В воскресенье, 6 сентября, впервые за 20 лет любители еврейского наследия и культуры во всем мире смогут принять участие в восьмичасовой виртуальной программе Дня еврейской культуры Европы.

Европейская ассоциация по сохранению и популяризации еврейской культуры и наследия с помощью новейших технологий на своих аккаунтах в Facebook-е, Instagram-е и YouTube будет вести прямую трансляцию лекций и интервью на английском, испанском, французском языках, концертов из Люксембурга, Барселоны, Иерусалима, Парижа и Оксфорда.

Например, в 12.30 (по Вильнюсскому времени) начнется трансляция концерта из Люксембургской синагоги. У всех желающих будет возможность познакомиться с искусством канторского исполнения молитв. Кантор Мишель Эйманн

В 15.30 лекция на французском языке о еврейском наследии Эльзаса и Лотарингии историка из Университета современного искусства Бордо, профессора Доминика Жарразе

В 16.00 из Барселоны будет транслироваться интервью Марселя Дименстейна с директором Европейской ассоциации по сохранению и популяризации еврейской культуры и наследия Виктором Сёренссеном «Новый взгляд на иудаизм в Европе 2020 г».

В 18.30 – виртуальная экскурсия на английском языке с журналистом автором книги Ребеккой Абрамс по одному из старейших музеев в мире – Эшмолианскому музею искусства и арехологии, действующему при Оксфордском университете. Экскурсия «Дорогой евреев: 4000 лет в 22 экскпонатах»

„Facebook“: https://www.facebook.com/jewisheritage/live/

„YouTube“: https://youtu.be/Vr7bSi0Bawc

„Instagram“: https://www.instagram.com/jewisheritage/

Директор Вильнюсской гимназии ОРТ им. Шолом-Алейхема Рут Рехес:

Этот учебный год особенный, но не из-за карантина и дистанционного обучения. 2020-ый – год Виленского Гаона. Кажется, 18 век – время, когда жил Гаон, кажется, это было так давно, так неактуально. Однако Виленский Гаон свою жизнь посвятил не только изучению Торы, но и развитию науки: он написал учебник по ивриту и побуждал своих учеников переводить на иврит важнейшие мировые труды. Особое внимание Гаон уделял точным наукам: геометрии, медицине и астрономии.

Говоря о наследии Виленского Гаона, можно порадоваться, что и сегодня мы понимаем, насколько важна для нас наука. Только широко образованный человек может стать личностью. Пусть каждого сопровождает свет знаний, ведь для того, чтобы уверенно идти по собственному пути, нужно не только иметь твердость, но и видеть свой путь.

Цените каждый совет, учитесь на каждой ошибке, стремитесь к лучшим результатам. От всего сердца желаю вам удачи в новом учебном году!

Витаутас Бруверис, lrytas.lt

На Литву вновь обрушилась волна критики, связанная с отношением страны к Холокосту. На этот раз из-за того, что на пост советника главы Центра изучения геноцида и сопротивления жителей Литвы (LGGRTC) назначен публицист и общественный деятель Видмантас Валюшайтис.

На это резко отреагировала не только Еврейская община Литвы, но и влиятельная международная организация – Американский еврейский комитет (AJC). Руководители комитета даже назвали действия правительства Литвы в области увековечения истории Еврейской общины Литвы и Холокоста «лицемерными».

Тем временем сам Центр на международной арене приобретает все более незавидную репутацию – политического и идеологического националистически правого бункера, а не авторитетного и научно объективного ведомства.

Перехитрили других или себя?

В. Валюшайтис особенно активно отличается не только в области увековечения послевоенного сопротивления, но и является защитником (может, даже более активен и категоричен) марионеточных нацистских структур, Литовского фронта активистов (LAF), временного правительства от любых связей с нацистской идеологией, политикой и, конечно, с Холокостом.

В последнее время он, естественно, довольно активно защищал Йонаса Норейку («Генерал Ветра»), который был не только антисоветским резистентом, но и начальником нацистской администрации Шяуляйского уезда. Й. Норейка подписал приказы о формировании гетто и присвоении имущества евреев.

После того, как пост директора покинула бывшая руководитель LGGRTC Бируте Бураускайте, в кулуарах стали говорить о том, что на ее место готовят именно В. Валюшайтиса. У него были покровители не только в рядах правой оппозиции, но и среди правящих аграриев. Похоже, его положительно оценивали и высшие чины в правительстве и других государственных учреждениях.

Уже тогда это намерение вызвало недовольство у историков страны. Но от планов назначить В. Валюшайтиса на пост директора Центра (LGGRTC) решили отказаться т.к. стало понятно, как отреагируют на это решение на Западе: в США и в международных еврейских организациях. Поэтому было решено совершить якобы «хитрый» маневр – вместо В. Валюшайтиса руководителем LGGRTC был назначен ничего общего не имеющий с этой областью общественный деятель, один из лидеров Татарской общины Литвы Адас Якубаускас. Его характеризовали, как идеологически нейтральную фигуру, однако сразу после назначения он успел продемонстрировать своими заявлениями, что находится на той же стороне, где и господин В. Валюшайтис, и вся компания.

А. Якубаускас назначил В. Валюшайтиса своим советником, который будет отвечать не только за имидж Центра, но и за связи с общественностью, а также за исследования нацистской и советской оккупаций. На этот раз некоторые историки осудили это решение. Например, известные исследователи истории Литвы ХХ века, советской оккупации и сопротивления Арунас Стрейкус и Нериюс Шепетис заявили, что таким образом LGGRTC становится политической институцией, ведь В. Валюшайтис не является настоящим и объективным историком, а политически и идеологически тенденциозным деятелем, к тому же, именно он и будет реальным руководителем Центра, а не А. Якубаускас.

Это назначение вызвало недовольство Еврейской общины Литвы, которая заявила, что это компрометирует Центр, а В. Валюшайтиса назвала фальсификатором истории и открытым сторонником тех, кто распространял идеи антисемитизма.

В заявлении общины указывается, что позиция В. Валюшайтиса идет вразрез и с исследованиями международной комиссии историков (работу Комиссии, кстати, своим декретом подтвердил президент страны), подтверждающими антисемитский характер LAF-а и временного правительства Литвы.

Сам Валюшайтис, естественно, отвергает всю критику, утверждая, что «оперирует только фактами», которые «никто не может опровергнуть». В ряды его защитников встал и сам патриарх консерваторов Витаутас Ландсбергис. Этот лагерь утверждает, что цель всех «нападок» — это не только Центр изучения геноцида и сопротивления жителей Литвы, но и Литовское государство, а также основы его самоидентификации.

AJC призвал прекратить лицемерие

Официальная реакция Запада на произошедшее стала лишь вопросом времени.

На днях это событие вызвало возмущение у Американского еврейского комитета.

О многом говорит и тот факт, что высокопоставленные представители направили огонь уже не на отдельные личности, а на Центр изучения геноцида и сопротивления жителей Литвы и даже на правительство страны.

«Я высоко ценю работу Центра по исследованию преследований и страданий, которые выпали на долю граждан Литвы (среди них было много и литовских евреев) во время советского оккупационного режима. Однако Центр не только мало внимания уделяет истории Холокоста в Литве, но и старается ее скрыть и исказить.

В 2007 г. руководство Центра распространяло лживую информацию о бывшем узнике Вильнюсского гетто, участнике антигитлеровского партизанского движения Ицхаке Араде, который позже стал инициатором и первым директором Израильского музея Холокоста «Яд Вашем». Это послужило поводом для безосновательного следствия правоохранительных органов Литвы и навредило двусторонним литовско-израильским отношениям.

В прошлом году, когда мэр Вильнюса демонтировал мемориальную доску Й. Норейке, Центр стал защищать нацистского коллаборанта, повторяя антисемитскую пропаганду Третьего рейха. Это вызвало критику и у историков Международной комиссии по оценке двух оккупационных режимов в Литве.

Новый шаг Центра – назначение В. Валюшайтиса на пост старшего советника.  Этот бывший публицист и журналист, как отметила и Еврейская община Литвы, «специально искажает факты и предает гласности ложь, связанную с антисемитской деятельностью Литовского фронта активистов и временного правительства Литвы в 1941 г.».

Правительство Литвы является членом Международного альянса в память о Холокосте (IHRA). В прошлом месяце Литва поддержала принятое заявление, в котором «осуждаются все попытки восстановить репутацию лица, принявшего участие в преступлении. В то же самое время Литва финансирует работу Центра изучения геноцида, который именно этим и занимается. Это лицемерие должно закончиться», – заявил глава по международным связям AJC Эндрю Бейкер (Andrew Baker), который также является и представителем ОБСЕ по борьбе с антисемитизмом.

Ему вторит бывший представитель МИДа Польши по связям с еврейской диаспорой, а ныне – директор центрально-европейского бюро AJC Себастьян Реяк.

«Более двух десятилетий тому назад Литва смело начала процесс излечения и примирения со своей историей. Если этот процесс будет остановлен, а тем более пойдет вспять, литовскому обществу это не принесет какой-либо пользы.

Похожий опыт был у Польши: совсем недавно в общественных дискуссия доминировали примеры героизма, порой сомнительного, а темные страницы истории «вырывались» из книг. Чтобы «облегчить» процесс, был принят даже закон, но неудачно. Это также не послужило на пользу обществу и не помогло международной репутации страны», – утверждает С. Реяк.

«Как исследовательское учреждение, финансируемое государством, может рассчитывать на то, что человек, принятый им на работу, будет служить на благо своей страны, если он известен, как ревизионист Холокоста? Процесс открытия подлинной истории – очень болезненная терапия. Если на руках некоторых наших героев есть кровь, мы должны найти других героев.

Это бремя, которое старается нести зрелое общество. И не только Литва сталкивается с этим вызовом. Большинство соседних стран должны сделать выбор: сделать вид, что все хорошо, или продолжить лечение, даже если это трудно лечить», – подчеркивает представитель AJC.

30 августа 1860 года в Кибартай родился Исаак Левитан – «Пушкин русского пейзажа», открывший в конце XIX века для почитателей искусства простую красоту русской природы. За двадцать лет своего творческого пути художник оставил огромнейшее художественное наследие. Кто-то из современников назвал Исаака Левитана «удачливым неудачником»…

Великому художнику и в самом деле не слишком везло в личной жизни. О происхождении Левитана ходят различные версии. По официальной – он родился в семье литовских евреев Эльяша и Баси Левитан, и датой рождения считается 30 августа 1860 года. Мальчик был вторым ребенком из четверых детей в семье.

