8 апреля, в четверг, у мемориала в Панеряй состоится церемония, посвященная ​​Дню памяти жертв Холокоста и героев сопротивления (на иврите “Йом А-Шоа”). В соответствии со всеми требования карантина, в ней примут участие представители Еврейской общины Литвы, иностранные дипломаты и бывшие узники Вильнюсского гетто. Кантор Вильнюсской Хоральной синагоги прочитает Кадиш – поминальную молитву.

Центральная тема начинающегося сегодня с закатом солнца Дня памяти жертв Катастрофы – “До самого последнего еврея: 80 лет с начала массового уничтожения”​.

День памяти жертв Холокоста и героев сопротивления (на иврите “Йом А-Шоа”) является в Израиле днем национального траура.

В этот день Еврейское государство чтит память шести миллионов евреев, уничтоженных германскими нацистами и их пособниками во время Холокоста (Шоа) в ходе Второй мировой войны. В соответствии с еврейским календарем Йом А-Шоа начинается после захода солнца 27 числа месяца Нисана (вечером 7 апреля 2021 года) и заканчивается вечером следующего дня. В Йом А-Шоа отменяются все развлекательные мероприятия и повсеместно проводятся церемонии памяти. Главная церемония проходит в Яд Вашем и транслируется по телевидению. Она начинается вечером в 20.00 по израильскому времени и продолжается на следующий день. Обычно на торжественной церемонии в Яд Вашем присутствуют президент государства Израиль и премьер-министр, высокопоставленные гости, люди, пережившие Холокост, их семьи и широкая публика. Во время церемонии уцелевшие в Холокосте зажигают шесть факелов в память о шести миллионах уничтоженных евреев. В этом году государственная церемония открытия Дня памяти пройдет в Яд Вашем в среду, 7 апреля в 20:00 по израильскому времени.​

Церемонии памяти проводят и другие центры увековечения, среди них – киббуц Лохамей ха-Гетаот и киббуц Яд Мордехай. В школах, воинских частях, муниципалитетах, в различных учреждениях и на предприятиях израильтяне также собираются на церемонии, чтобы вспомнить имена погибших и почтить их память. Весь день телевидение и радио транслируют программы о Холокосте еврейского народа.

Информация Министерства иностранных дел Израиля

26 нисана 5781 года по еврейскому календарю, 7-8 апреля 2021 года, Израиль отмечает День Катастрофы и героизма евреев Европы и Северной Африки, установленный в память о шести миллионах евреях, убитых нацистами и их приспешниками во время Второй мировой войны.

Траурные мероприятия в нынешнем году посвящены 80-летию с начала систематического уничтожения евреев, последовавшего после вторжения германской армии в СССР 22 июня 1941 года – еще до того, как на Ванзейской конференции было утверждено решение об “окончательном решении еврейского вопроса”.

Центральная церемония памятного дня началась в среду в 20:00 на площади Варшавского гетто мемориального центра Яд ва-Шем в Иерусалиме. Президент страны Реувен Ривлин призвал не использовать память о Холокосте в качестве инструмента для сиюминутных политических нужд и помнить, что государство Израиль – не компенсация за Холокост: “Народ Израиля родился не в Освенциме, и не в Освенциме сформировался его духовный, религиозный и политический образ”. Президент также почтил память переживших Холокост, скончавшихся за последний год из-за эпидемии коронавируса COVID-19.

Выступавший следом премьер-министр Биньямин Нетаниягу также почтил память 900 переживших Холокост, скончавшихся в ходе эпидемии, после чего перешел к внешнеполитическим заявлениям. В частности, он объявил, что “ядерная сделка” с Ираном, возвращения которой добивается новое американское руководство, ни к чему не обязывает Израиль: “Нас обязывает только одно – не позволить тем, кто хочет нас уничтожить, добиться своей цели”. Глава правительства также обвинил Международный уголовный суд в лицемерии.

Церемонию ведет Ила Корах, в ней принимают участие певцы Давид Даор и Меши Кляйнштейн, бойцы десантной бригады составят роту почетного караула. Зажечь факелы в память о погибших были выбраны шесть израильтян, переживших Холокост: Шмуэль Наар, Заава Геалель, Йоси Хен, Галина Фридман, Сара Фишман, Маня Бигунова.

Шмуэль Наар, родился в 1924 году в Греции. Вся его семья погибла в Аушвице, а он был участником марша смерти из этого лагеря уничтожения в Берген-Бельзен. Еще до провозглашения Израиля приехал в подмандатную Палестину, участвовал в Войне за независимость. У Шмуэля трое детей, 10 внуков и 11 правнуков.

Заава Геалель родилась в Голландии в 1935 году. От депортации в Аушвиц ее спас врач, подтвердивший, что она инфекционная больная. Позже была отправлена сначала в Равенсбрюк, а затем в Берген-Бельзен. В 1948 году репатриировалась, была медсестрой президента Ицхака Бен-Цви. У Заавы было трое детей, один из которых погиб в армии, а второй уже скончался.

85-летний Йоси Хен – уроженец города Лахва, который тогда был частью Польши, а сейчас находится в Беларуси. После начала немецкой оккупации в городе было создано гетто. В день его ликвидации евреи подняли восстание, многие, среди них шестилетний Йоси и его отец, смогли бежать. Они скрывались у партизан до освобождения Красной армией. Репатриировался в 1948 году, служил в военной разведке и “Мосаде”. У Йоси три дочери и девять внуков.

Галина Фридман родилась в Лодзи в 1933 году. С началом оккупации семья бежала в Варшаву и оказалась в гетто. Галина выжила в “детской акции” и была спасена праведником народов мира Ежи Козминским, подкупившим офицера СС. Репатриировалась в 1950 году. Долгие годы работала в организации психологической помощи ЭРАН, руководила группами солдат-инвалидов. У Галины трое детей, семеро внуков и пять правнуков.

Сара Фишман родилась в 1927 году в Нереснице, тогда располагавшейся в Чехословакии, а сейчас – в Украине. Попала в гетто, была депортирована в Аушвиц, а оттуда в Берген-Бельзен. Репатриировалась в 1949 году, участвовала в Войне за независимость. Позже основала трикотажную фабрику. У Сары двое детей, пять внуков и пять правнуков.

Маня Бигунова родилась в 1927 году в Теплике, в Советской Украине. В июле 1941 года, когда город был захвачен вермахтом, ее отправили на принудительные работы, затем Маня попала в Бершадское гетто. После освобождения вернулась в родной город, посвятив себя сохранению его еврейской истории. Репатриировалась в 1992 году с дочерью и двумя внучками. Много встречалась с учащимися, рассказывая им о Теплике и уничтожении его еврейской общины.

Такие рассказы станут частью памятных мероприятий и в нынешнем году. В рамках проекта “Память в гостинной” (זיכרון בסלון) пережившие Катастрофу придут в гости к израильтянам и расскажут им историю своей семьи. Предполагается, что в проекте, приостановленном в минувшем году из-за эпидемии, примет участие около полумиллиона человек.

Траурные церемонии возобновятся утром 8 апреля. В 10:00 по всей стране прозвучит двухминутная сирена. В 11:00 в Кнессете начнется церемония “У каждого человека есть имя” – депутаты будут зачитывать имена жертв Холокоста, в том числе – членов своих семей.

В 15:00 начнется “Марш жизни”, который в нынешнем году пройдет в виртуальном формате, поскольку из-за карантинных мер поездка в расположенный на территории Польши нацистский лагерь уничтожения Аушвиц-Биркенау невозможна. В мероприятии, которое возглавит президент Реувен Ривлин, примут участие и представители арабских государств.

День памяти завершат церемония, которая начнется в 15:45 в мемориальном центре киббуца Лохамей а-Гетаот, а также митинг молодежных движений в 17:00 в Яд ва-Шем.

Песах — один из главных иудейских праздников в память об освобождении евреев от рабства в Древнем Египте. Он начинается на 14-й день весеннего месяца нисан по еврейскому лунному календарю и празднуется в течение семи дней в Израиле и восьми дней — в диаспоре.

История праздника

Согласно Танаху, поселившиеся в Египте евреи постепенно превратились в рабов египтян. Всевышний, желая спасти иудеев, наслал на египетский народ бедствия, названные “Десятью казнями Египетскими”. Несмотря на гибель скота и урожая, тьму и болезни народа, фараон не соглашался освободить рабов.

В преддверии самой страшной, десятой казни, когда в одну ночь были умерщвлены все первенцы египетского народа, Всевышний велел Моисею, чтобы каждая еврейская семья перед казнью зарезала ягненка, а его кровью пометила входную дверь, чтобы мор обошел их стороной.

И в ночь на 14-й день нисана Господь прошел мимо помеченных домов. После этого Моисей смог увести евреев из египетского рабства.

С тех пор иудеи во всем мире отмечают Песах (в переводе с иврита означает “пройти мимо”) — праздник исхода из Египта, его также называют временем рождения еврейского народа.

Подготовка к празднику

Готовиться к Песаху начинают задолго до его наступления, сразу после окончания Пурима. Следует тщательно убрать свои дома.

В частности, избавиться от хамца — продуктов, прошедших процесс брожения, — хлеба, пива и других. В дни Песаха запрещено не только употреблять хамец, но и хранить его. Есть можно только мацу — пресные хлебцы из пшеничной муки.

Такое ограничение также связано с исходом из Египта: покидая место рабства, евреи не смогли дождаться, когда тесто для хлеба окончательно поднимется, и в пустыне им пришлось питаться пресной мацой.

Традиции праздника

В первый день Песаха запрещаются все виды работ. В синагоге проводится торжественное богослужение.

Первый и последний дни праздников считаются нерабочими. Остальная неделя называется “праздничными буднями”.

Праздничный ужин — седер — наиболее торжественный обряд из всех существующих в иудаизме. Его проводят в первый и второй дни Песаха. На него приглашают родственников и тех, кто на время праздника остался один.

На столе помимо мацы обязательно должно быть шесть блюд: зроа — кусочек жареного мяса на кости, марор — горькая трава и карпас — любая зелень с огорода, харосет — микс из перетертых яблок и орехов, хазерет — тертый хрен и бейца — вареные яйца.

Во время еды зелень обмакивают в соленую воду, символизирующую слезы, пролитые евреями в египетском рабстве, и море, которое они пересекли во время исхода.

Считается, что каждый участник седера должен выпить четыре бокала вина или виноградного сока. Это символизирует четыре обещания, данные Всевышним народу Израиля: “И выведу вас из-под ига египтян…”; “И избавлю вас…”; “И спасу вас…”; “И приму вас…”.

Пятый бокал наполняют и оставляют для пророка Элияху, который вернется в канун Песаха на землю, чтобы возвестить о наступлении “дня Господня, великого и страшного”. В конце трапезы съедается небольшой кусочек мацы, который взрослые прячут от детей, а те должны его найти.

Во время седера также читают историю Исхода.

Песах будут праздновать, несмотря на пандемию коронавируса?

Обычно Песах отмечают вместе с общиной, но в этом году из-за пандемии верующие будут праздновать его дома.

Глава раввинского суда — бейт дина — общин СНГ, Литвы, Латвии и Эстонии, руководитель Совета раввинов Европы (CER) Пинхас Гольдшмидт считает, что вынужденная изоляция сделает Песах особенным для евреев во всем мире: “Сегодня, когда все мы вынужденно стали изолированными от своих близких, — этот Песах станет особенным для евреев по всему миру. Часть из вас встретит Песах в узкой компании близких людей, а кому-то придется провести праздник в одиночестве — это непростое испытание. Но, несмотря на действительно сложное положение, я призываю каждого из вас сделать все, чтобы ваш праздник получился кошерным и радостным”.

