Шискеса даже было написано: «[Из-за] благословения Гаона число лет его жизни составило 112».
Рассказывают, что свидетели казни, с радостью принесшие дрова для костра, а затем наблюдавшие за мученической смертью Авраама бен Авраама, вскоре погорели, а некая женщина, смеявшаяся при виде страданий осужденного, онемела.
Когда Виленский Гаон скончался, он был похоронен на участке кладбища, прилегающем к могиле Авраама, который стал известен в народе как Гер Цедек – праведный прозелит.
Память о праведнике
В 1927 году виленская община сделала в память о тех событиях памятник Аврааму вместе с мемориальной доской, на которой было написано: «Могила Гера Цедека, человека с драгоценной и удивительно чистой душой, праведника Авраама бен Авраама, благословенна его память, который публично освятил Имя Всевышнего во второй день праздника Шавуот 5509 года».
Кроме того, ежегодно во второй день Шавуот евреи Вильно вспоминали эту историю и рассказали о ней тем, кто приходил в общину впервые. Также было обычным делом, что в каждой синагоге города в тот день произносилась Кэль Мале Рахамим – молитва за душу усопшего.
В известной на весь мир Воложинской ешиве (и во многих других ешивах по сей день) принято петь песню, написанную Авраамом бен Авраамом, когда он шел по городу на казнь. Частично ее слова взяты из начала утренней молитвенной службы: «Аваль анахну амха, бней бритеха, бней Авраам охавха шенишбата ло бе-хар ха-Мория» – «Мы же – народ Твой, с которым Ты заключил союз, потомки любимого Тобой Авраама, которому дал Ты Свою клятву на горе Мория; потомство Ицхака, единственного его сына, который был связан и возложен на жертвенник… Благословен Ты, Господь, освящающий имя Своё при скоплении людей».
Урожденный граф Валентин Потоцкий, начавший новую жизнь под именем Авраам бен Авраам, был одной из тех душ, которые продемонстрировали полную веру в Единого Бога. Его история – свидетельство о высочайшем духовном уровне, которого может достичь прозелит, настолько высоком, что он даже был похоронен рядом с одним из величайших мудрецов Торы своего времени. Так пусть же его жизненный путь вдохновит нас на духовный подъем.
Исторические упоминания
Есть отдельные нееврейские историки, которые утверждают, что история Авраама вымышлена, потому как отсутствуют какие-либо ее сторонние первоисточники, и мы знаем обо всем этом лишь благодаря рассказам жителей Вильно.
Тем не менее, существует письменное упоминание Авраама, зафиксированное в 1755 году, то есть всего через шесть лет после его казни, великим раввином Яаковом Эмденом (1697-1776). В своей книге Ваякам Эдут бе-Яаков, стр. 25б, рав Эмден писал:
«Несколько лет назад граф из дома Потоцких принял иудаизм. Его поймали, посадили в тюрьму и призывали вернуться к вере своих предков… Однако он не боялся смерти… Он принял и перенес все произошедшее с ним, испытывая сильную любовь к Всевышнему, и умер, освещая Имя Бога. Да упокоится он с миром».
Кроме того, есть большое количество устных упоминаний, а также несколько еврейских и нееврейских источников 19-го века, в том числе знаменитый польский писатель Юзеф Игнацы Крашевский, которые подтверждают эту историю. А ее печатные версии, которые можно было найти в разных еврейских общинах за последние 270 лет, описывают происходившие события абсолютно одинаково.
Логичным объяснением того, что этих исторических доказательств куда меньше, чем могло бы быть, является очевидная причина – влиятельная семья Потоцких совсем не была рада этой истории, а потому постаралась максимально замять ее и не дать ей распространиться.
Я хотел бы отметить, что, конечно, есть описания Гера Цедека, которые сопровождаются явными неточностями или преувеличениями. Поэтому эта статья была написана после долгих исследований на основе самой известной версии этой невероятной истории.
