Известный британский и южноафриканский ученый, биохимик, физик, лауреат Нобелевской премии по химии 1982 г. Аарон Клуг родился в Литве, Жялве в семье торговца скотом Лазаря Клуга и Беллы Силин.

Когда ему было два года, в 1929 г., Клуги переехали в Дурбан (Южная Африка), куда семья его матери эмигрировала в начале века. С 1937 по 1941 Клуг учился в дурбанской школе.

После того, как мальчик прочитал книгу Поля де Крайфа «Охотники за микробами», у него родился интерес к науке. Поступив в 1942 в Витватерсрандский университет в Йоханнесбурге, Клуг стал посещать подготовительный курс по медицине, а также занятия по биохимии, физике и математике.

14 октября 2015 г. в Жялве в честь знаменитого ученого-литвака была открыта скульптурная композиция.

А. Клуг скончался 20 ноября 2018 г в Кембридже (Великобритания). Ему было 92 года.

Дорогие друзья,

В четверг, 17 января, в Центре Толерантности Государственного Еврейского музея им. Виленского Гаона (ул. Наугардуко, 10/2) состоится показ документального фильма „Riedėjo gniūžtė į pietus“, посвященного истории литваков в ЮАР. Начало в 18.00. Кинолента будет демонстрироваться на английском языке с литовскими субтитрами.

Предлагаем вашему вниманию ссылку на еврейскую передачу Радио LRT Klasika, в которой Ольга Угрюмова беседует с соавтором фильма Софией Корф:

https://www.lrt.lt/mediateka/irasas/1013707880/santara-2018-12-06-15-00?fbclid=IwAR24MgMJxhU3r8zs13iv4Gpwzj-JtoitxS2UGDl0rowTwLiML3xBb3e6ohE#

Книга «Дневник Вильнюсского гетто» Ицхака Рудашевского, которую в этом году издала Еврейская община Литвы, на престижном международном конкурсе TOKYO TDC ANNUAL AWARDS 2019 получила Prize Nominee Work. Составитель и переводчик издания – Миндаугас Кветкаускас, дизайн – Сигуте Хлебинскайте. «Дневник Вильнюсского гетто» был выбран из 2860 книг и будет внесен в каталог лучших работ в категории книжного дизайна “Annual book ‘Tokyo TDC Vol.30’”.

Поздравляем издательскую команду Еврейской общины Литвы! Сигуте Хлебинскайте благодарит ЕОЛ за доверие и поддержку.

13 – 17 декабря сеньоры Департамента социальных программ ЕОЛ отдыхали в лагере для пожилых людей “Golden Age» в Пярну (Эстония).

Они провели несколько прекрасных дней в комплексе “Tervis Medical Spa”, наслаждаясь оздоровительными процедурами, утренней зарядкой и прогулками на свежем воздухе.

Кроме того, сеньоры принимали участие в дневных занятиях, дискутировали с интересными лекторами, посещали занятия арт-терапии, общались, развивали свою память во время игры «Я помню».

Каждый вечер для участников лагеря были подготовлены различные тематические программы: израильские танцы, просмотр фильмов, шоу талантов. Актеры Молодежного театра из Таллина представили нашим сеньорам спектакль по пьесе М. Хейфеца «Потанцуем?!». В праздничной атмосфере прошла встреча Шаббата и церемония Хавдалы.

В ежегодном лагере отдыха “Golden Age” приняли участие сеньоры из Литвы, Латвии и Эстонии.

Наш земляк Исаак Фридберг в программе, посвященной Эльдару Рязанову

Телеканал «МИР». Наше кино. История большой любви.

Цикл программ о том, кто и как создавал шедевры золотого фонда советского кино.

10 ноября 2018

СМОТРЕТЬ ВИДЕО

P.S. Мотке удалось раздобыть фотографию. Публикуется впервые.

Национальная компания французских железных дорог (SNCF) выделяет из своих средств 2,3 млн долларов на строительство Музея Холокоста, который планируется возвести к 2020 году на заброшенной станции Питивье – департамент Луара в Центральном регионе.

Об этом сообщает агентство еврейских новостей JTA. Партнером железнодорожников в этом проекте выступит Ассоциация еврейских общин Франции CRIF.

Напомним, что на станции коммуны Питивье, а также в соседнем с ней населенном пункте Бон-ла-Роланд были возведены перевалочные лагеря, откуда в период с 1941-го по 1943 год были отправлены в лагеря смерти 76.000 французских евреев – железнодорожными составами, предоставленными компанией SNCF. Смертники не получали еды и справляли свои естественные нужды в ведро – в живых из них остались лишь около 2.000.

Заброшенный вокзал, старые рельсы которого не были заменены, оставался неиспользованным в течение десятилетий – туда водили школьников на экскурсии.

Франция в течение 50 лет официально не признавала свою причастность к преследованию евреев в годы Второй мировой войны. Первым это признал президент Жак Ширак, заявив, что государство “совершило непоправимую ошибку”.

В 2011 году Национальная компания французских железных дорог (SNCF) выразила глубокие сожаления в связи с тем, что в годы Второй мировой войны именно ее поезда увезли в лагеря смерти 76 тысяч евреев.

Церемония, посвященная “официальному покаянию” компании SNCF состоялась в присутствии Симоны Вейль, почетного президента Фонда памяти жертв Катастрофы. В апреле 1944 года Симона Вейль, как и все члены ее семьи, была депортирована оккупационными властями в Освенцим. Поезд SNCF, увозивший их в концлагерь, отправлялся c вокзала Бобиньи. С 1943-го по 1944 год с этого вокзала ушел 21 поезд: 22407 человек были отправлены в концлагеря.

Спустя почти 66 лет после окончания войны президент SNCF Гийом Пепи осмелился одним из первым заговорить об этой мрачной странице французской истории: “Я хочу выразить скорбь и сожаления в связи с действиями SNCF в тот период”, – заявил Гийом Пепи.

В статье также сообщается, что на этой неделе голландская транспортная компания GVB, главный офис которой находится в Амстердаме, объявила, что намерена “искать способы прийти к соглашению” относительно участия своих сотрудников в перевозке тысяч евреев, погибших в период нацистской оккупации Нидерландов. В прошлом месяце национальная железнодорожная компания NS заявила, что предложит компенсацию жертвам.

