Перевод книги «Торговцы любовью» на литовский язык уже в руках автора – посла Государства Израиль в Литве Йосси Авни-Леви!

«Торговцы любовью» — это трогательный и многогранный рассказ об отцовстве, история трех поколений: отца, сына и дедушки. Роман о тихой любви сына к отцу, безграничной любви ребенка к матери и любви двух отцов.

Йосси Авни-Леви – израильский дипломат и писатель, родился в 1962 г. в Израиле в семье репатриантов из Ирана и Афганистана. В 1983 г. с отличием окончил Еврейский университет в Иерусалиме. Официальный представитель Министерства иностранных дел Израиля. Награжден премией премьер-министра Израиля по литературе.

Поздравляем автора!

Портал 15min.lt опубликовал статью “Письмо Конгресса США премьеру: опровергают, что оправдали Ю.Амбразявичюса-Бразайтиса” (JAV Kongreso laiškas premjerui: neigia išteisinę J.Ambrazevičių-Brazaitį).

Предлагаем перевод этой статьи с литовского языка на русский, сделанный переводчиками газеты “Обзор”.

Конгресс Соединённых Штатов направил премьер-министру Саулюсу Сквернялису письмо с просьбой опровергнуть информацию о том, что власти США якобы установили, что глава Временного правительства в 1941 году Юозас Амбразявичюс-Бразайтис не был причастен к геноциду литовских евреев.

По сведениям портала 15min.lt, председатель комитета по иностранным делам Конгресса США направил письмо С. Сквернялису, в котором просил премьер-министра обязать Центр исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы не распространять не соответствующую реальности информацию об оправдании Ю. Амбразявичюса-Бразайтиса. То, что письмо было получено, порталу 15min.lt подтвердил пресс-секретарь премьер-министра Томас Бяржинскас.

“Да, такое письмо премьер получил. Ответ пока что не подготовлен”, – в ответе написал представитель руководителя Правительства.

Копию письма редакции получить пока что не удалось, поэтому точное содержание письма не известно. По словам Т. Бяржинскаса, без ведома и согласия отправителя письма было бы некорректно делиться его содержанием.

Глава Центра исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы Тересе Бируте Бураускайте порталу 15min сказала, что о письме, посланном премьеру, не знает, однако добавила, что “было бы очень печально”, если бы такая ситуация была на самом деле.

Действовал во время нацистской оккупации

После восстания 23 июня 1941 года Ю. Амбразявичюс-Бразайтис был руководителем Временного правительства Литвы и министром просвещения.

На фото: Ю. Амбразявичюс-Бразайтис

Временное правительство обвинялось в том, что не отмежевалось от оккупационной власти нацистов и тем самым оказалось причастным к геноциду евреев Литвы, которых в ту пору было убито 96 проц. евреев страны.

Центр исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы не раз подчёркивал, что подкомитет иммиграции, гражданства и международного права Судебного департамента Конгресса США, возглавляемый Джошуа Эйлбергом, официально сообщил, что брошенные Ю. Амбразявичюс-Бразайтис обвинения в сотрудничестве с нацистами и в организации убийств евреев – не обоснованны.

Временное правительство действовало с 24 июня по 5 августа 1941 года. Руководитель Правительства, умерший в Соединённых Штатах в 1974 году, до войны носил фамилию Амбразявичюс, оценки в Литве дождался в 2009 году, когда президент Валдас Адамкус посмертно наградил его высшей наградой страны – Большим крестом Ордена Витаутаса Великого. В 2012-м году бывший руководитель временного Правительства был перезахоронен в Каунасе. Тогда Еврейская община (литваков) Литвы выразила своё недовольство торжественной церемонией перезахоронения.

“На мой взгляд, это компрометирует нынешнюю Литву. Нам печально и приходится сожалеть, что Литовское государство выразило такое непочтение своим гражданам, убитым здесь и пережившим Холокост”, – утверждалось в распространённом в 2012-м году заявлении Еврейской общины Литвы.

О создании временного Правительства было объявлено во время июньского восстания 1941 года, организованного Фронтом литовских активистов, который обвиняется в сотрудничестве с немцами, в начале войны нацистской Германии и сотрудничавшего до той поры с нею Советским Союзом.

Павел Полян —
специально для «Новой газеты»

1

Ареал Холокоста в точности следовал контурам Второй мировой войны на европейском театре боевых действий. Военные и карательные органы Германии и ее сателлитов, как и их многочисленные добровольные помощники из оккупированных областей, с энтузиазмом хватали и убивали евреев на просторах от Лапландии до Крита и от Амстердама до Нальчика. Если бы танки Роммеля не увязли в песках Аламейну, а прорвались на Восток и вошли в Иерусалим, то за айнзатцгруппой дело бы не стало: она была сформирована в Греции и только и ждала отправки…

Негласной столицей этой империи человеконенавистничества являлся концлагерь в Аушвице, ныне Освенциме (по-еврейски Ойшвиц, или Ушпицын). Anus Mundi, или «Задница Земли», как честно назвал это место один из не самых сентиментальных эсэсовцев. Позднее Аушвиц-Биркенау назовут новыми для человеческого уха именами: «лагерем уничтожения», «фабрикой смерти», «мельницей смерти» и т.п., а иные даже расколют историю надвое — на время «до» и «после Аушвица», причем «после» — уже негоже писать стихи.

И сегодня, посещая Биркенау-Бжезинку и глядя на сохранившиеся ступеньки газовен, на руины крематориев и на деревья, видевшие тут всё и вся, инстинктивно задерживаешь дыхание и словно перестаешь дышать. И только пропуская над собой своды брамы и выходя, наконец, из этой резиденции смерти с ее сатанинской сакральностью, прочь от налакавшихся еврейской крови и наликовавшихся всласть убийц и палачей, невольно останавливаешься для того, чтобы набрать воздуха, восстановить дыхание и прийти в себя. До чего же уютным и милым был старинный Inferno времен Орфея и Данта!..

2

Здесь, всего в четырех газовых камерах и крематориях, эсэсовцы удушили синильной кислотой, сожгли трупы, перемололи непрогоревшие кости и сбросили в реку пепел приблизительно одного миллиона и трехсот тысяч людей, из них — миллиона и ста тысяч евреев. Это целый город людностью с Нижний Новгород! Каждая шестая жертва Холокоста погибла именно здесь — на крошечном пятачке между Вислой и Солой.

«В помощь» себе нацисты формировали зондеркоммандо — вспомогательные спецбригады, составленные почти исключительно из евреев, которых понуждали ассистировать себе в этом массовом конвейерном убийстве — на всех его этапах, кроме вброса самого газового коагулята. Непосредственным убийцей был немец, но и еврей-зондеркоммандовец уже не мог не ощущать своего соучастия в происходящем.

От каждого человека весом в 70–75 кг оставалось в среднем около трех килограммов темно-серого пепла. Но прежде чем забросить трупы в печи-муфеля или в гигантские ямы-костры на открытом воздухе, с женских трупов срезали волосы, а все челюсти открывали и проверяли на золотые зубы, каковые вырывали клещами.

В мае-июле 1944 года, когда на рампу приходило по 3–4 эшелона из Венгрии и Словакии, четверка крематориев Биркенау, этих настоящих печных монстров, вместе с двумя огненными ямами, могла пропустить через себя и 10, и 15 тысяч не прошедших селекцию человек. Укрытая за деревьями зона крематориев и газовых камер Биркенау — поистине образцовая фабрика смерти, рассчитанная на суточное производство до 40–45 тонн человеческого пепла! Отменные цеха, отлаженная инфраструктура, квалифицированный менеджмент, вышколенный персонал! Гитлер с Гиммлером — рачительные хозяева, не хуже Круппа, евреи — дешевые чернорабочие и одновременно недорогое сырье (местное или импортное — не важно: на транспорте не экономили!).

Доблестные союзники по антигитлеровской коалиции упорно снаряжали свои бомбардировщики на бомбежку промышленных объектов в Моновице, их самолеты пролетали и над «фабрикой» в Биркенау, но ни бомб, ни керосина для того, чтобы разбомбить хотя бы подъездные пути к ней так и не нашлось!..

3

Для того чтобы выдерживать такой функционал, евреям из зондеркоммандо не оставалось иного выхода как ментально расчеловечиваться — звереть, роботизироваться, сходить с ума. Найденные после освобождения лагеря в земле и пепле вокруг руин крематориев их прямые свидетельства — девять рукописей пятерых из них: Залмана Градовского, Лейба Лангфуса, Залмена Левенталя, Марселя Наджари и Германа Штрасфогеля¹ — документируют это с поразительной полнотой.

Как минимум втрое больше таких свитков погибло: было уничтожено при находке мародерами-«золотоискателями» или же не были найдены. И то, что уцелели и были прочитаны эти девять, — настоящее чудо. Сами по себе эти свитки, бесспорно, центральные документы Холокоста.

Еще большим чудом представляется то, что не менее 110 членов зондеркоммандо выжили сами! Как непосредственные носители главного людоедского секрета Третьего рейха они были обручены со смертью и обречены ею. Четких инструкций об их «ликвидациях» не было, но сама угроза быть убитыми так и висела над ними каждый день, каждый час и каждую минуту.