По второй версии, которая стала известна совсем недавно, Исаак был рожден в семье младшего брата Эльяша – Хацкеля и его жены Добры 3 октября 1860 года. И предположительно Исаак Левитан (Ицик Лейб) был взят из обнищавшей семьи Хацкеля на воспитание Левитанами в качестве “бедного родственника”. Эта версия объясняет то, что всю жизнь Левитан “…никогда и ничего о родных и детстве не говорил. Выходило, как будто у него не было совсем ни отца, ни матери. Порой казалось даже, что ему хотелось забыть об их существовании…».

Но как бы там ни было, Эльяш (Илья) Левитан, желая улучшить материальное положение и дать своим детям достойное образование, в начале 1870-х перевез семью в Москву, где они по-прежнему оставались жить в крайней нищете. Однако, когда сыновья решили учиться живописи, отец не стал противиться. И Авель Левитан, а вслед за ним и 13-летний Исаак поступают в художественное училище. Их так и называли во множественном числе: «Левитаны». Да уж и очень похожи были братья между собой.

Бедственное положение семьи было таковым, что руководство училища временами выделяло братьям материальную помощь, а в 1876 году они были освобождены от платы за обучение «ввиду крайней бедности» и как «оказавших большие успехи в искусстве».

А после смерти отца наступили худшие времена. В конце 1870-х их еврейская семья, как и все евреи, проживающие в столице, были выдворены из Москвы согласно указу императора Александра II после покушения на его жизнь. Левитаны поселились на съемной подмосковной даче в Салтыковке. В те трудные времена Авель и написал портрет брата, где тот изображен совсем юным.

А Исаак в то время запоями работал над пейзажами, не имея возможности показать кому-нибудь свои работы. Так как даже к железнодорожной станции не было в чем выйти: от ботинок осталась одна подошва, которую привязывал к ногам веревочками. Пиджак и брюки были изношены до дыр.

В училище Левитан был одним из талантливейших учеников. Его учителя Саврасов и Поленов прочили ему великое будущее пейзажиста. Но из-за многих причин, в том числе и национального фактора, Левитан был выпущен из училища в 1884 году со званием “неклассного художника”, что давало право преподавать лишь чистописание.

“Талантливый еврейский мальчик, – писал К. Паустовский, – раздражал иных преподавателей. Еврей, по их мнению, не должен был касаться русского пейзажа. Это было дело коренных русских художников”.

А в 1891 году Исаак Ильич был принят в члены Товарищества передвижников. Его неповторимые пейзажи за неплохие деньги приобретались коллекционерами. А через семь лет Левитану присвоили звание академика пейзажной живописи. Он стал преподавателем того самого училища, в котором был так низко аттестован. Материальное положение художника стабилизировалось, и в последние годы жизни он посетил Францию, Италию, Швейцарию.

После 30 лет Левитан стал очень болезненным: нищенская студенческая жизнь впроголодь давала о себе знать. Многие из знакомых утверждали, что художник, будучи студентом, иногда жил на три копейки в день. А лишившись жилья и спасаясь от холода в зимние морозы, тайком ночевал в училище.

Дважды за свою жизнь художник переболел тифом. После второго раза получил обострение сердечной болезни, которая и стала причиной кончины художника, не дожившего и до сорока лет.

Кроме того, Левитан страдал меланхолией, депрессией, суицидальным состоянием: он дважды пытался свести счеты с жизнью. И все из-за несбывшейся любви, неудовлетворенности собой и личной неустроенности. Исаак Ильич дважды стрелялся. Но, к счастью, попытки оказались неудачными. “Меланхолия дошла у меня до того, что я стрелялся. Остался жив, но вот уже месяц, как доктор ездит ко мне промывать рану и ставить тампоны…», – писал он.

Однако невзирая на все жизненные неурядицы, он имел большой успех у женщин. Его внешность была настолько притягательна, что не удивительно то, что с него написано множество портретов художниками современниками, в том числе Василием Поленовым, Валентином Серовым, а еще сокурсниками Николаем Чеховым, Алексеем Степановым.

«Левитан вообще отличался редкой красотой, — пишет биограф живописца Иван Евдокимов. — Черты его смуглого лица были удивительной правильности и тонкости. Темные волосы юноши вились. Но главное обаяние Левитана заключалось в его огромных, глубоких, черных и грустных глазах.»

Женщины влюблялись в красавца художника и теряли головы, но не смотря это, личная жизнь бедного художника так и не сложилась. Хотя он был достаточно влюбчив, и иногда ради объекта своей страсти совершал безумные поступки.

“Пейзажи Левитана ближе к музыке, чем к живописи”

А вот простой русский пейзаж для художника был выше всякой любви: «Почему я один? Почему женщины, бывшие в моей жизни, не принесли мне покоя и счастья? Быть может потому, что даже лучшие из них – собст­венники. Я так не могу. Весь я могу принадлежать только моей тихой, бесприютной музе, всё остальное – суета сует…»

Ученый-естествоиспытатель К. Тимирязев как-то сказал: «Левитан — это Пушкин русского пейзажа». И был прав. Легкость стихотворений Пушкина и виртуозной кисти Левитана — это гениальное мастерство, доведенное до уникального совершенства.

Мастер обладал уникальным даром «заставить говорить» сам пейзаж. Для этого ему совершенно не нужны были “ни люди, ни животные, ни даже птицы”. Его преподаватель А. Саврасов говорил: «Ты должен научиться писать так, чтобы жаворонка на холсте было не видно, а пение его — слышалось». Что Левитан и воплощал в своих “пейзажах настроения”

Полотно «Осенний день. Сокольники» – одна из самых знаковых работ в творчестве Исаака Левитана, благодаря которой он стал известен как живописец-пейзажист.
В 1879 году этот холст у студента Московского училища живописи и ваяния Левитана приобрел сам Павел Третьяков за 100 рублей. Для сравнения: десятью годами позже за картину «У омута» он выложил живописцу уже три тысячи.

Что примечательно, фигуру девушки в темной одежде написал Николай Чехов, художник и родной брат знаменитого писателя Антона Павловича, с которым Левитан дружил со студенческих лет.

По истечению двух лет после смерти художника брат Авель поставил на его могиле памятник. А весной 1941 года могила Левитана была перенесена на Новодевичье кладбище.

Источник: kulturologia.ru

23 августа в городе Симнас (Алитусский район) состоялось мероприятие, посвященное 500-летию городского костела. В этом году Симнасу присвоено звание “Малой культурной столицы Литвы”. В торжествах приняли участие представители духовенства, городской власти, музыканты, оперные исполнители.

На фото: Ф. Куклянски и кардинал С. Тамкявичюс

На праздник была приглашена и председатель Еврейской общины (литваков) Литвы Фаина Куклянски.

Возле католического храма стоит отреставрированная синагога, которая была построена в 1905 г. На втором этаже синагоги располагалась еврейская школа. С 1952 года в ней действовал дом культуры с залом на 250 мест, а позже – школьный спортзал. Сейчас синагога является собственностью самоуправления Алитусского района.

После Второй мировой войны здание синагоги было отдано под Дом культуры и спортивный зал. После восстановления независимости синагога получила статус культурного памятника. Сейчас городские власти решают, как задействовать здание синагоги.

Более года назад на здании синагоги Симнаса была установлена мемориальная доска, увековечившая память культурного и духовного центра еврейской общины города. Спонсор установления памятного знака – Илья Голдовт (Бостон, США), Близкий родственник Ильи – аптекарь Давид Питлер, а также большинство евреев Симнаса (414 человек), были убиты нацистами и их местными пособниками 12 сентября 1941 г. в соседнем лесу.

Евреи стали селиться в расположенном на западе от Алитуса местечке Симнас в начале XVII века. В 1914 году в Симнасе проживало 786 евреев (при тогдашней общей численности населения – 1979 человек).

www.yadvashem.org

27 августа в Швеции отмечают День памяти Праведника мира Рауля Валленберга – шведского дипломата, спасшего в годы Холокоста десятки тысяч венгерских евреев.

Cпаситель из Швеции в Будапеште

После введения в Венгрию германских войск 19 марта 1944 года дипломатическое представительство Швеции приступило к операции по спасению евреев от депортации в лагеря смерти. Только что созданный в США Комитет по делам военных беженцев также начал сотрудничать со шведским правительством, чтобы помочь венгерским евреям. Вскоре шведская дипломатическая миссия в Будапеште доложила об огромном количестве евреев, которые ищут защиты, умоляют выдать им паспорта и визы. Миссия просила направить к ним специального представителя, который и будет заниматься выдачей документов. На должность первого секретаря шведского посольства в Будапеште с предоставлением всех дипломатических прав был назначен Рауль Валленберг. Перед отъездом он попросил дать ему свободу и право принимать решения в отношениях с венгерским руководством.

Валленберг родился в 1912 году в известной аристократической семье Швеции. Он изучал архитектуру в США. Вернувшись, вошел в семейный бизнес. В начале 40- годов он совершил несколько деловых поездок в разные страны Европы, включая Венгрию. И стал свидетелем преступлений нацистской Германии на оккупированных территориях.

Валленберг прибыл в столицу Венгрии 9 июля 1944 года со списком людей, которые нуждаются в помощи, и 650 охранными паспортами для евреев, имевших какие-либо связи со Швецией. Вскоре однако он расширил границы своей опеки и начал выдавать охранные письма тысячами и приобретать дома, на фасады которых водружал шведский флаг, тем самым превращая их в неприкосновенную территорию. В эти дома, находящиеся под защитой Швеции, он поселял евреев. А охранные документы позволяли их обладателям выехать в Швецию либо другие страны, представителем которых являлась Швеция. Около 4 500 евреев имели такие бумаги, защищавшие их от принудительных работ и ношения еврейской звезды.

В октябре 1944 года ситуация в Будапеште резко ухудшилась. Хотя Красная Армия уже приближалась, фашистская партия «Скрещенные стрелы» захватила власть и ввела режим террора. Одних евреев убивали прямо на улицах; других тащили к берегу Дуная, где расстреливали либо топили в ледяной воде. Все больше людей нуждались в шведских защитных паспортах. Валленберг использовал все возможные и невозможные методы, в том числе – подкуп и шантаж, чтобы финансировать и руководить масштабной операцией по спасению евреев. Вскоре в его конторе трудились 340 работников. Опасность возрастала и он, спеша, стал выдавать защитные бумаги всем без исключения. Шведской территорией в Будапеште считалось 32 здания, две больницы и бесплатная столовая. Вместе с другими посольствами и международными организациями, Валленберг устроил своеобразное международное гетто, охраняемое нейтральными странами. Молодые евреи «арийской» внешности исполняли обязанности охранников; некоторые из них, особенно дерзкие, надевали форму «Скрещенных стрел».