Религиозные лидеры европейских стран сравнивают изоляцию из-за пандемии коронавируса с библейскими временами, когда иудеи, жившие в Египте, отмечали Песах в кругу семьи.

Когда-то я думала, что хрен, продающийся в супермаркете, достаточно зол, чтобы напомнить нам, что когда-то, тысячи лет назад, мы были рабами в Египте, пишет обозреватель “Atlanta Jewish Times” Флора Розефски. На седере я часто делаю так называемый сэндвич «Гилель» (популярный в одноименной еврейской студенческой организации), сочетая сладкий харосет (смесь фруктов и орехов) с хреном на маце во время седера. Если бы я выбрала самодельный хрен, у меня бы слезы брызнули из глаз.

А вот моя кузина Джуди Лиззак всегда к седеру готовит самодельный хрен. Приготовленный ею хрен, приправленный с сахаром, в первую очередь подается к традиционной фаршированной рыбе во время седера, а в течение пасхальной недели сочетается с мясными блюдами.

Вот как готовит хрен моя кузина Джуди.

Ингредиенты:

1,2 кг свежего белого хрена,

4 крупных свеклы (или 5 мелких),

2 лимона с цедрой,

½ стакана сахара,

1 столовая ложка соли крупного помола

Наполните большую кастрюлю 2 литрами воды. Очистите и нарежьте свеклу кубиками размером примерно 2,5 см. Поместите свеклу в кипящую воду и варите 10 минут. Через 10 минут добавьте лимон, сахар и соль. Варить еще 10 минут.

Пока свекла варится, поставьте несколько зажженных свечей любого размера и формы на столе с каждой стороны от себя. Это необходимо для подготовки сырого хрена. Благодаря пламени свечей вы прольете меньше слез. Почистите хрен, нарежьте кубиками и выложите в миску. Когда свекла будет готова (проверьте ее на мягкость вилкой), возьмите большой стеклянный мерный стакан и извлеките около 10 кусочков свеклы с небольшим количеством сока. Положите свеклу в кухонный комбайн вместе с тремя горстями нарезанного кубиками хрена и измельчите. По мере перемешивания можно добавить еще немного свекольного сока. Взбивайте, пока не получите консистенцию и цвет, которые вам нравится. Готовый хрен можно хранить в холодильнике в течение нескольких недель после Песаха, а в замороженном виде он продержится и год.

Михаил Кизилов, Lechaim.ru

Исторический пример караимов не вписывается во многие этнографические парадигмы. Караимизм возник в раннесредневековое время на Ближнем Востоке как оппозиционное движение, в качестве противовеса раввинистическому иудаизму — доминирующей форме еврейской религии. В более позднее время, на рубеже Средневековья и Нового времени, дисперсные караимские общины уже существовали не только на Ближнем Востоке, но и в странах Восточной Европы, в Северной Африке, османской Турции и Крымском ханстве. В настоящий момент общины караимов проживают во многих странах, но преимущественно на территории Крыма, Украины, России, Польши, Литвы, Турции, Израиля, Франции и США. Любопытно, что на современном этапе различные ветви этого народа, называя себя одним и тем же этнонимом, имеют различную самоидентификацию. Так, большинство караимов восточноевропейского происхождения (проживающих в основном на территории Крыма, Литвы и Польши) считают себя народом тюркского происхождения, в то время как караимы Израиля, Египта, Турции и США причисляют себя к представителям еврейского населения. Сейчас во всей Восточной Европе проживает около 1500–2000 караимов, из них значительная часть в России.

В разные эпохи и в различных географических регионах на становление этнического самосознания караимов повлияло не только обособление от остальных представителей еврейской диаспоры, но и влияние окружавшего их мусульманского и христианского мира. В случае с крымскими караимами на формирование их самоидентификации повлияли такие факторы, как наличие тюрко‑ и русскоязычного населения (последнее — после присоединения региона к России в 1783 году). Польско‑литовские караимы, сохраняя привезенный ими, по‑видимому, из Золотой Орды тюркский караимский язык, начиная с периода позднего Средневековья формировались под этнокультурным влиянием как соседствовавших с ними славянских народов (поляков, русских, белорусов и украинцев), так и литовцев и местных евреев‑ашкеназов.

Восточноевропейские караимы, сохранившие свою этническую самостоятельность до наших дней, предоставляют исследователю редкую возможность подробно изучить процессы, протекавшие внутри этой сравнительно немногочисленной этно‑конфессиональной общности и прийти к содержательным выводам относительно самоидентификации восточноевропейских караимов на различных этапах существования этноса.

Процитирую два караимских источника, один — 1825 года, другой уже наших дней, конца ХХ века. Первый из них представляет собой прошение караимской общины Крымского полуострова российскому императору Александру I и говорит следующее о происхождении этой этно‑конфессиональной группы:

Мы все караимы, потомки одного древнейшего Еврейского поколения (выделено мной. — М. К.), которое более четырех веков поселясь в Крыму в последствии вместе с прочими Крымскими народами поступило под благословенную державу Ва[шего] Императорского Величества (сохранена орфография подлинника. — Ред.)».

Второй, написанный одним из лидеров крымских караимов в 1990‑х годах, трактует этнические корни и время появления караимов в Крыму иначе:

Крымские караимы‑тюрки (караи) (выделено мной. — М. К.) — потомки ветви древних караитов, входивших в гуннский и хазарский племенные союзы, ассимилировавших в Крыму сармато‑алан и, частично, готов. В их состав вошли и представители более поздних родственных тюркских племен, половцев.

Даже две эти, взятые достаточно наугад, цитаты из караимских авторов наглядно демонстрируют радикальные перемены, произошедшие в менталитете и этнической самоидентификации восточноевропейских караимов в XIX–XX веках.

«Караимский вопрос» возник в качестве одной из вариаций т. н. «еврейского вопроса», с которым столкнулись правительства европейских стран в XVIII веке. Обобщая сущность проблемы, можно сказать, что в тот период перед правительствами европейских стран остро встал вопрос относительно того, как поступить с довольно многочисленными и влиятельными еврейскими общинами, до тех пор сохранявшими свой особый, «чуждый» для остальных граждан статус, как интегрировать эту важную и влиятельную часть населения в европейское общество. Пытаясь интегрировать евреев, правительства впервые столкнулись с караимами, сильно отличавшимися как внешне, так и своей религиозной традицией от остальных евреев. Караимы не верили в Талмуд — и это было очень важно для христианских властей того времени, видевших в Талмуде «корень зла» и «испорченности» еврейского народа.

Становление караимской национальной идеологии и этнического самосознания в XVIII–XIX веках наиболее результативно можно проследить по сформулированной А. Тойнби системе «вызова‑ответа». Так, в ответ на первый вызов их национальному благополучию — екатерининский указ 1794 года о двойном налогообложении, уравнивавший их в гражданском статусе с евреями‑талмудистами, — караимы ответили рядом прошений, петиций и даже посольством к императрице Екатерине II. В результате действий лидеров караимской общины в 1795 году российское правительство освобождает караимов от двойного налогообложения, распространявшегося на все еврейское население империи. (Подобного рода прошения были поданы и несколько ранее, в 1774 году галичскими караимами, а в 1790 году — караимами города Луцка. Подробнее об этом см. в статье «Изобретение караимов»).

Следующий «вызов», указ 1827 года об обязательной для евреев‑раввинистов и караимов службе в армии, вызвал еще более сильную реакцию: новое, более представительное посольство было отправлено к Николаю I с целью добиться признания исключительного, особого статуса караимов и выделения их из числа остальных представителей иудейского вероисповедания. И вновь действия караимских лидеров увенчались успехом: в 1827 году караимы освобождаются от несения всеобщей воинской повинности. А евреи‑раввинисты начинают тянуть нелегкую лямку военной службы в империи.

Однако самым серьезным вызовом, потребовавшим от караимов конструирования целостной картины этнической истории, достаточно убедительной, чтобы не вызывать более у власть имущих никаких сомнений относительно их особого национального статуса, явился рескрипт графа М. С. Воронцова (1839) с рядом детальных вопросов относительно прошлого караимов и времени их появления в Крыму, что в целом сводилось к одному, главному вопросу: необходимости предъявления серьезных доказательств нееврейского статуса караимов. Дать ответ на эти вопросы было поручено самому известному — несмотря на противоречивый характер его известности — караимскому лидеру и собирателю древностей А. С. Фирковичу (1787–1874). Авраам Самуилович с блеском справился с поставленной задачей, предоставив столь желанные для правительства исторические сведения, которые оправдывали юридическое и правовое отделение исповедовавших «древнебиблейскую» веру автохтонных евреев‑караимов от всех «пришлых» и «испорченных Талмудом» евреев‑ашкеназов. Увы, в процессе создания своей исторической концепции Фиркович не погнушался подлогом и сфальсифицировал как надгробные надписи, так и рукописи, тем самым удревняя время появления караимов в Крыму и датируя этот факт VI (!) веком до н. э.

Концепция Фирковича произвела должное впечатление, и российская администрация больше не тревожила караимов каверзными вопросами. В 1843 году на караимов распространяется указ о почетном гражданстве «без ограничений, для евреев установленных». И, наконец, в 1863 году караимы окончательно уравниваются в правах с православными подданными Российской империи. А евреи‑раввинисты продолжают облагаться бесконечными налогами, ограничениями, запретами, процентными нормами и пр.

Именно в то время, в процессе создания идеологической и исторической базы для обоснования своей этнической «особости», караимы начали утрачивать многовековые представления о нерасторжимом культурном и этническом единстве с евреями‑раввинистами, которых еще совсем недавно, в конце XVIII века, они называли «ахейну а‑раббаним» — «собратья наши раввинисты».

Если говорить о процессах романтизации и «забывания» этнического прошлого, неотъемлемых составляющих становления национального самосознания любого этноса, то они четко прослеживаются и в процессе формирования самосознания крымских караимов. Так, различного рода романтические теории о происхождении караимов от утерянных колен Израиля или праведников (цадиким) эпохи Второго храма, циркулировавшие в их среде в XVII–XIX веках, в первой четверти XX века предаются «забвению» и подменяются детально разработанной хазарской теорией, ставшей основной национальной теорией для восточноевропейских караимов.

Согласно этой теории, караимы являются не народом семитского происхождения, а тюрками‑хазарами, принявшими в VIII веке неталмудический иудаизм караимского образца. Впервые предположения о хазарском происхождении караимов были выдвинуты еще в первой половине XIX века, однако подробно развиты в 1896 году С. М. Шапшалом (1873–1961), ставшим в 1915 году главой крымских караимов. Опровергнуть эту теорию не составляет труда: караимы появляются в Крыму лишь в XIII веке, то есть два‑три века после развала Хазарского каганата, и не имеют к хазарам никакого отношения. К тому же не вызывает сомнений тот факт, что иудаизм хазар был талмудического, а не караимского извода. Тем не менее в хазарскую теорию происхождения караимов начали верить не только сами караимы, но и ученые.

Шапшаловская псевдоисторическая концепция стала окончательно утверждаться в караимской самоидентификации после вступления С. М. Шапшала в должность польско‑литовского хахама (главы общины) в 1927 году. Позднее, в межвоенной Польше с ее антисемитскими настроениями, эти «прохазарские», деиудаизационные тенденции набирают силу, достигая апогея во время Второй мировой войны и Холокоста. По ряду причин, о которых надо говорить отдельно, нацистская администрация поверила псевдонаучной хазарской теории и признала караимов неевреями. В результате, пережив Холокост практически без потерь, караимы еще сильнее стали бояться слова «еврей» и всех связанных с ним коннотаций.

