20 ноября 1945 году был открыт Нюрнбергский процесс. Бывшие руководители Третьего рейха предстали перед судом, сформировавшим основные принципы международного уголовного права.
Видео Русской службы Би-би-си рассказывает истории выжившей в Холокосте, прокурора на процессе и сына одного из обвиняемых.
Раритетная тетрадь cо стихотворениями заключенных из Аушвица была передана в дар музею бывшего нацистского лагеря смерти.
Рукопись на 32 страницах содержит 17 стихотворений, в том числе несколько стихов выжившей еврейки Кристины Живульской (настоящее имя — Соня Ландау), которая наиболее известна своими послевоенными мемуарами «Я выжила в Освенциме».
Эта тетрадь является «необычным и ценным документом», – заявил д-р Войцех Плоса, возглавляющий архивы музея. «Среди ужасных повседневных реалий лагеря Биркенау они нашли силы и время, чтобы собрать столь эфемерное, тексты лагерных стихов, созданных женщинами-заключенными как «моментальные снимки» безмерных страданий и стремления к свободе». По его словам, в нацистском лагере написано всего несколько стихотворений. «Большая часть сборника — это поэтические тексты, которые вспоминали бывшие заключенные, воспроизводившие их по памяти после войны».
По данным музея, отметки на обложке тетради предполагают, что изначально она была предназначена для учета числа погибших в лагере. Она хранилась у пережившей лагеря Освенцим и Равенсбрюк Божены Янины Здунек в течение нескольких десятилетий до ее смерти в 2015 году. Неясно, как тетрать оказалась у нее, но это могло произойти из-за «изобретательности и смелости женщин-заключенных, участвовавших в лагерном движении сопротивления», – заметил Плоса.
Сын г-жи Здунек, Адам, который подарил рукопись музею, сказал, что особую ценность представляет то, что она «вернулась туда, где хранят память о жертвах». «Музей Аушвиц-Биркенау – крупнейшее музейное учреждение, у которого есть ресурсы для надлежащего обращения с такими уникальными документами», – заявил он. Директор музея подчеркнул, что тетрадь является свидетельством «того факта, что для заключенных в Аушвице стихи были способом борьбы с унижением и дегуманизацией». «Я продолжаю призывать пожертвовать все документы и памятные вещи, связанные с историей и жертвами Аушвица. Здесь, в Мемориале, они будут защищены, сохранены, изучены и выставлены», – заявил д-р Петр М. А. Цивиньски.
10 ноября в Каунасе была похоронена Праведница народов мира Ядвига Амбразюнене-Вишчюте (1933 г.). Она и члены ее семьи была награждены Крестом за спасение погибающих в 2011 г.
Еврейская община (литваков) Литвы выражает глубокие и искренние соболезнования семье и близким Ядвиги Амбразюнене-Вишчюте.
На фото: Я. Амбразюнене-Вишчюте и президент Литвы Д. Грибаускайте во время церемонии награждения Крестом за спасение погибающих 2011 г.
Небольшое хозяйство Домаса Вишчюса и его супруги Марийоны в деревне Антупичяй Расейняйского района было по соседству с усадьбой Аронаса Смоленскиса. Соседи хорошо ладили между собой, Аронас никогда не отказывал в помощи Домасу. За оказываемую поддержку семья Вишчюсов расплачивалась работой в усадьбе Аронаса.
Когда нацисты оккупировали Литву, жизнь евреев превратилась в кошмар. В первые дни войны на велосипедах приехали «белоповязочники» (пособники нацистов), оставили велосипеды у Вишчюсов, а сами поспешили в усадьбу Аронаса, безжалостно избив его.
В тот же вечер полуживой Аронас с трудом добрался к Вишчюсам и остался у них до конца войны. Семья Вишчюсов была свидетелями того, как однажды в усадьбу Аронаса привезли всех евреев местечка Бетигала, а на рассвете они были расстреляны на берегу реки.
Прятать Аронаса было чрезвычайно опасно, потому что соседи знали о его «исчезновении», подозревая, что в этом ему помогла семья Вишчюсов.
В хозяйстве Вишчюсов существовало сразу несколько схронов (были вырыты бункер в сарае, туннели в амбаре под сеном и под полом комнаты), чтобы в случае опасности Аронас мог убежать.
Когда семья Вишчюсов узнавала об обысках в городке и деревне, Аронас прятался в полях ржи или кустах. Все же семье Вишчюсов не удалось избежать обыска и угроз, но они смогли выжить и спасти Аронаса Смоленскиса. Отец Аронаса – Израэлис и брат Янкелис были расстреляны в Лидувенай, сестру Ребекку убили у Арёгалы в 1941 г.
После окончания войны Аронас Смоленскис женился на младшей дочке Вишчюсов – Янине. У них родились две дочери и два сына. Аронас Смоленскис умер в 1980 г, похоронен в Вилькии.
https://www.lrt.lt/ru/novosti/17/1266893/pod-iarkimi-simvolami-samuel-bak-skryvaet-travmu-kholokosta
«Его произведения таят глубокий смысл. Красочные и иллюстративные картины привлекают нас с первого взгляда, они словно из книги сказок. Мы видим ангела, райский плод, однако когда подходишь и видишь всю историю вблизи, тогда расшифровываешь смыслы символов и понимаешь, что Самюэль Бак говорит об ужасных вещах: о войне, разрушениях, о потерянном Вильнюсе», – говорит Радио LRT руководитель Центра толерантности Музея еврейской истории им. Гаона Виленского Иева Шадзявичене.
LRT продолжает проект «Камни памяти», цель которого – вспомнить выдающихся литваков, то есть евреев, которые родились, жили в Литве или были разбросаны отсюда по всему миру. Двадцать третий рассказ посвящается одному из самых известных еврейских художников Самюэлю Баку.
Один из самых известных художников – выходцев из Литвы – родился в Вильнюсе в 1933 году, в том же году, когда к власти пришел Адольф Гитлер. «Для мальчика 1933 года рождения шансы на выживание были практически нулевыми», – говорит И. Шадзявичене, руководитель Центра толерантности Музея еврейской истории им. Гаона Виленского.
Самюэль Бак говорит об ужасных вещах: о войне, разрушениях, о потерянном Вильнюсе.
У талантливого мальчика, с детства любившего рисовать, к сожалению, не было условий для совершенствования навыков. Началась война. Талант С. Бака обнаружился еще в Виленском гетто, куда он попал вместе со своими родителями, бабушкой и дедушкой, – говорит И. Шадзявичене.
В 9-летнем возрасте от известных идишских писателей он получил старую еврейскую рукопись. «На чистых страницах рукописи он делал иллюстрации, наброски, эскизы – учился рисовать», – говорит музейный сотрудник.
«С. Бак был еще ребенком, когда принял участие в выставке, организованной в Виленском гетто», – говорит руководитель музейного Центра толерантности.
Он пытается подвести людей к этим сложным темам, чтобы передать языком символов ту травму, которую он испытал во время Холокоста, когда погибла вся его семья.
Из гетто удалось спастись только Самюэлю и его матери. Вся семья была уничтожена. После войны они оба уехали в Израиль, а затем – во Францию и Швейцарию. Молодой С. Бак изучал искусство в нескольких художественных академиях.
В настоящее время 87-летний С. Бак живет в Бостоне, штат Массачусетс, США, и продолжает интенсивно творить.
Однако даже сегодня в картинах С. Бака преобладают воспоминания о войне. С полмощью аллегорий и символов художник рассказывает о трагическом опыте войны.
«Его произведения таят глубокий смысл. Красочные и иллюстративные картины привлекают нас с первого взгляда, они словно из книги сказок. Мы видим ангела, райский плод, однако когда подходишь и видишь всю историю вблизи, тогда расшифровываешь смыслы символов и понимаешь, что Самюэль Бак говорит об ужасных вещах: о войне, о разрушениях, о потерянном Вильнюсе.