O. Maндельштам, 1925  

ХАОС ИУДЕЙСКИЙ

Однажды к нам приехала совершенно чужая особа, девушка лет сорока, в красной шляпке, с острым подбородком и злыми черными глазами. Ссылаясь на происхождение из местечка Шавли (Шяуляй), она требовала, чтобы ее выдали в Петербурге замуж. Пока ее  удалось спровадить, она прожила в доме неделю. Изредка появлялись странствующие авторы: бородатые и длиннополые люди, талмудические философы, продавцы вразнос собственных печатных изречений и афоризмов. Они оставляли именные экземпляры и жаловались на преследованья злых ясен.

Раз или два в жизни меня возили в синагогу, как в концерт, с долгими сборами, чуть ли не  покупая билеты у барышников; и от того, что я видел и слышал, я возвращался в тяжелом  чаду.

В Петербурге есть еврейский квартал: он начинается как раз позади Мариинского театра, там, где мерзнут барышники, за тюремным ангелом сгоревшего в революцию Литовского замка.

Там, на Торговых, попадаются еврейские вывески с быком и коровой, женщины с выбивающимися из-под косынки накладными волосами и семенящие в сюртуках до земли многоопытные и чадолюбивые старики. Синагога с коническими своими шапками и луковичными сферами, как пышная чужая смоковница, теряется  среди убогих строений. Бархатные береты с помпонами, изнуренные служки и певчие, гроздья семисвечников, высокие бархатные камилавки.

Еврейский корабль, с звонкими альтовыми хорами, с потрясающими детскими голосами, плывет на всех парусах, расколотый какой-то древней бурей на мужскую и женскую   половину.

Заблудившись на женских хорах, я пробирался, как тать, прячась за стропилами. Кантор,  как силач Самсон, рушил львиное здание, ему отвечали бархатные камилавки, и дивное  равновесие гласных и согласных, в четко произносимых словах, сообщало несокрушимую  силу песнопениям.

Но какое оскорбление – скверная, хотя и грамотная речь раввина, какая пошлость, когда он произносит “государь император”, какая пошлость все, что он говорит!

И вдруг два господина в цилиндрах, прекрасно одетые, лоснящиеся богатством, с изящными движениями светских людей, прикасаются к тяжелой книге, выходят из круга, и  за всех, по  доверенности, по поручению всех, совершают что-то почетное и самое главное. Кто это? – Барон Гинзбург. – А это? – Варшавский.

В детстве я совсем не слышал жаргона, лишь потом я наслушался этой певучей, всегда удивленной и разочарованной, вопросительной речи с резкими ударениями на полутонах. Речь отца и речь матери – не слиянием ли этих двух речей питается всю долгую жизнь наш язык, не они ли слагают его характер?

На фото: родители поэта – Эмиль и Флора Мандельштам (Э. Мандельштам родился в Жагаре, Ф. Мандельштам – в Вильнюсе)

Речь матери – ясная и звонкая без малейшей чужестранной примеси, с несколько расширенными и чрезмерно открытыми гласными, литературная великорусская речь; словарь ее беден и сжат, обороты однообразны, – но это язык, в нем есть что-то коренное и уверенное. Мать любила говорить и радовалась корню и звуку прибедненной  интеллигентским обиходом великорусской речи. Не первая ли в роду дорвалась она до  чистых и ясных русских звуков?

У отца совсем не было языка, это было косноязычие и безъязычие. Русская речь польского еврея? – Нет. Речь немецкого еврея? – Тоже нет. Может быть особый курляндский акцент? –  Я таких не слышал. Совершенно отвлеченный, придуманный язык, витиеватая и закрученная речь самоучки, где обычные слова переплетаются с старинными  философскими терминами Гердера, Лейбница и Спинозы, причудливый синтаксис талмудиста, искусственная, не всегда договоренная фраза – это было все что угодно, но не язык, все равно – по-русски или по-немецки.

По существу, отец переносил меня в совершенно чужой век и отдаленную обстановку, но   никак не еврейскую. Если хотите, это был чистейший восемнадцатый, или даже семнадцатый век просвещенного гетто где-нибудь в Гамбурге. Религиозные интересы  вытравлены совершенно.

Просветительная философия претворилась в замысловатый талмудический пантеизм.  Где-то поблизости Спиноза разводит в банке своих пауков. Предчувствуется – Руссо и его естественный человек. Все донельзя отвлеченно, замысловато и схематично.

Четырнадцатилетний мальчик, которого натаскивали на раввина и запрещали читать  светские книги, бежит в Берлин, попадает в высшую талмудическую школу, где собрались  такие же упрямые, рассудочные, в глухих местечках метившие в гении юноши; вместо талмуда читает Шиллера и, заметьте, читает его как новую книгу; немного продержавшись, он падает из этого странного университета обратно в кипучий мир семидесятых годов,  чтобы запомнить конспиративную молочную лавку на Караванной, откуда подводили мину  под Александра, и в перчаточной мастерской, и на кожевенном заводе проповедует обрюзгшим и удивленным клиентам философские идеалы восемнадцатого века.

Когда меня везли в город Ригу, к рижским дедушке и бабушке, я сопротивлялся и чуть не  плакал. Мне казалось, что меня везут на родину непонятной отцовской философии.  Двинулась в путь артиллерия картонок, корзинок с висячими замками, пухлый неудобный домашний багаж. Зимние вещи пересыпали крупной солью нафталина. Кресла стояли, как белые кони, в попоне чехлов. Невеселыми казались мне сборы на рижское взморье. Я тогда собирал гвозди: нелепейшая коллекционерская причуда. Я пересыпал кучи гвоздей,  как скупой рыцарь, и радовался, как растет мое колючее богатство. Тут у меня отняли гвозди на укладку.

Дорога была тревожная. Тусклый вагон в Дерпте ночью, с громкими эстонскими песнями, приступом брали какие-то ферейны, возвращаясь с большого певческого праздника.  Эстонцы топотали и ломились в дверь. Было очень страшно.

Дедушка – голубоглазый старик в ермолке, закрывавшей наполовину лоб, с чертами важными и немного сановными, как бывает у очень почтенных евреев, улыбался, радовался, хотел быть ласковым, да не умел, – густые брови сдвигались. Он хотел взять меня на руки, я чуть не заплакал.

Добрая бабушка, в черноволосой накладке на седых волосах и в капоте с желтоватыми цветочками, мелко-мелко семенила по скрипучим половицам и все хотела чем-нибудь угостить.

Она спрашивала: “Покушали? покушали?” – единственное русское слово, которое она знала. Но не понравились мне пряные cтариковские лакомства, их горький миндальный  вкус.