Запущенный Шапшалом механизм деиудаизации (то есть утраты еврейской идентичности) и тюркизации караимской общины продолжает действовать до сих пор, приобретая в последнее время совсем гипертрофированные формы, когда караимские авторы Польши, Литвы, России и Украины нередко именуют себя тюрками‑караями и указывают в числе своих предков не только хазар, но и половцев, гуннов, монголов, кераитов, сармато‑алан, а также различного рода алтайские народы. Тем не менее надо отметить, что среди проживающих в Крыму караимов, особенно тех, что живут в Евпатории и Феодосии, можно заметить следы возрождения религиозной традиции и интереса к изучению иврита. Так что, в известной степени, хазарская теория начинает сбавлять обороты — и, возможно, спустя какое‑то время караимы начнут возвращаться к иудейским корням своей религии и самоидентификации.

Недавно обнаруженный манускрипт, датированный XVI веком, содержит список медицинских процедур и лекарств, необходимых в случае эпидемии.

Среди них — соблюдение социальной дистанции, запрет на совместный приём пищи и молитвы против вируса. Наряду с обычными в наши дни действиями (карантин, соблюдение социальной дистанции) раввин предлагает несколько советов духовной направленности: «старайтесь сохранить радость и не поддавайтесь тревогам и печали». Удивительно, насколько актуальными эти советы кажутся сейчас, сообщает Ynet Espanol.

Автором 450-летнего манускрипта является выдающийся раввин Хаим Витал, оказавший значительное влияние на развитие поздней каббалы, поэт, оказал значительное влияние на развитие поздней каббалы. Его иногда называют рабби Хаим Витал Калабрезе, поскольку его семья была из Калабрии (Италия). Витал был одним из наиболее выдающихся учеников и продолжателей каббалиста Аризаля. По словам самого Аризаля, лишь Витал смог понять истинное значение и смысл его наставлений.Основное сочинение Витала, книга Эц Хаим («Древо жизни»), в котором изложены и развиты идеи Ицхака Лурии, служило одним из главных источников изучения лурианской каббалы. Хаим Витал занимался также вопросами Галахи (права), астрономии, а также писал духовную поэзию на арабском языке.

Рукопись, недавно обнародованная иерусалимским аукционным домом перед продажей на этой неделе, представляет собой древний свиток из более 150 строк, исписанный с обеих сторон советами величайшего каббалиста.

Манускрипт, озаглавленный «Времена чумы», содержит советы, позволяющие защитить себя от болезни. Что касается указаний физической направленности, раввин Витал писал: «Уберечь себя от болезни можно, если запереться в своем доме, и чтобы никто, кто недостаточно осторожен в контакте с другими людьми, не входил туда. И если же кто-то заговорит с вами, вам следует держаться от этого человека на расстоянии, чтобы его дыхание не могло достать до вас». А про передачу пищи в рукописи говорится так: «следует делать это таким образом, чтобы один человек оставил еду на земле, а другой забрал».

Марон Аран, один из владельцев аукционного дома, ответственный за продажу рукописи, описал своё волнение, вызванное обнаружением древнего документа: «Когда мы увидели рукопись, мы почувствовали, что получили прямо-таки благословение от другого поколения. Настолько она и содержащиеся в ней советы актуальны для нашего времени, что это просто поразительно. Мы очень рады тому, что смогли представить эту рукопись всему миру и рассказать её историю в это непростое время».

Сервис онлайн-генеалогии «MyHeritage» опубликовал более четырех миллионов документов о литовских евреях, от времен Российской империи Екатерины Великой вплоть до Холокоста, сообщил «Jewish Chronicle».

Множество данных, опубликованных 8 марта и переведенных на английский язык, охватывают период между 1795 и 1940 годами в современной Литве и отдельных районах Польши, Белоруссии и соседних странах. Доступная для поиска коллекция, которая включает данные переписей населения, базы данных о Холокосте, налоговые списки, списки избирателей и призывников, была собрана и проиндексирована в течение нескольких десятилетий американской некоммерческой организацией «LitvakSIG». «LitvakSIG» заявила, что поделилась ресурсом в попытке «широко разрекламировать» свои исследования генеалогии литовских евреев и ожидает, что в будущем будут добавлены дополнительные записи.

Основатель и генеральный директор «MyHeritage» Гилад Яфет заявил, что коллекция является «ценным ресурсом для всех, кто имеет литовско-еврейское происхождение». «На личном уровне в этой коллекции фигурируют некоторые из моих предков, в том числе моя бабушка по отцовской линии и ее братья и сестры из небольшого литовского городка Валькининкай (Олькиеники), что делает эти данные особенно значимыми для меня и моей семьи», – добавил он. Яфет также заявил, что сайт активизирует усилия по расширению ресурсов еврейской генеалогии, доступных на платформе. Ресурс «Литовско-еврейские записи из «LitvakSIG», 1795-1940» можно просматривать бесплатно, но для полного доступа требуется подписка MyHeritage.

Бывший председатель Национального института рака Франции доктор Давид Хайят считает, что традиционная еврейская жизнь с ее циклической сменой потворства своим желаниям и воздержания – самый здоровый способ существования.

В своей последней книге Хайят утверждает, что в наше время мы слишком много беспокоимся о ежедневном потреблении сахара, соли, жира, мяса и алкоголя.

«Мы видим людей, которых совершенно морально уничтожает тот факт, что они наконец-то съели немного картофеля-фри, – смеется он. – Они чувствуют, что сейчас умрут, что это опасно. Это не опасно. Даже тем, кому жареное не рекомендовано, но очень хочется, можно сегодня и картошку-фри, но завтра ее не ешьте, и вам это будет гораздо легче сделать, потому что вы уже ее поели сегодня».

Он также сообщил, что риск рака толстой кишки, вызванного ежедневным употреблением обработанного мяса, когда потребление такого мяса увеличивается вдвое, возрастает лишь незначительно, с 18 до 20 процентов.

Вместо порицания за нарушения врачебных предписаний Хайят выступает за сбалансированный и радостный подход к еде и удовольствиям – подход, который соответствует древней еврейской мудрости. По его словам, такой сбалансированный образ жизни является идеальным вариантом.

64-летний профессор Хайят, переехавший во Францию из Туниса еще ребенком в 1960-х годах, охарактеризовал свой подход к диетам и воздержанию так: «Я – очень еврей, хотя и североафриканский еврей. Это повлияло на мою личность, мое образование, мои достижения и мое отношение к этому».

Обращаясь исключительно к The Jewish Cronicle, онколог указал, что Тора, конечно, рекомендует заниматься сексом, мясом и вином в канун Шаббата. «Но дело не в том, что вы не должны каждый день заниматься сексом или есть мясо, – сказал он. – Случаются особые моменты, и вы должны признать, что жизнь каждый день не одинакова. Чрезмерная фиксация на том, что вы делаете что-то запретное, вредна для вашего здоровья. Она подрывает вашу самооценку, повышая уровень тревожности и делая вас несчастными».

Вспоминая шаббатние трапезы в своей семье, он сказал, что в детстве эти обеды были единственными, когда его «очень бедная» семья могла позволить себе подавать мясо. «Это были превосходные ужины, лучшие ужины за неделю. Но еда была средством выражения любви, а не средством получения калорий».

Профессор Хаят категорически отрицает диктат ЗОЖ (Здорового образа жизни) и уверяет, что эта парадигма вводит в коллективное заблуждение о том, что смерти, старости и болезней можно избежать, что в корне неверно.

«Это своего рода искусственный мир, в котором поборники ЗОЖ – ведь возникла огромная индустрия, приносящая огромные доходы, – пытаются заставить вас полностью забыть о том, что должно с вами произойти. Вы вполне можете заболеть, никто от этого не застрахован. Вы наверняка состаритесь и в конце концов умрете».

Профессор Хайят ранее возглавлял онкологическое отделение парижской больницы и Национальный институт рака Франции. За свою 45-летнюю врачебную карьеру, полную достижений, он получил множество наград, в том числе стал Командором ордена Британской Империи (CBE).

По словам известного онколога, к своей жизни нужно «относиться с уважением» и осознавать разницу между риском и опасностью: «Создавайте прекрасные моменты, великие моменты счастья, сохраняйте об этом светлые воспоминания и радующие сердце сувениры, а не просто пытайтесь продлить скучную жизнь, медленно дотлевающую. В любом случае вы умрете. Но вместо того, чтобы умереть с улыбкой, вы умрете несчастливым человеком. Мы знаем, что акулы очень опасны для людей, поэтому заходить в море теоретически действительно опасно, но насколько это рискованно? Риск очень мал. Потому что шанс, что вы встретите акулу, тоже ничтожно мал».

В Кельне собираются возродить древний еврейский квартал. Об этом сообщает The Local. Древнее поселение было найдено археологами посреди Ратушной площади во время раскопок. Его назвали городом в городе. В квартале были танцевальный зал, больница, пекарня и синагога.

“Конечно, остались только руины – нужно иметь воображение, чтобы представить, как все это когда-то выглядело. Но эксперты из Германии и из-за рубежа сходятся во мнении: ничего подобного нет нигде в мире нет”, – сказано в сообщении. Уточняется, что ни один другой город Германии не был связан с еврейской историей так долго, как Кельн. Первая задокументированная еврейская община датируется 321 годом. В 1349 году район был разрушен, а его жители были убиты или изгнаны. Местные христиане обвинили евреев во вспышке чумы.

В обозримом будущем на Ратушной площади откроют музей, который станет “параллельным миром под землей”. Посетители смогут увидеть жизнь еврейского квартала в эпоху рыцарей и менестрелей. 600-метровая тропа проведет туристов до дворца губернатора времен Римской империи. Музей получил название MiQua.

Экспонаты будут включать артефакты, найденные во время раскопок, среди которых – золотая серьга XI века в форме полумесяца с драгоценными камнями. Открытие музея запланировано на 2024 год.

Яна Любарская, jewish.ru

Шмер-Лейб Медалье был одним из главных раввинов в СССР, пока его не расстреляли. В эксклюзивном интервью Jewish.ru его правнучка Анна Медалье рассказала, как веру её предков не поколебали ни царские погромы, ни сталинский ГУЛАГ.

У вашего прадеда – литовские корни. Как начинался его путь религиозного деятеля?
– Он родился в 1872 году в семье любавического хасида в литовском местечке Вегеры (Вегеряй). После того как отучился в знаменитой литовской ешиве «Слободка» в Ковно, ныне – Каунас, был четыре года раввином Тулы и еще несколько лет – раввином города Кореличи в Минской губернии. В 1905 году он занял должность раввина Витебска и стал одним из самых заметных религиозных деятелей Российской империи. Так, в 1910 году он участвовал во Всероссийском раввинском съезде, а в 1913-м был приглашен Николаем II на празднование 300-летия Дома Романовых – как крупнейший представитель одной из имперских конфессий. В том же году он проходил как свидетель защиты по делу Бейлиса. К сожалению, именно эти протоколы допросов свидетелей до сих пор находятся под грифом «секретно», так как связаны с семьей последнего русского императора.