После прихода к власти партии «Скрещенных стрел» 17 октября 1944 года, в Будапешт вернулся Эйхман  и немедленно распорядился о депортации евреев. Защитные документы были объявлены недействительными. После протестов со стороны Валленберга и его коллег их правовая сила была восстановлена, хотя, следует заметить, что для «Скрещенных стрел»не существовало ни документов, ни законов. Однако план депортации евреев в лагеря был временно заморожен: железнодорожные пути пролегали слишком близко к линии фронта. Тогда, не желая менять своих планов, Адольф Эйхман приказал отправить десятки тысяч людей к австрийской границе пешком «маршем смерти». Валленберг и представители других нейтральных стран следовали за колоннами на своих машинах, раздавая продукты питания, одежду и медикаменты. Ему удалось вызволить многих евреев, утверждая, что они находятся под защитой Швеции. Он продолжал выписывать паспорта даже после того, как охранники из «Скрещенных стрел» пригрозили ему своим оружием.

Дерзкие методы Валленберга поставили его в очень опасное положение, но он и не думал сдаваться. Во время осады города войсками Красной Армии он оставался в Будапеште с «охраняемыми» им евреями и угрозами добился у немецкого командования и вождя партии «Скрещенных стрел» не причинять вреда оставшимся евреям. Перед появлением советских войск в городе он сказал Перу Ангеру, своему коллеге в Шведском посольстве: «Я взялся за это задание и никогда не смог бы вернуться в Стокгольм не будучи уверен, что сделал все возможное для спасения как можно большего количества евреев».

Когда Красная Армия вошла в город, за Валленбергом пришли два русских солдата, предположительно, для того, чтобы проводить его на встречу с командующим 2-м Украинским фронтом Р.Я.Малиновским. Это произошло 17 января 1945 года. Наверное, он почувствовал опасность, потому что по дороге к машине сказал: «Не знаю, кто я – гость или пленник». С того дня больше никто не видел Валленберга. В первые годы после его исчезновения Советы утверждали, что им ничего не известно о человеке по имени Валленберг. Тем не менее, находились люди из числа бывших заключенных советских тюрем, которые утверждали, что встречали его. В 1956 году Советы, наконец, заявили, что он умер в тюрьме в 1947 году.

Свободный мир встретил это заявление с недоверием. В 1989 году дипломатический паспорт Валленберга, портсигар и другие личные вещи были обнаружены в подвалах главного управления КГБ в Москве и возвращены его семье. Под давлением общественности была создана российско-шведская комиссия, в 2000 году опубликовавшая результаты своей работы. Прошло 55 лет со дня изчезновения Рауля Валленберга. Комиссия подтвердила, что Валленберг, вероятно, умер в тюрьме в 1947 году, но не нашла никаких подробностей о его аресте, смерти и почему советская власть в свое время отказалась предоставить  информацию о его судьбе.

26 ноября 1963 года Яд Вашем удостоил Рауля Валленберга почетным званием Праведник народов мира.

Его мать отказалась получить награду вместо сына, веря, что он вернется. Только в 1979 году, после ее смерти, на Аллее Праведников в Яд Вашем было посажено дерево в честь героя. В 1987 году Валленбергу было предоставлено Почетное гражданство государства Израиль. Американский конгресс предоставил ему Почетное гражданство США. Ходатайство было выдвинуто членом Конгресса Томом Лантошем, чью жизнь спас Валленберг. В своем обращении, зачитанном его дочерью в Международный день Холокоста в январе 2008 года, Лантош сказал о  Валенберге: «Во время нацистской оккупации, этот молодой герой-дипломат оставил удобный и безопасный Стокгольм ради спасения человеческих жизней в том аду, каким стал Будапешт. У него было мало общего с этими людьми: он был лютеранином, они – евреями; он – шведом, они – венгерскими гражданами. Мужественный и деятельный человек, он спас жизни тысяч мужчин, женщин и детей, предоставив им защиту шведской короны».

Немало памятников сооружено по всему миру в честь Валленберга; учреждения и улицы носят его имя; о его истории сняты  фильмы, она описана в книгах и статьях. Рауль Валленберг является одним из самых почитаемых и известных спасителей евреев в годы Холокоста.

www.yadvashem.org

timesofisrael.com

Несколько лет назад охотник за нацистами Эфраим Зурофф посетил десятки мест убийств евреев в Литве в рамках своих постоянных усилий по возложению законной вины на литовских преступников и нацистских коллаборационистов времен Холокоста, которые помогали организовывать убийства евреев страны во время Второй мировой войны.

Во время своих путешествий Зурофф наладил партнерство со знаменитой литовской писательницей и культурным деятелем Рутой Ванагайте, которая хотела загладить вину за участие своих предков — в виде прямой помощи или молчаливого безучастия в геноциде литовских евреев. История этого маловероятного дуэта является предметом недавно изданной книги Зуроффа «Наши люди: открытие скрытого Холокоста в Литве», написанной в соавторстве с Ванагайте.

Журналист Мэтью Кальман поговорил с Зуроффом, главным охотником за нацистами, директором израильского офиса и директором Центра Симона Визенталя по делам Восточной Европы, 19 августа для новой серии онлайн-видеороликов «The Times of Israel» «За заголовками».

На вопрос Кальмана, действительно ли Холокост был «скрыт» в Литве, Зурофф ответил, что в определенном смысле вы правы, все знают о Холокосте в Литве. «Что было скрыто, так это очень значительная роль, сыгранная местными коллаборационистами, что правительство очень старалось скрыть в нарративе, который оно сформировало после обретения независимости», – сказал Зурофф.

«Другими словами, когда правительство проводит памятные мероприятия, вы услышите, как они говорят: «Это ужасная трагедия, мы потеряли нашу еврейскую общину, нацисты пришли в нашу страну и убили наших евреев». И если кто-то будет спрашивать, как насчет местных коллаборационистов, они скажут: «Это были маргинальные элементы общества, они были дегенератами, они не одни из нас», – сказал он.

Теперь, спустя более 75 лет после освобождения Аушвица, может показаться, что работа охотника за нацистами окончена – число все еще живых нацистских военных преступников сокращается, а судебные процессы, особенно те, которые заканчиваются обвинительными приговорами, становятся крайне редкими. Тем не менее по словам Зуроффа, его миссия далека от завершения, поскольку он продолжает бороться с искажением Холокоста и историческим ревизионизмом в Восточной Европе.

Многие страны Центральной и Восточной Европы не хотят признавать вину за преступления, совершенные многими их гражданами – и даже частью их правительств – в то время, когда их страны находились под нацистской оккупацией. Вместо этого они стремятся изобразить себя такими же жертвами немецких зверств, одновременно подчеркивая трудности, с которыми они столкнулись в последующие десятилетия коммунистического правления.

«Литва несет ответственность … за то, что возглавила движение по уравниванию преступлений нацистов и преступлений коммунистов». «Они хотят сравнить страну, которая задумала, построила и управляла крупнейшей фабрикой по массовым убийствам в истории человечества, Аушвицем-Биркенау (в тогдашней оккупированной нацистами Польше), со страной со всеми ее недостатками – я не хочу любым способом минимизировать коммунистические преступления – которая освободила Аушвиц и остановила массовые убийства», – подчеркнул Зурофф.

Как сообщает «Kyodo News», благотворительная акция, начавшаяся на этой неделе в префектуре Гифу, продлится до 10 сентября, а доходы от нее пойдут на увековечивание памяти о действиях Чиюне Сугихары в Японии, Литве и за ее пределами. Префектура планировала провести благотворительный концерт, но была вынуждена перейти на онлайн-продажу кексов из-за мер социального дистанцирования, связанных с коронавирусом.

С 18 июля по 28 августа 1940 года Сугихара, офицер разведки и консул, служивший в Каунасе, в Литве, выдал тысячи виз еврейским беженцам, многие из которых были из Польши. Его визы в сочетании с фиктивными визами, выданными его голландским коллегой в Литве Яном Звартендейком, позволили тысячам евреев бежать от нацистов. Сугихара действовал вопреки приказам своего начальства в Японии, которая была союзником нацистской Германии.

В поселке Яоцу в префектуре Гифу, где, по мнению многих, родился Сугихара, есть музей, посвященный его героизму, как и в Каунасе, где он выдавал визы. Оба заведения получат прибыль от продажи выпечки, в ходе которой наборы кексов с ягодами из Литвы будут продаваться по цене около 28 долларов за набор, сообщила «Kyodo». Если все 600 комплектов будут проданы, прибыль составит около 16000 долларов.

Марина Яновская, Израиль

Леа (Лея) Гольдберг – поэт, переводчик, исследователь литературы, автор сказок для детей, произведений для взрослых. Песни на ее стихи – серьезная часть выдающегося культурного наследия Израиля.

В жизни

Леа (Лея) Гольдберг родилась в 1911 году в Кенигсберге в семье литовских евреев. Во время Первой мировой войны семья Гольдбергов некоторое время жила в Саратовской области, а затем перебралась в Ковно (Литва), где девочка начала обучение в еврейской гимназии. В 1926 году она впервые опубликовала стихи на иврите в литовской еврейской газете. Спустя два года Леа Гольдберг начала учиться в литовском университете по специальностям семитология и германистика, изучала философию, классическую и современную мировую, в том числе и русскую, литературу. В начале тридцатых годов в университете Берлина Леа Гольдберг слушает лекции по семитологии и философии. Затем она окончила Боннский университет со степенью доктора философии, а вскоре была удостоена звания профессора философии.

В Эрец-Исраэль Леа Гольдберг приехала в 1935 году и поселилась в Тель-Авиве. Описание одного из красивейших уголков самого сердца Тель-Авива мы находим в сборнике рассказов “Мой друг с улицы Арнон”. Вскоре она примкнула к литературной группе модернистов “Яхдав” (“Вместе”), которую возглавлял Авраам Шлионский. Группа издавала еженедельник, где стали появляться стихи Гольдберг. И в этом же году началась ее поэтическая карьера в Эрец-Исраэль: вышел в свет сборник стихов “Табаот ашан” (“Кольца дыма”), о котором Авраам Шлионский отозвался с одобрением. Так на горизонте ивритской литературы появилось новое имя.

В первые годы своей жизни в Эрец-Исраэль Леа Гольдберг преподавала в старших классах школы, и также, как и многие из ее коллег, сочиняла рифмованные тексты для рекламы. Спустя некоторое время она начинает карьеру театрального и литературного критика под псевдонимом Ада Грант: сперва в газете “Давар”, а затем в “Мишмар”. С 1949 года Гольдберг становится литературным консультантом театра “Габима”. Многие из стихотворений Леа Гольдберг, в том числе детские, были впервые опубликованы на страницах газет и журналов.