То, что хоть один из них уцелеет и переживет их самих, нацисты не могли себе представить и в страшном сне. После войны они пришли в себя и расселились по всему миру, главным образом, в Израиле, США, Польше, Франции и Германии, некоторые из них в 1950–1960-е дали историкам обширные интервью².

Все без исключения члены зондеркоммандо мечтали о мести и всерьез задумывались о сопротивлении и о восстании. Настолько всерьез, что однажды — 7 октября 1944 года — это восстание и впрямь состоялось. Думается, что подготовка восстания или хотя бы мысль о нем помогала им противостоять душевному расчеловечению.

Свое человеческое начало всем им пришлось доказывать заново и по самому высшему счету, и они его доказали! И самим восстанием, когда в считаные часы отвоеванной последней свободы сумели, сами почти безоружные, убить трех эсэсовцев, одного оберкапо, разрушить и вывести из строя один из крематориев, и тем, что массово и геройски погибли, и тем, что стали важнейшими летописцами Холокоста.

Независимо от исхода восстания сама подготовка к нему примиряла члена зондеркоммандо с ужасом происходящего. Более того, она возвращала его в рамки нормальности и нравственности, давая шанс искупить вину и оправдаться за все ужасное, что на их совести. И тут неудачи решительно не могло быть — удачей был бы уже шанс умереть по-человечески, а может быть, и героически — умереть в борьбе, умереть людьми!..

4

Говоря о еврейском восстании 7 октября, необходимо указать на сложную диспозицию сопротивления и подполья в концлагере в целом. Долгое время оно было разношерстным и разрозненным, разбитым по национальному признаку, а иногда и на несколько групп внутри одной национальной группы (например, среди поляков, где свои группы имелись у коммунистов, левых социалистов и националистов, у адептов Армии Крайовой и Армии Людовой и т.д.).

В мае 1943 года в Аушвице сформировался некий объединяющий центр сопротивления, вошедший в историю под названием «Боевая группа Аушвиц». Ее ядро составили польские и австрийско-немецкие ячейки, но к ним примкнуло и большинство остальных. Стратегией «Боевой группы» был постепенный захват ключевых позиций — должностей так называемых «функциональных узников» и систематическое вытеснение с этих должностей внутрилагерных соперников и конкурентов, прежде всего немцев-уголовников. Другое направление — облегчение режима для своих, нередко помещение их в изоляторы к «своим» врачам, иногда — фабрикация фальшивых документов и даже смена узнических номеров. Искались и находились различные пути для взаимодействия с другими лагерными отделениями и, что особенно трудно и важно, с внешним миром: за время существования лагеря на волю было переправлено около 1000 касиб! И это, возможно, самое серьезное из того, что заговорщики могли поставить себе в заслугу: на основании этих писем в Кракове выходила даже летучая газета «Эхо Аушвица»!

Не примкнули к «Боевой группе» только французы, бельгийцы, чехи и цыгане, отдавшие предпочтение пусть маленьким, но своим очажкам. Особняком держались и зондеркоммандовцы, самый уязвимый статус которых делал их группой, максимально заинтересованной в восстании, — и чем раньше, тем лучше!

Тем не менее однажды оба центра сопротивления сумели договориться и даже согласовали общий план и дату выступления — пятницу 28 июля 1944 г. Но буквально в последнюю минуту и в одностороннем порядке польская сторона перенесла срок. Тем самым она не только сбила боевой настрой еврейской стороны, но и во многом деконспирировала ее. Это стоило жизни руководителю еврейского штаба — капо Каминскому, главному организатору восстания от зондеркоммандовцев.

Евреи, перефразируя З. Левенталя, сжали зубы, но промолчали. А вскоре после сентябрьской селекции в зондеркоммандо они окончательно разочаровались в перспективах сотрудничества с поляками. Они отказались от передачи информации «Боевой группе Аушвиц» и перешли к закапыванию ее в землю, сделав «курьером» мать сыру землю. Но самое главное: отныне они твердо решились на мятеж-соло.

После смерти Каминского руководство подготовкой восстания и самим восстанием перешло к другим — и скорее всего, к коллективу лиц, среди которых определенно был Градовский. Был среди них и советский военнопленный-еврей, предположительно Николай Мотин, майор или полковник.

5

Был разработан новый план восстания-соло, но реальные события почти полностью порвали его, заставив действовать спонтанно и едва ли не по самому неблагоприятному для восставших сценарию.

В субботу, 6 октября 1944 года, обер­шарфюрер СС Х. Буш, один из начальников в крематориях IV и V, собрал еврейских капо этих крематориев и велел им в течение 24 часов составить список на селекцию, в общей сложности на 300 человек. Это делало восстание неизбежным.

Сохранилось несколько описаний начала, хода и подавления восстания. Примем за основную версию ту, что, обобщая многие свидетельства, рисует Андреас Килиан с соавторами в книге «Свидетельства из мертвой зоны. Еврейская зондеркоммандо в Аушвице», но дополним картину деталями, встречающимися и в других источниках, не учтенных им или же оставленных без внимания.

Воскресным утром, 7 октября, стояла солнечная, безоблачная погода. В обед в крематории II, где жили все советские военнопленные, а раньше жил и Каминский, собрался штаб восстания. Это засек оберкапо Карл Тёпфер, пригрозивший всех заложить. Но его тут же схватили, убили и бросили в печь.

В середине дня (примерно в 13.25) около 20 эсэсовцев во главе с Бушем по­явились на территории крематория V и приступили к намеченной селекции, двигаясь по списку от больших номеров к меньшим. К крематорию IV было приписано 170, а к крематорию V — 154 человека, в основном венгерские и греческие евреи.

Когда до конца списка осталось уже немного, вдруг обнаружилось, что части людей из списка в строю нет. Эсэсовцы кинулись их искать, и в это время на них набросился с криками «ура» и с молотком польский еврей Хайм Нойхоф, один из самых старых (около 54 лет) в зондеркоммандо. Его поддержали другие — с молотками, топорами и камнями. А в это время уже загорелся крематорий IV: забросав его самодельными гранатами, это сделал Йосель из Бедзина.

В 13.50 зазвучала общелагерная сирена. В это время эсэсовцы, к которым прибыло подкрепление из казармы, уже давно прицельно стреляли из безопасных укрытий; многие из тех, кто находился во дворе крематория V, погибли. Но части восставших — и среди них большинство советских военнопленных — все же удалось достичь близлежащего леска и приготовиться к бою, часть перерезала колючую проволоку (она была не под напряжением) и ушла в сторону «Канады», один даже влетел в сортировочный барак № 14, но был схвачен тамошним охранником.

Овладев ситуацией сначала в крематории V, эсэсовцы согнали всех еще находившихся там и в крематории IV членов зондеркоммандо во двор и заставили лечь рядами ничком. После того как расстреляли каждого третьего лежащего, в живых из 324 человек из двух малых крематориев осталось всего 44. Оцепив территорию вокруг горящего крематория, эсэсовцы начали стрельбу в направлении леска, где скрылась часть восставших.

В двух других крематориях не происходило практически ничего. Отчасти потому, что выступление на крематории IV было настолько спонтанным, что другие крематории не были предупреждены, а отчасти потому, что эсэсовцы быстро, в течение получаса, взяли ситуацию под контроль.

Увидев горящий вдалеке крематорий и услышав стрельбу, члены зондеркоммандо на крематории II — и в первую очередь военнопленные — решили, что общее восстание началось. Они разоружили охранника-эсэсовца и бросили его в горящую печь вслед за ненавистным Тёпфером.

После этого пути назад не было уже ни у кого. Поджечь свой крематорий им не удалось: может быть, отсырел порох. Они разоружили второго охранника, перерезали колючку и побежали по дороге, ведущей к женскому лагерю. Перерезали проволоку и там, но никто из женщин-заключенных даже не понял, что произошло. Беглецы же продолжили свой путь, прихватив по дороге одного узника из команды, работавшей на очистных сооружениях, — брата капо Лемке Плишко.

Тем временем эсэсовцы подтянулись к большим крематориям. Тем, кто совершил побег из крематория II (около 100 человек), отрезали путь в Райско. Тогда они приготовились к сопротивлению и забаррикадировались в конюшне. После того как эсэсовцы забросали ее гранатами и подожгли, большинство в этой конюшне и погибло.

Но бежали из крематория II не все: оставались четыре врача во главе с М. Нижли, а также несколько других узников, в том числе трое (во главе с Элушем Малинкой), пытавшихся взорвать крематорий. После вмешательства Менгеле в живых были оставлены только «его» евреи-врачи. Все остальные члены зондеркоммандо из этого крематория — 171 человек, как принявшие участие в восстании, так и уклонившиеся от этого, — или погибли в бою, или были расстреляны.

По ходу восстания погибли все организаторы, кроме Я. Гандельсмана. Последний наблюдал за ходом события из крематория III вместе с З. Левенталем, Л. Лангфусом, М. Буки, Ш. Венецией и другими.

