Президент Всемирного еврейского конгресса Рональд Лаудер похвалил Папу Франциска за встречу в шабат с 89-летней уроженкой Венгрии, выжившей во время Холокоста, заявив, что Папа «продемонстрировал искреннюю приверженность… безотлагательности продолжения привлечения внимания к бесчеловечным зверствам геноцида, включая Холокост», сообщает «The Algemeiner».

Папа встретился с Эдит Брук, которая потеряла всю свою семью во время Холокоста пережила лагеря, стала поэтессой и в конце концов поселилась в Риме. «Я пришел сюда, чтобы поблагодарить вас за ваше свидетельство и отдать дань уважения людям, погибшим в результате безумия нацистского популизма», – заявил Франциск Брук.

«France 24» сообщает, что Брук всю жизнь рассказывала истории погибших в Холокосте. Она как-то заявила, что, когда она была в лагере смерти Берген-Бельзен, две жертвы сказали ей: «Расскажи об этом. Они тебе не поверят, но, если ты выживешь, расскажи об этом, расскажи и за нас тоже!»

Ватикан заявил, что Папа Франциск и Брук также обсудили «моменты света, которые осветили адский опыт лагерей, а также страхи и надежды, которые определяют нашу собственную эпоху».

Президент Всемирного еврейского конгресса Рональд С. Лаудер прокомментировал эту встречу следующим образом:

«Я глубоко признателен Папе Франциску за огромное сострадание, проявленное при посещении Эдит Брук. … Папа продемонстрировал искреннюю приверженность как личной доброте к опыту других, так и безотлагательной необходимости продолжать привлекать внимание к бесчеловечным зверствам геноцида, включая Холокост». «В то время, когда неонацизм и антисемитизм возрождаются во многих частях мира, нравственная чистота и чувство истории Папы Франциска устанавливают стандарт для других религиозных, политических и общественных лидеров», – заявил он.

«Я также благодарен г-же Брук за ее мужество рассказать миру о своей травме и посвятить свою жизнь просвещению людей об ужасных истинах Холокоста», – добавил Лаудер. «По мере того, как выжившие стареют, их свидетельства становятся все более бесценными. Мы обязаны своим пониманием самого худшего момента в истории человечества людям, которые взяли на себя ответственность свидетельствовать обо всем, что им пришлось пережить». «С таким пониманием мы молимся, чтобы такое зло никогда не повторилось», – заключил он.

Вильнюсская окружная прокуратура отказалась начать досудебное расследование по поводу высказываний парламентария Валдаса Ракутиса о Холокосте. По мнению прокуроров, его статья, опубликованная в конце января, нет признаков преступления или уголовного проступка.

В прокуратуру обратилась председатель Еврейской общины (литваков) Литвы Фаина Куклянски. В заявлении она указала, что в высказываниях политика может содержаться ненависть к евреям на национальной почве и отрицание Холокоста.

Свой текст Ракутис опубликовал в Международный день памяти жертв Холокоста, в нем он заявил о сотрудничестве некоторых евреев с нацистским и советским режимами.

После заявления Ракутиса разгорелся скандал. Социал-демократы призвали Сейм Литвы отстранить депутата от должности председателя Комиссии по исторической памяти, поскольку он, по их словам, принизил своими высказываниями литовский парламент как институт и нанес ущерб его репутации в международном сообществе. Высказывания политика подвергли критике руководство консервативной партии и зарубежные дипломаты.

После этого Ракутис выступил в Сейме с речью, в которой признал вину, принес извинения коллегам и отказался от своего поста председателя комиссии. Однако при этом в своей прощальной речи он заявил, что пока “Литва была свободной и суверенной страной”, евреев там не преследовали. По мнению Ракутиса, несчастья начались в “период сумерек независимости“.

Председатель Еврейской общины Литвы Фаина Куклянски обратилась в парламентскую Комиссию по этике и процедурам с просьбой дать оценку высказываниям политика. Она подчеркнула, что Еврейскую общину не устроит простой выговор, она требует соблюдения прав.

Решение прокуратуры может быть обжаловано.

Министерство юстиции сообщило, что 95-летний бывший охранник нацистского концлагеря, который проживал в Соединенных Штатах, 20 февраля был депортирован в Германию, сообщает «The Times of Israel».