Несмотря на то, что Катастрофа европейского еврейства непосредственно не коснулась Леа Гольдберг, чуткая душа художника не могла не отозваться на трагедию своего народа, свидетельством чему является написанное в 1944 году произведение “Из моего старого дома”.

В поэзии

Взрослое население Израиля знает Леа Гольдберг в первую очередь как поэтессу, автора тонких лирических стихотворений. Поэтический стиль Леа Гольдберг близок литературной манере молодых поэтов подмандатной Палестины, в основном выходцев из стран Восточной Европы. Однако, в отличие от большинства своих современников, она не писала стихов на злободневную, политическую, национальную тематику.

В своем творчестве она не вдается в политику, не касается ни истории, ни актуалии, не читает мораль и не поучает, в ее поэзии нет ни излишней слащавости, ни сентиментальности. Произведения Леа Гольдберг с глубоким и многогранным философским подтекстом стилистически отточенны и вместе с тем не элитарны, вполне доступны пониманию любого читателя. Язык ее поэзии лаконичен, поэтическое высказывание с годами приобретает характер все большего обобщения. Она в совершенстве владела такими сложными поэтическими формами, как терцина и сонет, причем варьировала форму сонета в сторону еще большей сложности: не 14, а 13 строк. Сочетание изысканной формы и ясного содержания особенно проявляется в ее поздней лирике, напоминая лучшие лирические стихи С. Я. Маршака. Присутствуют в лирических стихах Леа Гольдберг элементы романтизма, сказывающиеся в их близости к народным источникам. Многие лирические стихи звучат как обработки народной поэзии.

В творчестве Леа Гольдберг ярко проявляются и сионистские мотивы, но без излишней патетики. Немало стихотворений она посвятила Иерусалиму, причем столица Израиля лишена в ее стихах ореола святости и прославления.

Вместо преклонения перед городом царей на экране ее воображения возникают камни и колючки, на месте величественных картин глаз автора видит заурядную желтенькую бабочку. Весь пейзаж уныл и безрадостен, скромен и скуден.

Именно благодаря таким качествам, как искренность, полное отсутствие велеречивого пафоса в противовес дежурному трескучему прославлению, поэзия Леа Гольдберг находит отклик и у следующих поколений, она прорывается в будущее. В этом ее сходство с одной из наиболее мистических личностей израильской поэзии – Авраамом Халфи.

Помимо стихов, переводов, произведений детской литературы, Леа Гольдберг написала единственное драматическое произведение – пьесу “Владелица замка”. Пьеса эта ставилась на сценах не только нашей страны, но и за ее пределами. Сделала Леа Гольдберг вклад и в прозу, написав два романа “Ве ху – ха-ор” (“И он – светоч”) и “Письма из выдуманного путешествия”. Оба романа автобиографичны. К мемуарному жанру можно отнести “Встречу с поэтом” (воспоминания о поэте Аврааме Бен-Ицхаке).

В научной деятельности

Несомненной заслугой Леа Гольдберг является тот факт, что она создала и возглавила отделение сравнительного литературоведения в Еврейском университете в Иерусалиме, а затем стала его адъюнкт-профессором. Будучи членом-корреспондентом Академии языка иврит, она активно участвует в ее работе. Леа Гольдберг владела семью языками, в том числе итальянским, французским, известны ее переводы Бодлера, Петрарки. Но основными языками перевода были русский и немецкий. Своим родным языком Леа Гольдберг ощущала русский, к которому она испытывала особую нежность на протяжении всей своей жизни. В последние годы жизни писательница готовила серию переводов сочинений Достоевского. Среди несомненных ее достижений, кроме вышеупомянутых, можно назвать переводы произведений Александра Блока, А. П. Чехова, М. Горького, Шекспира, Брехта (“Добрая душа из Сезуана”), Генриха Манна, Генрика Ибсена, “Из русской народной поэзии”.

Леа Гольдберг опубликовала ряд критических статей о творчестве Петрарки, о времени Александра Блока и новой русской поэзии, а также биографический очерк о Пушкине. Спорна ее точка зрения на творчество Пушкина: она считала, что многие произведения великого поэта были несамостоятельны, являлись прямым подражанием французским источникам. Не успело увидеть свет при ее жизни обстоятельное исследование творчества Достоевского.

Незадолго до своей смерти Леа Гольдберг познакомилась с творчеством А. Солженицына и высоко оценила его, но перевести не успела. Наиболее фундаментальной работой в области перевода стал, конечно же, роман “Война и мир” Льва Толстого. Тем самым она несравненно обогатила израильскую ивритскую литературу. Помимо художественного перевода глобального романа русского классика, Леа Гольдберг написала глубокое, монументальное исследование “Единство человека и мироздания в творчестве Толстого”. Литературоведческое творчество Леа Гольдберг включает в себя научные монографии о теории стихосложения, о русской литературе 19-го века. Говорят, что человек талантливый одарен во многих областях. Это положение вполне применимо к Леа Гольдберг. В последние годы своей жизни она совершенно неожиданно начала рисовать, выполнила иллюстрации к некоторым собственным книгам. Ее летучий и точный штрих напоминает пушкинскую манеру рисунка.

Для детей

Автор детских стихов, повестей и рассказов, которые стали классикой детской литературы, Леа Гольдберг в своих призведениях создавала полноценный контакт между взрослым и ребенком. Взрослый персонаж ее детских книжек остается самим собой, но вместе с тем не забывает, что был ребенком. Поэтому ее книги для детей сохранились в сокровищнице детской литературы. Занимательные, полные юмора, тепла, оригинальные произведения для детей, несмотря на то, что являются обязательным чтением для школьников, заслуживают большую любовь маленьких читателей, продолжают вызывать у них неподдельный интерес.

Леа Гольдберг не снисходит к детям, не поучает, не подчеркивает разницу в возрасте. Она просто ведет с ними беседу. На равных. Большой вклад сделала Леа Гольдберг в переводы и издание произведений детской литературы. Благодаря ей израильские дети знакомятся с классикой русской (и не только) детской литературы. Она перевела на иврит “Алые паруса” А. Грина, “Белеет парус одинокий” В. Катаева, “Детство” М. Горького, рассказы М. Пришвина, стихотворения К. Чуковского, С. Маршака (“Почта”, “Вот какой рассеянный”). В ее переводах нашли новую жизнь сказки братьев Гримм, сказки разных народов, арабские “Сказки тысячи и одной ночи”, увлекательные повести Астрид Линдгрен.

В музыке

Музыкальность поэзии Леа Гольдберг постоянно привлекает внимание как ведущих, так и молодых израильских композиторов-песенников. К ее стихам обращается Йони Рехтер (песня и музыка к спектаклю для детей “Чем заняты лани”), Шем-Тов Леви (“Из песен голубя и розы”, “В том краю, где умолкают”), Шалом Ханох (“Почему ребенок смеялся во сне”), Авнер Кенер (“Старый поэт”), Мики Габриэлов (“Время в деревне”) и многие другие. Многие из этих песен прославились в исполнении Арика Айнштейна.

Потаенные страницы

Личная жизнь Леа Гольдберг была ею тщательно скрываема от досужего любопытства. Тем не менее ряд произведений автобиографического характера в какой-то мере позволяет проникнуть в ее внутренний мир. Леа Гольдберг постоянно влюблялась в мужчин, которые были намного старше нее. Каждая очередная любовь была слепой и безответной.

В течение своей жизни она вела дневники, но записи появлялись там лишь в моменты душевной слабости, только от печали. На протяжении жизни поэтессы практически через всю ее лирику проходит тема неразделенной любви. В жизни Леа не было ни одного мужчины, ее романы были чисто платоническими, виртуальными, она так никому и не призналась в любви. Все свои тайны Леа Гольберг хранила в святая святых своего сердца, в недосягаемости от праздных зевак. Вершиной ее поэтической интимной лирики стал цикл сонетов “Любовь Терезы дю-Мон”, где центром является образ вымышленной аристократки 16 века, влюбившейся в гувернера своих детей. Но в своем творчестве она воспевает томление и неразделенную любовь не абстрактно.

Образ Терезы дю-Мон был навеян реальными фактами из жизни Леа Гольдберг, которые стали известны сравнительно недавно. Она была тайно и безответно влюблена в Жака, молодого швейцарца, студента Еврейского университета, свидетельство чему сохранилось в ее дневниках: “Я прекрасно понимаю, что этот юноша не может видеть во мне ничто иное, нежели друга, намного старшего по возрасту и обладающего огромным жизненным опытом. Стареющая женщина не имеет права в силу своего возраста и должности позволить себе даже самую малую мысль о любви. Это меня вовсе не оскорбляет и не унижает. Возможно, я в какой-то мере счастлива от того, что влюблена в него”. Жак вернулся на родину, и Леа написала цикл сонетов “Любовь Терезы Дю-Мон”.

Впоследствии записала в дневнике: “Он пробудил меня к жизни. Сделал важное дело для ивритской литературы”.

Леа Гольдберг с детства считала себя непривлекательной, не испытывала удовольствия от собственного облика, не любила видеть себя в зеркале. Манерой одеваться и поведением она отчетливо напоминала сухую чиновницу, типичный синий чулок: хрипловатый голос, отчетливая профессорская, лекторская дикция, бесформенные, безвкусные однотонные костюмы, вечная сигарета в углу рта. Прекрасны были огромные глаза, зеркало души. Педантизм, самокритика и критическое отношение к окружающим не способствовали женской привлекательности. При этом ее всегда интересовали отношения мужчины и женщины.

Знакомые вспоминают, что в детстве она вырезала из журналов картинки мужчин и женщин, раскладывала их по парам и сочиняла рассказы об их жизни и взаимотношениях. В кажущихся странностях Леа Гольдберг присутствовал трагический компонент: душевная болезнь отца. Именно это послужило причиной того, что она поставила крест на личной жизни.

В тот период, когда она написала цикл стихов “Завтра” (1949), Леа Гольдберг жила вдвоем с матерью, и скончалась она одинокой в возрасте 69 лет. Мать Леа Гольдберг ненадолго пережила ее.

Стихотворение “Завтра” посвящается неизвестному возлюбленному, предположительно, поэту Аврааму Бен-Ицхаку (по прозвищу “Сона”). Он был намного ее старше и был таким же скрытным человеком. Она почитала его и написала о нем книгу мемуаров. Леа Гольдберг была единственной, к кому он относился терпеливо, не захлопывал перед ней дверь и не швырял телефонную трубку. “Любить он не умел, но и она тоже страдала от душевной неполноценности. Гольдберг вообще не обладала способностью поддерживать дружеские связи”, – так считает психолог Амия Либлих, автор книги “О Леа”.