Родители ушли в город. Опечаленный дед и грустная, суетливая бабушка – попробуют  заговорить и нахохлятся, как старые обиженные птицы. Я порывался им объяснить, что хочу к маме – они не понимали. Тогда я пальцем на столе изобразил желание уйти, перебирая на манер походки средним и указательным.

Вдруг дедушка вытащил из ящика комода черно-желтый шелковый платок, накинул мне его на плечи и заставил повторять за собой слова, составленные из незнакомых  шумов, но,  недовольный моим лепетом, рассердился, закачал неодобрительно головой. Мне стало душно и страшно. Не помню, как на выручку подоспела мать.

Отец часто говорил о честности деда, как о высоком духовном качестве. Для еврея  честность – это  мудрость и почти святость. Чем дальше по поколеньям этих суровых голубоглазых стариков, тем честнее и суровее.

Прадед Вениамин однажды сказал: “Я прекращаю дело и торговлю – мне больше не нужно денег”. Ему хватило точь-в-точь по самый день смерти –  он не оставил ни одной копейки.

Рижское взморье – это целая страна. Славится вязким, удивительно мелким и чистым желтым песком (разве в песочных часах такой песочек!) и дырявыми мостками в одну и две доски, перекинутыми через двадцативерстную дачную Сахару. Дачный размах рижского взморья не сравнится ни с какими курортами. Мостки, клумбы, палисадники, стеклянные шары тянутся нескончаемым городищем, все на желтом, каким играют ребята, измолотом в пшеницу канареечном песке.

Латыши на задворках сушат и вялят камбалу, одноглазую, костистую, плоскую, как широкая ладонь, рыбу. Детский плач, фортепианные гаммы, стоны пациентов бесчисленных зубных  врачей, звон посуды маленьких дачных табльдотов, рулады певцов и крики разносчиков не молкнут в лабиринте кухонных садов, булочных и колючих проволок, и по рельсовой подкове на песчаной насыпи, сколько хватает глаз, бегают игрушечные поезда, набитые “зайцами”, прыгающими на ходу, от немецкого чопорного Бильдерлинсгофа до скученного и пахнущего пеленками еврейского Дуббельна.

По редким сосновым перелескам блуждают бродячие оркестры: две трубы калачом, кларнет и тромбон, и, выдувая немилосердную медную фальшь, отовсюду гонимые, то здесь, то там разражаются лошадиным маршем прекрасной Каролины.

Всю землю держал барон с моноклем по фамилии Фиркс. Землю свою он разгородил на чистую от евреев и нечистую. На чистой земле сидели бурши-корпоранты и растирали столики пивными кружками.

На земле иудейской висели пеленки и захлебывались гаммы. В Майоренгофе, у немцев, играла музыка – симфонический оркестр в садовой раковине – “Смерть и просветление” Штрауса. Пожилые немки с румянцем на щеках, в свежем трауре, находили свою отраду.

В Дуббельне, у евреев, оркестр захлебывался патетической симфонией Чайковского, и было слышно, как перекликались два струнных гнезда.

Чайковского об эту пору я полюбил болезненным нервным напряжением, напоминавшим  желание Неточки Незвановой у Достоевского услышать скрипичный концерт за красным полымем шелковых занавесок. Широкие, плавные, чисто скрипичные места Чайковского я ловил из-за колючей изгороди и не раз изорвал свое платье и расцарапал руки, пробираясь бесплатно к раковине оркестра.

Обрывки сильной скрипичной музыки я вылавливал в диком граммофоне дачной разноголосицы. Не помню, как воспиталось во мне это благоговенье к симфоническому оркестру, но думаю, что я верно понял Чайковского, угадав в нем особенное концертное чувство.

Как убедительно звучали эти размягченные итальянским безвольем, но все же русские  скрипичные голоса в грязной еврейской клоаке! Какая нить протянута от этих первых  убогих концертов к шелковому пожару Дворянского собрания и тщедушному Скрябину, который вот-вот сейчас будет раздавлен обступившим его со всех сторон, еще немым полукружием певцов и скрипичным лесом “Прометея”, над которым высится, как щит, звукоприемник – странный стеклянный прибор.

Дорогие друзья,

Каунасская еврейская община и Каунасский клуб «Надежда» Русского собрания Литвы приглашает принять участие в памятном мероприятии, посвященном 80-летию гибели знаменитого поэта,  прозаика и переводчика, эссеиста, критика и литературоведа Осипа Мандельштама (1891 – 1938):

27 декабря, в четверг, в 12 часов, у дома по ул. Палангос, 1 – в этом доме О. Мандельштам провел несколько лет своего детства.

Осип Мандельштам – один из крупнейших поэтов XX века. После второго ареста, приговорённый за контрреволюционную деятельность, он погиб в сталинском лагере 27 декабря 1938 года.

По инициативе Еврейской общины (литваков) Литвы в 2017 г. была создана рабочая консультативная группа по вопросам наследия литовских евреев. В нее вошли признанные в мире эксперты еврейского наследия: Барбара Киршенблатт-Гимблетт – советник директора Музея истории евреев Польши POLIN и старший куратор основной экспозиции; Ассумпсио Оста – генеральный секретарь Европейской Ассоциации по сохранению и развитию еврейской культуры и наследия; Сергей Канович – поэт и эссеист, учредитель неправительственной организации “Maceva” и Мемориального еврейского фонда Шедувы; Людмила Шолохова – директор архива и библиотеки YIVO; Сергей Кравцов – старший научный сотрудник Еврейского центра искусств Иерусалимского университета; Мартинас Ужпялкис – представитель ЕОЛ, специалист по охране культурного наследия ЕОЛ и Виктория Сидерайте-Алон – архитектор, дизайнер.

Международная группа экспертов разработала рекомендации по увековечению Большой Вильнюсской синагоги. В документе говорится, что восстановление синагоги или любого другого здания, находящегося на территории синагогального комплекса, будет вводить в заблуждение и распространять ложную информацию, так как ущерб, нанесенный Большой синагоге Вильнюса и еврейской общине в годы Второй мировой войны и после нее, непоправим.

По мнению экспертов, гораздо важнее показать былую значимость этого уникального пространства в еврейской истории.

Цель увековечения – сохранение артефактов, а также остатков комплекса зданий Большой синагоги, и правильное взаимодействие с ценностью этого сакрального места.