В ночь с 8 на 9 октября оставшиеся в этом крематории повстанцы во главе с Я. Гандельсманом и Ю. Врубелем, по-видимому, все же попробовали воспользоваться имевшейся у них взрывчаткой и взорвать собственный крематорий, вероятнее всего, вместе с собой. И только после того, как это им не удалось (возможно, что, как и в крематории II, их подвел отсыревший порох), они были схвачены в количестве 14 человек и брошены в гестаповский бункер главного лагеря. Арест мог произойти только 9 октября, но не 10, как об этом всегда писали, поскольку запись Левенталя от 10 октября говорит о Врубеле как об уже сидящем в бункере, а Роза Робота ко времени своего ареста уже знала, что Врубеля нет в живых.

Вечером 7 октября оставшихся в живых членов зондеркоммандо согнали на территорию крематория IV, где расстреляли еще 200 человек. После чего в крематориях II, III и V приступили к работе.

Но не в крематории IV: он был выведен восставшими из строя. Восставшими было убито три унтершарфюрера СС (Эрлер, Фризе и Пурке), еще 12 эсэсовцев были ранены. В печи сгорел и оберкапо Тепфер.

…Последними жертвами восстания стали Эстер Вайсблум, Регина Сафин, Элла Гартнер и Роза Робота: первые три добывали, а четвертая передавала Каминскому порох для самодельных гранат. Их повесили 5 января 1945 года — как бы в две «смены»: двоих около 4 часов дня и еще двоих около 10 часов вечера — в назидание обеим рабочим сменам лагеря. Оба раза перед казнью Хёсс зачитывал приговор Верховного суда в Берлине и добавлял: «Так будет с каждым…» (Так, кстати, стало и с ним!)

В этот день падал снег, и запорошенные тела висели три дня.

Через три недели, 27 января 1945 года, лагерь был освобожден Красной армией.

6

Восстание членов зондеркоммандо в Биркенау 7 октября 1944 года сродни обоим Варшавским восстаниям: шансов на победу никаких, но боевой и моральный дух — на исключительной высоте! Оно стало такой же кульминацией еврейского сопротивления в лагерях смерти, как и восстания в Треблинке и Собиборе, причем здесь, как и в Собиборе, выдающуюся роль сыграли советские военнопленные-евреи.

Зондеркоммандовцы доказали всем и себе, что они не штабная, а штрафная рота, и ее члены — это штрафники, сами рвущиеся в бой и надеющиеся на то, что кровью смоют с себя тот подлый позор, на который, не спрашивая, их обрекли враги. И еще на то, что весь мир признает и зачтет им не только их малодушие и преступления, но и их подвиги!

Как было написано в «Письме к потомкам» Градовского: «Пусть будущее вынесет нам приговор на основании моих записок, и пусть мир увидит в них хотя бы каплю того страшного трагического света смерти, в котором мы жили».

¹Именно так звали подлинного автора той рукописи, которую до недавнего времени приписывали Хайму Герману: выполненная с филигранной точностью и детективной интригой реатрибуция принадлежит немецкому историку Андреасу Килиану.
²Более 30 таких интервью находится в распоряжении израильского историка Гидеона Грайфа. 

6 октября Еврейская община Литвы вместе с общественностью Швенченеляй на месте массового уничтожения евреев – на полигоне в лесу между деревней Платумай и озером Шалнайтис, где были жестоко убиты восемь тысяч евреев Вильнюсского уезда,.почтили память жертв Холокоста Швенченского района.

Председатель Швенченской еврейской общины Моисей Шапиро в своей речи подчеркнул, что «память жива, никто и ничто не забыто». Мы обязаны напоминать поколениям о трагической судьбе еврейского народа, чтобы память о невинноубиенных чтилась должным образом.

М. Шапиро поблагодарил всех, кто прибыл на памятное мероприятие из Каунаса, Вильнюса, Висагинаса, Израиля, Беларуси и Швеции.

Память жертв Холокоста почтили мэр Швенченского района Римантас Клипчюс, представитель посольства Польши в Литве Павел Пурский, председатель ЕОЛ Фаина Куклянски, директор Департамента национальных меньшинств при правительстве Литвы Вида Монтвидайте, член совета ЕОЛ Элла Гурина (Шпиц) с супругом Яковом Гуриным, общественный деятель Римантас Станкявичюс, представители Вильнюсской еврейской общины “Литовский Иерусалим”.

Учащиеся Пабрадской гимназии «Ритас» под руководством учителей Дангуоле  Гринцявичене и Ириной Жаворонковой подготовили поэтическо-музыкальную композицию, посвященную памяти жертв Холокоста.

Минутой молчания был почтен ушедший 25 сентября 2019 г. бывший узник концлагерей Моисей Прейс. Кадиш (поминальную молитву) читал кантор Вильнюсской Хоральной синагоги Шмуэль Ятом.

Председатель еврейской общины Швенченеляй М. Шапиро поблагодарил спонсоров – директора ЗАО «Velga – Vilnius» Юозефа Федоровича и Юрия Делгядо, а также коллектив Центра культуры Швенченеляй – за помощь в организации мероприятия.

По информации городского Центра культуры Швенченеляй.

Проф. Пинхос Фридберг (Вильнюс)

Комментарии к названию статьи

1. Историком Холокоста меня окрестило «Радио «Свобода». Не буду скрывать, такие слова ласкают слух. Но, увы…, не соответствуют действительности. На самом деле, я обычный буквоед: привык читать по буквам, а не по диагонали. Да при этом еще и немножечко думать.

2. Настоящие (непогрешимые) Историки Холокоста трудятся в Центре Геноцида. Этим объясняется, почему во втором случае слово Историки написано с заглавной буквы и без кавычек. Результаты исследований этих Историков высечены даже в граните.

3. На свой весьма странный вопрос «можно ли доверять архивному документу?» могу дать не менее странный ответ: кто может опровергнуть, что этот документ не был сфабрикован вездесущими агентами НКВД, дабы дискредитировать сотрудничавших с нацистами литовских коллаборантов?

4. Аббревиатура и сокращения: LCVA – Lietuvos Centrinis Valstybes Archyvas / Центральный Государственный Архив Литвы, f. – фонд, ap. – опись, b. – дело, l. – лист.

История обнаружения документа

Авторские права всегда были для меня «священной коровой». Поэтому сразу оговорюсь: указанный документ был обнаружен не мною, а литовцем американского происхождения, доктором математики Андрюсом Куликаускасом*.

17-го марта 2019 года он прислал мне сделанную телефоном с экрана монитора LCVA почти нечитабельную  копию архивного документа, помеченного им LCVA, f.1346, ap.1, b.24, l.12-14.

Повозившись с фотошопом, я его все-таки прочитал. Возникло желание сделать более качественную копию, и я направился в Центральный Государственный Архив Литвы. Но здесь меня ждал… «небольшой» сюрприз: под присланным номером значился другой документ. Попытка самостоятельно найти нужный документ окончилась безрезультатно, и я позвонил д-ру Куликаускасу. Выяснилось, что в присланной им надписи в номере дела имелась описка: вместо b.24 должно было быть b.29.

Фотокопия документа

Начну с приятного – искренней благодарности старшему специалисту отдела рукописных документов LCVA г-же Инге Бумажниковой за помощь при поиске и работе с архивными документами. Г-жа Бумажникова также проинформировала меня, что для возможности воспроизведения документов в интернете, я обязан заказать и получить их легальные копии. Такие копии были мною получены:

Перед вами обложка папки «Дело №28» начальника Алитусского уезда. Оно начато в июне 1941-го года, окончено в сентябре 1941-го:

LCVA, f. R-1436, ap.1, b.29

А вот и сам документ:

LCVA, f. R-1436, ap.1, b.29, l.13

LCVA, f. R-1436, ap.1, b.29, l.13 a.p.

 Перевод

По моей просьбе прецизионный перевод документа на русский язык выполнил (в качестве мицвы!) профессиональный переводчик Владимир Вахман:

Господину коменданту Алитуса

В городе Алитусе и во всём уезде имелось очень много евреев и немалое число коммунистов. Поскольку окрестности уезда и города довольно лесистые, то сбежавшие в леса местные коммунисты, поддерживающие связь с бродяжничающими русскими солдатами через евреев или даже поляков, постоянно терроризируют население и убивают даже немецких солдат. Второй причиной террора и убийств является слишком мягкое отношение к коммунистам. Третья причина – вмешательство немецких военнослужащих и [их] заступничество по отношению к коммунистам и евреям.

Литовское руководство уезда, хорошо понимая, что нынешняя борьба с большевизмом ведётся не только за европейскую культуру, но и за будущее немецкого, литовского \и других\ народов, поэтому г-на Коменданта славной немецкой армии просит:

1. Дозволить совершающих преступления коммунистов, евреев и поляков расстреливать на месте без Вашего ведома, и производить аресты также ни у кого не спрашивая.

2.\Просим\ не принимать жалобы от безответственных элементов, так как в большинстве своём бывшие коммунисты, желая спровоцировать хорошие отношения немцев с литовцами, [подают] надуманные и лживые жалобы, [а в случае] подтверждения лживости жалобы жалобщиков расстреливать.

3. Не выпускать из тюрем ни одного коммуниста или комсомольца, невзирая на имеющиеся у них протекции, ибо это раздражает общество, которому и сейчас коммунистические типы: евреи и всяческие отбросы угрожают и даже указывают день реванша.