В последние годы в лирических стихах Леа Гольдберг стал заметно преобладать один из любимых нюансов – тональность и образы ночи. Уже после смерти поэтессы поэт и критик Гершом Шолем отмечает: “В ее облике привлекает неожиданное соединение застенчивости и гордости, любви и страдания”. Интересно, что в некоторых лирических стихотворениях Леа Гольдберг отчетливо слышна тоска по давно оставленной ею стране, земле детства, выраженная, в частности, в воспоминаниях о снеге. Из других часто встречающихся образов – символика раздвоения, две родины. Это близко, понятно и больно сладкой болью любому, кто прошел процесс вживания в другую действительность, но искоренить свое прошлое до конца не может и не хочет. Да и не надо.

“О себе”

Мой век в моих стихах запечатлен,

Как возраст дерева – в его годичных кольцах,

Как возраст мой – морщинами на лбу.

Слова мои отнюдь не тяжелы –

Они как будто клапаны для грез.

А эти снимки   Прозрачны, как оконца у церквей,

Сквозь них   Ты можешь видеть,

Как в небесах сменилось освещенье,

И падают,

Как птицы, умирая на лету,

Мои былые чувства.

(Перевод Я. Хромченко)

Новые документы о Лее Гольдберг

Ницан Зеира, автор и режиссер, в течение двух лет проводил всеобъемлющее исследование творчества и личной жизни поэтессы, с целью, в дополнение к уже сделанному, создать биографический фильм о Лее Гольдберг. Для этого он задействовал некоторое количество помощников, которые перечитали ее дневники, письма, книги, расспросили людей, знавших Гольдберг лично. Основная сложность биографии заключается в ее ужасающей – для внешнего взгляда – прозаичности. То ли дело Александр Пэн – коммунист, боксер, пьяница, бабник, тяжелая болезнь в последние годы. Или Альтерман – ходок, покоритель женских (да и мужских, но не в том смысле) сердец, трагическая история с самоубийством дочери, поэтессы Тирцы Атар. Жизнь Леи Гольдберг таких взрывов не знала.

Исследование оказалось успешным еще и потому, что стал возможным доступ к наследию поэтессы. Из личных документов встает портрет крайне неуверенного в себе человека, склонного к рефлексированию, самобичеванию. Так, в возрасте 21-го года, когда она вот-вот станет доктором филологии Боннского университета, Леа пишет в дневнике: “Я нищая в этом мире, потому что у меня совершенно нет никакой положительной самооценки. Об этом я пишу впервые в жизни: у меня нет никакой цели, никакой любви, веры, нет ничего”.

В 1935 году она прибыла в Эрец-Исраэль и влилась в группу литераторов во главе с Авраамом Шлионским и Натаном Альтерманом. Вписалась в жизнь тель-авивской богемы, жила на средства от преподавания в школе, а стихи издавала на деньги, вырученные от написания рекламных текстов. Но даже в этих речевках она умудрялась сохранять высоту и чистоту языка иврит.     Еще одним талантом обладала Леа Гольдберг – художественным. Она рисовала прекрасно. Но особенно не выдавала наружу этот свой дар. Большинство ее рисунков, а также творческие наследия многих выдающихся людей израильского искусства, хранятся в “Махон гназим”, условия в котором далеки от идеальных. Среди ее рисунков был совершенно случайно найдет портрет Леи Гольдберг работы Нахума Гутмана.

В своей обычной позе, со сложенными руками, в одной из которых дымится неугасимая сигарета. За столом в кафе на улице Яркон, который был ей и стол, и дом. Этот рисунок будет передан в музей Гутмана в Неве-Цедеке, отснят для обложки диска.     Вместе с художником Арье Навоном Леа Гольдберг работала в детском журнале “Давар ле йеладим”, создав популярный комикс 40-х годов “Ури-Мури”. К Навону она испытала неразделенную любовь. “Говоря простым языком, мне нехватает сексуальной удовлетворенности. Это так просто, не любой мужчина, кроме Арье, вызывает у меня отвращение”, – из дневников.

В годы своей жизни в Тель-Авиве Леа Гольдберг принадлежала к группе литераторов-авангардистов “Яхдав” (“Вместе”). Став профессором Академии, Лея Гольдберг основала секцию сравнительной литературы. Каждое лето выезжала в Европу, где чувствовала себя как дома.     Вокруг Гольдберг сформировалось поколение молодых поэтов, среди них Йегуда Амихай, Дан Пагис, Далия Равикович, Авнер Трейнин, Тувья Ривнер. “У меня есть чувство ответственности по отношению к ним”. Натан Зах выдал жесткую критику на ее книгу стихов “Рано и поздно” (а кого он, Натан Зах, впрочем, не обидел?) в 1959 году. “Сентиментальна и однообразна” – таков был приговор. К тому же мачоистский состав иерусалимской Академии не был готов относиться на равных к женщине, да еще и к поэтессе. В последние годы жизни Леа Гольдберг страдала от приступов депрессии, вплоть до мыслей о самоубийстве. В эти же годы, когда стихи выходили с меньшей легкостью, она стала гораздо больше рисовать.

До последних дней она жила вдвоем с матерью Цилей на улице Арнон, 15, в самом сердце северного Тель-Авива. Об этом доме она написала книгу для детей “Мой друг с улицы Арнон”. В 50-е годы она переехала в Иерусалим, в район Рехавия, на улице Альфаси, эту квартиру ей предоставил Еврейский университет, где она преподавала литературу. Связь с матерью была очень тесной. В 1952 году Леа записала в дневнике: “Бывают дни, когда я думаю, что, если бы не мама, я бы капля за каплей собрала яд и отравилась”. Затем: “Совместная жизнь с мамой для меня тяжела. Мне нехватает для этого душевного равновесия. Очень часто я чувствую, что последние годы в моей жизни совершенно излишни”.

В 1970 году у Леи Гольдберг был обнаружен рак груди в запущенном и неоперабельном состоянии. Узнав о своей болезни, она была даже рада: “Вот здорово, наконец-то я смогу рисовать, сколько захочу”. Вдобавок обнаружился рак легких, и неудивительно: сколько сигарет она выкурила за свою жизнь. Ее последние слова были: “Но мама, что будет с мамой?”. В том же году она скончалась. Мать пережила Лею Гольдберг на 12 лет.

Вильнюсское городское самоуправление и Министерство культуры объявило открытый конкурс на лучший проект памятника литовским Праведникам Народов мира – тем жителям страны, которые в годы нацистской оккупации, рискуя своей жизнью и жизнью своих родных и близких, спасали евреев от неминуемой смерти.

По мнению устроителей конкурса, проект должен отвечать еврейским традициям увековечения памяти и идее воспитания открытого миру и истории общества, вписываться в архитектурный ландшафт города (ул. О. Шимайте).

Максимальный бюджет проектирования и установки памятника – не более 250 тыс. евро.

Авторы трех лучших проектов получат премии: 5000 евро (первое место), 3000 (второе место) и 2000 евро (третье место) .

Проекты принимаются до 15 октября.

Проф. Пинхос ФРИДБЕРГ,
Вильнюс

Имеет ли значение в современной Литве национальность? И вот почему я об этом спрашиваю.

Вместо предисловия

Я внимательно читаю практически все материалы литовских СМИ по теме «Холокост в Литве». Наиболее интересные фрагменты всегда фотографирую (во избежание ошибок при цитировании!) и помещаю в свою почту. На сегодняшний день таковых собралось свыше десяти тысяч.

Приводимые ниже «уникальные» фотокопии так и остались бы в архиве моей почты, не появись сегодня на русской странице сайта Еврейской общины Литвы статья [1]

ЕОЛ озабочена назначением В. Валюшайтиса на пост советника генерального директора Центра исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы

16 июня 2020 года на сайте литовского радио и телевидения lrt.lt появилась информация (Jūratė Skėrytė, BNS):

Vadovauti Genocido ir rezistencijos centrui siūlomas Jakubauskas [2]

(На должность руководителя Центра геноцида и резистенции предлагаетя Якубаускас)

Не буду скрывать, с фамилией А. Якубаускаса столкнулся впервые. Узнав, что он с 2003-го года является председателем Союза обществ татар Литвы, а с 2015-го – заместителем секретаря Международного Союза крымских татар [цитата: «Nuo 2003 metų jis yra Lietuvos totorių bendruomenių sąjungos pirmininkas, nuo 2015 metų – Pasaulio Krymo totorių kongreso sekretoriaus pavaduotojas»], возникло непреодолимое желание подробнее ознакомиться с его биографией.

Открыл WIKI, и, следуя своему принципу, сделал фотографию страницы (смею предположить, что являюсь единственным ее обладателем):

Обратите внимание на указанную национальность – литовец.

Мне могут сказать:

Адас Якубаускас к этой записи не имеет никакого отношения!

Ведь в WIKI любой Вася Пупкин может написать все, что ему взбредет в голову.

И я соглашусь! Но никто не сможет меня убедить в том, что Адас Якубаускас с 2012-го года (время создания страницы) ни разу не открывал ее и не видел этой записи.

Метаморфоза вторая

25-го июня Сейм назначил г-на Якубаускаса директором Центра исследований геноцида и резистенции жителей Литвы. И я снова обратился к WIKI, и снова, следуя своему принципу, сделал фотографию

Как видим, национальность Якубаускаса изменилась: теперь он – литовский татарин.

Оставалось выяснить точное время, когда случилась эта метаморфоза.

К счастью, WIKI устроена так, что никакой Вася Пупкин не в состоянии уничтожить следы правки:

Как видим, изменение национальности произошло 19 июня 2020 года в 23:56.

Фото заголовка статьи, опубликованной на сайте crimea.suspilne.media:

Жду вопроса:

какое отношение г-н Якубаускас имеет к этой статье? Может, он ее в глаза не видел!

Отвечаю цитатой из упомянутой статьи:

«Об этом QHA сообщил сам Адас Якубаускас».

Справка: Суспільне Крим – это официальный сайт телеканала общественного телевидения “UА: КРЫМ”. Мы – всеукраинский спутниковый телеканал, который вещает 24/7 на украинском, русском и крымскотатарском языке.

* * *

Повторяю вопрос, с которого начал статью:

Имеет ли значение в современной Литве национальность?