Пространство Большой синагоги должно было бы вернуть еврейскому историческому, религиозного и культурному наследию центральное место в Вильнюсе. Это должно быть достигнуто, не возведением на территории Большой синагоги огромных строений, а с помощью коммуникационных и мультимедийных решений.

По мнению специалистов, правильно приведенная в порядок территория Синагоги, а также сохранившиеся на ней культурные ценности могут получить статус Национального парка.

Как считают эксперты, территория Большой синагоги обладает всеми необходимыми элементами, чтобы стать центром «пути еврейского наследия» в Вильнюсе, который ведет к другим важным объектам «Литовского Иерусалима». Территория должна быть возвращена Еврейской общине Литвы, быть открытой городу и его гостям.

Председатель Еврейской общины Литвы Фаина Куклянски одобрила рекомендации экспертов: «Нельзя повернуть время вспять. Невозможно вернуть уничтоженные жизни. Но мы обязаны вернуть место Большой синагоги еврейской общине и городу. Таким образом мы напомним прежде всего себе, а потом и всему миру, почему Вильнюс называли Литовским Иерусалимом».

Член группы экспертов Сергей Канович добавил: «Лучший способ сохранить Вильнюсскую Большую синагогу – это сохранить артефакты и с их помощью рассказать будущим поколениям удивительную историю литваков».

Премьер-министр Литвы Саулюс Сквернялис представил президенту Дале Грибаускайте кандидата на пост нового министра культуры, сообщает пресс-службу главы правительства.

Новым руководителем Министерства культуры может стать Миндаугас Кветкаускас. Долгое время он был директором Института литовской литературы и фольклора, но в последние годы работал заместителем директора этого института.

М. Кветкаускас окончил Вильнюсский государственный университет по специальности “литовский язык и литературоведение”. Работал в редакции журнала Metai и изучал иудаику в Оксфордском университете.

“Это профессионал своего дела, в компетентности и профессионализме которого нет сомнений. Я доверяю ему и с нетерпением жду эффективной совместной работы”, — заявил премьер-министр.

Президент Литвы Даля Грибаускайте, встретившаяся с представленным кандидатом на пост министра культуры литературоведа Миндаугаса Кветкаускаса, пока не назначила его главой ведомства, – сообщает газета “Обзор”.

Президент примет решение в ближайшее время”, – заявила после встречи советник президента Рута Качкуте.

По словам М. Кветкаускаса, он уже успел встретиться с лидером правящих “аграриев”, председателем парламентского Комитета по делам культуры Рамунасом Карбаускисом и обсудить важнейшие вопросы культуры, однако конкретные планы кандидат раскроет после решения президента.

“Дальнейшие шаги я бы хотел обсудить, когда будет утверждена моя кандидатура”, – сказал М. Кветкаускас после встречи с президентом.

Комментарии

Единственной действующей Вильнюсской Хоральной синагоге – 115 лет. В минувшее воскресенье, 16 декабря, этому юбилею был посвящен праздничный концерт. Собравшихся приветствовали раввин Шолом-Бер Крински, лидер Вильнюсской еврейской религиозной общины Симас Левин.

В празднике приняли участие поэт, правозащитник, профессор Йельского университета Томас Венцлова, эссеист, сценарист и культуролог Пранас Моркус, профессор, музыковед Леонидас Мельникас и другие известные виленчане и гости столицы.

Особую праздничную атмосферу создало выступление Вильнюсского камерного оркестра под управлением дирижера, профессора Донатаса Каткуса.

В середине XIX века в Вильнюсе набирало силу просветительское еврейское движение “Хаскала”, которое, при внешней ортодоксальности, способствовало распространению светского образования среди членов общины, хлопотало о принятии еврейских детей в гимназии, изыскивало средства для оплаты обучения детям из бедных семей. Движение издавало еврейскую литературу, организовывало культурную и просветительскую деятельность общины.

Именно это прогрессивное движение и озаботилось строительством новой и просторной синагоги. Разрешение властей было получено достаточно быстро (контора губернатора была довольна тем, что “Хаскала” освобождало городское руководство от многих забот, оплачивая то, что другие горожане получали за счет казны – начальные школы, приюты, больницы и т.д.). В 1899 году община купила территорию для строительства постоянного здания синагоги у торговца В. Элиашберга на улице Завальной.

Главным архитектором стал Давид Розенхауз (убитый в Панеряй в 1941 г.), который построил её в восточном мавританском стиле, с элементами романтизма, с галереей в отдельном этаже. Бима была ограждена перилами, напротив ковчега, женская линия была более открыта, чем в других синагогах, и присутствовало место для хора на втором этаже. Синагога была украшена изнутри и снаружи лепниной и витражами. На потолке имелся купол, окрашенный в цвет небес с облаками. Над фасадом были установлены скульптурные изображения скрижалей завета, а над входом была выложена цитата из библии «כי ביתי בית תפילה יקרא לכל העמים» (Исаия).

Торжественное открытие синагоги состоялось на праздник Рош Ха-Шана (Еврейский Новый год) в 1903 году. На открытии присутствовал известный историк Семён Дубнов, которому выделили в синагоге почётное кресло. Позже С. Дубнов запишет: «Правление Хоральной синагоги «Тахарат Ха-Кодеш» предложило мне почетное место возле восточной стены… Душу трогало грустное пение кантора Бернштейна торжественного гимна «Унтанэ Токеф» (одна из самых торжественных молитв Рош-Ашана и Йом-Кипура напоминает нам о величии наших предков, для которых преданность Торе и Б-гу означала готовность идти на любые жертвы). Авраам Бернштейн являлся кантором Вильнюсской Хоральной синагоги на протяжении нескольких десятков лет. Он также известен как автор около 150-ти музыкальных произведений на еврейскую тематику. Известный во всем мире кантор Моше Кусевицкий, певший в хоре Вильнюсской синагоги в начале двадцатых годов, был учеником А. Бернштейна.

Раввин Шломо -Залкинд Минор, в прошлом раввин Минска и Москвы, подарил Вильнюсской Хоральной синагоге свою библиотеку.

В XIX в. синагогу часто посещали известные писатели Дов Лебенсон, Айзик Меер Дик, Кальман Шульман. До Второй мировой войны на службу в Вильнюсскую синагогу приходили самые известные предприниматели, банкиры, общественные деятели.

В начале XX века в Вильнюсе проживало около 100 000 евреев, что составляло половину всего населения города. Революционные перемены, крушение империи, вхождение в состав Польши, а затем Литвы, никак на благополучии еврейской диаспоры города не сказались. Но Вторая мировая война уничтожила практически все, что создавалось еврейской общиной города на протяжении нескольких веков.