Он считал, что даже после личной катастрофы необходимо снова встать, идти вперед и воссоздавать свой мир заново.
Он пытается подвести людей к этим сложным темам, чтобы передать языком символов ту травму, которую он испытал во время Холокоста, когда погибла вся его семья», – говорит руководитель музейного Центра толерантности о творчестве талантливого художника.
И все же С. Бак надеется, и эта надежда выражена в его произведениях, – говорит И. Шадзявичене. По ее словам, эти произведения пронизаны верой в то, что сломанный мир можно заново восстановить из осколков.
«Он считал, что даже после личной катастрофы необходимо снова встать, идти вперед и воссоздавать свой мир заново», – говорит руководитель Центра толерантности Музея еврейской истории им. Гаона Виленского И. Шадзявичене.
28 октября Каунасская еврейская община почтила память жертв Большой акции. По словам председателя КЕО Герцаса Жакаса, памятное мероприятие состоялось на территории бывшего Каунасского гетто – на площади Демократов (Демократу). 79 лет назад на этом месте стояли евреи Каунаса в ожидании своей участи…Только за один день 28 октября 1941 года в IX форту было расстреляно 10 тысяч человек, 4273 из них – дети.
Каунасское гетто было ликвидировано и сожжено в первой половине июля 1944 года. При ликвидации гетто 2 тыс. его узников погибло, а 6 тыс. были вывезены в Германию. Из 37 тыс. евреев, проживающих до войны в Каунасе, выжить удалось лишь трем тысячам.
По материалам Интернет-сайтов
Поэт, партизан, один из самых известных собирателей еврейских песен периода Холокоста, Шмерке (Шмарьяху) Качергинский родился 28 октября 1908 г. в Вильно, родителей звали Вольф и Альта. В шесть лет он остался сиротой и воспитывался в семье деда. В подростковом возрасте Шмерке стал учеником печатника-литографа, это способствовало его растущему увлечению литературой.
В 1922 году Вильно был аннексирован новой Польской Республикой, и коммунист Качергинский стал жертвой полицейских преследований, арестов и тюремного заключения (сидел в виленской тюрьме Лукишки). В середине 20-х годов увидела свет первая политическая песня Качергинского “Отцы, матери, дети” (ид. трансл. Tates, mames, kinderlekh), известная также под названием “Баррикады” (ид. трансл. Barikadn). Запоминающаяся бунтарская песня распространялась анонимно по территории Польши и среди говорящих на идиш евреев в разных странах.
В 1929 году Качергинский стал участником еврейской литературной группы «Юнг Вильно» – “Молодое Вильно”, членами которой также были писатели Хаим Граде и Авраам Суцкевер. Качергинский был одним из ее лидеров, редактором, публиковал свои рассказы и репортажи в одноименных сборниках (1934–36). Песни на стихи поэта «Киндерлех боен барикадн» («Дети строят баррикады») и «Бай нахт из гефалн а шней» («Ночью выпал снег») были популярны в Польше.
В 1939 году, после того как Германия оккупировала территорию Польши, по условиям германо-советского пакта о ненападении Вильно (Вильнюс) стал столицей Литвы. Менее чем через два года Германия выступила против своего бывшего союзника: немецкие войска в погоне за полным уничтожением европейского еврейства вторглись на территорию Балтийских государств. Как и на других захваченных восточных территориях, в Вильно нацисты не уничтожали евреев сразу, их переселяли в гетто и отправляли в трудовые лагеря.
Чтобы избежать облавы, Качергинский выдавал себя за глухонемого, но в начале 1942 года он был арестован и отправлен гетто. Здесь Качергинский использовал свои организаторские и поэтические таланты для сопротивления нацистам: он спасал от уничтожения еврейские книги и рукописи, воодушевлял узников и вел подрывную антифашистскую деятельность.
Качергинский был ключевой фигурой культурной жизни гетто: организовывал театрализованные представления, литературные вечера и образовательные программы. В это время он создал многочисленные поэтические произведения, песни на слова Качергинского Весна (ид. трансл. Friling) и Тише, тише (ид. трансл. Shtiler, shtiler) были популярны у узников гетто, также как и Гимн Молодежи (ид. трансл. Yugnt himn), который он создал для юношеского клуба гетто.
Размышляя о создании и распространении музыки в такой аномальной обстановке, Качергинский позднее писал: В обычное время каждая песня, вероятно, проходит длинную дорогу к популярности. Но в гетто мы наблюдали чудесный феномен: авторские песни превращалась в народное достояние на наших глазах.
Попав в гетто, Качергинский стал активным участником подпольного движения сопротивления. Назначенный нацистами сортировать и отбирать редкие еврейские книги, документы и разного рода реликвии, Качергинский противостоял варварским грабежам. Вместе с Суцвекером и некоторыми другими, он входил в так называемую “Бумажную бригаду”, задача которой состояла в подготовке культурных ценностей к дальнейшей транспортировке из Вильно. Члены бригады с риском для жизни прятали рукописные памятники еврейской культуры и перевозили их контрабандой из “арийской части” Вильно на территорию гетто.
Примерно в это же время Качергинский присоединяется к Объединенной партизанской организации или ФПО (ид. трансл. Fareynikte Partizaner Organizatsye или FPO), к корпусу подпольных бойцов гетто. В эти тревожные дни Качергинский продолжает поэтическое творчество, полагая, что этим он поможет своим товарищам справиться с тяжелой неопределенной ситуацией.
Качергинский рассчитывал, что когда-нибудь эти песни о еврейских героях и мучениках, о повседневной жизни и смерти во время нацистской оккупации послужат историческими свидетельствами о событиях, в которых он принимал участие.
После неудачного восстания в сентябре 1943 года, в ходе которого командир ФПО был схвачен и убит (это событие описано в балладе “Ицхак Виттенберг”), Качергинский вместе с другими участниками подполья выбрался из гетто.
До окончания войны он воевал в лесах на границе между Литвой и Белоруссией, сначала в отряде ФПО, а потом в советском партизанском отряде. Как летописец отряда, он начал записывать рассказы и песни своих товарищей по оружию.
После освобождения Вильнюса от нацистов вернулся в город. Вскоре приступил к работе по поиску и спасению еврейских книг, произведений искусства и других культурных ценностей. С 1944 года был первым директором Государственного еврейского музея Литовской ССР (Еврейский музей в Вильнюсе), расформированного в 1949 году.
После войны Качергинский, разочарованный отношением советской власти к возрождению еврейской культуры, в начале 1946 г. уехал в Польшу. Работал в Лодзи в Центральной еврейской исторической комиссии. Став сионистом, вступил в партию Поалей Цион и был редактором ее еженедельника «Ундзер ворт» (Варшава). Выпустил сборник «Ундзер гезанг» («Наша песнь», Варшава, 1946). После погрома в Кельце покинул Польшу, поселился в Париже (1946).
Он путешествует по оккупированной Германии, выступает с лекциями в лагерях для перемещенных лиц и продолжает собирать песенные материалы. Песни самого Качергинского этого периода (“Гешен” (ид. трансл. Geshen), “Пионеры” (ид. трансл. Khalutsim) и “Спасение придет скоро” (ид. трансл. Zol shoyn kumen di geule) рассказывают о плачевном положении еврейских беженцев и надежде на возрождение еврейской культурной и духовной жизни.
После войны Качергинский прикладывает усилия, чтобы опубликовать спасенные и собранные песни. В 1947 году он подготовил материалы для раздела, посвященного партизанским песням и песням гетто, своей антологии “Наша песня“ (ид. трансл. Undzer gezang), первого еврейского послевоенного песенника, изданного в Польше. В этом же году собрание еврейских песен и стихов “Песни Виленского гетто” (ид. трансл. Dos gezang fun vilner geto) было опубликовано в Париже.