С какого момента вашего прадеда стали преследовать власти?
– Политика Николая II негласно поощряла и провоцировала постоянные еврейские погромы. Желая ассимилировать еврейское население, растворить его в российском обществе, царь явно перестарался, что и привело к массовому активному участию беднейшего еврейства в революции. Однако настоящие гонения на религию начались с приходом к власти большевиков. В Витебске закрывались синагоги, уничтожались хедеры. Кульминацией стал так называемый «суд над хедером», инициированный большевиками в январе 1921 года. Прадед тогда бесстрашно защищал права евреев на религиозное образование. Он мужественно уверял собравшихся на том собрании, что Б-г есть и отступать от своей веры или сомневаться в этом нельзя. После этого жить ему нормально уже не давали. Однако критическим для судьбы прадеда стало участие в спасении Любавического ребе Йосефа Ицхака Шнеерсона – в 1927 году того арестовали и быстро судили, приговорив к смертной казни. За него вступился и прадед, и Мордехай Дубин, и другие религиозные деятели советской и мировой общественности – они сделали все, чтобы смертный приговор заменили на высылку из страны, и помогли Шнеерсону уехать через Латвию. Это не прошло бесследно ни для прадедушки, ни для Дубина, которого в итоге арестовали в 1948 году и принудительно отправили в психиатрическую тульскую больницу, где он и умер.

Вашего прадеда расстреляли гораздо раньше, в 1938-м. Что конкретно предшествовало приговору?
– Синагогу, в которой он в Витебске служил, почти никто не посещал. Этот молельный дом, кстати, находился недалеко от дома Шагала, и мы в семье думаем, что на некоторых картинах великого художника изображен именно раввин Шмер-Лейб Медалье. К сожалению, эту синагогу так никто и не восстановил – построили новую. Но тогда, в общем, прадед остался без всяких средств к существованию. Он даже подавал прошение о смягчении налогов – а облагался он как «нетрудовой элемент» по самой жесткой шкале. В прошении писал, что у него нет даже прожиточного минимума. В конце концов его вынудили покинуть любимые места – вместе с семьей он переехал в пригород Москвы, в район железнодорожной станции Лосиноостровская. В 1933-м ему предложили занять место главного московского раввина. До конца 1937-го прадед руководил всеми пятью московскими синагогами, существовавшими на тот момент. Потом его арестовали. Обвинили в связях с любавическим ребе Шнеерсоном и немецкими агентами, в пропаганде религии для молодёжи. Его расстреляли 26 апреля 1938 года и похоронили в общей могиле на полигоне Коммунарки. Реабилитирован он был посмертно лишь через 20 лет.

Как сложилась судьба его детей?
– Старшего сына – Мойше Медалье, главного раввина Ростова-на-Дону – арестовали в том же 1937-м. После суда его отправили в лагерь в Хабаровском крае, а там – уничтожили как ненужный элемент. Два других сына – Авраам и Берл Медалье – прошли через лагеря, были раввинами в ГУЛАГе, но выжили. Еще один сын – Гилель, единственный из детей моего прадеда в 1924 году был отправлен учиться и жить за границу. Паспорт, кстати, ему помогала делать жена Максима Горького – Екатерина Пешкова. В итоге он окончил богословский факультет Оксфорда, служил раввином Дублина, Лидса и Антверпена, перевел «Шулхан Арух» на английский, получил орден за заслуги от короля Бельгии. В 1977 году он должен был стать главным раввином Израиля, однако, прибыв туда с семьей, внезапно умер. Он похоронен в Иерусалиме на Масличной горе.

Вы прекрасно знакомы с историей своих предков. Кто посвятил вас в эти глубокие семейные тайны?
– Семейную память вложил в меня еще один сын Шмера-Лейба Медалье –мой дедушка Гирш Медалье. Он каждый год с самого моего рождения пересказывал нашу сагу, отчего я запомнила ее, словно киносценарий. Бабушка, опасаясь последствий, сетовала: «Гриша, зачем ты это озвучиваешь?!» Также она противилась его визитам в синагогу, понимая, насколько это опасно. Но дед, хоть и выбрал светскую профессию стоматолога, что помогло ему избежать репрессий, всегда соблюдал все традиции: надевал тфилин, талес, читал молитвы. Мы собирались вместе и на Песах, и на Рош а-Шана. У дедушки имелась ценная коллекция еврейских книг, принадлежавших моему прадеду: молитвенники, изданные в Польше романы на идише, тома сочинений Шолом-Алейхема, советская еврейская классическая литература. Все это сейчас, кстати, в московской еврейской общине в Марьиной Роще.

Ну, а я, став взрослой и помня дедушкин рассказ, начала еще активнее заниматься своим генеалогическим древом: отслеживала новые публикации по истории моих предков, съездила в Латвию и Литву, посмотрела, где мой прадед родился, учился в ешиве и женился. При этом часть семьи Медалье, проживающая ранее в Латвии, погибла в Холокосте, остальные наши родственники разъехались кто куда. Я посещала разные города России и мира, участвовала в многочисленных экспозициях и проектах, посвященных нашей династии. И знаете, всегда чувствовала теплое, до слез трогательное отношение местных жителей, представителей еврейских общин, раввинов и музейных сотрудников. Все-таки в истории нашего рода отражена драматическая судьба целого поколения евреев Российской империи и СССР. Мои близкие стали свидетелями и участниками самых неприглядных и страшных событий XIX и XX веков. Но даже под угрозой смерти они остались верны еврейской традиции.

Михаил Гольд, jewish.ru

Пока Нельсон Мандела сидел в тюрьме, она одна боролась с апартеидом в ЮАР. Но когда к власти пришло чёрное большинство, Хелен Сазман начала распекать и их – за воровство и глупость.

Как и 90 процентов евреев Южной Африки, Хелен имела «литовские» корни, хотя родилась в шахтерском городке близ Йоханнесбурга. Её отец Самуил Гавронский в молодости занимался животноводством, но состояние сделал на торговле недвижимостью. Маму девочка не знала – та умерла через две недели после родов. Папу же она запомнила как общительного мужчину, обожавшего лошадей и домашних животных, всегда зажигавшего субботние свечи, жертвовавшего на еврейскую благотворительность и не державшего дома свинину. Чернокожих, впрочем, ее отец всегда воспринимал лишь в качестве слуг – это же транслировал и дочери.

В 1933-м способная 16-летняя девушка поступила в университет Витватерсранда. Вскоре произошло еще одно событие – на уроке верховой езды Хелен познакомилась с доктором Мозесом Мейером Сазманом, сыном богатого торговца табаком. Несмотря на значительную разницу в возрасте, в 1937 году пара стала под хупу в Большой синагоге Йоханнесбурга. После этого молодая жена оставила учебу ради семьи.

«Карьера» домохозяйки, однако, ее не прельщала. После рождения первой дочери Хелен вернулась в университет и защитила диплом по экономике. В годы войны молодая мама – в 1943-м на свет появилась ее вторая дочь – работала статистиком в Совете военного снабжения. В 1944 году Хелен стала читать лекции по экономической истории в родном университете. Параллельно она начала участвовать в работе комиссии, изучавшей миграции чернокожего населения. Это и сформировало ее взгляд на расовую проблему.

В 1948-м к власти пришла Национальная партия, NP, открыто продвигавшая политику апартеида и принимавшая законы, которые напоминали Нюрнбергские. Разве что место евреев было отведено африканцам. Так были запрещены сексуальные контакты и браки между представителями разных рас, тотальная сегрегация практиковалась также в больницах, парках и общественных туалетах. Автобусы для белых и для черных останавливались на разных остановках, в поездах неграм позволяли ехать лишь третьим классом, даже таксопарки работали по расовому принципу.

Большинство белых искали и находили оправдание апартеиду, но Хелен сделала свой выбор. В 1952-м она оставила кафедру и избралась в парламент от богатого округа Хоутон в северном пригороде Йоханнесбурга. «Самое разрушительное, что можно сделать в Южной Африке, – говорила она позднее, – это жить здесь и наслаждаться мясными горшками для белых людей, не обращая внимания на творимую вокруг несправедливость». В итоге 35-летняя женщина присоединилась к Объединенной партии, UP – главной оппозиционной силе в ЮАР. По сравнению с расистами из правительства лидеры UP выглядели либералами, но и они ратовали за правление белого меньшинства. В 1959-м 11 депутатов раскололи UP и сформировали Прогрессивную партию, выступавшую за полную интеграцию чернокожих сограждан.

На выборах 1961 года новая партия получила 8,5% голосов, но из-за хитроумной избирательной системы смогла провести лишь одного депутата – Хелен Сазман. На первом же заседании «архитектор апартеида» премьер-министр Хендрик Фервурд съязвил в адрес парламентария-одиночки: «Я списал вас со счетов». На что Хелен парировала: «А вас списал весь мир». К слову, за четверть века до этого симпатизировавший нацистам Фервурд протестовал против прибытия к берегам Южной Африки судна из Германии с еврейскими беженцами на борту.

Так или иначе, в течение 13 лет Хелен Сазман оставалась единственным законодателем ЮАР, последовательно выступавшим против апартеида. За эти годы она ни разу не зашла в парламентский буфет, где никто не горел желанием разделить с ней ланч. Иногда она настаивала, чтобы голосовали, вставая на определенную сторону зала. Тогда часто 160 депутатов оказывались по одну сторону, и лишь Хелен – по другую. Впрочем, это именно тот случай, когда и один в поле – воин. На первой же сессии депутат произнесла 66 речей, внесла 26 поправок и задала 137 вопросов, выполняя работу крупной оппозиционной партии. Оппоненты называли ее «сверчок в терновнике», и это звучало как комплимент.

Сазман сознательно использовала парламентскую трибуну для заявлений, которые, согласно закону о цензуре, не могли появиться в СМИ. Однажды один из членов кабинета упрекнул Хелен, что ее вопросы ставят ЮАР в неловкое положение. Реакция была мгновенной: «Южную Африку смущают не мои вопросы, а ваши ответы».

Благодаря депутатскому статусу политик могла посещать в тюрьмах лидеров нелегального в те годы Африканского национального конгресса, АНК, также боровшегося против режима апартеида. «Это было странное и чудесное зрелище – отважная женщина, заглядывающая в наши камеры и гуляющая по нашему двору», – писал Нельсон Мандела в автобиографии. Другие политические заключенные вспоминали, что улучшение условий содержания было верным признаком, что к ним едет бесстрашная Сазман, в одиночку добивавшаяся для узников большего, чем весь Международный Красный Крест.

Представляя богатый белый округ, она считала себя «почетным омбудсменом всех, кто не имеет права голоса». Сказать, что эта дочь литовских евреев была чужой в здании парламента в Кейптауне – не сказать ничего. Оппозиционер признавалась, что многие коллеги-националисты видели в ней «просто еще одну нахальную маленькую еврейскую девочку». Не раз она находила антисемитские письма в почтовом ящике, часто среди ночи в ее доме раздавались телефонные звонки с угрозами и оскорблениями.

Не выступая от имени общины, депутат все же подчеркивала, что борьба с апартеидом важна для нее как еврейки. «Для меня поддержка евреями людей, выступающих за расовую дискриминацию – предательство еврейских ценностей, – отмечала она в одном из интервью. – Зная, через что прошли евреи в России с чертой оседлости и погромами, как можно поддерживать правительство, ведущее себя точно так же по отношению к африканцам?»

Южно-Африканский совет еврейских депутатов принципиально не вмешивался в политику, но на индивидуальном уровне большинство евреев голосовали за оппозиционные партии. Мандела вполне справедливо связывал это с тем, что евреи в прошлом сами становились жертвами расовых предрассудков. Свою первую работу будущий лидер АНК получил в адвокатской конторе Лазаря Сидельски. «Принять в компанию молодого негра тогда считалось немыслимым», – подчеркивал первый темнокожий президент ЮАР.