4. Разрешить по всему уезду при полиции организовать вооружённые партизанские отряды для очистки уезда от коммунистов, грабителей, и от бродяжничающих русских солдат, которых немало \имеется\ в лесах.

5. Со своей стороны мы обещаем, если будет позволено осуществлять то, что мы сейчас просим, полную зачистку уезда произвести в течение 10 дней.

6. Разрешить на двух (2) грузовиках ездить по уезду с партизанами в качестве вспомогательной силы местным партизанам. Кроме того, для обслуживания уезда со штабом в Алитусе необходимо: [….] 5 грузовых, 4 легковых автомобиля, 3 мотоцикла.

Эти средства, надеемся, можно будет собрать из разбросанных по всему уезду большевиками автосредств, с горем пополам их отремонтировать – привести в порядок.

7. Разрешить в городах и местечках строить (при необходимости) помещения для стражников.

Примечание: Во всём уезде необходимо полицейских – 200 человек, партизан – 850 человек. Всего – 1050 человек.

После зачистки 850 человек будут разоружены, при оружии останется только полиция (200 человек).

8. Полиция будет распределена по волостям в местечках, а партизаны будут организованы при полиции и в тех участках, где это действительно будет необходимо. Иным способом зачистка большевистского хлама не будет возможна, так как они по большей части скрываются в лесах или деревнях, их арест возможен при наличии на местах вооружённой силы.

Приложение: состав стражников дислокация, и правила орг. парт.

Начальник охраны Алитусского уезда

Председатель комитета администрации уезда

Начальник уезда

Начальник полиции

                 *      *      *

Обратите внимание: после того, как документ был подготовлен, он подвергался редакционной правке (машинописные вставки, пометки карандашом). Был ли он подписан и отправлен адресату, мне установить не удалось.

Вопросы «историка» Холокоста

Следует ли из слов «Третья причина [террора] – вмешательство немецких военнослужащих и [их] заступничество по отношению к коммунистам и евреям», что такое вмешательство имело место, причем не единичное? Иначе, зачем об этом надо было писать «коменданту славной немецкой армии»? Получается, что немецкие военнослужащие (не путать с эсэсовцами!) пытались противостоять жестокости литовских коллаборантов?

А как понимать просьбу руководителей уезда к «коменданту славной немецкой армии» «Дозволить совершающих преступления коммунистов, евреев и поляков расстреливать на месте без Вашего ведома, и производить аресты также ни у кого не спрашивая»?

Не означает ли такая просьба, что немецкая армия (не путать с войсками СС) не позволяла литовским коллаборантам учинять  самосуд? Иначе, опять же, зачем об этом просить «коменданта славной немецкой армии»?

Увы…, вопросов больше, чем ответов…

P.S. Единственное, чего я не понял, почему в этом документе вооруженные помощники полиции названы партизанами?

————————————

* Д-р Куликаускас представлял в Вильнюсском окружном административном суде резидента США Гранта Гочина, обратившегося с иском к Центру Геноцида по поводу отказа пересмотреть исторический вывод в отношении Йонаса Норейки (Генерал Ветра), см. мою статью «Вильнюсский окружной административный суд: Ответ Центра Геноцида по Йонасу Норейке – обоснованный и законный».

От редакции сайта lzb.lt: печатается по просьбе автора

Каждый год 9-го числа еврейского месяца тишрей начинается Йом-Кипур, или Судный день. В этом году его начало выпало на вечер вторника, 8 октября, а завершится Йом-Кипур на следующий день, вечером в среду, 9 октября. Это один из самых строгих дней в еврейской традиции.

Пост начинается за полчаса до захода солнца и продолжается чуть больше суток – до появления на небе третьей звезды.

Йом-Кипур называют еще «Днем искупления» или Днем отпущения грехов. Считается, что в этот день Всевышний выносит вердикт каждому человеку на новый еврейский год, оценив его поступки за год прошедший. Иными словами, Творец решает, кому в этом году жить счастливо, а кому понести наказание за дурные поступки.

В Йом-Кипур евреи соблюдают 25-часовое воздержание от пищи и питья.

Религиозные люди обязательно посещают синагогу. Некоторые светские – тоже, считая важным соблюсти еврейскую традицию хотя бы раз в году.

В этот день запрещено работать, принимать пищу, умываться, использовать косметику, носить кожаную обувь, заниматься сексом. Детям до 9 лет поститься нельзя. Больным людям есть можно, посоветовавшись с раввином и врачом, в умеренных количествах.

Перед постом Йом-Кипур принято хорошо поесть. Заключительная трапеза перед постом называется “сеуда мафсекет”. Ее желательно начать с ломтика круглой халы, обмакнув его в мед. Затем едят куриный или овощной бульон, на горячее – порцию курицы, мяса или рыбы с гарниром из картошки, риса или макарон. Подают к столу овощной салат или овощи в любом другом виде.

В день перед началом Йом-Кипур рекомендуется много пить, чтобы во время поста не случилось обезвоживания.

Перед самым Йом-Кипур зажигают свечи и произносят благословения. Каждый женатый мужчина зажигает дома “свечу жизни” (“нер хаим”), которая будет гореть до исхода праздника. Тот, у кого нет отца или матери, добавляет к этому “свечу души” (“нер нешама”).

Накануне Судного дня часто практикуется ритуал капарот (искупления), когда женщины и мужчины крутят над головой живых кур и петухов, после чего птиц относят к резнику и дарят ее или ее примерную стоимость беднякам. Иногда птиц не крутят, а сразу отдают соответствующую сумму людям, дежурящим для этого на улицах и обещающим передать деньги нуждающимся.

В минувшее воскресенье, 29 сентября, Еврейская община (литваков) Литвы собралась в Вильнюсской Хоральной синагоге на встречу одного из важнейших праздников – Рош Ха-Шана – Нового 5780 года.

В празднике приняли участие члены общины, представители израильского посольства, гости литовской столицы.

Председатель Вильнюсской еврейской религиозной общины Симас Левин напомнил о важности исполнения заповедей и пожелал всем Сладкого нового года.

Посол Израиля в Литве Йосси Леви сказал, что он очень рад быть на праздник Рош Ха-Шана вместе с еврейской общиной Литвы: «Я счастлив быть в такой красивой синагоге – единственной действующей синагоге Вильнюса. К сожалению, счастье, которое мы все испытываем по случаю праздника сегодня, омрачается грустью прошлого, прошлого Литовского Иерусалима. В такой важный для нас всех день важно быть вместе, мы не должны забывать, что мы – один народ. важно задуматься о своих поступках, которые мы совершили в уходящем году, чтобы быть лучше в Новом, 5780-ом. Я хочу пожелать каждому из вас здоровья, благополучия, исполнения желаний. Не забывайте, что мы должны быть едины. Вильнюс должен быть примером единства и солидарности для всех еврейских общин. Шана Това!», – сказал посол Государства Израиль в Литве Йосси Леви.

Председатель Еврейской общины (литваков) Литвы Фаина Куклянски приветствовала всех собравшихся на языке Литовского Иерусалима – на идише, а затем напомнила, что следующий год – это год Виленского Гаона и истории литваков: «Каждый из нас должен вспомнить историю литовских евреев – богатую и, вместе с тем, трагическую. Сейчас трудно представить, что до Катастрофы в Вильнюсе было более ста синагог, и каждая синагога на Рош Ха-Шана была полностью заполнена прихожанами. Я призываю каждого из вас принять участие в праздновании Года Гаона и истории евреев Литвы. Желаю вам здоровья, благополучия и счастья. И, как правильно сказал посол Йосси Леви, мы должны быть едины».

С пожеланиями единства к собравшимся обратился и раввин Вильнюсской Хоральной синагоги Шолом Бер-Крынски.

По традиции, каждый участник праздника получил в подарок новый календарь на 5780 год, который ежегодно издает Еврейская община Литвы. На этот раз он посвящен наследию литваков.

Фотографии сделаны до начала праздника

День памяти жертв геноцида евреев Литвы, отмечаемый 23 сентября, начался Маршем живых от ж/д станции Панеряй к Панеряйскому мемориалу. По традиции, в нем приняли участие литваки, живущие в Израиле, члены Еврейской общины Литвы, представители парламента, правительства, зарубежные дипломаты, общественность и учащиеся школ Литвы, которых в этом году, как никогда, было очень много.

Директор Вильнюсской гимназии ОРТ им. Шолом-Алейхема Миша Якобас открыл памятное мероприятие на идиш, подчеркнув, что вместе с расстрелянными узниками гетто был убит и идиш – один из богатейших языков.

Спикер парламента Литвы Викторас Пранцкетис в своей речи отметил (цитата): «несмотря на то, что литовцы еще не определились, что значит коллаборационизм при совершении геноцида, литовская молодежь начинает понимать, что же произошло в годы Холокоста» (конец цитаты).

Президент Гитанас Науседа и глава првительства Саулюс Сквернялис не могли участвовать в мероприятии, поэтому их обращения прочли советник и вице-канцлер правительства, от их имени к мемориалу были возложены венки.