Самая известная книга Качергинского, знаковая антология “Песни гетто и концентрационных лагерей“ (ид. трансл. Lider fun di getos un lagern) появилась в Нью-Йорке в 1948 году. Эта книга, составленная из 233 песен и стихов на 435 страницах, до сих пор остается отправной точкой для любого исследования в области еврейского фольклора и популярной музыки периода Холокоста.
В Лодзи Качергинский повторно женился (его первая жена погибла в Виленском гетто) и после 1946 года осел вместе с семьей в Париже. В 1950 году он решает обосноваться в Буэнос-Айресе. Здесь он работает, не покладая рук: публикуется в газетах, читает лекции о жизни в гетто, о партизанской войне и ситуации в Советском Союзе, он неутомимо выступает как представитель еврейской культуры.
Популярный оратор, он часто выступает в США, Канаде и Латинской Америке. В апреле 1954 года, возвращаясь после очередного цикла лекций, Качергинский погибает в авиакатастрофе у подножия Аргентинских Анд. Ему было 45 лет. Он оставил значительное литературное наследие: хронику Вильно времен нацистской оккупации “Уничтожение Вильно” (ид. трансл. Khurbn vilne), 1947 г.; полемическую книгу о еврейский репрессиях в СССР “Между Серпом и Молотом“ (ид. трансл. Tvishn hamer un serp), 1949 г.; и воспоминания “Партизаны, вперед!” (ид. трансл. Partizaner geyen!), 1947 г., и “Я был партизаном” (ид. трансл. Ikh bin geven a partizan), 1952 г. Антологией “Песни гетто и концентрационных лагерей” Качергинский выполнил свое обещание сохранить и увековечить творческое наследие людей, пострадавших от геноцида. Эта работа Качергинского продолжает оказывать влияние на ученых и исполнителей.
К Холокосту – к страшнейшей трагедии человечества ХХ века, часто обращаются знаменитые кино- и театральные режиссеры, выдающиеся писатели и поэты современности. В своих произведениях они возвращают нас в прошлое, напоминая о чудовищных злодеяниях нацистов, о преступлениях против человечества, предостерегают от повторения Катастрофы в будущем.
На фото: Рут Рехес
19 октября в «Белом зале» Еврейской общины (литваков) Литвы состоялась презентация книги директора Вильнюсской гимназии ОРТ им. Шолом-Алейхема Рут Рехес “Holokaustą patyrusių asmenų tapatumo išgyvenimas” – «Холокост. Личная история переживших». В основу монографии легли интервью с пережившими Холокост и диссертация, которую автор защитила в университете им. М. Рёмира.
Исследования ученых доказывают, что Холокост отразился не только на тех, кто его пережил, и на их детях: межпоколенческая передача травмы настолько сильна, что ее влияние можно увидеть и в третьем поколении. Именно об этом, исходя из своего опыта, говорила на презентации Рут Рехес – внучка бывших узников гетто.
«Очень важно понять чувства, мысли переживших Холокост. С течением времени у нас останется лишь возможность интерпретировать их эмоциональное наследие. Я часто думала о том, как война изменила жизнь моих бабушки и дедушки? Какими бы они стали, если бы не война? Какой была бы я? Даже через 70 лет после войны пережившие Холокост продолжают жить в прошлом. Эта трагедия повлияла на их эмоциональное, социальное и духовное развитие», – сказала Р. Рехес.
По мнению автора, книга “Holokaustą patyrusių asmenų tapatumo išgyvenimas” будет интересна не только историкам, но и широкому кругу читателей.
В презентации монографии также приняли участие и своими впечатлениями поделились литературовед Рима Касперёните, профессор университета им. М. Рёмира, психолог Айсте Диржите, доцент Вильнюсского университета, историк Ауримас Швядас, издатель, председатель ассоциации „Slinktys“ Юозас Житкаускас. Вел дискуссию философ Альгирдас Давидавичюс.
Отрывки из книги зачитали учащиеся Вильнюсской гимназии ОРТ им. Шолом-Алейхема. Импровизацию на еврейские мелодии исполнил композитор, пианист Виталий Неугасимов. Мероприятие вызвало большой интерес у общественности.
На фото: историк А. Швядас и философ А. Давидавичюс
На фото: дизайнер Виктория Сидерайте-Алон, председатель ЕОЛ Фаина Куклянски и журналист, политический обозреватель Витаутас Бруверис.
На фото: председатель Cовета Национальных общин, член правления ЕОЛ Даумантас-Лявас Тодесас и председатель ЕОЛ Ф. Куклянски
На фото: член ЕОЛ, руководитель “Лектория” Гершонас Тайцас (справа)
Еврейская история Литвы берет свое начало с раннего средневековья. Евреи стали селиться в Акмяне и Виекшняй еще во второй половине XVII в. Из еврейской общины Акмянского края вышли выдающиеся деятели науки и культуры.
В Акмяне, Кликоляй, Папиле, Вегеряй действовали синагоги, начальные школы. Еврейские общины активно развивали бизнес, в Акмяне и Папиле были открыты еврейские народные банки. К сожалению, Еврейская община Литвы почти полностью была уничтожена в годы Холокоста.
После Второй мировой войны в Акмянском районе ни синагоги, ни здания школ не сохранились. Разрушенное еврейское кладбище Папиле увековечено мемориальным камнем. Сохранившиеся еврейские кладбища Виекшняй, Акмяне, Кликоляй и Вегеряй все еще посещают потомки тех, кто здесь похоронен.
В июне 1941 г. начался геноцид евреев Литвы. В период с июня по ноябрь было уничтожено 80 процентов литовских евреев. Летом 1941 г. евреев Акмянского района согнали в синагоги Акмяне, в которых было создано гетто для женщин и детей. Позже их вывезли в Мажейкяй и расстреляли.
18 октября 2020 г. в Акмяне была почтена память жертв Холокоста. По инициативе Дианы и Мариюса Лопайтисов, а также директора Акмянского исторического музея Арунаса Остраускаса на месте бывшей синагоги на городской площади был открыт мемориальный знак, увековечивающий память разрушенных синагог Акмяне.
Памятный знак создал скульптор Антанас Адомайтис. Под развивающимися флагами Литвы и Израиля состоялась церемония чтения имен узников Акмянского гетто, расстрелянных в Мажейкяй. По данным израильского центра Яд Вашем, это были 78 жителей Акмяне, Вегеряй, Кликоляй.
Памятная церемония продолжилась на старом еврейском кладбище Мажейкяй. Здесь еще раз была почтена память евреев этого края, расстрелянных в 1941 г.
В мероприятиях приняли участие председатель Еврейской общины (литваков) Литвы Фаина Куклянски, представители еврейской общины Шяуляйского края, общественность Акмяне, молодежь Акмянского района, а также члены Мажейкяйского отряда стрелков «Габия».
Послесловие:
Надеемся, что мэры Акмяне и Мажейкяй, а также их заместители живы и здоровы. Местные учащиеся, стрелки, скульптор Антанас Адомайтис, чета Лопайтисов, представители Фонда Доброй воли и еврейской общины так и не дождались их: на памятные церемонии руководители городов не явились. К тому же старое еврейское кладбище Мажейкяй в ужасающем состоянии.
В Дарбенай (Кретингский район) была организована конференция «Известная, но незнакомая жизнь», посвященная 300-летию со дня рождения Виленского Гаона и году истории евреев Литвы. С докладом выступила председатель сообщества этого городка, д-р Юрате Лаучюте. На форуме была представлена еврейская история этого штетла (городка), рассказано о выдающихся литваках, которые жили в Дарбенай.