В годы оккупации нацисты использовали Вильнюсскую синагогу в качестве военного и продовольственного склада. После войны она использовалась для нужд слесарной мастерской.

Здание ветшало и постепенно разрушалось: исчезла роспись на стенах и потолках, отвалилась лепнина, украшавшая интерьер, фасад нуждался в срочном укреплении. В таком состоянии, уже после восстановления Независимости Литвы, в 1993 году городские власти Вильнюса передали синагогу Еврейской общине Литвы. Полностью реставрировать молельный дом удалось только к началу XXI века.

Сегодня службы в Вильнюсской Хоральной синагоге проходят ежедневно.

(По материалам Г. Аграновского и Интернет-сайтов)

Константин Амелюшкин

ru.DELFI.lt среда, 12 декабря 2018 г.

В свое время Вильнюс почитали крупнейшим центром еврейской культуры, сейчас численность общины евреев невелика. В разные периоды литовской истории евреи то получали привилегии, то, как и во всей Европе, подвергались гонениям. Черным пятном остается Холокост, результатом которого стало уничтожение практически всего еврейского населения довоенной Литвы.

Небольшая еврейская община живет насыщенной повседневной и религиозной жизнью. Есть и другие моменты: люди эмигрируют, стареют, ассимилируются, а некоторые традиции начинают забываться. Наша героиня, Амит Белайте, пытается создать условия для того, чтобы молодые люди помнили о них, встречались, отмечали праздники, а также поддерживает связь с евреями зарубежья.

Традиции и связи

В свободное от работы время Амит Белайте занимается вопросами культуры евреев и сохранения традиций, приобщения к ним молодого поколения. Возглавляемый ею Союз еврейских студентов и молодежи Литвы проводит различные мероприятия, чтобы была возможность отмечать праздники вместе, изучать традиции и культуру своего народа.

Читать далее: https://ru.delfi.lt/news/live/zhivoj-i-pulsiruyuschij-organizm-evrei-litvy-sohranyayut-tradicii-i-podderzhivayut-svyazi.d?id=79851897

Многие знают, что в 1948 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла «Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него». Менее известно, что в «Конвенции» был впервые использован неологизм «геноцид» и что создателем его (так же, как и инициатором концепции геноцида как преступления, нарушающего нормы международного права) был американский юрист еврейского происхождения Рафаэль Лемкин. Слово «геноцид» прижилось во многих языках благодаря прозрачной этимологии: компонент «ген-», означающий «народ», «нация» (ср. генофонд, генеалогия), взят из греческого языка; компонент «-цид», имеющий значение «убийство» (ср. пестицид, суицид), взят из латыни; сложенные вместе они создают лексему «геноцид», то есть «уничтожение народа».

Рафаэль Лемкин родился на северо-западной окраине Российской империи – в Волковысском уезде Гродненской губернии. Семья сохраняла традиционный еврейский уклад, ребенком Рафаэль ходил в хедер, в школьные годы брал частные уроки «живого иврита» (и полюбил его так, что в 1926 г издал во Львове поэму Х. Н. Бялика «Ноа и Маринка» в своем переводе с иврита на польский язык). Кроме того, мать, владевшая многими языками, с детства учила его европейским языкам и прививала любовь к русской и польской литературе. В 1910-е годы Лемкины переехали в уездный город Волковыск, претерпевший в годы Первой мировой войны и Польского похода немецкую, польскую, красноармейскую и снова польскую оккупацию. В 1920 г. Волковыск стал польским городом (в 1939 г. его вернули в состав Белорусской ССР), а его жители – польскими гражданами. В том же году Рафаэль Лемкин поступил во Львовский университет на филологическое отделение, начал изучать арабский и санскрит, но через год перешел на юридический факультет.

Годы спустя он написал в «Автобиографии», что в юриспруденцию его толкнуло дело турецкого армянина Согомона Техлиряна, убившего при свете дня в Берлине бывшего министра внутренних дел Турции Мехмеда Талат (известного также как Талат Паша), в свое время инициатора и организатора массового истребления армян. Перед судом стояла дилемма: с одной стороны, невозможность оправдать убийцу; с другой стороны, нежелание приговорить к смерти мстителя за уничтожение своего народа. Суд оправдал Техлиряна на основании «временного помрачения сознания». Именно тогда Лемкин и задался вопросами «Почему убийство одного считается преступлением? Почему убийство миллионов считается меньшим преступлением, чем убийство одного? Почему нет международного закона, применяющего моральные критерии в случаях уничтожения нации, расы, религиозной группы?» Пройдет чуть больше десяти лет, и юрист Рафаэль Лемкин начнет добиваться того, чтобы появился международный закон о наказании за геноцид мирного населения.

Учился Рафаэль Лемкин на юридическом факультет с перерывами – то брал курс философии в Гейдельбергском университете, то становился слушателем в Берлинском университете, то шлифовал свой французский в Париже, но в 1926 г. он закончил alma mater со степенью доктора правоведения и в том же году перебрался в Варшаву, чтобы специализироваться в уголовном и коммерческом праве. В 1927 г. он занял место секретаря Варшавского апелляционного суда, а в 1929 г. стал заместителем прокурора в Брежанском окружном суде (с 1939 г. Бережаны – украинский город), а затем в Варшавском окружном суде. Помимо этого, он был секретарем комиссии по кодификации законов Польской республики и представлял страну в международном комитете по правовым вопросам при Лиге Наций. Он также читал курс брачного права в еврейской семинарии, где обучали религиозным и светским наукам (и среди его слушателей был будущий писатель Исаак Башевис Зингер, лауреат Нобелевский премии по литературе 1978 года), и активно участвовал в создании двух энциклопедий – 27-митомной уголовного права (1933–1939) и однотомной финансовой (1936). С начала 1930-х годов политический климат во многих европейских странах начал ощутимо меняться. В Польше правительство отказалось соблюдать договор о правах национальных меньшинств, принятый на Парижской мирной конференции 1919 года и гарантированный Лигой Наций. В Германии тем временем Гитлер был избран рейхсканцлером, и из страны начался исход евреев.