О том, чтобы одна из самых страшных трагедий ХХ века больше никогда не повторилась говорила бывшая узница Вильнюсского гетто, участница вооруженного сопротивления нацистам Фаня Бранцовская. Ее речь с идиша на литовский переводила председатель Еврейской общины Литвы Фаина Куклянски. Глава общины обратилась к собравшимся: «Кто изолировал евреев? Кто призывал жителей Литвы избавляться от евреев? Кто убивал евреев? Несмотря на то, что уже прошло 78 лет, эти вопросы до сих пор вызывают глубокую боль».

Фаина Куклянски также обратила внимание на то, как в книгах по истории городов и городков Литвы не упоминаются евреи, которые составляли 30 – 60 процентов жителей этих городов и участвовали в их развитии.

Мэр Вильнюса Ремигиюс Шимашюс, принявший смелое решение о снятии мемориальной доски Й. Норейке со здания Библиотеки Академии наук, в своей речи подчеркнул, что нужно давать реальную оценку историческим событиям.

Посол Израиля в Литве Йосси Леви сказал, что в годы Второй мировой войны были растерзаны, убиты, сожжены 6 миллионов человек только потому, что они были евреями. «Мы должны помнить об этом. Что же касается прощения… Только у жертв есть право простить своих убийц», – подчеркнул израильский дипломат.

Глава Еврейского комитета США Эндрю Бейкер в своей речи отметил, что невозможно построить демократию в стране без исторической памяти: «Тридцать или двадцать лет назад можно было простить за незнание истории Холокоста в Литве. Сегодня такому незнанию не может быть оправдания».

Каддиш по убиенным произнесли раввин и кантор Вильнюсской Хоральной синагоги – Шолом Бер Крынски и Шмуэль Ятом.

В”Н

В минувшую пятницу, 20 сентября, Вильнюсская Хоральная синагога сообщила о подготовительных работах по учреждению «Вилнер Иешивы» – Вильнюсской Иешивы. Это будет первая и пока единственная иешива в Балтийских странах.

После уничтожения нацистами и коллаборантами Еврейской общины Литвы в годы Второй мировой войны мы говорим – Ам Исраэль Хай! – Еврейский народ жив!

Решение об открытии Вилнер Иешивы – заслуга раввина Вильнюсской Хоральной синагоги Шолом-Бер Крынски. За последние десятилетия синагога стала духовным центром евреев, за год ее посещают более семи тысяч верующих из различных стран, туристов, учащихся школ Литвы.

Летом осуществляются ремонтные и реставрационные работы.

Без поддержки и внимания председателя ЕОЛ Фаины Куклянски, Фонда доброй воли, министерства культуры Литвы, департамента культурного наследия Литвы учредить Вилнер Иешиву было бы невозможно.

Иешива – это высшая школа изучения еврейского религиозного права (галахи), центр традиционного еврейского образования. Готовит раввинов, судей религиозных судов (даянов), учителей еврейской традиции, теологов. Студентами иешивы являются совершеннолетние (с 13-летнего возраста) мужчины. Срок обучения от трех до семи лет. Программы современной иешивы включают не только галахические, но и другие дисциплины, например изучение Танаха (Ветхого Завета), еврейской истории, грамматики иврита.

До Второй мировой войны в Вильнюсе было 110 синагог и десять иешив. Самыми известными в Литве были Вильнюсская иешива Рамайлы, Каунасская Вилиямпольская, Паневежская и Тельшяйская. После их закрытия они были перенесены и до сих пор работают в США и Израиле.

До Катастрофы Вильнюс был культурным и духовным центром евреев Восточной Европы. Была даже такая поговорка: за заработком нужно ехать в Лодзь, а за мудростью – в Вильнюс. Как писал классик еврейской литературы Шолом-Алейхем в рассказе «Будь я Ротшильд…»: «Будь я Ротшильд… знаете, что сделаю? Назначаю над всеми обществами одно большое благотворительное общество, которое заботится обо всех евреях, то есть обо всем народе, чтобы люди везде имели заработок, жили в дружбе, сидели бы по ешиботам и изучали Библию с толкованиями, Талмуд с комментариями, с добавлениями и всякой прочей премудростью, все на свете языки… А надо всеми ешиботами был бы главный ешибот — еврейская академия — в Вильне, разумеется… »

Симас Левин

Председатель Вильнюсской Еврейской религиозной общины

Еврейская община «Вильнюс – Литовский Иерусалим» приглашает вас на представление книги Ауримаса Швядаса об Ирене Вейсайте «Жизнь должна быть чистой» (перевод на русский язык Анны Герасимовой) 26 сентября, в четверг, начало в 15.00, зал им. Я. Хейфеца Еврейской общины Литвы (Вильнюс, ул. Пилимо, 4).

В презентации примут участие Ауримас Швядас и Ирена Вейсайте,

модераторы – Ольга Угрюмова и Даумантас Тодесас.

Мероприятие на русском языке

Еврейская община «Вильнюс – Литовский Иерусалим»

День памяти геноцида евреев, который отмечается в Литве 23 сентября, снова вызвал дискуссии об исторической памяти, сообщает портал delfi.

Во время посвященного годовщине ликвидации Вильнюсского гетто мероприятия, посвященного годовщине ликвидации Вильнюсского гетто, в центре столицы, в сквере на улице Руднинку, член Сейма, председатель Международной комиссии по оценке преступлений нацистского и советского оккупационных режимов в Литве Эмануэлис Зингерис сказал, что демократия невозможна “без марша против ненависти”. “Я смотрю на своих многочисленных коллег, опытных политиков, (…) руководителей партий: можем ли мы позволить своей зрелой демократии выбирать сомнительные исторические примеры? Разве у нас недостаточно героев? – сказал политик.

“Не следует ли нам называть улицы именами резистентов духа или спасителей евреев?” – задал риторический вопрос Э. Зингерис.

В Литве в последнее время большой резонанс вызвали дискуссии об увековечивании памяти одного из лидеров партизанского движения в Литве Йонаса Норейки (генерала Ветры). По указанию мэра Вильнюса Ремигиюса Шимашюса в июле в центре столицы со здания Библиотеки Академии наук Литвы была снята мемориальная доска Й. Норейке, но в этом месяце вновь была самовольно восстановлена.

Мэр Вильнюсе, в свою очередь, заявил, что его опечалила реакция на снятие доски. “Здесь собрались люди отдать дань памяти невинно убиенным, а в то же время в 2019 году не увядают цветы для тех, кто ставил подписи под документами о создании гетто”, – сказал Шимашюс.

Критики увековечивания памяти Й. Норейки подчеркивают, что будучи начальником Шяуляйского уезда во время Второй мировой войны он подписал распоряжения о создании гетто и экспроприации еврейского имущества. Почти все узники Шяуляйского гетто  были убиты. Сторонники увековечивания памяти Й. Норейки подчеркивают, что он организовывал сопротивление советской оккупации. В 1946 году советский военный трибунал вынес Норейке смертный приговор. 

Мероприятие в память о жертвах Холокоста в Литве в понедельник посетил премьер-министр Саулюс Сквернялис. Он сказал, что события, которые сложно объяснить с позиции здравого смысла, не сломили еврейский народ. Глава кабинета министром отметил, что нужно сделать все, чтобы в современной демократической Литве не было разжигания межнациональной розни или проявлений антисемитизма.

“Это наш общий моральный долг перед жертвами, людьми, которые столетиями жили в Литве, которые считали Литву своей родиной”, – сказал Сквернялис.

Шесть миллионов евреев погибли в годы Второй мировой войны от рук нацистов и их приспешников. Во многих случаях было уничтожено все еврейское население целых городов и местечек. Не осталось никого, кто мог бы рассказать их историю. В этом и заключалась часть плана нацистов по “окончательному решению еврейского вопроса” в Европе.

Сегодня в Литве отметили трагическую дату – День памяти жертв геноцида евреев Литвы. 23 сентября 1943 г. началась ликвидация Вильнюсского гетто. К концу сентября 1943 г. гетто было окончательно ликвидировано, узники были переведены в концлагеря в Эстонии, расстреляны в Паняряй или направлены в лагеря смерти в Польше.

В Вильнюсской Хоральной синагоге были зачитаны имена узников Шяуляйского, Вильнюсского, Каунасского, Укмергского и др. гетто, зажжены свечи.

За годы Холокоста нацисты и их местные пособники в Литве была почти полностью уничтожена еврейская община – более 90%.

Джина ДОНАУСКАЙТЕ (facebook)

Перевод на русский язык – Владимира ВАХМАНА, “Обзор”

Я узнала о Холокосте от моей бабушки Пятронеле (р. 1926), у которой росла – этот кошмар в Салантай происходил, когда она была ещё подростком, а потом, когда я стала более грамотной, она много говорила о загубленных соседях, рассказывала, как привела из шуле (синагоги) молодую еврейку Машу с детьми, часто молилась за них, плакала. Истории, рассказанные моей бабушкой, потрясли меня, и думаю, именно поэтому я начала интересоваться судьбой евреев в Литве, читать книги, свидетельства.

Моя родня в Жямайтии была очень бедной, не имела земли, прадеды были безработными, прабабушка Филомена была неграмотной, а прадед Казимерас читать и писать научился на организованных Литовской армией курсах. Время от времени подрабатывал на случайных работах.