В конференции, которую финансировал GVF – Фонд Доброй воли, приняли участие председатель Еврейской общины (литваков) Литвы Фаина Куклянски, председатель еврейской общины Клайпеды Феликсас Пуземскис, молодежь и учащиеся Дарбенай.
В сентябре в Дарбенай на месте бывшей синагоги был установлен памятный знак, подаренный благотворительным фондом им. Я. Бунки. Кроме того, по инициативе местной учительницы Эдиты Глёжярене были открыты «Камни преткновения», увековечивающие память жертв Холокоста. В годы Второй мировой войны вся еврейская община города была уничтожена, спаслись лишь два человека.
Президент Литовской Республики Гитанас Науседа вместе с супругой Дианой принял участие в церемонии открытия памятника японскому дипломату Чиюне Сугихаре.
«Я рад отметить, что сегодня японский дипломат Чиюне Сугихара возвращается в Каунас – и в Литву. Сегодня мы открываем памятник человеку, чья гуманность и смелость давно стали нашим нравственным ориентиром. Сугихара возвращается туда, где 80 лет назад он выдавал «визы жизни» еврейским беженцам, искавшим в Литве безопасного убежища от ужасов войны», – сказал глава страны.
По словам президента, большое количество спасенных людей всегда помнили об этом удивительном человеке из далекой Японии. Несмотря на то, что свобода Литвы была растоптана оккупантами, ее дух продолжал жить в поступках Сугихары и других Праведников народов мира. Рискуя своей жизнью ради спасения других, они вместе спасали мир от физического и морального самоуничтожения.
Во время визита в Японию в 2019 году Гитанас Науседа посетил мемориальный музей Чиюне Сугихары, открытый на родине дипломата, в префектуре Гифу. По словам президента, память о Сугихаре и его моральное наследие для нынешних поколений было и остается прочным мостом, эта личность является прекрасным символом общности наших государств, что значительно способствует развитию литовско-японских отношений.
В 1939–1940 гг. Чиюне Сугихара, работая в должности вице-консула в Консульстве Японии в Каунасе, выдал японские транзитные визы евреям-беженцам из Польши. Несмотря на то, что выдача виз противоречила проводимой тогда политике правительства Японии, действия дипломата помогли спасти более шести тысяч жизней. За этот гуманный поступок израильский центр Яд Вашем присвоил Чиюне Сугихаре звание Праведника народов мира.
Открытием памятника завершился цикл проходивших в Каунасе мероприятий в рамках Недели Сугихары. По случаю 80-й годовщины начала деятельности японского дипломата 2020 год был объявлен в Литве Годом Чиюне Сугихары.
Twitter отныне, также, как и Facebook, будет выявлять и удалять сообщения, отрицающие Холокост, как пропагандирующие ненависть.
В политике Twitter прямо не говорится, что отрицание насильственных событий противоречит правилам, но пресс-секретарь Twitter подтвердил, что «попытки отрицать или приуменьшить насильственные события, включая Холокост, будут устранены на основе интерпретации политики, проводимой нашей компанией»
«Мы решительно осуждаем антисемитизм, и ненавистническому поведению абсолютно не место в нашей социальной сети», – цитирует Bloomberg заявление пресс-секретаря Twitter, – «Мы принимаем меры в отношении контента, который прославляет или восхваляет исторические акты насилия и геноцида, включая Холокост».
Ранее на этой неделе Facebook объявил, что отныне сообщения, отрицающие Холокост, будут подвергнуты блокировке.
Дорогие члены общины, друзья,
Приглашаем вас на представление книги Рут Рехес
„Holokaustą patyrusių asmenų tapatumo išgyvenimas“ –
«Выживание личности переживших Холокост»
19 октября, в понедельник, начало в 18.00
Белый зал кафе «Beigelių krautuvėlė» (ул. Пилимо, 4)
В презентации примут участие:
Автор книги доктор Рут Рехес
Литературовед Рима Касперёните
Доцент ВУ, историк Ауримас Швядас
Проф. Университета им. М. Рёмира Айсте Диржите
Издатель, председатель ассоциации „Slinktys“ Юозас Житкаускас
Модератор: философ Альгирдас Давидавичюс
Наличие защитной маски обязательно!
Просим сообщить о своем участии до 18 октября: info@lzb.lt
Еврейские организации во всем мире приветствовали решение американского интернет-концерна Facebook удалять из соцсети любой контент об отрицании Холокоста и искаженную информацию о геноциде евреев, передает dw.
«Учитывая глобальные возможности интернет-концерна по оказанию влияния и растущее число его пользователей, это уже давно назревшее решение», — заявил Международный освенцимский комитет (Internationales Auschwitz Komitee — IAK) в Берлине.
«Учитывая готовность к насилию антисемитов и пропагандистов ненависти во всем мире, это решение имеет большое символическое значение. Отрицатели Холокоста уже не смогут распространять свою ложь и ненависть через Facebook. Хорошо, что глава Facebook Марк Цукерберг, наконец, осознал значение своей власти и факт вербального и реального существования правоэкстремистской и антисемитской ненависти», — заявил исполнительный вице-президент Международного освенцимского комитета Кристоф Хойбнер.
В Варшаве выживший в нацистском концлагере Освенцим Мариан Турский, также являющийся вице-президентом комитета, сообщил, что недавно он направил Цукербергу открытое письмо, в котором настоятельно просил главу Facebook позаботиться о том, чтобы дело его жизни «не было обесценено грязью отрицателей Холокоста». Турский выразил благодарность Цукербергу за принятое решение.
Ранее заявление основателя Facebook приветствовал Всемирный еврейский конгресс (WJC), назвавший это решение историческим шагом, поскольку «отрицание, преуменьшение и непризнание исключительности убийства нацистами миллионов европейских евреев способствует распространению ненависти и теорий заговора о евреях и других меньшинствах».
Марк Цукерберг заявил, что впредь Facebook будет удалять любой контент об отрицании Холокоста, а с конца текущего года — переправлять пользователей, ищущих «термины, связанные с Холокостом и его отрицанием, на достоверную информацию».
Глава Facebook обосновал принятое решение ростом антисемитизма во всем мире и «вызывающим тревогу уровнем неосведомленности о Холокосте, особенно среди молодежи». При этом Цукербург сослался на проведенный в США опрос, четверть участников которого сочли Холокост мифом или преувеличением.
Марк Цукерберг также выразил уверенность в том, что Facebook удалось соблюсти правильный баланс между свободой слова и «ущербом, причиняемым отрицанием или искажением фактов о Холокосте».
Марк Цукерберг сказал, что его мнение и политика гиганта соцсетей «эволюционировали» после роста антисемитского насилия в США.
Facebook заявил в понедельник, что запретит публикации, которые отрицают или искажают Холокост, и начнет направлять людей к авторитетным источникам, если они будут искать информацию о нацистском геноциде, сообщает timesofisrael.
Генеральный директор Facebook Марк Цукерберг объявил о новой политике в своем сообщении в понедельник, что является последней попыткой компании принять меры против теорий заговора и дезинформации в преддверии президентских выборов в США в следующем месяце.
Цукерберг сказал, что, по его мнению, новая политика устанавливает «правильный баланс» при проведении границ между тем, что является приемлемым, а что — недопустимым.
В отдельном сообщении в блоге Моника Бикерт, вице-президент по политике в отношении контента Facebook, сказала, что компания «обновляет нашу политику по поводу разжигания ненависти, чтобы запретить любой контент, который отрицает или искажает Холокост».
Этот шаг, сказала Бикерт, «знаменует собой еще один шаг в наших усилиях по борьбе с ненавистью к нашим услугам. Наше решение подтверждается документально ростом антисемитизма во всем мире и тревожным уровнем невежества в отношении Холокоста, особенно среди молодежи».