Мандела также признавал, что южноафриканцев еврейского происхождения было непропорционально много среди борцов с апартеидом. Боролись, разумеется, не все, гораздо больше евреев просто покидали страну. За последние четверть века апартеида около 40 тысяч евреев покинули Южную Африку, не желая быть частью скомпрометировавшей себя системы. Впрочем, тысячи евреев покинули страну и после прихода к власти черного большинства: многие еврейские лидеры, которые долгие годы поддерживали прекрасные отношения с предыдущими властями, решили, что золотые времена для общины ЮАР позади.

Кстати, Хелен всегда раздражал этот благожелательный нейтралитет к режиму апартеида со стороны Южно-Африканского совета еврейских депутатов. Когда в 2007 году они ей вручили награду за правозащитную деятельность, политик лишь язвительно хмыкнула: «Давно пора». Синагогу она не посещала, но контактировала с Союзом еврейских женщин, говорила на идише и была весьма произраильски настроена.

Деятельность Сазман приносила плоды, в 1974 году Прогрессивная партия получила еще шесть мест, а вскоре объединилась с Партией реформ Гарри Шварца. Еврей Шварц придерживался более правых взглядов по ряду вопросов, поэтому жаркие внутрипартийные дискуссии прозвали «шоу Хелен и Гарри».

Хелен – уже немолодая женщина – никогда не ограничивалась «непыльной» работой в зале парламента. Ее часто приглашали на похороны активистов АНК, чтобы предотвратить жестокость полиции, она лично объезжала негритянские поселки, документируя нарушения прав человека и пытаясь помочь каждому, кто в этом нуждался. «На протяжении многих лет люди, попадая в беду, обращались именно к ней», – писала лауреат Нобелевской премии по литературе Надин Гордимер, подруга Хелен и еще одна еврейка с «литовскими» корнями.

Из парламента, но не из политики Хелен Сазман ушла в 1989-м. Лидер АНК Мандела включил ее в Избирком по подготовке первых свободных выборов, которые прошли в 1994 году. В 1996-м она стояла рядом с президентом, когда он подписывал проект новой конституции страны. Влияние на «главного человека» в ЮАР Хелен сохраняла до последнего дня, убедив Манделу отказаться от революционной программы АНК в пользу эволюционной, сохранить рыночную экономику и развивать парламентскую демократию.

При этом «сверчок в терновнике» отстаивал свою позицию не только перед оппонентами, но и перед единомышленниками. Так, в период апартеида депутат выступала против западных санкций в отношении ЮАР, по ее мнению, лишь отягощавших положение чернокожего большинства. А в 2000-е она не давала спуску тем, за чьи права и свободы ратовала в течение десятилетий. «Бедняки в этой стране не получили ничего от АНК, – заявила Сазман в 2004-м. – Это правительство распоряжается деньгами, как “пьяный матрос”. Вместо вложений в создание рабочих мест, они тратят миллионы на оружие и частные самолеты и отправляют подарки на Гаити». Услышав, как Мандела хвалит ливийского диктатора Каддафи за «уважение прав человека», соратница не сдержалась: «Нельсон, как можно быть таким глупцом?»

Мандела, однако, адекватно воспринимал критику. Чего нельзя сказать о его преемнике Табо Мбеки, которому изрядно доставалось от пожилой белой еврейки. Она не терпела лидеров, ставивших партию и государство выше личности – неважно, шла речь о черных или белых. Именно в черном расизме она обвиняла второго президента ЮАР: «Все его речи направлены против белых, он продолжает убеждать всех, что есть два типа южноафриканцев – бедные черные и зажиточные белые». Это не значит, что Хелен ностальгировала по эпохе апартеида – просто закрывать глаза на недостатки новой системы власти тоже не собиралась.

Ее заслуги были отмечены в 1978 году премией ООН по правам человека. В 1984 году Американский еврейский комитет наградил ее медалью свободы. Борец с апартеидом также дважды номинировалась на Нобелевскую премию мира, а в 1989 году королева Елизавета II удостоила Хелен звания командора Ордена Британской империи. В 1990 году ее родной университет Витватерсранда создал кафедру политологии имени Хелен Сазман. Еще 27 университетов мира – среди них Гарвард, Йель, Оксфорд и Кембридж – присвоили ей степень почетного доктора.

Политик скончалась 1 января 2009 года, и хотя дочери Хелен отклонили предложение президента ЮАР о государственных похоронах, в знак траура по всей стране были приспущены флаги. Сазман упокоилась по еврейскому обряду на кладбище Вест-Парк в Йоханнесбурге рядом с мужем. Церемония была частной, но проститься с легендой пришли сотни знаменитых людей – даже экс-президент эпохи апартеида Фредерик де Клерк. Он подчеркнул, что, будучи политическим оппонентом Хелен, всегда восхищался ее смелостью и решимостью. Раввин Уоррен Гольдштейн напомнил, что вся деятельность этой женщины была воплощением знаменитой строки из книги Дварим: «К справедливости, к справедливости стремись».

11 марта в Литве отмечается День восстановления независимости, который, как и День восстановления государственности, является главным государственным праздником страны.

11 марта 1990 года Верховный Совет Литвы принял решение о восстановлении независимости Литовской Республики. Таким образом, Литва стала первой советской республикой, провозгласившей свою независимость.

Предлагаем вашему вниманию подборку публикаций (по материалам Интернет-сайтов), рассказывающих о евреях, которые боролись за независимость Литовской Республики.

Борьба за независимость

После возрождения государственности в 20-х г.г. прошлого столетия молодая Литовская республика была зажата в тиски между многочисленными недругами. Свободу, на которую покушались большевики, поляки и белогвардейцы-бермонтовцы, пришлось защищать с оружием в руках.

Несмотря на то, что в 1918-1920 году страна была еще слаба, литовцам удалось достичь поставленной цели – дать отпор врагам и удержать государство.

С одной стороны, успех Литвы предопределило положение на международной арене – развал империй, закулисные игры и определенные интересы мировых держав. Однако не менее важным фактором является то, что борьба за свободу, состоящая из трех вооруженных конфликтов, приобрела статус Отечественной. На войну за независимость поднялись представители самых разных народов и конфессий, проживавших в Литве. Одну из ключевых ролей в первые годы становления государственности сыграли литваки – литовские евреи. Множество молодых людей из городов и местечек подхватили идею о создании демократической республики, тысячи евреев ушли сражаться с интервентами, сотни получили государственные награды.

После войны бойцы еврейского происхождения даже создали отдельный союз ветеранов, они издавали газету, не раз были отмечены президентом и высшим военным командованием. Тем не менее история львиной доли участников войны за независимость окончилась трагически. Несмотря на все заслуги, жизнь большинства героев и их семей прервалась в 1940-1944 годах. Некоторых репрессировали еще при советской власти – по социальному признаку, однако большинство погибло позже – от рук гитлеровцев, немецких оккупантов и полицаев, сыгравших ключевую роль в истреблении еврейского населения Литвы в годы войны.

Для того чтобы оценить масштабы вовлеченности литовских евреев в борьбу за независимость, нужно привести некоторые цифры: в 1918-1920 годах численность армии молодой республики едва доходила до девяти тысяч. В то же время, по данным исследователя Вилюса Каваляускаса – автора книги “Земля обетованная”, повествующей о роли евреев в становлении Первой Литовской Республики, на первых порах около двух тысяч евреев записались в добровольцы, пополнив ряды зарождающейся армии. Всего же в период 1918-1923 годов в вооруженных силах прошли службу около трёх тысяч литваков.

Вольф Коган

Евреи Литвы проявили себя абсолютно на всех направлениях – добровольцы смело воевали и с большевиками, и с бермонотовцами, и с поляками, и даже с французами во время похода на Клайпеду в январе 1923 года, когда городом заправляла французская администрация.

Один из самых именитых еврейских военнослужащих – двукратный обладатель Креста Витиса Вольф Коган (Вольфас Каганас). Он отметился в боях со всеми агрессорами – на всех направлениях, проявляя чудеса стойкости и мужества. Вот так очевидец описывает одно из столкновений с противником, в котором участвовал Коган: “23 ноября 1919 года в сражении с немцами-бермонтовцами (немецкими частями белого генерала Бермондта-Авалова. – Прим. Ред.) под Радвилишкис младший унтер-офицер Вольф Коган, атакуя врага непосредственно в самом городке, был ранен осколком артиллерийского снаряда, однако не покинул строй. Наскоро перевязав рану, он продолжил атаку вместе с другими ротными, приободряя этим остальных. Враг был изгнан из Радвилишкис”.                               В сентябре 1920 года он был награжден орденом за сражения с польскими интервентами, службу в армии он окончил в 1921-м, ушел в запас и стал обустраивать свою личную жизнь.

“Вообще-то по профессии Коган был простым сапожником. Он был мобилизован в 1919 году, но принято считать, что парень был добровольцем, поэтому после войны, по закону Литвы, он получил 11 гектаров земельных угодий (по другой информации, 8 гектаров.), занялся хозяйством, но есть данные и о том, что он мог успешно жениться и получить землю в качестве приданого жены”, – рассказывает известный каунасский гид Хаим Баргман.

История героя войны за независимость так же трагически оборвалась в 1941 году – на 41 году жизни он был убит вместе с женой и детьми. Попытки спасти его оказались тщетными.

“Он красиво и добросовестно занимался хозяйством, растил семью. Немцы взяли и его, и домашних. Литовские учреждения, организации, соседи прилагали усилия для того, чтобы защитить и освободить его вместе с семьей”, – писал в эмиграции Мотеюс Караша – бывший сослуживец Когана.

Михаэль Брамсон

Трагическую историю Вольфа Когана нельзя назвать исключением из правил – абсолютное большинство литваков, невзирая на их общественный статус, биографию и заслуги перед страной, были уничтожены в годы Холокоста. Одним из погибших от рук нацистов стал ветеран войны за независимость Михаэль Брамсон.

Еще в царское время он окончил военную школу в Петергофе, имел офицерское звание, воевал на фронтах Первой мировой, а в 1920 году вернулся в Литву и был мобилизован. Когда в Литве наступил мир, он работал на государственной службе, руководил прогимназией, учительствовал, принимал живое участие в создании Литовского союза еврейских военнослужащих-добровольцев – участников борьбы за свободу. С приходом нацистов его поместили в каунасское гетто. В начале июля 1944 года, когда до освобождения Каунаса оставались считанные дни, немцы уже уничтожили большую часть узников – в первую очередь истребили стариков и детей. Брамсон был еще жив – есть данные, что он работал в криминальной полиции гетто, – но прихода Красной армии не дождался. Вместе с оставшимися заключенными его отправили в концлагерь Дахау. Он погиб в начале 1945-го.

Париж – Москва – Вильнюс

На заре независимости в армию шли молодые ребята – идеалисты, мечтавшие о создании суверенного Литовского государства. Душевные порывы этнических литовцев были вполне понятны, однако доподлинно известно, что на полях сражений отметились и белорусы, и русские, и евреи. Последние проявили себя наиболее активно – молодежь из местечек записывалась в добровольцы, купцы и состоятельные люди помогали деньгами, интеллектуалы боролись за права Литвы на дипломатическом фронте.

Видный представитель литовских евреев Озер Финкельштейн – профессиональный юрист, выпускник Санкт-Петербургского Императорского университета, депутат трех Сеймов Литвы – был одним из тех, кто массово призывал литваков браться за оружие, чтобы отстоять Вильнюс, который в октябре 1920-го заняла дивизия польского генерала Люциана Желиговского.

“Граждане! Беритесь за оружие, жертвуйте деньги, вещи, все, что только может облегчить бремя армии. Все, что может усилить страну в битве с врагами”, – писал Финкельштейн в своем воззвании к соотечественникам на двух языках – на идиш и литовском.