Прабабушка служила у евреев, получала от них еду, а прадед трудился на скотобойне. Семья из 6 человек во время войны и после неё жила на первом этаже здания скотобойни, где была оборудована небольшая квартирка.

В нашей семье не было никаких героев – ни спасателей евреев, ни борцов за свободу. Среди них не было ни белоповязочников, ни «ястребков», ни идейных коммунистов. Правда, сестра прабабушки Ева была замужем за Антанасом Дабашинскасом, волонтёром Литовской армии, сотрудником музея в Каунасе, который, как рассказывали люди, на радио зачитывал обращение к народу накануне советской оккупации. Во время немецкой оккупации он вращался на банкетах представителей элиты с немцами. Но после того как не успел уехать на Запад, он вместе с семьёй приехал в Салантай и некоторое время жил с прабабушкой и прадедушкой на скотобойне. Однако вскоре его выследили, арестовали и отправили в ссылку.

Поскольку у моих прадедов не было никакого имущества (унаследованный дом тестя сгорел во время большого пожара в Салантай задолго до войны), политикой не занимались и никакими интеллигентами не были, поэтому, когда пришла советская оккупация, у них нечего было отнимать и их никто не депортировал.

В 2007 г. мой дедушка Казимерас (1928 г.) – брат бабушки – до своей смерти написал несколько тетрадей с воспоминаниями о своём детстве в Салантай. Он там окончил гимназию, затем получил образование и стал учителем.

Хотя его приглашали присоединиться к партизанам, и он знал, что в гимназии действуют секретные молодёжные организации, и подозревал, что некоторые его друзья участвуют в их работе, он не осмелился примкнуть к одной из них и даже успокоился, когда его так и не пригласили присоединиться – говорил, что лучше не знать подробностей, потому что обыски проводились и на скотобойне.

О депортациях жителей Салантай в его воспоминаниях сказано немного, немного написано и о подпольных организациях сопротивления, больше – о еврейском Салантай, о Холокосте и последующем периоде, когда в городке сновали сотрудники госбезопасности и допрашивали гимназистов.

Год назад я получила эти тетради (их копии) и хочу поделиться разделом «Евреи и их судьбы» – это свидетельство нигде не публиковалось, оно до сих пор существует в тетрадях.

Я хотела опубликовать их позже, после проверки всех фактов, но подумала, что сейчас самое подходящее время, потому что после истории с мемориальной доской, со свастикой у здания еврейской общины в Вильнюсе в социальных сетях разбушевался антисемитизм.

Я даже ввязалась в не очень приятную беседу с несколькими жителями Дарбенай, которые напали на местного учителя за то, что тот пожелал почтить память евреев, и они поучающее толковали ему что-то вроде того, что вспоминать надо не убиенных и не обстоятельства их гибели, ибо это ведёт только к раздору между народами и сыпет соль на раны, а спасателей.

Но ведь нужно помнить обо всём, а не только о том, что более приятно и комфортно. И конформизм, и страх, и чувство беспомощности, которое сковало тысячи людей и о котором я читала в этих воспоминаниях. Есть вещи, гордиться которыми нет причин и, невзирая на это, об этом никогда нельзя забывать.

Я села, переписала из рукописи, ничего не редактировала (только в нескольких местах убрала повторы). И теперь приглашаю вас прочитать это свидетельство.

*****

КАЗИС ДОБРОВОЛЬСКИС

Евреи и их судьбы

(Тетрадь I)

Был 1941 год. Прекрасное воскресное утро. Родители занялись обычной работой с животными: готовить корм, кормить свиней. Летом моя мама иногда выезжала в поля доить коров для евреев. Еврей-хозяин отвозил на телеге 2-3 доярок.

Моя мама приехала с полей и быстро помчалась домой, испуганная, потому что был слышен громкий шум. Мы, дети, сразу вскочили с постелей, опасаясь такого грохота.

Родители стали говорить между собой, что началась война. Мы поняли, что произошло что-то ужасное. Днём несколько мальчишек побежали в центр местечка. Мы увидели проходящие мимо небольшие группы русских солдат – по 10-15 солдат, усталых, пыльных, обеспокоенных. Через плечо перекинуты скатки – свёрнутые шинели, длинноствольные винтовки (Тульского оружейного завода) и другая амуниция – противогазы, котелки, лопатки. Шли в сторону Плунге. Потом продвижение прекратилось.

Уже полдень. Прибыли немецкие подразделения – первыми прикатили велосипедисты. Остановились на площади местечка, вытащили коробки, похожие на те, в которых в то время продавался гуталин, хлеб, сухари и начали есть. В Салантай было подразделение русской армии (гарнизон). Но он куда-то исчез. Некоторые немцы, подкрепившись, уехали, другие приехали – в касках, с короткими, не такими как к русских, винтовками, к которыми были прикреплены штыки (как нож).

В тот же или на следующий день появились литовцы с белыми повязками на рукавах. Снова появились группы немецких солдат, машины с солдатами движутся вперёд. Им пособничают литовцы – они указывают еврейские дома и квартиры. Я видел, как один немец хотел войти в один дом, но дверь была заперта. Тогда он отступил на несколько шагов и выстрелил в дверь. Дверь тут же открылась, и появился старый еврей с бородой.

В первый день войны, когда немцы появились у нас, в Салантай, мы, подростки, хотели увидеть всё. Примерно в обед мы стояли возле загородки у Стонкуса, где на земле сидели два русских солдата, а затем из села Жвайняй привели ещё одного солдата, и тоже усадили на землю.

На следующий день мы, дети, увидели группу евреев (мужчин), усаженных на площади местечка, постоянно приводили по одному-другому, а вокруг стояли жители и смотрели, болтали. Не все «зрители» оценивали одинаково, но сострадания, насколько я тогда понял, было не очень. Оказывается, что немцы не без помощи литовцев, собирают с евреев «дань» – золото.

Указывали, кто и сколько кг должен принести за данное ему время, а если не принесёт – будут расстреляны все сидящие на площади. Они были заложниками акции по сбору золота. Позже все были освобождены. Видимо, «задание» в то время было выполнено. В Салантай осталась небольшая группа немцев (как мы теперь называем это – комендатура).

В последующие дни стали сгонять евреев в еврейскую шуле (синагогу). Ещё раньше вокруг шуле соорудили высокий забор. Теперь отремонтировали его, чтобы не было прорех, установили пост белоповязочников. Двери на ночь запирались. Они и обыскивали дома, и проверяли жителей, этим занимались литовцы-белоповязочники. Требовали отдать золото. Проверяли все части тела, особенно женщины. Одной из таких «активисток» была Рудайте Катре. Позднее она, вероятно, не одна из литовцев, участвовала в пирушках с немцами. Это всё закулисные дела, мы всего этого не видели, но слышали от родителей и других людей.

Как их кормили – не знаю, но запасы еды начали истощаться. Здесь разместились все – мужчины, женщины, дети и старики. Внутри шуле был слышен шум, особенно детей.

По ночам поднимали мужчин и гнали наружу, где их заставляли бегать вокруг шуле (синагоги). Это очень их утомляло и истощало.

Люди (в основном женщины) приносят еду, передают через щели в заборе. Было немало тех, кто одежду, постельные принадлежности и др. менял на еду.

Большинство литовских активистов было из деревень. Местные жители так много лет общались с евреями, росли вместе, жили бок о бок, хорошо их знали, были хорошими знакомыми.

В Салантай для поддержания порядка прибыл из Каунаса в качестве прикомандированного представителя Джюнис. Так его называли, и было ясно, что это за персона. Его слушали все литовские помощники. Много активистов было из шаулисов (литовская военизированная организация). Позже белоповязочники начали «очищать» еврейские дома и квартиры. Был введён комендантский час, чтобы все были в своих домах и ничего не видели.

Они тем временем на лошадях вывозили еврейскую мебель и всё что понравится в доме, загружали на телеги и отвозили в основном в деревни. В городе белоповязочников было мало. Большинство пришло из деревень. Они жили в деревнях, но большинство были знакомы с горожанами.

Кто и как их кормил, какой едой – не помню, хотя жители постарше знали. Но те, кто был закрыт в шуле, начали голодать. Поскольку мы жили в местечке, почти все еврейские семьи были нам знакомы. Родители с некоторыми из них были в тесном контакте. Родители, будучи безработными, нанимались к евреям на различные работы. Таких безработных было немало. Одной семье, мужчина из которой общался с отцом, мама по мере возможностей приносила готовую еду. В их семье было две девочки, примерно двух и четырёх лет.

Поскольку мама была знакома со многими белоповязочниками, она просила, чтобы они разрешили передать еду. Но позволяли не все. Кричали: «Попробуешь передать еду – тебя застрелят». Жестокосердые были известны, так что мама смотрела, кто охраняет – тот, кто разрешит передать, или тот, кто не позволит.

Местным евреям было известно о грядущей войне. Один из них говорил моему папе, что война приближается, и если через 2-3 дня не начнётся, то её скоро не будет. Война началась. Они хорошо знали, как обращаются с евреями в Германии, и так же поступят в Литве. Поэтому евреи оказались в шуле, в гетто, без надежды на спасение.