————————

[1] Дополнительная информация

Репост на сайте крупнейшей русскоязычной газеты «Обзор»

Оригинал:

Lietuvos žydų bendruomenė reiškia susirūpinimą dėl V. Valiušaičio paskyrimo užimti Vyresniojo generalinio LGGRTC direktoriaus patarėjo pareigas

Перевод на английский:

Lithuanian Jewish Community Concerned by Vidmantas Valiušaitis’s Appointment as Deputy Director of Genocide Center

[2] Более поздняя статья (Rūta Kupetytė, передача «Ryto garsai» (радио LRT), LRT.lt, 2020.06.23) на ту же тему:

Претендент на пост руководителя Центра исследования геноцида и сопротивления Якубаускас: надо многое пересмотреть 

ОРИГИНАЛ статьи:

https://www.obzor.lt/news/n62996.html 

22 августа 1891 года, в городе Друскеники Гродненской губернии (ныне Друскининкай, Литва), родился Жак Липшиц (Lipсhitz, Jacques), один из выдающихся скульпторов-авангардистов ХХ столетия, яркий представитель «Парижской школы».

Жак Липшиц

В филадельфийском музее Barnes Foundation, в котором представлена крупнейшая коллекция французской живописи XIX-XX веков, есть одна небольшая скульптура, названная «Женщина с веером».

Если приглядеться повнимательнее, то замечаешь характерные внешние черты — нос с горбинкой, челка, царственный поворот головы, печаль… Неужели Анна Ахматова?! Но кто тот скульптор, кто мог изваять великую русскую поэтессу? Оказывается, автором скульптуры был Жак Липшиц, близкий друг Модильяни, который, как известно, был очень увлечен Анной Ахматовой, много ее рисовал.

…Хаим Якоб, старший из семерых детей строительного подрядчика Абрахама Липшица и дочери владельца гостиницы Рахили Клинский, учился в хедере в Гродно, а затем в коммерческом училище в Белостоке и гимназии в Вильно. Посещал занятия в Виленской рисовальной школе, готовился стать архитектором, увлекался лепкой.

В 1909 году втайне от отца на деньги, полученные от матери, уехал в Париж и поступил в Национальную школу изящных искусств, в скульптурную мастерскую Ж.-А. Энжалбера. Посещал академию Р. Жюльена (класс скульптора Р. Верле) и академию Ф. Коларосси, рисовал в Лувре.

Первый год Жак живет в знаменитом “Улье” относительно беззаботно: остывший от гнева отец щедро помогал сыну. Но потом отец разорился, и Жаку, чтоб хоть как-то просуществовать, пришлось подрабатывать, по ночам развозя фрукты…
В 1912 году он приехал в Россию для прохождения воинской службы, но был освобожден по состоянию здоровья. Возвратившись в Париж, устроился в мастерской на Монпарнасе. Его друзьями стали Модильяни, Кислинг, Сутин.

Вскоре он познакомился с Пикассо и сурово раскритиковал его работы. Однако художники подружились и остались друзьями на всю жизнь. В 1913 году впервые выставил скульптуру из камня в традиционной манере на Осеннем салоне и салоне Национального общества изящных искусств. Начиная творить в классической манере, Липшиц переходит к модному в то время кубизму.

В 1915 познакомился с поэтессой Бертой Китроссер, родом из уездного городка Сороки Бессарабской губернии, которая стала спутницей всей его жизни. Энергичная, жизнерадостная Бэтти была музой и для друзей Липшица: Амедео Модильяни, Диего Риверы, Хуана Гриса… Она позирует им и, конечно, ему.

Интересно, что, желая помочь находящемуся в нужде Модильяни, Липшиц заказал ему свадебный портрет. Расчёт на многочасовой, а значит хорошо оплачиваемый труд, не оправдался: Модильяни закончил портрет на следующий день и решительно отказался от ещё одного сеанса.

В том же 1916 году портрет Берты Китроссер в кубическом стиле создал уроженец Мексики Диего Ривера. В 1918 году её портрет выполнил испанец Хуан Грис. Несколько скульптурных портретов жены в 1920-х годах создал и сам мастер.

Слава пришла к Жаку Липшицу относительно быстро. В 1916 он заключил контракт с маршаном Л. Розенбергом, в 1920 провел в его галерее L’Effort Modeme первую выставку, которая принесла успех. Тогда же о нем вышла монография М. Рейналя. После выставки разорвал контракт с Розенбергом, чтобы оставаться независимым.

Бюст Ж. Кокто

В 1920-21 исполнил бюсты Жана Кокто, Гертруды Стайн, Коко Шанель, Раймона Радиге. В 1921 участвовал в Выставке русского искусства в лондонской галерее Whitechapel.
В конце 20-х Жак Липшиц стал одним из известнейших скульпторов Франции.
В 1922 году его покупателем и заказчиком стал американский коллекционер Альберт Барнс, который купил у него сразу 8 скульптур и заказал 5 барельефов для своего частного дома-музея в Филадельфии. Возможно, именно так в Америку попала скульптура, образом для которой послужила Анна Ахматова.

В 1924 получил французское гражданство. Переехал в Булонь-сюр-Сен, в дом-мастерскую, построенный по проекту Ле Корбюзье.

В 1927 получил заказ на скульптуру большого размера – «Радость жизни», один из вариантов которой позже передал в ГМИИ им. Пушкина.

В 1920-30-е входил в парижскую группу русских художников «Удар» и в Ассоциацию революционных писателей и художников; его работы репродуцировались в левых газетах «Le Monde» и «L’Humanite ». В 1928 работы Липшица демонстрировались на выставке Современного французского искусства в Москве. В 1935 художник, пытавшийся помочь репрессированным друзьям и родственникам, прибыл в Москву для участия в конкурсе по созданию скульптурного портрета Ф. Дзержинского. Выиграв конкурс, но не добившись справедливости, больше в СССР не приезжал.

В 1930 провел в парижской галерее La Renaissance ретроспективную выставку (100 работ), утвердившую его известность. В 1935 прошла первая персональная выставка в США, в нью-йоркской галерее Bnimmer. В 1937 на выставке «Мастера независимого искусства» во дворце Пти Пале в Париже его работам был отведен целый зал.

В 1937 году Жак Липшиц создал монументальную композицию «Прометей с орлом» для фронтона Дворца открытий и изобретений Всемирной выставки в Париже, за что получил золотую медаль, но был атакован критиками из гитлеровской Германии.

После оккупации Парижа антисемитские угрозы в адрес Жака Липшица усилились, и в 1940 году он сначала перебрался в Тулузу, а в июне 1941 художнику вместе с женой пришлось бежать из Франции в США. Помог ему в этом Альфред Барр, первый директор Музея современного искусства в Нью-Йорке. В Париже Липшиц оставил все свое имущество, коллекцию картин и свои скульптурные работы. В США они с женой приехали с 20 долларами в кармане. Однако его имя там было уже известно, поэтому скульптор сразу получил множество заказов.

После окончания войны в 1946 году по настоянию жены они ненадолго возвращаются в Париж, где Жак становится кавалером ордена Почетного легиона. Но вскоре он вновь уезжает в США, а Берта остается во Франции и поселяется в Булони-Бийанкуре.
В 1948 году Липшиц женился на скульпторе Юлии Хальберштадт (Yulia Halberstadt), в 1950 у них родилась дочь Лолия-Рашель. В 1958 он принял американское гражданство.

В Америке Липшиц начинает работу над большой статуей святой девы Марии, заказанной ему во Франции церковью Нотр-Дам в селении Асси, на ее постаменте была сделана надпись: “Жак Липшиц, еврей, верный религии своих отцов, изваял эту Святую деву для поощрения жизни духа, дарующего человеку взаимопонимание с ближними”.

Возрождение еврейского государства Липшиц встречает восторженно. Он создает скульптуру “Чудо”. Это устремленная вверх фигура с руками, поднятыми к скрижалям Завета. Эта скульптура, и многие другие были переданы в дар Государству Израиль.
По приглашению израильского правительства в 1965 году Липшиц посетил Иерусалим. “Я чувствую себя принадлежащим этому месту”, – сказал художник. Он бы избран почётным членом Тель-Авивского университета. А вскоре в жизни знаменитого скульптора произошло событие, во многом повлиявшее на его судьбу, — встреча с Любавичским Ребе Менахем-Мендлом Шнеерсоном. Свой разговор Ребе завершил пожеланием того, чтобы художник каждый будний день возлагал тфилин. Скульптор внял совету:

«Я молюсь каждое утро, — признавался Жак Липшиц. — Это помогает мне. Молитва приближает меня к богу. Я среди своего народа, я говорю с богом, и хоть я не смею обращаться к нему с личными просьбами — я говорю с ним! Он дает мне силы на целый день… Я не могу больше жить без этого».

Скульптуры Липшица находятся во многих городах США, а также в национальных галереях и музеях Англии, Канады, Франции, Швейцарии, Австрии, Италии. Филадельфийский Музей Изящных искусств владеет одной из самых полных коллекций его произведений за пределами Израиля. А его монументальная скульптура “Правительство Народа” (Government of the People) была посмертно установлена на Муниципальной Площади перед зданием Сити-Холла.

Жак Липшиц награжден золотой медалью Пенсильванской академии изящных искусств в Филадельфии (1952), золотой медалью Американской академии искусств и словесности (1968), почетными наградами университетов. В 1972 опубликовал книгу воспоминаний «Моя жизнь в скульптуре».

“В свои 70 лет он выглядел молодым и, несмотря на свои широкие плечи скульптора, казался грациозным. Мягкие голубые глаза искрились улыбкой, а длинные белые волосы контрастировали с молодым лицом. Он очаровательный и очень информированный собеседник, а в его низком голосе с годами так и не пропал французский акцент».

Незадолго до смерти Жак Липщиц и Юлла Халберштадт вернулись в Европу и поселились на Капри. Туда же переехала первая жена скульптора – Берта. Она пережила его на семь лет и умерла там же в 1980 году, где и была похоронена на еврейском участке островного кладбища. Переписка Берты и Жака Липшиц после развода (1948–1972) хранится в архиве Липшица в Центре имени Жоржа Помпиду в Париже.

Умер Жак Липшиц 26 мая 1973 года. По завещанию он похоронен в Иерусалиме.

По материалам http://artpark.gallery/

Решение назначить Видмантаса Валюшайтиса на пост главного советника генерального директора Центра исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы (LGGRTC) вызывает озабоченность у Еврейской общины (литваков) Литвы: В. Валюшайтис непосредственно связан с искажением еврейской истории.

Как указано на Интернет-сайте Центра исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы, лицо, занимающее пост советника, кроме прочего, выполняет и следующие функции:

«- консультирует по вопросам физического и духовного уничтожения жителей Литвы, которое осуществляли в 1939 – 1990 г. оккупационные режимы, и сопротивления им; по вопросам политики, которую проводил оккупационный режим в Вильнюсском крае, и по вопросам происходившего здесь процесса сопротивления;

– консультирует по вопросам направления исследовательской деятельности и программ о геноциде и сопротивлении жителей Литвы оккупационным режимам 1939 – 1990 г.» (http://genocid.lt/UserFiles/File/Pareiginiai/Direkcija/Vidmantas_Valiusaitis.pdf).