Вероятно, в этой атмосфере у Лемкина и возникла мысль о необходимости законодательным путем предотвратить преследования, основанные на расовых и религиозных принципах. К конференции по унификации криминального законодательства, запланированной на 14–20 октября 1933 г. в Мадриде, Лемкин приготовил доклад, в котором предлагал рассматривать в рамках международного законодательства два вида преступных акций, практикуемых во многих странах, а именно варварство, формами проявления которого являются резня, погромы и/или экономическая дискриминация этнических, социальных или религиозных групп; и вандализм, выражающийся в уничтожении или разорении культурных и художественных ценностей.

В традициях времени текст доклада опубликовали задолго до начала конференции на французском, немецком и английском языках, и почти тотчас же Лемкину передали по телефону, что министр юстиции Польши советует ему не присутствовать на мадридской конференции. Следом появилась статья в пронационалистической «Газете Варшавской», обвиняющая Лемкина в намеренном оскорблении немецкого народа, в то время как польские дипломаты работают над подписанием с Германией пакта о ненападении. В ответ Лемкин опубликовал в октябрьском номере львовского журнала «Голос права» – единственном правоведческом органе страны – текст своего несостоявшегося доклада на польском языке. За этим пришел конец его государственной службе. Обсуждения доклада на конференции не состоялось.

Рафаэль Лемкин открыл частную юридическую практику, обогатившую его уникальным опытом в работе с международными коммерческими структурами. В это время Лемкин, как тысячи беженцев из оккупированной нацистами и большевиками Польши, нашел временное прибежище в Каунасе, в то время столице еще никем не захваченной Литвы. В конце 1939 г. он получил приглашение читать курс по международному финансовому праву в Стокгольмском университете, а вместе с ним и рабочую визу в Швецию.

В начале 1941 г. Лемкину предложили место профессора в юридической школе университета имени Дюка (штат Северная Каролина, США). Получив советскую и японскую транзитные визы (вся Европа уже была под Гитлером), он проехал весь Союз от Ленинграда до Владивостока, перебрался в Японию, на японском пароходе пересек Тихий океан и прибыл в Новый Свет в апреле 1941 года. В этот год Лемкин успел завершить начатую еще в 1932 году в Варшаве совместную работу с профессором Макдермоттом по изданию на английском языке польского уголовного кодекса и опубликовал несколько статей по криминалистике. Но больше всего времени он уделял своей «коллекции» – нацистским декретам и постановлениям, введенным на оккупированных и аннексированных землях. Он начал их собирать еще в Польше, Литве и Швеции и продолжал пополнять в 1941–1942 г.г. в Америке. Уверенный в их непреходящей ценности, Лемкин подал идею создать центр документации оккупационных декретов в Библиотеке Конгресса.

Его opus magnum «Правление государств оси в оккупированной Европе. Законы оккупации. Анализ правления. Предложения по возмещению нанесенного ущерба» появился в книжных магазинах в ноябре 1944 г.

Лемкин много времени проводил в Англии и Европе. Летом 1946 г. он оказался в Германии, в составе группы, инспектирующей военные суды, побывал в лагерях для перемещенных лиц, собрал новые доказательства геноцида (такие как похищение детей, насильственное предотвращение деторождения). В августе 1946 г. он выступил на конференции международной ассоциации юристов в Кембридже с докладом о необходимости вписать преступление геноцида в международное право. Встретили его предложение так же безучастно, как и на мадридской конференции в 1933 г. В сентябре 1946 г. Лемкин присутствовал в Париже на подписании мирного договора между державами-победительницами и странами-сателлитами гитлеровской коалиции, где вновь предлагал ввести в договор положение о том, что устроители геноцида в каждой отдельно взятой стране должны нести ответственность в рамках криминального законодательства этой страны. Присутствующие смотрели на него как на помеху, а американский представитель сказал ему по-свойски: «Вы, что, газет не читаете? Мы тут и без геноцида от советских осатанели».

У Лемкина оставалась еще надежда на Нюрнбергский процесс (начался 20 ноября 1945 г.), где в выступлениях американских и британских государственных обвинителей не раз говорилось о «геноциде». Но Нюрнбергский трибунал действовал на основании лондонского постановления, подписанного СССР, Британией и США в день победы над Германией, оговаривавшего, как вести послевоенный суд над военными преступниками и какие международные законы к ним применять. Соответственно, Нюрнбергский трибунал вынес приговоры за: 1) военные преступления, 2) преступления против мира и 3) преступления против человечества, а именно «убийства, уничтожение, порабощение, депортацию и другие бесчеловечные акты против гражданского населения, совершенные до или во время войны, а также преследования на политической, расовой или религиозной основе». О геноциде в приговоре не упоминалось – этой концепции еще не было в международном законодательстве.

Такой исход Лемкина огорчил, и, вернувшись в Вашингтон, он принял решение: самому представить геноцид на рассмотрение ООН. В октябре 1946 г. ООН исполнился всего год, организация находилась в процессе роста и формирования и была готова услышать многих о том, как обеспечить сотрудничество в разрешении международных проблем экономического, социального, культурного и гуманитарного характера. Позднее директор Комиссии по правам человека ООН вспоминал о Лемкине: «Никогда в истории ООН никто индивидуально не вел подобную обработку делегатов ООН. Его можно было встретить повсюду… и по всеобщему наблюдению, он пользовался такими привилегиями, которых никогда не бывало у частных лиц». Лемкин хотя и разговаривал со всеми, но спонсоров искал не среди европейских стран, а в странах Латинской Америки и далекой Индии. В итоге спонсором предложения о геноциде выступила делегация Кубы, а коспонсором – делегация Индии при массовой поддержке большинства стран. 11 декабря 1946 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию, в которой геноцид был объявлен международным преступлением, и просила юридический отдел ООН подготовить развернутый проект конвенции о предупреждении геноцида к следующей сессии Генеральной Ассамблеи.

В мае 1947 г. генеральный секретарь ООН Трюгве Хальвдан Ли (норвежец) пригласил Лемкина и двух других юристов-международников, профессора Доннедье де Вабра из Франции и профессора Веспасиана Пелла из Румынии, подготовить текст конвенции о геноциде. Все трое были знакомы с 1930-х г., более того, Рафаэль Лемкин считал их своими наставниками, но совместная работа в Нью-Йорке давалась всем с большим трудом. Обоюдным было только решение переписать основной материал о геноциде из книги и статей Лемкина на эту тему. В остальном согласия не было. Например, Рафаэль Лемкин хотел включить в проект, кроме физического геноцида, еще и культурный геноцид (то есть уничтожение или похищение книг, культурных и религиозных ценностей, уничтожение национальной интеллигенции, запрет на употребление родного языка, изъятие детей из преследуемой группы и передача их в другие группы населения), де Вабр и Пелла не принимали этой концепции и оставляли решение за Генеральной Ассамблеей. Лемкин, в свою очередь, возражал против идеи «геноцид политических групп» на том основании, что политические группы не имеют того постоянства и преемственности, как расовые, национальные и религиозные группы.