Опросы показали, что некоторые молодые американцы считают, что Холокост был мифом или преувеличением.
Антидиффамационная лига сообщила, что количество случаев пропаганды белого превосходства, распространяемой по США, за период с 2018 по прошлый год подскочило более чем на 120%. Технологические компании обещают занять более жесткую позицию против аккаунтов, используемых для пропаганды ненависти и насилия, после митинга 2017 года в Шарлоттсвилле, штат Вирджиния, где самопровозглашённый белый сторонник превосходства врезался в толпу контрпротестующих.
Решение было принято после того, как летом прошлого года, пережившие Холокост по всему миру высказались в поддержку кампании, нацеленной на Цукерберга, и побудили его принять меры по удалению сообщений с отрицанием Холокоста из социальных сетей.
Кампания #NoDenyingIt, координируемая Конференцией по материальным претензиям евреев против Германии, использовала сам Facebook, чтобы услышать мольбы выживших к Цукербергу, публикуя по одному видео в день, призывая его удалить группы, страницы и сообщения, отрицающие Холокост, как разжигающие ненависть.
Зная о систематических убийствах нацистами шести миллионов евреев, в Соединенных Штатах и во всем мире, в особенности среди молодежи, сила и авторитет Facebook жизненно важны для сохранения фактов самого документированного геноцида в истории и помощи в сохранении меры против любого возможного повторения.
Редакция сайта lzb.lt выражает благодарность проф. П. Фридбергу за информацию
Фрагмент из книги «Виленское гетто 1941–1944»
Вильно – сегодняшний Вильнюс – в довоенные годы часто называли «Литовским Иерусалимом» не только потому, что в 1930-е гг. 42% его жителей были евреями, а скорее потому, что он издавна был центром еврейской духовной жизни. Накануне Второй мировой войны здесь работали еврейские театры и музеи, существовал Еврейский научный институт (YIVO, который и сегодня продолжает свою работу по изучению языка и культуры на идише, сменив, правда, свой адрес на нью-йоркский). В городе было пять еврейских библиотек. Самой известной из них была «Страшун-библиотека», названная по имени ее основателя Матитьяху Страшуна. В книжных фондах этой библиотеки насчитывалось целых пять инкунабул (книг, напечатанных до 1501 г.) на иврите, множество других книжных раритетов и редких рукописей.
Богатой была музыкальная жизнь города. Даже в конце 1942 г. в гетто давал концерты симфонический оркестр в составе 40 человек. Инструменты музыканты хранили в тайниках, а рояль пронесли из «арийской» части города в разобранном виде, чтобы затем собрать при помощи умельцев. Объединение «Юнг Вильно», созданное в 1927 г. группой молодых еврейских театральных деятелей совместно с молодыми литераторами, существовало до 1943 г. В гетто работали подпольные еврейские школы и университет.
Сохранение еврейской культуры в экстремальных условиях было важной составной частью сопротивления фашистам. Виленское гетто стало и очагом вооруженного сопротивления. Решиться на сопротивление в условиях, где на ограниченном пространстве кроме тех, кто на это сопротивление способен, живут еще беспомощные дети и старики, – дело далеко не простое. Покорность палачам на каждом этапе оставляла иллюзорную надежду на выживание, вооруженное сопротивление – очень мало шансов на победу. Гибель с оружием в руках рассматривалась как моральная победа над врагом. Активным участником сопротивления в Виленском гетто был известный в довоенной Польше еврейский поэт Авраам Суцкевер.
На фото: Самуэль Бак в детстве с поэтом А. Суцкевером © www.yadvashem.org
Он родился 15 июля 1913 г. в местечке Сморгонь (ныне это Гродненская область Беларуси), недалеко от Вильно. В дни Первой мировой войны евреи из прифронтовых городов подлежали принудительной эвакуации вглубь России. Их тогда считали потенциальными немецкими шпионами. Семья Суцкеверов оказалась в далеком холодном Омске. Там в 1920 г. умер отец Авраама. Мать с детьми переехала поближе к родным местам – в Вильно. Здесь Авраам получил традиционное еврейское образование в хедере, дополнив его впоследствии обучением в светской польско-еврейской гимназии.
Первое его стихотворение на идише было опубликовано в 1932 г. До Второй мировой войны вышли сборники его стихов «Бал-маскарад» и «Песни». В одной из рецензий на его творчество можно прочесть: «Он обращается с языком идиш, как дети обращаются с любимой игрушкой – бережно, но с фантазией».
Его стихотворения регулярно появляются на страницах еврейских периодических изданий в межвоенной Польше. Он частый гость у еврейских литераторов Варшавы. Его творческие вечера проходят и в других городах. Не оставляет он поэтического творчества и в гетто. Широкой известностью пользуется его стихотворение «Скрипач из гетто». Стихи Суцкевера этого периода – это не только скорбь по погибшим, это и настойчивый призыв к сопротивлению:
И кровь на камнях их на штурм поведет.
А слово – как флаг средь рядов поределых.
(Перевод А. Ходорковского)
Дни Суцкевера в гетто – это не только поэтические строки с призывом к сопротивлению, это еще и деятельность, направленная на сохранение культурных ценностей. В одном из еврейских музеев Нью-Йорка экспонируется так называемая коллекция Суцкевера–Качергинского, состоящая из книг, рукописей и картин, спасенных им и его другом, писателем Шмерке Качергинским.
В гетто Суцкеверу встретился девятилетний мальчик, обладающий неоспоримым талантом художника. В его спасении Суцкевер принял деятельное участие. Мальчик этот – Самуэль Бак – в настоящее время один из выдающихся израильских художников.
В сентябре 1943 г. Суцкеверу с женой удается в составе группы сопротивления с оружием в руках вырваться из гетто. Они присоединились к партизанам в Нарочских лесах. Поэт принимал участие в боевых вылазках. По инициативе Ильи Эренбурга за ним и его женой в немецкий тыл был послан самолет (см. «ЕП», 2019, № 12). Суцкевер оказался в Москве. Его очерки о Виленском гетто появляются в средствах массовой информации. В 1944 г., вскоре после прибытия в Москву, им была написана книга «Виленское гетто 1941–1944». Она вышла из печати в 1946 г. на идише со значительными цензурными купюрами. Описание созданного нацистами ада в гетто получилось у автора настолько ярким, что его называют «еврейским Данте».
Суцкевер выступил на Нюрнбергском процессе в качестве одного из главных свидетелей обвинения.
В 1947 г. ему удается добраться до Палестины. В Израиле он с 1947 по 1966 г. издавал литературный журнал на идише «Ди голдене кейт» – «Золотая цепь». Выходили сборники его стихов «Кол Нидре», «Вальдикс» и др., они изданы в переводах на многие языки.
Суцкевер – автор поэтических переводов со многих языков на идиш. В частности, им переведены многие стихи Ильи Эренбурга. Недавно берлинская газета Tagesspiegel поместила статью о поэте. На фотографии он изображен с автоматом в руках. К сожалению, бывают обстоятельства, когда слово поэта требует подкрепления аргументами подобного рода. Книга Суцкевера о Виленском гетто была переведена на русский лишь в 2008 г. и вышла в Москве крохотным тиражом. В 2009 г. состоялся ее перевод на немецкий.