Напомним, что В. Валюшайтис на протяжение нескольких лет в своих публикациях сознательно искажает историю и представляет общественности не отвечающие действительности факты об антисемитских действиях ЛАФ-а (Литовского Фронта активистов) и Временного правительства Литвы.

Более того, гос. Валюшайтис отрицает выводы Комиссии Литовской Республики по исследованию преступлений нацистов и советов, в которых ясно говорится об антисемитских взглядах и действиях упомянутых организаций и их руководства, направленных против евреев Литвы.

Позицию Валюшайтиса по этому вопросу раскритиковали выдающиеся литовские и зарубежные историки, занимающиеся исследованием периода нацистской оккупации.

Еврейская община Литвы не поддерживает назначение на пост советника LGGRTC человека, который является открытым сторонником тех, кто распространял идеи антисемитизма в Литве. Кроме того, сама суть работы советника руководителя такого учреждения противоречит публичной позиции В. Валюшайтиса – лицо, открыто защищающее антисемитов, которые напрямую или косвенно приняли участие в уничтожении евреев Литвы, не должно рассматриваться даже в качестве кандидата на занятие какой-либо должности в государственном учреждении, призванном объективно изучать проявления геноцида в Литве, идеологию и преступления, связанные с массовыми убийствами.

Еврейская община Литвы предлагает Центру исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы руководствоваться принципами гуманизма и этики, и решительно отказаться от принятия на работу людей, которые компрометируют деятельность Центра.

При наличии в LGGRTC таких сотрудников возникает вопрос: свободно ли это учреждение от людей, занимающихся манипулированием истории?

Призываем Центр исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы сделать вывод: может ли В. Валюшайтис, защищающий антисемитов ЛАФ-а и Временного правительства, исполнять обязанности главного советника генерального директора LGGRTC.

Доманте Платуките, Lrt.lt

Кристоф Дикман – немецкий историк и писатель, научный сотрудник Института Фрица Бауэра. Один из ведущих экспертов по Холокосту в Литве. Лауреат Международной книжной премией «Яд ва-Шем» за исследования Холокоста в декабре 2012 года за двухтомное издание «Германская оккупационная политика в Литве 1941—1944». Член Международной комиссии по оценке преступлений нацистского и советского оккупационных режимов в Литве.

После посещения Литвы Дикман представил свою книгу, написанную в соавторстве с литовской писательницей Рутой Ванагайте “Как это произошло? Кристоф Дикман отвечает Руте Ванагайте”.

– Начну с довольно широкого вопроса – почему произошел Холокост? Что создало предпосылки для этой трагедии в Литве?

– Вопрос «почему» стоит за всем, что мы делаем. Почему это произошло в мире, в Европе и в Литве? Исторически евреи жили в основном в Восточной Европе, поэтому, когда сюда пришли немцы, это место стало центром Холокоста. Не из-за уникальности литовцев, латышей, поляков или белорусов – нет, конечно, нет. Это не имеет никакого отношения к какой-либо этнической категории.

Холокост в Литве произошел потому, что Литва была оккупирована немцами. Таким образом, предпосылками Холокоста в Литве были война и оккупационная политика. Немецкое руководство тогда решило, что на убийство евреев здесь смотрят более чем одобрительно, что стало обязательным условием. (…)

Почему было убито 6 миллионов евреев? Этот вопрос все еще задают и сейчас, и поиск ответов является непрерывным процессом. Возможно, так будет всегда, и мы не найдем ответов на эти вопросы.

– Не могли бы вы рассказать нам больше о ситуации того времени? Запрет ходить по тротуарам, нахождение в гетто, голодание – что испытали евреи перед расстрелами?

– Ситуация в Литве и других европейских странах была разной, так как контекст был разным. Большинство евреев жили в Восточной Европе, а значит и 80% жертв Шоа были убиты в этом регионе – Польше, Советском Союзе, Румынии и Венгрии.

Для евреев, проживающих в провинции, – это 20 тысяч. мужчины, которых застрелили в самом начале – все прошло будто по одному щелчку пальца, они исчезли всего за несколько дней. Так что сначала начались расстрелы, а уже потом все остальное.

В провинции появились сотни гетто, в которых содержалось 90 000 евреев. Ситуация там была ужасная, в этих гетто всего не хватало.

Исторически преследование евреев было очень распространенным явлением. Традиционно евреи пытались договориться. И на этот раз они пытались это сделать, но с самого начала они были бессильны, они оказались в ловушке, так что даже бегство для них не было выходом. Очень трудно понять, что значит за несколько недель оказаться в ситуации, из которой нет выхода.

Užsienio reikalų ministerijoje pagerbtas Holokausto aukų atminimas  / E. Blaževič/LRT nuotr.

– Литву часто называют страной, где евреи убивались и местными жителями. Однако во время презентации книги вы сказали, что Холокост не является особым или исключительным случаем Литвы – во многих странах местные жители также участвовали в преступлениях против евреев. Чем выделялась ситуация в Литве?

– В каждой стране ситуация была разной, но она не отличалась из-за этнической принадлежности населения, национальности, но из-за указаний сверху, из-за политических решений. Национальность народа – это только один аспект, его обычно сильно переоценивают. Однако Литву очень часто выделяют как страну, где местные жители также убивали евреев. Но подождите, а как насчет Латвии? Тот же процент жертв. Давайте посмотрим на Восточную Украину – та же статистика.

С самого начала число жертв в Украине было огромным, к концу 1941 года в Украине было убито почти полмиллиона евреев. А в Западной Украине многие выжили. В Литве к концу 1941 года 80% евреев были убиты. А на территории между Украиной и Польшей 80% евреев выжили.

Таким образом, такие различия не связаны с этнической принадлежностью стран, с хорошими или плохими характеристиками людей, проживающих там. Это зависело от политики немецкой оккупации. (…) Это очень сложные вопросы, но мы не можем найти ответы на все из них. Большинство людей не принимают это и, таким образом, переходят к фикции – мифы и сказки нам нравятся гораздо больше, чем серая история и серая реальность.

– Вы пишете в книге, что литовская полиция и военизированные формирования преследовали евреев. Имеются свидетельства нападения на улицу Йонавос, недалеко от моста через Нерис, где они заставили 25-30 евреев танцевать, молиться и петь советские песни, а затем поставили всех на колени и расстреляли. Некоторые получали наслаждение от издевательств и расстрелов?

Užsienio reikalų ministerijoje pagerbtas Holokausto aukų atminimas  / E. Blaževič/LRT nuotr.

– Этот феномен мы обнаруживаем не только в Литве, но и в Польше, Латвии и Украине. Мы обычно находим это в тех регионах, которые были оккупированы советскими властями. Люди давали евреям советские символы, издевались над ними, унижали их, а затем убивали или отпускали. Это фиксировалось во многих местах. (…)

Позиция состояла в том, что если мы передадим евреям то, что мы, литовцы, пережили в советский период, и скажем, что они несут ответственность за страдания, которые мы испытали, то, возможно, мы освободимся от чувства вины и стыда. Такая передача вины другому похожа на процесс очищения, абсурдный процесс очищения, ритуал.

Упрощенным ответом будет то, что они просто плохие люди, которые издеваются над другими. (…) Но в то время произошел огромный сдвиг на уровне власти. Антисемитизм в этом регионе будто бы соединился с националистическими чувствами, идеей, что все евреи являются большевиками, со старым антисемитизмом в религии.

Когда посещаешь литовские костелы, то очень часто видишь дьявола, изображенного как еврея. Религия, национализм, антибольшевизм, антисемитизм и чувство безнаказанности также этому способствовали – меня не наказывают за то, что я делаю. Наоборот, меня поощряют грабить, воровать. Это заманчиво.

– И когда нацисты пришли в Литву, то эти чувства как бы и проявились?

– Действительно так. И все это произошло в контексте, когда Советы недавно депортировали около 20 000 человек всего за несколько ночей. Ничего подобного не происходило с литовцами до тех пор. Все пережили шок: что происходит? И если ты переживаешь какую-то страшную жестокость, а затем кто-то говорит, что он знает, кто в этом виноват, это помогает справиться с травмирующим событием.

Сегодня исполняется 145 лет со дня рождения выдающегося еврейского поэта Шауля (Саула) Черниховского.

Саул Гутманович Черниховский родился в Михайловке (Таврическая губерния). Владел еврейскими языками иврит и идиш, а также русским, немецким, греческим и латинским языками. В 12 лет написал героическую библейскую поэму, будучи гимназистом переводил на иврит произведения Пушкина. В 15 лет продолжил образование в Одессе. При поддержке Иосифа Клаузнера стал публиковать стихи. Затем уехал в Гейдельберг и Лозанну, где изучал медицину. По возвращении из-за границы работал врачом в Мелитополе и в Харьковской губернии.

В 1910 году переехал в Петербург. Во время первой мировой войны также был врачом в госпитале (Серафимовский лазарет в Минске). Был награждён орденами Св. Станислава третьей степени и Св. Анны третьей степени).

После войны возвратился в Одессу, занимался частной медицинской практикой. В 1922 году эмигрировал из России, поселился в Берлине.

В 1931 году переехал в Эрец-Исраэль, участвовал в составлении Словаря медицинских и естественнонаучных терминов (латынь-иврит-английский), работал врачом в школе. Также продолжал писать стихи и переводить знаменитые произведения (именно Черниховский перевёл на иврит «Илиаду», «Одиссею» и «Слово о полку Игореве»). В 1934, за перевод Калевалы, награждён рыцарским крестом ордена Белой розы Финляндии. С 1936 — представитель литературы на иврите в международном ПЕН-клубе. В 1935 и 1937 годах был номинирован Клаузнером на Нобелевскую премию по литературе, но так и не получил её.

Черниховскому дважды вручали литературную премию имени Бялика — награду, которая присуждается муниципалитетом Тель-Авива литераторам, пишущим на иврите. Скончался в 1943 году в Иерусалиме.

Писал стихи на иврите (в то время иврит ещё не был полностью восстановлен как разговорный, и его часто называли «древнееврейским языком»). Поэзия воспевает внутреннее возрождение через сионизм, освобождение еврейской души. Кроме лирических стихотворений писал баллады, идиллии и сонеты. Написал серию исторических баллад и поэму («Барух из Майнца»), которые описывают историю еврейства и антисемитизма. Стихи Черниховского переводили Валерий Брюсов, Владислав Ходасевич. В сонетах Черниховского прослеживается влияние символизма «серебряного века». Перевел на иврит «Илиаду», «Одиссею», «Слово о полку Игореве», «Калевалу», «Царь Эдип» Софокла, «Эпос о Гильгамеше» и другие известные произведения.