3 марта 1948 г. в ООН состоялось первое слушание рабочего варианта конвенции о геноциде, на котором большинством голосов убрали из текста «культурный геноцид» и добавили «геноцид политических групп». 9 декабря 1948 г., на пленарном заседании в Париже Генеральная Ассамблея ООН утвердила «Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него» и предложила ее всем странам-участницам ООН для подписания и ратификации или присоединения. К октябрю 1950 г. двадцать стран, подписавших конвенцию, ее ратифицировали, и 12 января 1951 г. она вступила в силу.

Все делегаты ООН помнили, что Рафаэль Лемкин был инициатором и неуемным двигателем этой конвенции. Куба вручила ему в 1950 г. высшую награду страны – крест Карлоса Мануэль де Сеспедеса; конгресс американских евреев присудил ему в 1951 г. премию Стефана Вайза; ФРГ наградила его в 1955 г. орденом «За высокие заслуги»; коллеги-юристы в 1950, 1951, 1952, 1955 г.г. выдвигали его кандидатуру на Нобелевскую премию мира. Меньше всех радовался победе сам Лемкин. Он был в отчаянии от того, что американский Сенат отказывался ратифицировать Конвенцию, хорошо понимая, что без участия США она останется безжизненной. И оказался прав: США ратифицировали Конвенцию в 1988 г., и только в 1990-е она стала применяться на практике: суд над устроителями геноцида хорватов и мусульман в Югославии и тутси в Руанде.

Лемкин считал своим поражением и то, что в Конвенции не упоминался «культурный геноцид». Он считал, что во многих случаях «культурный геноцид» предшествует варварскому истреблению этнических, национальных или религиозных групп. «Культурный геноцид» должен был получить многоаспектное освещение в книге «История геноцида», над которой он начал работать в 1950-е. В 1958 г. Рафаэль Лемкин заключил договор с издательством и начал писать «Автобиографию». Воспоминания его увлекали, заряжали новой энергией, работа шла быстро…и оборвалась мгновенно – он скончался от сердечного приступа 28 августа 1959 г. Хоронила его еврейская община Нью-Йорка: у Лемкина никогда не было своей семьи. На его надгробной плите выбиты слова:

«Д-р Рафаэль Лемкин (1900–1959), отец Конвенции о предупреждении преступления геноцида».

Опубликовано: “Заметки по еврейской истории” (сетевой журнал), № 11(114), июль 2009.

Результаты опроса, проведенного Агентством Европейского союза по основным правам (FRA) и опубликованного на сайте этой структуры в понедельник, 10 декабря, свидетельствуют: треть евреев, проживающих в двенадцати европейских странах, избегают посещать еврейские мероприятия и объекты инфраструктуры – из страха перед растущим антисемитизмом.

Данное исследование проводилось, в том числе, в Бельгии, Великобритании, Германии, Франции, Венгрии, Италии, Латвии и Швеции, где проживают около 90% еврейского населения ЕС.

Каждый третий из опрошенных социологами признался, что обдумывает возможность эмиграции, а более четверти респондентов утверждали, что пострадали от антисемитизма. В 2012 году из 6.000 респондентов аналогичного опроса жертвами антисемитов становился, по их словам, каждый пятый.

В ходе нынешнего опроса 75% британских евреев заявили, что считают антисемитизм “большой проблемой” – в 2012 году таких насчитывалось лишь 48%. В Германии этот показатель возрос за аналогичный период с 62% до 85%, в Швеции – с 60% до 82%.

“Этот отчет демонстрирует неприемлемо усилившийся уровень давления и злоупотреблений, которые евреи испытывают сегодня в Европе. Они ощущают, что, несмотря на приверженность европейских лидеров борьбе с антисемитизмом, ситуация продолжает усугубляться” – так прокомментировал эти данные президент Европейского еврейского конгресса (ЕЕК) Моше Кантор.

Совет ЕС одобрил Декларацию о борьбе с антисемитизмом, укреплении безопасности и усилении защиты еврейских институтов Европы, пишет Newsru.co.il.

В документе содержится признание в том, что ряд еврейских общин европейского континента все чаще становятся мишенями для атак террористов, а этническая ненависть и антисемитизм по-прежнему широко распространены в мире. Это подтверждается данными доклада Fundamental Rights Agency от 2018 года, который будет опубликован сегодня, 7 декабря.

Декларация требует от стран Европы разработать и реализовать единую стратегию борьбы со всеми формами антисемитизма, расизма и ксенофобии, а также радикализации и экстремизма, и усилить охрану еврейских объектов и еврейских общин.

Первый вице-президент Еврокомиссии Франс Тиммерманс и комиссар по вопросам правосудия, потребителей и гендерного равенства Вера Журова приветствовали этот документ: «Во времена всплеска антисемитизма единогласное принятие Декларации о борьбе с этим явлением посылают важный сигнал еврейской общине: ЕС в целом и каждое из государств обязуются гарантировать их безопасность и благополучие».

«Мы объединим наши усилия на европейском и национальном уровнях, чтобы евреи могли планировать будущее для себя и своих детей в Европе. Именно для этого необходимо использовать единое определение антисемитизма, разработанного Международным альянсом в память о Холокосте, в качестве орудия борьбы», – говорится в совместном заявлении еврочиновников.

Уважаемые члены Еврейской общины Литвы,

Поздравляю вас с особым праздником! Прошло ровно 30 лет с того дня, когда впервые после Второй мировой войны евреи Литвы смогли вместе отметить Хануку. Тысячелетнюю традицию вернула группа по проведению и организации культурных мероприятий Общества культуры евреев Литвы.

Они вернули праздник Света и Свободы тогда, когда вся Литва стремилась к независимости и свободе. Это – победа света над тьмой. Это – победа свободы, к которой ведет вера, помогающая превозмочь насилие и притеснение.

Отрадно, что Еврейская община Литвы искренно сохраняет и пестует идентитет своего народа, развивает культурные и религиозные традиции, большое внимание уделяет детям и молодежи, заботится о членах своей общины, которым необходима помощь.

Благодаря вашей деятельности в Литве и в мире становится больше света, радости и веры. Спасибо вам за это.