К слову, когда Желиговский организовал выборы, стремясь придать своему походу и “воссоединению Виленского края с Польшей”, законный характер, многие местные евреи, как и литовцы, бойкотировали этот плебисцит, указывая на то, что он проходит в условиях военной оккупации.

Вместе с этим важно понимать, что война за независимость Литвы решалась не только на полях сражений, но и в кабинетах сильных мира сего. Немногие знают, что одним из залогов признания Литовской Республики на международной арене стало присутствие дипломатов еврейского происхождения, активно ратовавших за утверждение нового государства.

“На Парижской мирной конференции 1919-1920 годов, где вырабатывались условия мирных соглашений между союзниками и противниками по итогам Первой мировой войны, в составе литовской делегации принимали участие Семен Розенбаум и Макс Соловейчик. Первый, являвшийся замминистра иностранных дел и имевший большое влияние среди евреев Европы, поднимал вопрос о независимости Литвы и активно агитировал за это”, – пишет исследователь Вилюс Каваляускас.

Семен Розенбаум был лидером сионистского движения в России, депутатом Госдумы Российской империи I созыва, позже стал депутатом Сейма Литвы, в 1923-1924 годах был министром по еврейским делам. Его участие сыграло важную роль на переговорах с советской Россией, результатом которых стало подписание мирного договора в 1920-м. В соответствии с этим соглашением Москва окончательно признала независимость Литвы и передала литовцам занятый красными незадолго до этого Вильнюс.

Свободные граждане свободной страны

Главнокомандующий вооруженными силами Литвы, непосредственный создатель литовской армии, генерал Сильвестрас Жукаускас писал: евреи честно сражались за свободу Литвы и принесли свою жертву на алтарь Отчизны.

Отвечая на вопрос о том, почему идея независимой Литвы нашла столь широкий отклик в сердцах литовских евреев, Хаим Баргман подчеркивает – они хотели быть равноправными гражданами в свободной демократической стране. В Российской империи многие были лишены этой возможности, пробиться и сделать карьеру – было крайне сложно, а позорная черта оседлости просуществовала вплоть до 1917 года.

“Добровольцы еврейского происхождения ощущали свою связь с Литвой, они считали себя гражданами Литвы, поэтому шли воевать за свое будущее государство – демократическое государство. К слову, когда создавалась литовская армия, то национальные различия в то время были вторичны – на них меньше обращали внимания”, – говорит Баргман.

На начальных этапах войны за независимость евреи сами проспонсировали и учредили батальон, собранный из еврейских добровольцев. Это вооруженное формирование стало одной из первых боевых единиц литовской армии.

Помимо прочего, Хаим Баргман утверждает, что Вольф Коган не единственный двукратный орденоносец еврейского происхождения. Помимо него, два Креста Витиса получил Перец Падисон, но историки расходятся в оценках по этому вопросу – недостаточно документов. Сам Баргман говорит о том, что обладателей орденов было больше, однако на заре независимости многие приказы о присуждении тех или иных наград просто не сохранились или затерялись.

В 1933 году ветераны приняли решение о создании Литовского союза еврейских военнослужащих-добровольцев – эта идея принадлежала активному участнику борьбы за свободу Исааку Шапиро. Изначально это содружество организовалось в Йонишкис, позже генеральный офис переехал в Каунас.

Вскоре организация разрослась и стала очень известной – союз объединял свыше 3 тысяч ветеранов, держал 33 отделения в регионах. У объединения был свой флаг, знак и даже специальная униформа. Члены организации занимались просветительской работой, не раз были отмечены президентом Антанасом Сметоной – в 1934-м он лично вручал флаг председателю этой организации. Союз занимался благотворительной работой, собирал средства в помощь армии и даже издавал собственную газету-еженедельник “Обзор” – на литовском языке, стремясь познакомить широкие слои населения с жизнью литваков и укрепить культурные связи между этническими литовцами и евреями.

К сожалению, ветерана войны за независимость, большого патриота Литвы, создателя и руководителя Союза еврейских военнослужащих-добровольцев точно так же никто не пощадил – он стал одной из первых жертв Холокоста. 46-летнего Исаака Шапиро жестоко убили в Вильнюсе 25 июня 1941 года.

Смертельные стереотипы

Холокост без преувеличения можно назвать самой черной страницей в истории Литвы. В период с 1941-1944 годов было уничтожено по меньшей мере 200 тысяч человек – 95% всего еврейского населения, проживавшего в стране до начала войны.

Рассуждая о причинах этой страшной трагедии, которая до сих пор живет в сердцах каждого еврея, имеющего то или иное отношение к Литве, важно помнить, что в убийствах принимали активное участие местные коллаборационисты, причем погромы носили массовый характер. По мнению историка Ильи Лемпертаса, одна из причин жестокого геноцида – превратные стереотипы. На заре 1941 года в сознании литовцев крепко утвердилась ложная установка: еврей – значит, коммунист. Часть евреев действительно симпатизировали советской власти. Как правило, это были низшие слои населения, представители рабочего класса, но это вполне естественное явление для того времени.

“Потом пришли Советы. Им надо было сменить этот литовский буржуазно-националистический управленческий аппарат на свой. И тут подвернулись евреи. Определенная часть евреев им очень подходила: из бедных семей, при этом умеют писать (чего с бедными литовцами часто не случалось), помнят русский – от Российской империи прошло всего 20 лет. То есть среди евреев была достаточно большая группа потенциальных управдомов, милиционеров, заведующих паспортными столами. (…) С Советами пришел бюрократизм того уровня, которого в Литве не было: новые паспорта, прописка – куча поводов, по которым простому человеку с улицы надо идти к властям. И там этот простой литовский человек видит еврея. Этот еврей предлагает заполнить анкету в пяти экземплярах и прийти через неделю. Никто не свят, так что было какое-то количество людей, которые мстили этим гоям за все, что они нам сделали со времен Римской империи. И все это наложилось на твердый стереотип, что все евреи заодно. В результате и возник “еврей-коммунист”. Этот стереотип был абсолютно повсеместен, в него верило 99% населения Литвы”, – рассказывал Илья Лемпертас.

Кроме этого, в годы войны нацистская пропаганда очень активно раскручивала миф о “еврее-большевике”. Как пишет видный историк Вилолета Даволюте “в нацистской пропагандистской кампании геноцида участвовало немало литовских интеллектуалов, но сегодня это словно забыто”.

К слову, в годы сталинских репрессий литовские евреи пострадали не меньше других. Около 9% всех ссыльных в ходе массовых чисток 14-18 июня 1941 года – евреи. Число жертв-литваков, сосланных коммунистами, пропорционально общей доле евреев в Литве. На тот момент представители еврейской национальности составляли около 8,3% всего населения. С началом первой советской оккупации была прекращена и деятельность Литовского союза еврейских военнослужащих-добровольцев, остановлен выпуск газеты.

История евреев Литвы – один из самых интересных объектов для изучения отечественных и зарубежных исследователей. По мнению большинства специалистов, клеветнические стереотипы, неоправданная агрессия и лживая пропаганда сыграли немаловажную роль в Холокосте, предопределив трагичность событий. Для современного общества этот вопрос до сих пор остается крайне болезненным и острым – люди спорят о причинах, об обстоятельствах, о жертвах и палачах, однако всем приходится мириться с упрямым фактом – многовековая самобытная еврейская цивилизация Литвы канула в лету. Сегодня слышны лишь ее отголоски, а нам остается лишь вспоминать и помнить, черпать мудрость, честно смотреть на свою историю и не повторять роковых ошибок.

Израильский писатель Янив Ицкович получил британскую литературную премию Вингейта в размере 4 000 фунтов стерлингов за свой роман «Дочь мясника», сообщает Jewish Chronicle.

Действие книги происходит в еврейском штетле XIX века в пределах черты оседлости в Российской Империи.

Третья по счету книга 46-летнего бывшего преподавателя философии Тель-Авивского университета Янива Ицковича рассказывает историю дочери мясника и матери пятерых детей Фанни Кейсманн, которая вместе с эксцентричным паромщиком Жижеком Брешовым отправляется в опасное путешествие по царской России, чтобы разыскать своего пропавшего шурина.

Роман был впервые опубликован на иврите в 2015 году, на английский переведен в 2020-м. «Дочь мясника» была выбрана из шорт-листа, в который вошли семь книг. Среди них – семейные мемуары Хэдли Фриман «Дом из стекла» и «Мы – погода», и научно-популярная книга американского писателя Джонатана Сафрана Фоера о веганстве.

Ежегодной премией, предыдущими лауреатами которой в разные годы становились Амос Оз, Зади Смит, Оливер Сакс и Дэвид Гроссман, ежегодно отмечаются лучшие книги, способные «донести идею еврейства до широкого читателя». В прошлом году премию получила писательница Линда Грант за роман «Чужой город» о жизни евреев в Лондоне.

Сам писатель отметил, что на написание этой книги его вдохновили его еврейские корни.

«Я хотел рассказать историю о потерянном мире, но понял, что на самом деле ничего не потеряно», – заявил автор.

«История и обстоятельства могут уничтожить целую цивилизацию. Но характер и решимость, такие как у Фанни и Жижека, позволяют нам переосмыслить реальность в разных формах. Я благодарен жюри премии Wingate Prize за то, что они позволили моим героям высказаться громче», – сказал автор.

«Это эпическая литература с прекрасным переводом. В то же время это также фантастическая, удивительная игра в действительно важной части еврейской истории с удивительно непредсказуемой сюжетной линией. «Дочь мясника» похожа на вашего ближайшего друга, с которым вы хотите всех познакомить, чтобы люди увидели, насколько он особенный», – сказала глава жюри Премии Вингейта Лаура Яннер-Клауснер.

«Дочь мясника» – не первая книга на тему еврейского местечка, завоевавшая широкое признание в этом году. Роман «Затерянный штетл» Макса Гросса о вымышленной еврейской деревне в Польше, избежавшей Холокоста, ранее получил Национальную еврейскую книжную премию и высшую награду Ассоциации еврейских библиотек.

Премия Вингейта присуждается ежегодно лучшей книге в жанре беллетристики или научной литературы за донесения идеи еврейства для широкого круга читателей.

16 марта отмечается день рождения выдающегося режиссера, актера, педагога и общественного деятеля Соломона Михоэлса. В рамках этого события на его родине, в латвийском Даугавпилсе, с 8 по 16 марта пройдет цикл дистанционных мероприятий.

С 8 по 12 марта у жителей будет возможность принять участие в викторине, посвященной жизни и творчеству Михоэлса. Вопросы 8 марта будут доступны на домашней страничке Управления культуры и в профиле Facebook. Ответы будет оценивать специально созданная комиссия. Победители получат призы.

Множество мероприятий запланировано на 16 марта. В течение всего дня в интернете будет проходить мероприятие-флэшмоб «Реплика Михоэлса», в рамках которого любой желающий сможет написать свои мысли и выражения известных людей о выдающемся земляке, разместить фотографии, которые ярче всего отражают феномен С. Михоэлса.

Параллельно в доме, где провел свое детство Михоэлс (ул. Михоэлса,4) можно будет возложить цветы. В память об этом человеке на тротуаре будет нарисована еврейская буква מ, по контуру которой с 10:00 до 16:00 можно будет согласно еврейской традиции положить камешек или небольшой цветок.

В окнах здания будет возможность увидеть выставку о жизни и творчестве Михоэлса.