Книга написана в предельно выдержанных тонах. Трагическая судьба семьи автора (он потерял в гетто мать и новорожденного сына, убитого в больнице сразу после появления на свет) прослеживается как бы приглушено, на фоне трагедии обитателей гетто. В книге описано, как удалось спасти ряд культурных ценностей. Автор подробно рассказывает, как строились «малины» – укрытия, где можно было бы избежать поимки и транспортировки к месту казни. Местом этим был лес рядом с селом Понары, в 14 км от Вильно, где было убито около 100 тыс. человек. Перед тем, как нацистам пришлось бежать, они с целью сокрытия своих преступлений затеяли в Понарах эксгумацию трупов и их сожжение. Для этого была сформирована команда из узников гетто и военнопленных. То, как эта ужасающая акция проходила и как удалось спастись некоторым членам этой команды, рассказано в книге. Она содержит и историю создания и борьбы подпольной боевой организации в гетто. Руководитель этой организации Ицик Витенберг сам явился в гестапо и погиб под пытками, когда возникла опасность, что из-за него будут казнены заложники.
Подробно описаны бои на улицах гетто. 1 августа 1943 г. гитлеровцы решили отправить в Понары часть оставшихся к этому времени в живых обитателей гетто, объявив им, что они будут направлены на работу в Эстонию. В ответ в гетто появились баррикады. На улице Страшуна у дома № 12 бойцами на баррикаде командовал Илья Шейнбаум. Он погиб в этом бою. Пусть это упоминание будет запоздалой данью его памяти. Илья Шейнбаум – двоюродный брат автора настоящей статьи. Точную дату и место его гибели автору удалось узнать из книги Суцкевера.
Почетный гражданин Тель-Авива Авраам Суцкевер умер в возрасте 97 лет 20 января 2010 г.
Не владея в должной мере идишем и понимая, что смехотворный тираж изданной на русском языке книги Суцкевера не позволяет широкому читателю ознакомиться с ней (например, при всем старании я не смог найти экземпляр для своей библиотеки), я решил предложить читателям перевод фрагмента из издания на немецком языке, вышедшего в швейцарском Цюрихе. Пусть это будет скромным памятником знаменитому Поэту и отважному Бойцу.
1 августа 1941 г. арестовали профессора кафедры иудаики Виленского университета Ноаха Прилуцкого. Он сидел дома в своем кабинете и работал над книгой «Фонетика языка идиш». Приехали, усадили в автомобиль, повезли на улицу Мицкевича в гестапо. Здесь его уже ждал профессор иудаики из Берлина доктор Готтард. Этот ученый муж предпринял путешествие в Литву ради редких культурных ценностей, которыми, несмотря на их еврейское происхождение, в Рейхе не пренебрегали. Не без основания предполагалось, что Вильно ими изобилует. По слухам, Готтард отнесся к Прилуцкому с видимым почтением, завел поначалу разговор о литературе, а затем потребовал, чтобы тот составил список еврейских инкунабул и других редких книг, которые хранились в знаменитой виленской Страшун-библиотеке. Директор этой библиотеки, внук ее основателя, незадолго до того, увидев, как оккупанты обращаются с книгами, повесился на ремнях от тфилин.
Ноах Прилуцкий сидел в подвалах гестапо вместе со старым еврейским писателем Элье Яковом Гольдшмитом. Каждое утро их привозили в библиотеку, где они обязаны были составлять списки для доктора Готтарда. После отбытия его в Берлин они остались в гестапо. Спустя приблизительно месяц их там увидели. Они лежали на земле во дворе. Голова Прилуцкого была замотана окровавленной рубахой. Оба были мертвы.
Доктор Поль, директор Франкфуртского музея восточных народов, одновременно бывший сотрудником известной нацистской газеты «Штюрмер», прибыл в январе 1942 г. в Вильно с целым штабом «ученых». Среди них были оберайнзацфюрер доктор Мюллер, доктор Вульф (оба из Берлина), потом добавились Шпоркет и Гимпель. В гетто они потребовали сформировать группу из 20 рабочих с целью розыска культурных ценностей в городе. После сортировки они будут упакованы и отправлены в Германию. «В военное время, – сокрушался доктор Мюллер, – сохрани Господь, культурные ценности могут пострадать. Там, в Германии они до конца войны будут в сохранности…»
Требовалось, чтобы среди 20 рабочих хотя бы пять знали и идиш, и иврит и могли разобраться с манускриптами и старинными книгами. В числе этих пяти привлекли к сортировке книг и меня. Я поставил себе целью спасти всё, что только удастся. Что из себя представляют «хранители культуры» от Розенберга, я уже осознал по их обращению с людьми. В гетто просочились сведения, что в городе стало привычным использовать книги, особенно из еврейских библиотек, на растопку.
Меня вызвали в розенберговский штаб на улице Зигмунта, 18. Доктор Поль распорядился создать своеобразное гетто для еврейских книг. Было приказано 40 000 томов всемирно известной Библиотеки Страшуна перевезти на Университетскую улицу, 3, и к ним добавить книги из 300 виленских молитвенных домов.
Доктора Поля к дилетантам причислить было нельзя: еще в 1933 г. он был командирован нацистским руководством в Иерусалим. До 1936 г. изучал ориенталистику в тамошнем университете. Как сведущий в еврейской литературе он стал советником Альфреда Розенберга – автора Нюрнбергских расовых законов. Он стремился сделать с сокровищами виленских еврейских музеев то же, что его коллега Швайненберг проделывал с самими евреями: отсортировать, а затем уничтожить. Для начала он распорядился сложить книги по векам их издания. Бегло осмотрел всё и отобрал небольшое количество книг для своего музея во Франкфурте. Вообще, из собранных здесь 100 тыс. книг около 20 тыс. было отправлено в Германию. Остальные, среди них и редкостные, Поль продал как макулатуру Ново-Вилейской бумажной фабрике по цене 19 марок за тонну. Похожей была судьба многих манускриптов и картин.
Сразу же после вступления фашистов в Вильно помещение здешнего Еврейского научно-исследовательского института было занято под казарму. Все его архивы, собрания, экспонаты превратились в огромную мусорную свалку в подвале здания. Советник Гитлера, уже упомянутый выше доктор Готтард, срочно прибыл в институт, чтобы… разыскать там золото. В подвале был им действительно обнаружен сейф. Вызванный слесарь был вынужден применить сварочный аппарат. В сейфе были рукописи Шолом-Алейхема и Переца, золота не оказалось. «Ученый» был настолько этим разочарован, что бросил рукописи на пол и топтал их ногами. В помещение Еврейского научно-исследовательского института были свезены манускрипты, книги, картины и скульптуры из всех еврейских библиотек и музеев, а также из частных собраний, за исключением Страшун-библиотеки, которая была ликвидирована ранее. Когда из музея Ан-ского были привезены сюда скульптуры Антокольского, доктор Поль многие из них уничтожил.
Старинные римские свинцовые матрицы с текстами Талмуда, отливка букв и набор которых потребовал когда-то 20 лет труда, были Готтардом проданы как цветной металл по 39 марок за тонну. Пять ящиков с манускриптами и редкими изданиями из институтских собраний должны были отправить в Берлин. Однако помощник Поля, бывший торговец кожаными изделиями Шпоркет, умудрился освободить от них вагон и загрузил его свиньями для доставки по тому же адресу. Он же собрал 500 свитков Торы и продал обувщикам. Написанные на пергаменте книги или иллюстрации постигла та же участь. Пергамент – по особому способу выделанную кожу – можно, оказывается, использовать для изготовления обуви. Он умудрился также отправить в Германию мраморные надгробия с еврейского кладбища. Велся поиск еврейских древностей по тому же принципу, что и самих евреев. Их искали в местах, где они могли быть тайно спрятаны. Для этого порой взрывались полы, разрушались перегородки и т. д.
Печальная участь постигла в Вильно не только еврейские учреждения культуры. Не лучшей оказалась судьба польских музеев и библиотек.