Желаю удачи, новых свершений и светлого праздника!

Президент Литовской Республики

Даля Грибаускайте

Вильнюс, 2018

3 декабря еврейская община Шяуляйского края (ЕОШК) отметила 30-летие восстановления.

30 лет назад большинство членов нынешней общины отозвались на призыв инициативной группы шяуляйского отделения Саюдиса принять участие во встрече. В ней приняли участие около ста евреев города. Так была восстановлена еврейская община Шяуляй.

Перед началом праздничного концерта председатель общины Шяуляйского края Наум Глейзер поздравил всех с Ханукой и 30-летием восстановления общины, поблагодарил всех гостей, которые пришли разделить эту радость с членами ЕОШК.

С поздравлением к собравшимся обратился вице-мэр Шяуляй Й. Сартаускас, член Совета Еврейской общины Литвы Д. Тодесас, руководитель „Agapao reabilitacijos centras“  В. Карпов, директор Шяуляйской прогимназии С. Баранаускене, актеры Шяуляйского драматического театра А. Венцкус и С. Якубаускас, сыгравшие главные роли в спектаклях «Тевье молочник» и «Дибук».

В празднике также приняли участие представители русской, белорусской, украинской национальных общин. Они поздравили ЕОШК музыкальными и танцевальными номерами.

Кропание истории на потребу политической конъюнктуре. Так историк Альвидас Никжентайтис оценил принятую Сеймом декларацию, гласящую, что командир литовских партизан Адольфас Раманаускас-Ванагас был фактическим главой государства.

– Представители Комиссии исторической памяти государства и борьбы за свободу накануне голосования Сейма за декларацию признали, что мнения экспертов-консультантов разошлись. Что вы можете сказать по этому поводу? – спросил «Lietuvos rytas» А.Никжентайтиса.

– Среди экспертов были три историка – двое из Центра изучения геноцида и резистенции населения Литвы (LGGRTC) и я. Именно мнение историков было единым: для провозглашения Ванагаса главой государства слишком мало данных, они противоречивы и недостаточно обоснованы.

– Почему?

– Всё это изложено в материале, который историки представили в LGGRTC. Основных аргументов несколько. Во-первых, письмо, в котором говорилось о том, что Ванагас назначается преемником тогдашнего лидера Движения борьбы за свободу Литвы Йонаса Жемайтиса-Витаутаса, было перехвачено КГБ. Даже сам Ванагас на допросах признал, что слышал о своём назначении на место Витаутаса, но о том, что ему ещё присвоено и генеральское звание, он не знал.

С другой стороны, в 1952 году связь в партизанском движении в то время уже была нарушена критически, но большинство партизан всё равно свои действия координировали с Витаутасом, хотя он уже был болен. А сам Ванагас в то время ни в каких действиях участия не принимал, так как всё время в основном уделял заботам о безопасности семьи. Кроме того, Совет Движения, который должен был утвердить Ванагаса в качестве командующего, за это назначение не голосовал.

– Кем, в таком случае, следует считать Ванагаса? 

– Его можно именовать временно исполняющим обязанности руководителя Движения. Но гораздо важнее его действительная роль – он является символом Сопротивления, одним из главных его лиц.

– Вы возражали против провозглашения А.Раманаускаса-Ванагаса фактическим главой государства только из-за таких формальностей?

– Конечно, нет. Возможно, ещё более важным был спор о «подпольном государстве». Можем ли мы говорить о подпольном сопротивлении как о государстве? В историографии того периода такого понятия в этом регионе не существовало. Не считая Польши, сопротивление которой во время Второй мировой войны имело признаки государственности. Там не только вооруженные, но и гражданские структуры и, самое главное, – военное руководство подчинялось руководство политическому. Последним являлось правительство в изгнании, в Лондоне, а также президент. А в Литве этого не было.

– Так где же тогда было государство Литовское, если не в лесных бункерах? Ведь партизан можно воспринимать как легитимную власть Литвы.

– А как партизаны сами воспринимали себя? Разве они воспринимали себя как государство? Нет. Они воспринимали себя как тех, кто с оружием в руках законно противостоит оккупации, подготавливает почву для решающего момента, когда возникнет всеобщее восстание народа или он иным способом будет забрана власть, и только тогда будет восстановлено государство со всеми его атрибутами.

– Как же тогда в случае Ю.Жемайтисом-Витаутасом, который ранее был провозглашён президентом, фактическим главой государства?

– Историки критиковали и это провозглашение. Но он хотя бы действительно исполнял роль вождя. Между тем как аргументы в пользу Ванагаса – ещё более слабые. Я думаю, главная проблема заключается в том, что сами историки ещё не полностью определились с понятием и концепцией государства. А это фундаментальный вопрос, который, конечно, не является только теоретическим или академическим, он связан с аспектами идентичности, исторического сознания.

– Так почему, по вашему мнению, политики принимают такие документы касательно фактических лидеров государства?

– Всё это дело с партизанскими командирами затеяли консерваторы, которые таким способом хотели угодить своим спонсорам и осуществляли свою идеологическую политику. Вот и сейчас они предложили Ванагаса даже провозгласить президентом. В этом случае всё определяется тем, что Ванагас стал очень популярной исторической личностью.

Лидер «крестьян» Рамунас Карбаускис, который не участвовал даже в перезахоронении партизанского командира, решил «исправиться», предложив объявить его фактическим главой государства и так заработать очки.

Другие вели себя аналогичным образом. Вот историк по профессии, председатель комиссии Сейма Арунас Гумиляускас основывался на разъяснении Верховного суда, где Ванагас назван вождём партизан.

Хороший аргумент! А член Сейма П.Урбшис открыто заявил: «Вы, историки, можете и впредь говорить обо всём этом на ваших конференциях, а мы здесь примем политическое решение».

– Как вы это расцениваете?

– Это переписывание истории в угоду политической конъюнктуре. Это воображаемая, а не настоящая история. Такие решения компрометируют государство и общество, а отнюдь не укрепляют, не сплачивают, не делают их устойчивыми к пропаганде, как кое-кто считает.

Витаутас БРУВЕРИС, 

«Lietuvos rytas»

Первоисточник: Istoriko A. Nikžentaičio kirtis Seimui: „Tokie dalykai kompromituoja valstybę ir visuomenę“
Перевод Владимира ВАХМАНА, «Обзор»

* * *
Редакция “Обзора” благодарит Пинхоса Фридберга за предложение перевести с литовского языка на русский опубликованный выше материал.