Фридрих Карл Бергер, который жил в Теннесси и имел немецкое гражданство, был депортирован за участие в «нацистских преследованиях», когда он служил вооруженным охранником в системе концентрационного лагеря Нойенгамме в 1945 году, сообщило Министерство.

«Депортация Бергера демонстрирует стремление Министерства юстиции и его партнеров в правоохранительных органах обеспечить, чтобы Соединенные Штаты не были убежищем для тех, кто участвовал в нацистских преступлениях против человечности и других нарушениях прав человека», – заявил исполняющий обязанности генерального прокурора Монти Уилкинсон. В марте прошлого года иммиграционный судья США постановил депортировать Бергера, проживавшего в США с 1959 года. Заключенные в Нойенгамме — русские, поляки, голландцы, евреи и другие – содержались в «ужасных» условиях и работали «до изнеможения и смерти», – заявила тогда судья Ребекка Холт.

Бергер признал, что охранял заключенных, чтобы они не смогли сбежать. Он также сопровождал заключенных при принудительной эвакуации из лагеря, в результате которой погибли 70 из них. Но он также подчеркнул, что не знал, что с заключенными плохо обращались и что некоторые из них умерли. Он заявил, что выполняет приказ.

20 февраля Бергер был доставлен в Германию самолетом и прибыл во Франкфурт, где его допросят, сообщила прокуратура Целле. Не было ясно, будет ли он предан суду. Прокуратура Германии сняла обвинения с Бергера в декабре 2020 года, сославшись на недостаточность доказательств. Но если он захочет рассказать о выдвинутых против него обвинениях, дело может быть возобновлено.

Журналист, автор книги о евреях межвоенной поры «Земля обетованная – Литва» Вилюс Каваляускас в интервью Радио LRT рассказал о Либе Медникене, жительнице Ширвинтос, которая внесла значительный вклад в успешное возвращение города Литве в 1923 году. Женщина, награжденная орденом Креста Витиса, закончила свою жизнь трагически, как и большинство литовских евреев.

Среди людей, наиболее активно участвовавших в отстаивании литовской государственности сто лет назад, была жительница Ширвинтос Л. Медникене. Точных данных о ней сохранилось немного. Известно, что она родилась примерно в 1875 году в селе Яскауджяй Укмергского уезда (ныне – Ширвинтский район). Большую часть своей жизни Либа провела в Ширвинтос.

Во время боев за независимость против польских партизан Л. Медникене помогала литовским солдатам. Городок в 1920 году был включен в нейтральную зону, однако противоборствующие стороны продолжали боестолкновения еще несколько лет.

Как говорит журналист, автор книги о евреях межвоенной поры «Земля обетованная – Литва» Вилюс Каваляускас, профессия Либы Медникене позволила ей внести значительный вклад в то, чтобы в 1923 году, когда произошла ликвидация нейтральной зоны, Ширвинтос отошли к Литве.

«Либа занималась торговлей. Она была одним из самых богатых людей в городке Ширвинтос. У нее был довольно большой дом на площади Независимости. Этот дом и сейчас там стоит, теперь в нем четыре квартиры.

В этом доме был ее магазин, ее склады. На этих складах она держала и оружие литовских солдат, хранила деньги. Как человек, связанный с торговлей, она получала немало информации и эту информацию передавала литовской разведке».

Говорят, что в квартире Л. Медникене литовские партизаны получали убежище. Здесь же действовал и их штаб. В 1928 году женщина была награждена орденом Креста Витиса 2-ой степени, а через год – медалью Независимости.

В межвоенный период Л. Медникене была известной и уважаемой жительницей Ширвинтос. Однако ее судьба драматически изменилась с началом нацистской оккупации – Л. Медникене попала в укмергское гетто и стала одной из жертв Холокоста.

В. Каваляускас говорит, что обстоятельства гибели этой женщины остались в истории, но их достоверность сегодня уже сложно доказать.

«Когда всех евреев собрали в гетто и когда началось их истребление, весь городок гадал: «Ведь Либа Медникене – герой Литвы, что с ней будут делать, расстреляют или нет?» Мне старожилы Ширвинтос рассказывали об этом, об этой дилемме.