А в 16:00 во время флэшмоба на платформе zoom можно будет поаплодировать выдающемуся актеру:

Meeting ID: 991 6277 5527

Passcode: bXN13j

Юрий Левинг, “Лехаим”

На то, что Бродский посвятил Риму больше стихов, чем Венеции, едва ли обращали внимание. Трехтомник «Иосиф Бродский в Риме» канадского слависта Юрия Левинга, подготовленный и выпущенный в свет издательством Perlov Design Center в Петербурге, восполняет этот пробел.

В книгу включены посвященные Вечному городу стихотворения, а также отрывки из эссе и писем Бродского с обширными комментариями составителя. Издание сопровождается публикацией редких архивных документов и уникальных фотографий и не только служит путеводителем по местам Бродского в Риме, но и рассказывает об историческом наследии, архитектуре, античных мифах и современной жизни столицы Италии. В качестве приложения к книге (по QR‑коду) читатели могут посмотреть снятый Левингом документальный фильм «Римская элегия Иосифа Бродского».

«Лехаим» предлагает вашему вниманию «еврейские» фрагменты книги.

Фото: Юрий Левинг

*  *  *

Приехав в Рим впервые через несколько месяцев после вынужденной эмиграции, Иосиф Бродский возвращался в Италию почти каждый год — как правило, совмещая рождественскую поездку в Рим и в Венецию. Он назовет свое пребывание в Американской академии в Риме «короткой дорогой в рай» и лучшим временем в своей жизни. В 1985 году он признался, что «прожил 32 года в Третьем Риме, примерно с год — в Первом» («Путешествие в Стамбул»). В течение последующего десятилетия пребывание Бродского в Риме увеличилось в общей сложности еще почти на год. Как в свое время Гоголь, поэт задумал учредить в Риме Русскую академию для молодых ученых и художников по образцу Американской академии и незадолго до смерти активно взялся за осуществление этого проекта.

Романтику, окрашивавшую восприятие античной эпохи, не могли приглушить даже скучные уроки советской школы, на которых будущего резидента Американской академии в Риме поразит в первую очередь орфоэпическая аура латинских имен и только потом — истории римских императоров. Бродский вспоминал метаморфозу, происходившую с учительницей истории, приземистой Сарой Исааковной, которая на уроках, посвященных биографиям античных военачальников,

выпрямлялась, принимая величественную позу, и почти кричала поверх наших голов в облупленную штукатурку классной стены, украшенной портретом Сталина: «Гай Юлий Цезарь! Цезарь Октавиан Август! Цезарь Тиберий! Цезарь Веспасиан Флавий! Римский император Антонин Пий!» И наконец — «Марк Аврелий!» Казалось, что имена эти были больше ее самой, как будто они поднимались изнутри, чтобы вырваться в пространство гораздо большее, чем могли вместить ее тело, класс, страна и сама эпоха. («Дань Марку Аврелию»)

Ему самому как будто хотелось различить в корнях фамильного древа намек на римское происхождение, даже если то была всего лишь физиогномическая черта — усмешка еврейской фортуны (матери «особенно нравилось, что я унаследовал ее прямой, почти римский нос», напишет он в «Полутора комнатах»).

Путешествуя по Европе, особенно по Италии, Бродский везде различал следы Римской империи: про Верону пишет родителям, что это «город старый, римский. На открытке — на первом плане — огрызки амфитеатра, мост, римлянами еще сооруженный: белое на нем — глыбы, из которых он был сооружен», и обещает, что попытается дозвониться домой «сразу же по возвращении в Рим» (открытка датирована 11 мая 1981 года).

Письма Бродского‑путешественника содержат емкие характеристики мест, которые он осмотрел, и наброски к портретам людей, которые встретились ему в пути. Об общих впечатлениях от Рима он сообщал родителям бегло, что обусловлено форматом почтовой открытки, но в рифмах. В тот свой четвертый римский приезд он уже чувствует, что знакомство с городом перерастает в нечто более существенное, нежели пунктирный восторг туриста, и ритм веселого городского быта проникает в его стихи:

Спешу вам сообщить, что в Rоmа
евреев хватит для погрома,
что девушку зовут «ragazza»,
что научился — вслух! — ругаться
по‑итальянски с матюками,
что видел Папу в Ватикане
(но что у Папы нету Маси),
Что возвращаюсь восвояси.
Крняу

Послание записано на обороте цветного изображения площади Навона (конверт, в который вложена открытка, датирован 5 января 1976 года). В венецианский почтовый ящик Бродский кладет еще одну открытку — американскому слависту Карлу Профферу — макароническую вариацию стихов для отца с матерью. За забавным тоном прослеживается вполне осязаемая просьба к коллеге присмотреть за финансами — в первые годы по приезде Бродского в Америку Проффер не только снабжал его редакторскими подработками в издательстве «Ардис», но и служил посредником при устройстве гостевых лекций. Проффер отсылал деловые бумаги заинтересованным лицам и извещал о стандартном тарифе Иосифа (сначала по 400, а потом по 500 долларов за публичное выступление), тем самым избавляя поэта от тягот и сопутствующих неловкостей переговорного процесса. Бродский пишет ему, без оглядки сшивая разные наречия смелыми рифмами:

Went to Roma;

in Roma

евреев хватит для погрома,

coffee is great, the ruins too.

I miss Ann Arbor, though во рту

saliva boils because of Dutch

French, English, Russian words, I catch

Italian as well. Но Ваш

слуга покорный runs off cash.

Здесь за деньгой не уследишь,

You’ll see me sooner than you wish.

В буквальном переводе (оригинальные русские вставки выделены курсивом): «Был в Риме; в Roma / евреев хватит для погрома, / кофе прекрасен, руины тоже. / Скучаю по Энн‑Арбор, хотя во рту / слюна вскипает от голландских, / французских, английских, русских слов, / нахватался и итальянских вдобавок. Но Ваш / слуга покорный поиздержался в наличке. / Здесь за деньгой не уследишь, / и ты меня увидишь даже раньше, / чем того бы тебе хотелось» (Йельский архив).

Фраза «евреев хватит для погрома» — эмпирическое наблюдение (в качестве рифмы Бродскому, очевидно, показавшееся остроумным: на открытке с изображением острова Сан‑Джорджио в Венеции он поздравляет с Новым годом Машу Воробьеву, свою соседку по Мортон‑стрит, сообщает, что находится в Риме и вставляет эту самую фразу, уже фигурировавшую в шуточных посланиях родителям и Профферу.) Насколько можно судить, контакты Бродского с еврейской общиной Рима ограничивались предпочтениями топографическими и кулинарными — любовью к району гетто в центре старого города и тратториями римско‑еврейской кухни. Эстетически он принимал античную цивилизацию и христианское искусство, ритуальный же аспект какой‑либо религии его не притягивал. Как бы то ни было, среди представителей местной интеллектуальной элиты и соратников по академии евреи составляли ощутимую долю.

Во времена Бродского подавляющая часть местного населения гетто уже евреями не являлась, однако былое название до сих пор в ходу. В тавернах квартала подают популярную римско‑еврейскую кухню и работают кошерные лавки и булочная. Бродский часто жил здесь у своей римской знакомой Микелы Продан, прекрасно ориентировался в каменном лабиринте и водил друзей в любимый бар «Бартаруга». Атмосфера гетто вдохновила его на создание поэтических произведений «Пьяцца Маттеи» и «На виа Фунари».

Однажды, гуляя по Риму, Иосиф Бродский и Джанни Буттафава решают по дороге заглянуть к общему приятелю, голландцу Кейсу Верхейлу, чтобы пригласить его перекусить вместе с ними неподалеку в ресторане «Пиперно» (этот ресторан существует до сих пор и расположен по адресу: Via Monte de’ Cenci, 9). Верхейла, жившего наездами в Риме на съемной квартире прямо за рынком Траяна, дома не оказалось, и Бродский оставил в дверях записку следующего содержания: «Кейс, солнышко, мы с Джанни заходили к тебе и не застали. Мы отправляемся пожрать в “Пиперно” где и пробудем до 9–10 вечера…» (без даты; предположительно относится к первой половине 1980‑х годов). К этому заведению Бродский испытывал устойчивую привязанность, ценя его характерно римскую кухню. Годы спустя Петр и Эльвира Вайль отчитывались Бродскому в открытке, посланной из Рима в штат Массачусетс: «Спасибо за “Нерву” у Траяна и за “Пиперно”. От таких артишоков по‑еврейски не отказался бы не только Траян, но и Тит с Адрианом» (открытка из собрания Бродского, Йельский университет). Послание Вайли подписали следующим образом: «Рим, 18 апреля, год 2745 от основания Города». Вдова Вайля помнит, что из меню ресторана советовал им Бродский: «По наводке [Иосифа] обедали в римско‑еврейском ресторане “Пиперно”, в бывшем гетто, где ели жареные артишоки alla giudia, филе трески, фаршированные соцветия кабачков‑цуккини…» (Э. Вайль — Ю. Левингу).

Один из старейших в городе ресторанов (открыт в 1860‑х годах) «Пиперно» — чинное заведение, отличающееся от семейных римских тратторий тем, что здесь принято вкушать пищу не торопясь и по дорогому прейскуранту; гостей обслуживают пожилые официанты в белых накрахмаленных костюмах, а красивая дама‑метрдотель в черном платье наблюдает за общей атмосферой и следит, чтобы все были довольными. Предпочитающим жарким римским летним вечером отужинать на свежем воздухе рекомендуется заранее позвонить, чтобы заказать свободный столик. Кстати, двор располагается на руинах бывшего цирка, построенного консулом Гаем Фламинием в 221 году до нашей эры. В XVI веке здесь был зеленый склон, спускавшийся прямо к Тибру, пока известное семейство Ченчи не облюбовало возвышенность и не построило себе на развалинах замок из четырех внушительных крыл.

Другое заведение в этом ряду — Giggetto (Via del Portico D’Ottavia, 21a–22). По словам Сильваны Де Видович, Бродскому прежде всего нравилось название этого открытого в 1923 году трактира, а уже во вторую очередь его кухня. Расположенный с правой стороны от портика Октавии, около входа в бывший квартал гетто, кажется, именно он был воспет в оттепельных мемуарах Ильи Эренбурга: «Как‑то мы ужинали [с Пикассо] в ресторане в квартале бывшего гетто, там нам подали “артишоки по‑еврейски” (их кипятят в оливковом масле, они раскрываются, как розы, и листики хрустят на зубах). В зале сидела красивая девушка из Калабрии. Неожиданно Пикассо сказал: “Я хочу ее нарисовать”. Девушка села, и Пикассо начал работать. Полчаса спустя он показал нам чудесный рисунок в манере Энгра, сделанный на оборотной стороне карточки кушаний» («Люди, годы, жизнь»). Книгу Эренбурга Бродский прочитал еще в СССР — хотя вряд ли, конечно, специально помнил об этом проходном римском эпизоде его воспоминаний.

Следующее место на кулинарной карте еврейского Рима Бродского — Evangelista (Via delle Zoccolette, 11/A). Маленький ресторан «Эванджелиста» спрятан на узкой улочке, параллельной набережной Тибра, недалеко от ведущего к острову Тиберина моста Гарибальди. Как это часто случается в Италии, свое название заведение получило по имени хозяина, открывшего его на окраине гетто в 1959 году в надежде реализовать свою давнюю гастрономическую страсть. И действительно, среди прочих нововведений «Эванджелиста» придумал, как готовить популярный в римско‑еврейской кухне цветок артишока таким образом, чтобы полученный продукт был одновременно нежным и хрустящим, — для этого он научился класть его между двумя раскаленными кирпичными пластинками. В 1960‑е годы американский журналист, подсмотревший процесс приготовления коронного блюда «Эванджелисты», написал в газете об удивительном ноу‑хау — «артишоках в кирпичах» (Il carciofo al mattone), и с тех пор название навсегда прижилось в меню ресторана. В римском кулинарном маршруте Иосифа Бродского поход в этот ресторан был одной из остановок, о которой вспоминают его друзья (по словам Аннелизы Аллевы, он попросил ее сказать хозяину ресторана, что ему вручили Нобелевскую премию).