Два раза в месяц отчитывался розенберговский штаб по розыску ценностей перед своим начальством в Риге. Статистика уничтожения была безупречной. Нам, привлеченным к сортировке, удалось спрятать много ценных книг, устроив им тайники в подвалах, замуровывая в стены, в надежде, что настанет день освобождения. Самые ценные книги мы прятали под одеждой и проносили в гетто. Я попросил Шпоркета разрешить взять с собой немного макулатуры на растопку в гетто. Он такое разрешение дал и написал записку, по которой нам разрешалось проносить книги через пропускные пункты. Записка эта использовалась нами многократно. Проносилось наиболее ценное. Так, удалось спрятать письма Толстого (я нашел их в снегу вблизи здания Библиотеки Страшуна), рукописи Шолом-Алейхема, письма Горького, Бялика и Ромэна Роллана, редкие издания XV и XVI вв., картину Репина, дневник Герцля, единственный манускрипт Виленского Гаона, рисунки Марка Шагала и другие ценности.
В самом здании института нам удалось устроить тайное укрытие и спрятать там много книг. Труднее было спасать скульптуры, но и некоторые из них нам удалось переправить в гетто и там упрятать. В мае 1943 г. в Вильно привезли экспонаты из Смоленского музея. Они были упакованы в дюжину ящиков. Три из них нам удалось благодаря неразберихе спрятать. Как оказалось позже, в них были старинные хроники XV–XVI вв., картины кисти Репина и Левитана.
Ценнейшие рукописи еврейского классика Переца мне удалось передать на хранение литовской журналистке Шимайте. Она приходила к нам туда, где мы были заняты сортировкой книг и рукописей, и уносила приготовленные нами пакеты. Однажды она была поймана гестаповцами и подверглась зверским истязаниям. Впоследствии в архиве гетто было обнаружено ее письмо к учительнице Нине Герштейн, написанное под впечатлением состоявшейся в гетто театральной премьеры. Вот отрывок из этого письма: «Дорогая Нина! Ваша постановка пьесы Переца „Фрейлехс“, исполнение на сцене народных еврейских песен меня очаровали и согрели мне душу. Да, только гениальному народу в подобных ужасных обстоятельствах может удастся подобное. Я надеюсь, что стены падут и братство народов мира восторжествует».
Моя знакомая Рахиль Сарабски, преподававшая в одной из подпольных школ в гетто, в один из холодных зимних вечеров пришла ко мне со своим девятилетним учеником Самуэлем Баком. Она решила продемонстрировать мне его рисунки. Разглядывая их, я забыл, где нахожусь, забыл о том, что полчаса тому назад мне рассказали о зверской расправе над евреями в нескольких местечках, расположенных неподалеку. Я рассматривал эти рисунки и самого художника и понимал, что в нем есть что-то такое, что во много раз выше тех, кто пытается уничтожить наш народ. Бледное личико, нежная кожа, большие голубые улыбчивые глаза – было в этом мальчике что-то, что привлекало к нему внимание.
Рисунки преимущественно были выполнены карандашом на клочках бумаги. Наброски человеческих лиц позволяли заподозрить в их авторе почти зрелого художника. Одна из композиций заставляла удивиться точности передачи движения и сочетала в себе к тому же воздушность, легкость и осмысленность рисунка.
– Что такое экспрессионизм? – спросил он меня. – Мне вчера попалась книга по искусству, где встретилось это слово. Моя учительница посоветовала мне спросить у вас.
Я попытался объяснить, но мои объяснения ему показались непонятными.
– Знаете что? Нарисуйте это.
– К сожалению, я не могу это нарисовать.
– Не понимаю, как можно не уметь нарисовать то, что знаешь? – передернул он плечами.
В этот вечер мне стало ясно, что в гетто живет удивительный маленький художник. К тому времени он провел в гетто всего около месяца. Полтора года они с мамой прятались на чердаке в монастыре. Настоятель монастыря по ночам приносил им пищу. Самуэль сквозь щели в крыше видел, как ведут евреев к месту уничтожения. Его снабдили карандашом и бумагой, и он рисовал целыми днями, даже зимой, когда мороз пытался сковать его тонкие полупрозрачные пальчики. При воздушном налете чердак, на котором они прятались, сгорел. Им удалось избежать смерти, но их убежища больше не существовало. Пришлось идти в гетто.
Художники в гетто были очарованы его рисунками. Рахиль Суцкевер, известная виленская художница, тщательно собирала всё то, что рисовал Самуэль. В дни пасхального праздника 1943 г. в фойе театра, который, несмотря ни на что, функционировал в гетто, была открыта художественная выставка. Половина одной из стен фойе была занята произведениями Самуэля. Вспоминается, что одна из картин изображала контроль возвращающихся с работы евреев на входе в гетто. Был рисунок ночного гетто, выполненный чернилами. Один из рисунков был им назван «Во время акции» и изображал, как он себе представил свою поимку нацистами и дорогу на расстрел. Его рисунки явно выделялись на этой выставке, и, хотя в ней принимало участие еще около десяти довольно именитых виленских художников, первый приз был, без скидки на возраст художника, заслуженно присужден ему.
Август 1943 г. Ликвидация гетто приближалась. Пятница, улица полна крика и шума. Некоторые лица настолько искажены страданием, что можно заподозрить в их обладателях сумасшедших. Старая еврейка проталкивается сквозь толпу с чугунком в руках. Она несет «чолнт» в ближайшую пекарню, чтобы там его в печи подогреть. Самой топить нечем. Бессознательно повторяет: «Убили троих моих детей». Старик бьет себя в грудь и выпрашивает смерти у Бога. Дети носятся в толпе. Санитары несут труп отравившейся женщины.
Я иду к Самуэлю, он живет на Госпитальной улице в седьмом номере. Юный художник закатал рукава и формирует из глины фигуру. Его руки мелькают над влажной липкой массой, и послушная им глина превращается на глазах в голову старика, сидящую на могучих плечах. Самуэль поясняет:
– Это будет Моисей, таким, как он выглядел.
Мама Самуэля добавила:
– Уже целую неделю мнет он глину, создавая эту фигурку. Где он раздобыл глину? Я не знаю. Где он научился лепке, мне тоже неизвестно. Я первый раз вижу, чтобы он работал с глиной. Он углублен в это занятие с утра до поздней ночи. Вчера была лунная ночь. Он заявил мне, что должен всё переделать, его не устраивает, как изображено движение одной из рук скульптуры, оно должно быть другим. Провозился до утра и уснул в уголке.
Я встретил юного художника еще раз перед тем, как мне удалось покинуть гетто 12 сентября 1943 г. Я знал, что завтра меня уже здесь не будет: или я погибну, или с оружием в руках прорвусь мимо патрулей в лес к партизанам. Я направился к дому, где жил Самуэль. Дома на этой улице почти все были взорваны. Комнату, в которой обитал юный художник, трудно узнать. При взрывах кое-где обвалилась штукатурка. Стены, которые были ранее украшены рисунками Самуэля, теперь оголены и в трещинах. Фигура Моисея стоит в углу. Теперь он опирается о скалу, могуч и полон гнева. Самуэль заглаживает его щеку. Вчера ее задела пролетавшая пуля.
Уже пребывая в лесу в партизанском отряде, я не находил себе места, меня беспокоила судьба юного художника. Любыми способами я пытался что-либо о нем узнать. Партизанские связные, которые периодически наведывались в город, могли мне только сообщить, что гетто полностью ликвидировано и на вокзале можно прочесть «Judenfrei». Несмотря на это заверение, в городе сохранялись еще два лагеря, где содержались евреи. В декабре 1943 г. из одного из этих лагерей бежал к партизанам некто Тевье Шерес. От него я узнал, что Самуэль с матерью находятся в этом лагере. Они живут на одном из чердаков. Мальчик непрерывно рисует. Была предпринята партизанская попытка выкрасть мальчика, но из-за усиленной охраны лагеря пришлось от нее отказаться.