Куда исчезли старики и старухи, больные – я не знаю (не помню). Вывезли их на машинах в Плунге, Кретингу или в другое место? Их не расстреляли в Салантай. Молодых людей «вооружали» лопатами и отправляли на работу. Когда их выгоняли строем, мы, дети, видели. Большинство молодых людей служило в Литовской армии, поэтому они знали и выполняли все строевые команды. Детям это было интересно – построение, маршировка, повороты во время ходьбы.

Мы видели, как они выстраивались в шеренгу, но о том, что они копали, – рассказали нам взрослые. Они рыли ямы для тех, кого расстреляют и снова закопают.

Однажды, уже к вечеру, прибыла легковая машина с командиром из Кретинга (из уезда), и с нашими начальниками болтали возле так называемого дома «акмистрины».

Глаза детей – гляделки, уши – слушилки. Мы лазали поблизости, очень интересной была машина, а из услышанного мы знали, что завтра будут расстреливать евреев.

Возвращаясь, повстречавшийся друг папы, кажется, его звали Апкис, рассказал ему, что они знают о своём расстреле, но им было велено не сопротивляться, вести себя «прилично», тогда их жёны и дети останутся в живых.

Насколько я помню – начальником уезда был Якис (может быть Якас – что-то в этом роде). Так и было – следующим утром они рано погнали команду евреев-землекопов «на работу» в то же самое место, где они работали раньше, но оттуда они уже не вернулись. Сильная сила была уничтожена. Затем выстроили пожилых людей, стариков и подростков (молодых людей 16-17 лет).

По дороге, возле которой мы жили, повели колонну евреев, оставшихся в шуле. Мы стоим неподалёку от дороги, и видим – мама перечисляет: вот прошёл Тотке, это Беркис, это Йошке, там Янке… Колонна состояла из лиц мужского пола.

Женщины с детьми остались в шуле. Были совсем слабые, старушки, которых нужно было поддерживать, чтобы они не свалились. Так что более сильные поддерживали более слабых. Поскольку мы жили не очень далеко от того места, где происходили расстрелы, то слышали выстрелы. Расстреливали в деревне Жвайняй возле еврейского кладбища.

Через некоторое время мы видим – один из белоповязочников – Джюнис – едет на велосипеде, и к нему подбегает задыхающийся парнишка-еврей. Видно было, что это толстяк, по-видимому, такой он из-за проблем со здоровьем. А тот всё торопит (было слышно).

Оказывается, было предложено – кто в доме знает, где спрятано золото – останется в живых. Через некоторое время другой белоповязочник ведёт этого же парня, подгоняя «быстрее, быстрее» к месту казни.

Вслед за колонной едет конная упряжка. То ли будет подвозить тех, кто не в силах идти, но, вероятнее всего, повезёт одежду расстрелянных, потому что их расстреливали голыми.

Ходили разговоры, будто над первой группой мужчин издевались, выбирали двоих и заставляли бороться. Вначале побеждённого отводили к яме и расстреливали, а вслед за ним – и победителя. Говорили, что других гнали купаться в вырытых жителями «марках» (так называли небольшие пруды для вымачивания льна). Это отнимало у них силы, а затем людей выстраивали на краю ямы и расстреливали. Неподалёку жили Нармонтасы, несколько дальше – Латакасы, но, вероятно, такие разговоры исходили от тех, кто участвовал в бойне. В расстрелах участвовала и небольшая группа немцев с автоматами. Также рассказывали, что земля над ямами долгое время шевелилась.

В основном одежду возили «доверенные лица» Йонутис Данис и его сожительница Катре, которые всегда были «тёплыми». Позднее часть одежды забирали исполнители, а остальное делили между жителями. Неудивительно, что за одеждой выстраивалась вереница людей.

В шуле (синагоге) были женщины и дети всех возрастов. Как там было, я не знаю, но рассказывали, что крестьяне просили власти, чтобы им разрешили брать евреев семьями для работы в деревне.

Моя мама была пролазой: узнала, что может подобрать отдельные семьи, жителей местечка, на работу, если сможет доказать, что работа для них имеется. Было одно условие: по первому запросу доставить эту семью властям. Так что родители привезли домой семью самого близкого друга отца – его жену с двумя девочками 2 и 4 лет.

Был такой порядок – евреи должны были на груди и спине иметь соответствующих размеров звезду Давида (кажется, шестиугольную). Им было запрещено ходить по тротуару. Однажды моя мама взяла Машу (мать детей) и пошла прополоть огород на окраине своего родного местечка у реки Саланта. Кажется, вместе с ней шла и наша младшая сестра Вале.

Надо было многим показать, что для работы действительно нужна работница. Сшила звёзды, прикрепила спереди и сзади, и все трое отправились в путь. Нужно было пройти по улице Вильняус до площади неподалёку от полиции. Полицейский увидел, остановил, и потащил маму с Машей в полицейский участок.

Поставил их у стены и велел повернуться к ней. Маша знала о таком требовании и отвернулась. Мама – ни с места, не шелохнулась – как стояла лицом к начальникам, так и осталась. Они снова велят отвернуться к стене. Тогда моя мама «закипела»: «Я не повернусь, потому что хочу видеть, какой гад будет стрелять в меня!» Тогда ей пояснили и успокоили, дескать, никто в тебя не будет стрелять, жидовка должна идти только по дороге, и обеих отпустили.

Маленькие девочки привыкли к нашей семье, одну звали Рахита, имени другой не помню. Мы все ели ту же пищу, малышам понравилось и сальце с хлебом. Согласно еврейским требованиям, есть свинину было запрещено. Так и жили до конца августа (точно не помню). Многих женщин забрали в деревни – кто действительно для работы, а кто – чтобы спасти. Один крестьянин из села Эрленай – Зубе – взял несколько семей. Когда он выезжал на работу в поле, его сопровождала полная запряжённая двумя лошадьми телега со взрослыми и детьми.

Однажды утром Маша встала и стала рассказывать, что, согласно её сну, должно произойти великое несчастье. Она всё плакала и повторяла о приближающемся несчастье. Я не помню содержания сна. [Бабушка как-то рассказывала об одном из своих снов – она сказала, что видела во сне своего мужа, которого с другими мужчинами расстреляли в Жвайняй, и он во сне звал её с детьми – Д.Д.].

Прошло некоторое время, и из староства принесли сообщение – письмо о том, что еврейскую семью необходимо сегодня же доставить в усадьбу Шалинаса (за деревней Калналис – на дороге в направлении к Кретинге).

Маша сразу поняла – она очень сильно покраснела. Маленькие девочки смотрят на свою мать с испугом, словно обмерли. Папа пошел в другую комнату, как сам сказал, взять 100 гр, потому что иначе не получается Маше объяснить.

Маша рыдает, готовит девочек к поездке. Папа вышел, чтобы подготовить телегу, запрячь лошадь. Была уже вторая половина дня. Вся наша семья вышла, чтобы проводить их до телеги – кто сильно плакал, кто был очень расстроен. Телега выкатила со двора, выехала на дорогу, повернула направо в сторону города, а мы так и остались стоять. Дорога из Салантай в усадьбу Шалинаса проходила не очень далеко от еврейского кладбища. Ехало много телег с еврейскими семьями.

Еврейские женщины знали, что мужчин и их родственников уже расстреляли, и когда увидели кладбище, стали вздымать к небесам руки, начались рыдания, стенания и мольба. «Земля, развернись, возьми нас, Земля, разверзнись, приюти нас!». Но никаких угроз никому, никаких проклятий. Поскольку наш папа хорошо владел еврейским, он их молитвы понимал.

Колонна достигла поместья Шалинаса. Сдали как узниц, отметили в списках. Но возчиков не отпускают, нужно будет перевозить в другое место. Я не знаю, как случилось, то ли папа встретил кого-то из его начальства, или кого-то из своих знакомых сотрудников, либо доказал, что ему необходимо быть завтра на скотобойне – ему позволили вернуться домой.

Он был знаком со многими еврейскими семьями, поэтому старался не видеть их, не подходить, не слышать стоны матерей и детей. Смотрел, как поскорее выбраться из этого кошмара.

Насколько нам стало известно из разговоров, ночью их посадили в телеги и по другим дорогам отправили в Шатейкяй, т.е. по дороге из Салантай в сторону Плунге. Остановились в начале Шатейкяйского леса. На ночь были размещены у местных жителей в сарае (или в сараях). Сами пошли «развлекаться» с жителями или жительницами. Ходили слухи, будто в первые дни, когда евреи были заперты в шуле, они выбирали красивых молодых женщин или девушек и отвозили их в Кретингу, чтобы их начальники могли «повеселиться».

Рано утром женщин с детьми погнали на окраину Шатейкяйского леса влево от дороги из Салантай в Шатейкяй, к ямам. Женщины и дети плачут, кричат, слёзы, стенания.

Как ранее рассказывали, учительница еврейской школы кричала: «За что вы нас убиваете, что мы сделали?» Ей отвечали: «Евреи – наши враги». «На чьей телеге сидели, того и песню пели», – смогла ответить учительница. Пальба всё уменьшала количество живых.