В конце концов, и ее расстреляли, одной из последних. Она была слишком хорошо известна, слишком знаменита, чтобы у местных пособников нацистов поднялась на нее рука. Они отказались это сделать. Ее расстреляли в Пивоняйском лесу недалеко от Укмерге», – говорит В. Каваляускас.

Хотя говорят, что знаменитую женщину расстреляли не местные, ходят слухи, что и другие убийцы евреев также ее узнали.

«Говорят, что ее и там узнали. Ее спросили, уж не та ли она знаменитая Либа Медникене. Она подтвердила. Тогда ей сказали, что она может отойти от ямы. Либа поинтересовалась: а как же ее семья? Ей ответили, что семья должна оставаться здесь. Тогда Либа ответила, что останется с семьей. Вот так она и оказалась среди убитых», – завершает трагический рассказ журналист и писатель В. Каваляускас.

Когда именно Л. Медникене была расстреляна – в 1941-ом или 1942 году, – до сих пор неизвестно. В различных источниках существуют разные версии. В прошлом году на ширвинтской площади Независимости был открыт барельеф скульпторов Ромуалдаса Квинтаса и Миндаугаса Шнипаса в память о героине сражений за Ширвинтос Л. Медникене.

Мы живем в хорошее время: его нельзя сравнить с тем, которое пережила Еврейская община (литваков) Литвы восемь десятилетий назад.  Мы живем в то время, когда многое уже было сказано и, в то же время, многое еще впереди. Мы живем в то время, когда все еще приходится объяснять и защищаться. Мы это делаем терпеливо и решительно. Мы живем в то время, когда общественность скрещивает копья во имя идей, истории, взглядов и, главное, памятников. Пусть это будет история о двух несуществующих памятниках.

16 февраля отмечаем 103-летие восстановления государственности. Каждый год повторяем имена подписантов Акта от 16 февраля. Это говорит о том, что это не просто историческая дата, а триумф личного самоопределения конкретных людей, результатом которого – свободным и независимым государством – мы все гордимся. В контексте 16 февраля давайте вспомним о других людях, которых я называю Сигнатарами Совести – это люди, результат принятия решения которых – сотни спасенных жизней.

Во время различных мероприятий, посвященных памяти жертв Холокоста, довольно часто слышу, как гордятся тем, что около 900 литовцев признаны Праведниками Народов мира, однако не хватает их имен и историй. Не хватает контекста. А контекст очень простой – граждане первой Литовской Республики, те, кто создавал молодое государство, отозвались на крик евреев о помощи.

Считаете ли вы, что поколение, которое прятало преследуемых евреев в своих усадьбах, квартирах и подвалах — это то же самое поколение, которое создавало первую Литовскую Республику? Это то же самое поколение, достижениями которого в искусстве, науке и политике мы сегодня гордимся, чьи работы и судьбы приводятся в качестве примера того, как создавалось государство? Среди них семья подписанта Акта 16 февраля, инженера Стяпонаса Кайриса, президент Литвы Казис Гринюс, дочь выдающегося художника и композитора М. К. Чюрлёниса Дануте Чюрлёните с супругом Владимиром Зубовым, семья писателя Балиса Сруоги, семья писателя Казиса Бинкиса, профессор Пранаса Мажилис (дедушка Людаса Мажилиса, который в архиве Германии нашел оригинал Акта о Независимости Литвы), дочь языковеда Йонаса Яблонскиса Она Яблонските-Ландсбергене и его невестка Ядвига Яблонскене, а также простые деревенские люди, которые смогли сделать правильный выбор. Это имена, которые неотделимы от истории Литвы. Почему не ставим памятник им – Сигнатарам Совести Литвы?

Памятник увековечит ту символическую связь между людьми, которых некоторые сейчас хотят причислить к различным лагерям или искусственно созданным категориям. Но история показывает, что Сигнатары Совести выше созданных нами категорий. К примеру, Констанция Бражене, которая спасала евреев в годы войны, а позже была сослана в Сибирь, мама Нийоле Браженайте – супруги легендарного партизана Юозаса Лукши-Даумантаса. Ее подвигу тоже нет памятника, который мог бы отразить сложную историю семьи Браженасов и всей Литвы. И таких семей в Литве много.