Наконец, настало освобождение. От партизан я узнал, что Самуэль жив. Литовский профессор Юозас Стакаускас – руководитель Виленского архива – прятал юного художника и его маму у себя в архиве. Он предоставил там убежище еще 15 евреям. При нашей встрече, пока мама рассказывала мне о пережитом, Самуэль всё что-то рисовал.
– А куда делось то, что ты рисовал в лагере? – спросил я и тут же пожалел об этом, поняв, что задел не зажившую рану.
– Я всё оставил в лагере. Возможно, кое-что можно там найти.
Оказалось, что на территории лагеря происходили столкновения. Нацисты, уже оставляя город, пытались уничтожить оставшихся в лагере живых. Им оказали вооруженное сопротивление. 140 евреям удалось спастись, многие погибли. Среди трупов лежал и альбом Самуэля. Светило солнце, ветер перелистывал страницы. Некоторые были запятнаны кровью.
Перевод Марка Шейнбаума
https://evrejskaja-panorama.de/
Выражаем благодарность Каунасскому городскому муниципалитету за оперативное восстановление памятника жертвам Холокоста, над которым 7 октября надругались вандалы. Фотографии восстановленного монумента нам прислал вице-мэр Каунаса Мантас Юргутис.
В Каунасе осквернен памятник жертвам Холокоста, сообщает полиция. Вандалы скинули мемориальную плиту и разбили постамент. Размер нанесенного ущерба устанавливается. Полиция начала досудебное расследование.
Три года назад в подвале церкви в Вильнюсе, Литва, был обнаружен большой тайник с артефактами, включая стихи, письма и записные книжки некоторых из величайших писателей на идиш первой половины 20 века.
Просматривая их и другие артефакты, спасенные от нацистских попыток уничтожить все следы еврейской культуры, исследователи обнаружили более скромный документ: письмо пятиклассницы, рассказывающее о ее повседневной жизни в Вильне (Вильнюсе) в 1930-х годах. Теперь эта девушка, чьё имя было американизировано до Бебы Эпштейн, является центральным персонажем выставки Института еврейских исследований YIVO, которая недавно появилась в Интернете.
Выставка посвящена изучению еврейской жизни в Восточной Европе до Второй мировой войны. Просматривая историю Бебы, посетитель узнает, что первым фильмом, который она посмотрела, была «Хижина дяди Тома», и что ее дедушка пытался подавить ее озорную сторону. «Мой дедушка говорил мне, что я должна вести себя как хорошая религиозная девушка», – написала Беба, родившаяся в 1922 году. «В противном случае Б-г отшлепает меня железными прутьями – поэтому я пряталась от Б-га».
Есть фотографии Бебы и ее сестры Эси среди их одноклассников, а также рассказы о занятиях спортом. Также посетители могут, щелкнув мышью, узнать о самом Вильнюсе; его школах и летних местах отдыха, которые предпочитали евреи, такие как Отвоцк и Закопане в Польше, чей свежий воздух, как считалось, помогает излечить туберкулез и другие болезни.
На выставке представлено более 200 экспонатов – фотографии, видеоролики, карты, школьные тетради. «Беба Эпштейн: необычайная жизнь обычной девочки» – первая часть серии таких портретов, которые, по словам представителей YIVO, используются для освещения жизни евреев в Европе до того, как нацисты убили шесть миллионов евреев. Интернет – «музей» был создан благодаря пожертвованию в размере 3 миллионов долларов от спонсора Брюса Словина в память о его жене Франческе Чернии Словин. Джонатан Брент, исполнительный директор YIVO, заявил, что музей позволяет YIVO делать свои материалы доступными для более широкой аудитории.
Каролина Зюлкоски, дизайнер интерактивных веб-выставок, была куратором «Бебы Эпштейн». Когда автобиография Бебы была обнаружена в Вильнюсе, кураторы YIVO предположили, что г-жа Эпштейн погибла во время Холокоста. Но ее сын, Майкл Левенталь, прочитал об этой находке и сообщил YIVO, что Беба была его матерью и что она пережила три концентрационных и трудовых нацистских лагеря, эмигрировала в США и сделала карьеру в качестве социального работника в «Jewish Family Services», помогая обустроиться в Калифорнии еврейским иммигрантам из СССР. Она умерла в 2012 году.
Израиль собирается почтить память пары, спасшей кинорежиссера Романа Полански от Холокоста.
Внук Стефании и Яна Бухал примет медаль, которая посмертно чествует их Праведниками народов мира – титул, который Израиль присуждает неевреям, рискнувшим своей жизнью, чтобы спасти евреев от нацистов, сообщает «Haaretz». Церемония состоится на следующей неделе в Польше.
Roman Polanski (Photo by Gisela Schober)
Бухалы прятали Полански, которому тогда было 10 лет, с 1943 года до конца Второй мировой войны после того, как отец тайно вывез его из краковского гетто. Яд Вашем, государственный музей Холокоста Израиля, признал действия Бухалов в прошлом году. Пара умерла в 1950-х годах. Бухалы входят в число 7112 поляков, получивших звание «Праведник народов мира», что является самым высоким показателем среди всех стран. Поляки составляют 25% всех Праведников из примерно 50 стран.
В прошлом месяце Израиль вручил медаль потомкам четырех пар из соседней Литвы: Станиславы и Юозаса Гайжаускасов; Палёне и Юозаса Стуронасов; Петронеле и Пранаса Шимкасов, Петронеле и Винцентаса Поцюсов. Церемония была частью конференции, прошедшей 24 сентября в городе Каунас, посвященной действиям японского дипломата Чиюне Сугихара, который вместе со своим голландским коллегой Яном Звартендейком выдал спасительные визы тысячам евреев, бежавших от Холокоста. Звартендейка, умерший в 1976 году, также чествовали на отдельном мероприятии в Гааге, организованном 22 сентября посольством Литвы в Нидерландах.
Печальная новость пришла из Каунаса: не стало Праведницы народов мира Алдоны Радзявичене (Норвайшайтите). Три года назад Каунасская еврейская община праздновала ее 90-летие: тогда госпожа Алдона не только слушала и принимала поздравления от родных, близких и друзей, но и кружилась в вихре вальса…
На фото: Алдону Радзявичене поздравляет председатель ЕОК Герцас Жакас
Ей характерен был оптимизм, доброта и хорошее чувство юмора. Видимо, все эти качества помогли Алдоне дожить до столь почтенного возраста.
Говоря о своем вкладе в спасение евреев, Алдона Радзявичене всегда смущалась, но, будучи в то время подростком, она помогала в этом своим родителям – Юозасу и Уршуле Норвайшайтисам.
В то время семья Норвайшайтисов жила в Вилкавишском районе. Они спасали Альпера Киркиловского, Хаима Черневского, сестер Шенке и Ципке Веберите, семью Шавелис из Каунаса. В теплое время года они прятались в лесу, в специально оборудованном укрытии, а зимой – в сарае.
После доноса соседей нацисты арестовали Юозаса Норвайшатиса и вывезли в Саксонию, его судьба, к сожалению, неизвестна.
А все спасенные евреи счастливо дождались окончания войны.
В 1993 г. тогдашний президент Литвы Альгирдас Бразаускас наградил семью Норвайшайтисов – Юозаса, Уршуле и их дочь Алдону, Крестами за спасение погибающих. В 2001 г. Израильский институт Катастрофы и Героизма “Яд-Вашем” присвоил им почетное звание «Праведник народов мира».
Еврейская община (литваков) Литвы скорбит вместе с родными и близкими Алдоны Радзявичене. Память о таких светлых людях навсегда будет в наших сердцах.