Я до сих пор помню эту учительницу – среднего роста, полную, упитанную, темноволосую, с весёлым лицом, в годах. Говорят, что она курила, пытаясь похудеть. Мне довелось видеть, как она курила.

Когда расстреливали мужчин, один еврей побежал. Он бежал к деревне Песчяй. Но его поймали (или пуля догнала) и вернули к яме.

Наша Маша с двумя детишками стояла у ямы. Вероятно, малышку держала на руках, а более крупная Рахита крепко прижималась к своей маме, словно та могла защитить её. И таких мам и детей были десятки. Говорили, что более старшие дети убегали в лес из этого ада, то ли сами сообразив это из страха, то ли их толкнули на такой шаг матери, думая, что, возможно, им удастся выжить. Но «орлы», нагулявшись за ночь, были совершенно активными и быстрыми – пойманных не расстреливали, а убивали, колотя о деревья.

Одну еврейскую семью – мужчину с женой и двумя детьми (кажется, девочка и мальчик 5 или 6 лет) – не расстреляли. По просьбе крестьян. А среди белоповязочников был не один из их сыновей, так что им удалось договориться с местным начальством, чтобы оставили хорошего скорняка (выделывал шкуры, меха). У них в качестве рабочих было два литовца – Беронтас и Бумблис. У каждого крестьянина были шкуры и меха, а в Салантай было одно такое «предприятие».

Однажды на улице Лайвю (там был его дом) хозяин стоял во дворе и разговаривал с несколькими людьми, которые подошли к забору. Он знал, что его и его семью оставили временно. Так и было. Прошёл месяц или больше, и однажды утром всю семью отвезли в деревню Жвайняй по направлению к еврейскому кладбищу.

Так были истреблены люди еврейского происхождения из Салантай.

Друзья, приглашаем вас 23 сентября, в понедельник, в День памяти жертв геноцида евреев Литвы, в Вильнюсскую Хоральную синагогу (ул. Пилимо, 39) на чтение имен узников Вильнюсского гетто. Начало в 10.00. У вас будет возможность зажечь свечу в память о погибших во время Второй мировой войны родных.

Дорогие друзья, приглашаем вас на открытие выставки Польского Института «Посол Польской Республики в Японии Тадеуш Ромер и евреи беженцы на Дальнем Востоке»

19 сентября, в четверг, в 18.00, ЕОЛ (Вильнюс, ул. Пилимо, 4),

зал им. Я. Хейфеца (III-ий этаж)

Выставку представят ее авторы – доктор исторических наук Ольга Барбасевич

и Барбара Абрахам (Польша). Экспозиция будет открыта до 9 октября.

Тадеуш Ромер (1894-1978) – польский политический деятель, дипломат. В1937-1941 посол Польши в Токио. После оккупации Польши германскими и советскими войсками использовал средства посольства для помощи эмигрантам и создал в Токио Польский комитет помощи жертвам войны. В 1940-1941 г.г. организовал вывоз из Владивостока в Японию 2185 чел. (среди которых – 97 процентов евреев), уроженцев Вильно и Ковно (Вильнюса и Каунаса). Всего Т. Ромеру удалось организовать выезд из воюющих стран около 16 тысяч евреев. В 1942 г. польское посольство было вынуждено переехать в Китай, а затем В. Сикорски назначил Ромера на важный пост посла в СССР. В1943-1944 г.г. министр иностранных дел польского правительства в изгнании. После окончания войны остался в эмиграции. В 1963-1978 президент Польского научного института.

В понедельник высокопоставленный американский дипломат предупредила, что прославление лиц, способствовавших Холокосту в Литве, вредит репутации государства и чествованию настоящих героев, а также поощряет антисемитизм.

“Сталкиваясь со сложными вопросами прошлого, важно давать объективную оценку действиям исторических деятелей, – как положительную, так и негативную”, – отметила посланник Госдепартамента США по вопросам Холокоста Черри Дэниелс в социальной сети “Твитер”. Она призвала принять выводы Международной комиссии по оценке преступлений оккупационных режимов (нацистского и сталинского) в Литве .

“Прославление тех, чьи действия напрямую привели к преследованию и убийству тысяч невинных людей, создает раскол, дезинформирует общество, поощряя антисемитизм и омрачая международную репутацию Литвы”, – пишет американский дипломат. “Кроме того, это лишает чести настоящих героев, Литвы”, – добавила она.

Черри Дэниелс не называет каких-либо фамилий или конкретных событий. Напомним, в последнее время в Литве большие дискуссии вызвал вопрос мемориальной доски Йонасу Норейке.

Указом мэра Вильнюса Ремигиюса Шимашюса в июле со здания Библиотеки Академии наук  была снята мемориальная доска Й. Норейке, но в августе мемориальный знак повесили его сторонники.

Будучи начальником Шяуляйского уезда, в 1941 году Й. Норейка подписал документы об учреждении в Шяуляй гетто, выселении евреев и экспроприации их имущества. После войны Й. Норейка организовал вооруженное сопротивление советской власти. В 1946 году  военный трибунал СССР вынес ему смертный приговор, он был расстрелян в 1947 году.

“Every nation has to have its heroes. I understand Lithuanians on this. But how can we have heroes like Noreika?” said Pinchos Fridberg, the only Jew left in the Lithuanian capital of Vilnius who was born in the city before the Nazis invaded in 1941.

Photo by Brendan Hoffman for The New York Times

Пинхос Фридберг, профессор

6-го сентября на русской странице портала delfi.lt появилось сообщение BNS «Президент Литвы: решение мэра Вильнюса снять доску Норейке раскололо общество» [оригинал: Nausėda: Šimašiaus sprendimas nukabinti lentelę Noreikai sukiršino visuomenę]

Полагаю, утверждение президента противоречит исторической правде. И вот почему: по вопросу снятия доски Норейке в обществе никогда не было единого мнения, оно (общество) всегда было расколото на две далеко неравные части.

Слова Президента «Мы найдем способы решения, чтобы историческую память уважали” кажутся мне весьма двусмысленными. Из них явственно следует, что в настоящее время есть те, которые уважают историческую память, и те, кто ее не уважает. Такая постановка вопроса ошибочна. Такая постановка вопроса исключает полноценное научное исследование исторической памяти и переводит отношение к ней на непредсказуемый и весьма некорректный эмоциональный уровень. Задаю вопрос: могут ли в исторической памяти народа Литвы занимать достойное место люди, подписавшие «приказ о создании концентрационного лагеря для евреев Каунаса»?

Г-н Президент, достойно ли исторической памяти утверждение членов правительства Амбразявичюса, что, цитирую, «евреи на протяжении веков экономически эксплуатировали литовскую нацию, душили её морально…»?

Вместо того, чтобы убрать из исторической памяти авторов, организаторов и исполнителей тех трагических событий, сегодня, наоборот – их имена воскрешают названиями улиц, установкой памятных знаков, памятников и пр.

Даже попытки дать моральную оценку подобному поведению встречают агрессивное сопротивление В. Ландсбергиса, его единомышленников, как мы это видели на примере событий с увековечиванием имен Норейки и Шкирпы.

В своей инаугурационной речи Вы назвали В. Ландсбергиса Президентом:

Jūsų ekscelencijos Prezidentai Dalia Grybauskaite, Valdai Adamkau, Vytautai Landsbergi,

Your Excellencies, President Dalia Grybauskaitė, Valdas Adamkus, Vytautas Landsbergis!

Ваши превосходительства президенты Даля Грибаускайте, Валдас Адамкус, Витаутас Ландсбергис!

Уверен, что в инаугурационных речах не бывает случайных оговорок. Однако Конституция Литвы прямо указывает, что президента в Литве избирает Народ.

Может быть, Вы напомните мне, когда В. Ландсбергис был избран Президентом Литвы?

P.S. Когда солидные СМИ, например, ВВС или «Радио «Свобода» называют В.Ландсбергиса ПРЕЗИДЕНТОМ Литвы, я их поправляю, и они тут же корректируют текст (см. мою заметку Хочу освежить память «Радио Свобода»: Витаутас Ландсбергис никогда не был президентом Литвы)

P.P.S. Г-н Науседа! В период президентской кампании Вы позиционировали себя независимым кандидатом, и только поэтому мы с женой отдали за Вас свои голоса.  После инаугурационной речи у меня появились подозрения, что у Вашей независимости есть границы, возможно, определяемые консерваторами во главе с В. Ландсбергисом.

От редакции сайта lzb.lt: печатается по просьбе автора

На этой неделе в Иллинойском университете Чикаго состоялась дискуссия «Нарративы плюрализма в Литве вчера и сегодня».

В ней приняли участие профессор Томас Венцлова, министр культуры Литвы Миндаугас Кветкаускас, председатель Еврейской общины (литваков) Литвы Фаина Куклянски, директор Института YIVO Джонатан Брент, а также преподаватель польской литературы Карен Андерхилл.

Участники дискуссии говорили о переплетении мультикультурализма в Литве, о том, как различные национальные меньшинства в течение многих веков меняли и создавали Литовское государство. Кроме того, был обсужден вклад литваков в развитие культурной и политической жизни Литвы, а также увековечение Холокоста и исторической памяти.