Молодая славистка Аннелиза Аллева, с которой Бродского связывали романтические отношения, жила на площади Святой Констанцы. Название площади Piazza di Santa Costanza и прилегающей к ней улицы (в честь дочери Константина Великого — Константины) вызвало у Бродского усмешку, заметившего как‑то, что в их жизни с хозяйкой квартиры не было и вряд ли когда‑то удастся достичь подобия «константы». По мнению Аллевы, именно это жилище Бродский имел в виду в «Письме Горацию»:

И я вспомнил красавицу, которую когда‑то знал в твоем городе. Она жила в Субуре, в квартирке, изобилующей цветочными горшками, но благоухающей ветхими книжками, заполонившими ее. Книжки были повсюду, но главным образом на полках, доходящих до потолка (потолок, надо сказать, был низкий). Большинство книг принадлежало не ей, а соседке напротив, о которой я много слышал, хотя никогда ее не встречал. Соседкой была старуха, вдова, родившаяся и проведшая всю свою жизнь в Ливии, в Лептис Магна. Она была итальянкой, но еврейского происхождения — а может, евреем был ее муж. Так или иначе, когда он умер и в Ливии стало припекать, старая леди продала дом, упаковала вещи и приехала в Рим. Ее квартира была, вероятно, еще меньше, чем квартира моей нежной подруги, и полным полна отложений, скопившихся за жизнь. Посему две женщины, старая и молодая, заключили соглашение, после которого спальня последней стала напоминать настоящий букинистический магазин.

Бродский пишет о двух женщинах‑соседках, старой и молодой. Если допустить, что молодая героиня — это Аннелиза Аллева, то старухой, ныне покойной, была еврейка родом из Ливии. Звали ее Фрида Нунес Вайс: это имя фигурирует также в анналах синагоги ливийской еврейской общины Рима (Via Carfagnana, 4) в списке, датированном мартом 1970 года. С другой стороны, к данному совпадению стоит отнестись с некоторой долей осторожности: от дома № 5 на пьяцца ди Санта Констанца пешком можно за считанные минуты дойти до виллы Мирафьори или до парка Вилла Торлония, но до Субуры — района, в который Бродский «поселяет» своего лирического героя и его возлюбленную, — отсюда почти 4 км.

Художница Мелисса Мейер вспоминает характерный эпизод, когда в холле Американской академии художник Ал Хелд и Иосиф беседовали, сидя на диване напротив друг друга, и силуэты их четко прорисовывались на фоне оконного проема. «Сильвия Стоун, тогдашняя супруга Ала, не удержалась, чтобы не прокомментировать — до чего у обоих были типичные русско‑еврейские профили» (М. Мейер — Ю. Левингу; Стоун — скульптор; художник Хелд работал в манере абстрактного экспрессионизма). Ремарка произнесена в диалоге двух художниц‑женщин, и этнической гордости здесь ровно столько же, сколько композиционной наблюдательности. Судя по записи в дневнике Бродского, с Алом Хелдом он продолжал встречаться и в Америке.

В 1993 году Бродский написал одно из своих последних английских эссе «Дань Марку Аврелию» (Homage to Marcus Aurelius). Строго говоря, это — предисловие к фотографическому альбому Александра Либермана, который профессионально увлекался фотографией и на протяжении двух десятилетий римских путешествий подробно запечатлевал площадь в разных ракурсах и в разное время суток. Людмила Штерн присутствовала при концептуальном рождении книги, соединившей высокую прозу и фотоискусство. В 1992 году в разгар вечеринки, «стоя у “шампанского” фонтана, Алекс рассказывал Бродскому об идее своей новой книги»:

Зная, как Иосиф знает и любит древний Рим, Алекс спросил Бродского, не согласится ли он написать для этой книги эссе о Римской империи и Марке Аврелии. (Я в очередной раз поразилась его деликатности — сопровождалась словами «мне неловко вас беспокоить, я понимаю, как вы заняты, но если вы найдете время…» и т. д.).

Иосиф охотно согласился, и Алекс через несколько дней прислал ему коробку с фотографиями.

Два года спустя, в 1994 году, вышла книга Campidoglio — художественный альбом фотографий Александра Либермана, предваряемый блистательным эссе Иосифа Бродского. (В книге «Ося, Иосиф, Joseph»)

Роскошное издание «Кампидолио» — больше, нежели набор безупречно изданных снимков Капитолия, — это признание в любви отдельно взятой римской площади и императору‑всаднику в самом ее сердце (Campidoglio. Michelangelo’s Roman Capitol. Photographs by Alexander Liberman. Essay by Joseph Brodsky. New York, 1994). Что касается эссе Бродского, то, переизданное с тех пор неоднократно, оно зажило как самостоятельное произведение. Между тем Бродский, несомненно, ценил фотографическое обрамление текста и дарил книгу близким друзьям, подписывая ее как один из полноправных соавторов.

Посвящение при этом варьировалось. Петру и Элле Вайль на Рождество в 1994 году:

This man and his horse

Coul<d> do a lot worse

Than putting in use

Two Jews

Иосиф

П. Вайль полагал, что надпись сделана по‑английски оттого, что книга издана в США; в его же приблизительном переводе: «Этому человеку и его коню еще повезло, что они дали занятие двум евреям» (из неопубликованных примечаний Вайля к автографам Бродского на подаренных ему книгах). Причина, почему посвящение было сделано на английском языке, скорее всего, другая — ведь Бродский воспользовался домашней заготовкой. Немного раньше он уже вручил экземпляр этой же книги Михаилу Барышникову:

Man and his horse

Couldn’t do worse

Than putting in use

Two Russian Jews

По смыслу Л. Штерн, посвящение переводит так: «Человек и его конь не могли придумать ничего худшего, чем использовать для своего прославления двух русских евреев». (В конце 1990‑х Лосев и Барышников задумали издание дарственных надписей, сочиненных Бродским, но от воплощения этого проекта отказались — вероятно, не в последнюю очередь, обнаружив их повторяемость.)

Римскую виа Джулия Бродский назовет «одной из самых красивых улиц в мире». Длина ее равняется 1,5 км, на протяжении которых она следует параллельно реке Тибр от моста Систо до церкви Сан Джованни деи Фиорентини. Стихотворение «На виа Джулия» (1987) Бродский сопроводил автокомментарием:

Одна из самых красивых улиц в мире. Идет, грубо говоря, вдоль Тибра, за Палаццо Фарнезе. Но речь не столько об улице, сколько об одной девице, которая работала тогда, в 1985‑м, кажется, году, на Юнайтед Пресс Интернейшнл, или что‑то в этом роде&nbsp;— Теодора. Американка с византийским именем. Если уж человек не еврей, то зачем же сразу так?

Свое название элегантная улица получила в честь папы Юлия II (1503–1513), задумавшего проложить величественный путь к собору Святого Петра. Создание ее папа поручил архитектору Д. Браманте, однако раньше, чем проект удалось завершить, отпущенные средства оказались израсходованными, и вдобавок скоро умерли и исполнитель, и сам заказчик. Но обстоятельствам вопреки в XVI веке на новой улице были возведены сразу несколько дворцов и церквей; в фасадах первых этажей открылись многочисленные лавки, и вскоре виа Джулия приобрела фешенебельный лоск.

Из экспатов, проживавших в Риме, Бродский познакомился с Мильтоном Генделем, о чем нам известно из дневника, который он вел, будучи стипендиатом Американской академии в Риме в 1981 году. Гендель — фотограф и арт‑критик, родившийся в Нью‑Йорке в 1918 году в семье еврейских эмигрантов из России, проживал в Риме с 1950‑го. Во время Второй мировой войны служил в Китае в составе армейского корпуса США, после демобилизации погрузился в общение с сюрреалистами и литературной богемой, чьи представители (Андре Бретон, Анаис Нин и другие) собирались в его доме в Гринвич‑Виллидж — там же годы спустя поселится и сам Бродский. Мильтон Гендель никогда не обзавелся в Риме собственным домом, но в течение полувека благодаря обширным связям занимал престижные квартиры в самых дорогих палаццо города; в период знакомства с Бродским его съемная квартира располагалась в здании на острове Тиберина (Piazza di San Bartolomeo all’Isola, 19). Познакомившись с Бродским на персональной выставке, проводившейся в помещении Американской академии в 1981 году, фотограф пригласил поэта на светский раут.

К счастью, сохранился дневник, который Гендель вел более шести десятилетий, насчитывающий тысячи рукописных (а потом и компьютерного набора) страниц. Уникальная запись в его дневнике — предоставленная автору в 2015 году тогда 96‑летним непосредственным участником событий и целиком публикуемая в книге «Иосиф Бродский в Риме» — позволяет с исчерпывающей точностью восстановить разговоры и атмосферу одного римского вечера Иосифа Бродского, пунктирно отображенного им в ежедневнике. В записи Бродского, помеченной воскресеньем 1 марта 1981 года, читаем: «Ужин у Мильтона. Ничего особенного. Грейзы + Шинан, парочка итальянцев. Просветительство». Мы бы так и не смогли расшифровать эту скупую помету, если бы хозяин дома не уединился в кабинете в ту саму весеннюю ночь и по обыкновению не описал подробным образом прошедший вечер по свежим следам. Из этого дневника выясняется, в частности, кого именно русский поэт вскользь пренебрежительно редуцировал до «парочки итальянцев» (в действительности гости представляли собой довольно влиятельные фигуры римской элиты), а также в чем заключались его «просветительские» функции как собеседника. Здесь упомянем только одну гостью; Гендель писал: «Участие в споре приняли все — нас было семеро за столом, включая Туллию Зеви». Зеви (1919–2011) — итальянская журналистка и писательница, была одной из немногих женщин‑репортеров, допущенных в зал суда над нацистами во время Нюрнбергского процесса в 1946 году. Вернувшись в Рим после Второй мировой войны (во время которой ее семья жила во Франции и позже в США), Зеви стала еврейской активисткой, а позже в течение 15 лет занимала пост президента Ассоциации итальянских еврейских общин. Следует таким образом признать, что спешивший сообщить, что «в Rоmа евреев хватит для погрома», ерничающий Бродский был, по существу, прав — да и сам он оставил свой легкий, но уловимый еврейский след в Вечном городе.

Мудрецы говорят: «В Шаббат стоит забыть о пище для тела и позаботиться о пище для души». Еврейская община (литваков) Литвы и Вильям Житкаускас пригласили всех желающих на «Шаббатние беседы». Первая встреча была посвящена сионизму.

В. Житкаускас познакомил участников виртуальной встречи с историческими фактами, свидетельствующими о вкладе в развитие еврейского национального движения выдающихся литваков – Виленского Гаона, которого считают своим отцом-основателем религиозные сионисты; Элиэзера Бен-Йехуды – «отца современного иврита», человека, всю жизнь занимавшегося возрождением иврита в качестве современного разговорного языка; Абрама Мапу – творца ивритского романа; Менахема Бегина – израильского государственного деятеля, седьмого премьер-министра Израиля.

Интересный и подробный экскурс В. Житкаускаса в историю сионизма и в еврейскую историю Литвы никого не оставил равнодушным.

Закончилась наша виртуальная встреча церемонией Хавдалы (отделения субботы от наступающих будней).