Портрет работы Леонида Пастернака

Наряду с Х. Н. Бяликом ввёл в ивритскую поэзию силлабо-тоническую метрику вместо традиционной силлабики. В этом сказалось влияние русской поэзии. Широко использовал гекзаметр. Для современных носителей иврита, однако, метрику Черниховского часто сложно воспринимать из-за того, что ударения в современном иврите иные, чем в языке, на котором писал поэт; существенно поменялся, став живым средством общения, также и сам язык.

Сегодня на здании Михайловского краеведческого музея (Запорожская область, Украина) открыли памятную доску Ш. Черниховскому.

Портрет Шауля Черниховского украшает самую популярную израильскую денежную купюру достоинством в 50 шекелей. Его именем названы улицы израильских городов.

Рина Жак, Израиль

В день 145-летия выдающегося израильского поэта Шауля Черниховского еще раз опубликую эту фотографию, сделанную в Каунасе в 20-е.

На фото Черниховский с писателем Натаном Гореном и Цемахом Фельдштейном – директором знаменитой ивритской реал-гимназии, в которой учились и мои родители.

Посещение ивритской гимназии не случайно, ведь прекрасно владея множеством европейских языков, а также латынью и древнегреческим, Черниховский писал исключительно на иврите.

В наши дни портрет Черниховского печатается на израильских купюрах номиналом 50 шекелей, хотя в свое время он был в Стране Израиля, мягко скажем, персоной нон грата. Обвиняли его и в “эллинизме”, и в “язычестве”. Жена Мария фон Гозиас-Горбацевич популярности в официальных кругах не прибавляла. Нееврейка, да еще “фон” в Стране Израиля не котировалась. Вот если бы она была специалистом по сельскому хозяйству…

Дело в том, что Мария была своеобразной дамой. Сначала она была анархисткой, за что отбывала срок в царской тюрьме, затем стала фанатично религиозной и разгуливала по улицам с большим крестом на груди.

В 1934 году жена Черниховского с дочерью стали жить в резиденции Греческого патриарха в Сен-Симон в Иерусалиме. Когда стало известно, что у Черниховского рак, жена забрала и его в Сен-Симон. Где-то читала, что представители еврейского ишува круглосуточно дежурили у постели больного поэта, опасаясь, что жена похоронит его в монастыре.

Шауль Черниховский считается, если можно так выразиться, “вторым по счету” национальным поэтом Израиля. (Первый, конечно Бялик.)

Шауль Черниховский – автор стихов множества прекрасных израильских песен, а его “Идиллии” – величайшее эпическое творение современной еврейской поэзии.

Хосе Гурвича, талантливого художника, скульптора и музыканта, по праву считают одной из ключевых фигур в конструктивизме. Родился он 5 января 1927 года в Литве, в небольшом местечке Езна близ Тракай, в еврейской семье Яакова Гурвича и его супруги Хаи. В некоторых биографических источниках упоминается другое имя Хаима — Зусманус, из чего можно сделать вывод о том, что мальчику при рождении, вероятно, было дано двойное имя: Хаим-Зусман. Что вполне вписывается в рамки еврейской традиции — нарекать таким образом новорожденных.

В 1931 году глава семейства, где было уже двое детей, отправился искать еврейское счастье в далекие края — но не в Соединенные Штаты, по уже проторенной соплеменниками и земляками дороге, а в мало кому известный Уругвай, куда он через год перевез на жительство семью. Гурвичи обосновались в Баррио — небогатом районе уругвайской столицы, где в ту пору селились по преимуществу иммигранты из Европы.

Яаков начал трудиться парикмахером, и настолько преуспел, что вскоре уже сумел открыть и возглавить сеть парикмахерских по всему Монтевидео. А Хаим был зачислен в школу под обычным здесь именем — Хосе. Непривычное для многих сочетание испанского имени и еврейской фамилии — Хосе Гурвич — впоследствии прославило Уругвай на весь мир.

Хосе Гурвич. Автопортет

В школьные годы у Хосе проявилось увлечение художественным творчеством: по воспоминаниям близких, он постоянно рисовал для сестры и друзей, и эти рисунки уже тогда удивляли своей необычностью. Были они и детскими, и недетскими одновременно.

После школы Хосе пошел работать на завод. Полученные там трудовые навыки помогли потом осваивать премудрости ваяния. В 1942 году Гурвич поступил на учебу в Национальную школу изящных искусств, где его наставником стал мастер живописи Хосе Куньо. В то время Гурвич еще окончательно не определился с тем, чему он посвятил себя: через год молодой человек всерьез занялся музыкой, под руководством профессора Кольбера научился играть на скрипке, и, быть может, прославился бы в этом качестве. Но история, как известно, не имеет сослагательного наклонения. Музыка красок на холсте перетянула Хосе Гурвича на свою сторону. И, надо сказать, подлинного художника можно в каком-то смысле считать композитором, равно как и композитора — художником.

Хосе Гурвич

Примечательно: ни кто иной, как этот самый Кольбер, познакомил своего подопечного с основоположником движения конструктивизма в уругвайской живописи Хоакином Торресом-Гарсией. Встреча эта стала для Хосе судьбоносной. Он присоединился к художникам, которые работали в студии, созданной мастером, и трудился там вплоть до того момента, когда Торрес-Гарсия ушел из жизни. Его студия вскоре закрылась.

К тому времени Хосе Гурвич уже был состоявшимся художником, он начал с успехом выставляться в разных городах страны. Показателем высоко уровня его творчества стала посвященная работам Гурвича публикация, появившаяся в журнале “Removedor”, одном из наиболее престижных изданий по искусству во всей Латинской Америке.

Новый период в жизни и творчестве Хосе начался, когда его потянуло в путешествие по Европе. Он изучал керамику в Париже и Риме. Экспериментируя с керамикой, предпринимал небезуспешные попытки связать конструктивистские идеи своего учителя Хоакина Торреса-Гарсии и еврейские традиции в художественном творчестве. Но все дороги, вопреки известному утверждению, ведут не в Рим, а в Иерусалим.

Хосе Гурвич. Сценка из жизни кибуца

Приехав в Израиль, Хосе отправился в кибуц “Рамот-Менаше”, где к тому времени, как об этом сказано в биографических справках, поселились его родители и сестра Мириам. Есть сведения о том, что какое-то время художник работал в этом хозяйстве пастухом. Жизнь в кибуце способствовала еврейской самоидентификации Гурвича, наполнив его творчество новыми сюжетами и красками. Пасторальные и религиозные мотивы причудливо перемешались на его полотнах с элементами еврейского (идишского) фольклора. В частности, он создал замечательную фреску для кибуцной столовой.

В 1956 году была развернута первая из трех его израильских выставок — в Тель-Авиве. В Израиль художник приезжал несколько раз, но навсегда на Земле Обетованной не остался. Влияние на стилистику картин Гурвича оказало также и творчество испанских мастеров — Гойи и Веласкеса, знаменитых голландцев Иеронима Босха и Питера Брейгеля-старшего.

Хосе Гурвич. Кибуц

Хосе Гурвич испытывал неутолимую жажду новых впечатлений, ему, как воздух, необходима была постоянная смена обстановки. И потому в 1970 году он принял решение переехать с женой и сыном в Нью-Йорк в надежде обрести за океаном новый творческий простор. Покинув Уругвай, он, тем не менее, принял участие в масштабной выставке, посвященной столетию уругвайской живописи. Его работы выставлялись на обозрение в Хайфе, а в Нью-Йорке была организована впечатляющая ретроспектива произведений Гурвича. Но в 1974 году, когда наиболее значимая персональная выставка его работ готовилась в нью-йоркском Еврейском музее, художник скоропостижно скончался от сердечного приступа. Было ему тогда всего 47 лет, он находился в расцвете творческих сил и на пике славы…

В 2001-м в Уругвае был учрежден Фонд Гурвича с целью поощрения творческих усилий молодых живописцев. В том же году сформировалась инициативная некоммерческая группа, занявшаяся созданием Музея Хосе Гурвича. Торжественное его открытие прошло в 2005 году в историческом центре Монтевидео, где музей получил постоянную прописку. Здесь можно увидеть богатую коллекцию, которая на протяжении десятилетий бережно хранилась в семье художника: его картины, написанные маслом, карандашные и другие наброски, а также созданные Гурвичем скульптурные изваяния. Фонд Гурвича проводит в музее и временные выставки, организует конференции, семинары, концертные выступления. При музее функционирует библиотека. Местным жителям и гостям страны предлагается приобрести единый билет, дающий право на посещение не только этого музея, но и музея Хоакина Торреса-Гарсии, как и еще одной культурной достопримечательности уругвайской столицы — Музея карнавала.

Хосе Гурвич. Сотворение

Летом 2008 года находившийся с визитом в Уругвае тогдашний президент Литвы Валдас Адамкус встретился с главой республики Уругвай Табаре Рамоном Васкесом Росасом. В состоявшейся беседе в числе выходцев из Литвы, принесших известность Уругваю, был упомянут Хосе Гурвич как “достойный представитель литовской общины”. В Центре толерантности Государственного еврейского музея им. Виленского Гаона в 2018 году на выставке под названием “Литва в творчестве литваков” демонстрировались в том числе и картины кисти Хосе Гурвича, привезенные из Монтевидео. Причем большинство из представленных на этой выставке работ было выставлено на обозрение впервые.

Произведения Гурвича можно увидеть в музеях разных стран, есть они и в частных коллекциях, как это всегда бывает с работами ярких, самобытных мастеров. Что же касается нашей страны, то Уругвай с его еврейской общиной, которая ныне насчитывает примерно 12 тысяч человек, был одним из первых, признавших независимое еврейское государство. В 2013 году в честь 65-летия установления дипломатических израильско-уругвайских отношений, двумя странами была выпущена совместная почтовая марка, на которой изображена репродукция картины Хосе Гурвича “Благовещение Сары” (“Авраам, Сара и ангелы”).

С удовлетворением можно констатировать: в XXI веке наблюдается все возрастающий интерес к творческому наследию еврейского мастера кисти и резца с его уникальным опытом удивительного и восхитительного смешения культур, вековых традиций в изобразительном искусстве и современности.

Хосе Гурвича считают зачинателем одного из самых сложных и оригинальных направлений в современном конструктивизме. По проложенной им дороге ныне движутся многие обретшие известность художники.

“Время евреев” (приложение к израильской газете “Новости недели”)