Ежегодно спасателям присуждается Крест за спасение погибающих. В последнее время их дети и внуки, получающие эти награды, гордятся не только историей своей семьи. Они гордятся историей Литвы, в которой было место мужеству, самопожертвованию, человечности, совести. И благодарности. Выжившие евреи, их дети и внуки благодарны своим спасителям. Но у нас нет места, чтобы зажечь свечу памяти и уважения; нет места, у которого мы могли бы рассказать о чуде выживания.

Есть еще один памятник, который необходим нашему обществу. Это – мемориал жертвам Холокоста. Кто-то скажет, что вся Литва усеяна «памятниками» – ямами, у которых стоят памятные камни, в лучшем случае, с надписями: «мирным советским гражданам».  Мемориал жертвам Холокоста посвящен не конкретному месту, конкретному человеку – нет такого большого камня, на котором бы поместились имена двухсот тысяч евреев, убитых в Литве. Этот мемориал – символ. Точно такой же символ, как Витис или памятник Й. Басанавичюсу. Они показывают, что этот человек или явление важны для нас, для памяти общества. Не личной памяти, ограниченной семейными фотоальбомами и воспоминаниями, а для общественной памяти.

Была надежда, что Панеряйский мемориал может заполнить это пробел в памяти общественности о Холокосте. Место, которое посещают приезжающие в Литву делегации политиков и дипломатов, которое посещает уже четвертое поколение евреев со всего мира для того, чтобы почтить память семей, погребенных в Панеряйских ямах. Однако проект застопорился. Несведущему прохожему Панеряй может показаться лишь, как покрытые соснами холмы, возле которых какое-то строение из белого кирпича. Мемориал? Нет даже ясного указателя.

И тем не менее, Национальный Мемориал жертвам Холокоста нужен не только Еврейской общине, литвакам или дипломатам. Он необходим Литве. Он необходим для того, чтобы общественная память могла принять историю Холокоста, а вместе с ней и историю евреев Литвы. Он необходим, потому что в этой стране мы любим ставить памятники тем, кто важен для нас. И я предпочла бы участвовать в дискуссии о том, каким должен быть памятник, чем в дискуссии, нужен ли нам вообще такой памятник. Нужен. Чтобы раз и навсегда признать, что на этой земле произошли и страшные преступления, и великие чудеса. И что у рассказа о двух памятниках есть конец.

Фаина Куклянски

Председатель Еврейской общины (литваков) Литвы. 

Пнина Розенберг, Искусство Холокоста 

Эстер Лурье родилась в городе Лиепая, Латвия, в религиозной еврейской семье, где было пятеро детей. Во время первой мировой войны семейство в принудительном порядке покинуло свой родной город, из-за его стратегического значения в качестве военного порта. В 1917 г. они переехали в Ригу, где Лурье закончила гимназию Эзры.

Талант художника проявлялся в ней с малых лет, еще когда она ходила в детский сад, а профессионально учиться живописи Эстер стала с 15 лет, занимаясь с разными учителями. В период с 1931 г. по 1934 г. она обучалась профессии художника-декоратора в Институте декоративного искусства в Брюсселе, а затем училась рисунку в Королевской академии изящных искусств в Антверпене.

В 1934 г. семейство Лурье почти в полном составе эмигрировало в Палестину, где Эстер окунулась в мир искусства. Она создавала декорации для Театра на иврите, участвовала в постановке спектакля “Алдояда” в Тель-Авиве, помогала организовывать выставку, посвященную творчеству поэта Бялика, а также создавала декорации к “Восточному базару”. Когда из-за политических событий многие театры в Палестине закрылись, Эстер посвятила себя рисунку, создавая множество портретов. Ее излюбленными моделями стали танцоры и музыканты. Она много путешествовала, рисовала пейзажи Палестины и посещала коллективные хозяйства – кибуцы, где проходили домашние выставки ее работ. Первая профессиональная выставка Лурье имела место в Кибуце Гео, в 1937 г., а в 1938 г. художницу приняли в Палестинскую ассоциацию художников и скульпторов. Ее персональные выставки проходили в Тель-Авиве, Иерусалиме и Хайфе. В 1938 г. она удостоилась очень престижной награды – Дизенгофской премии – за рисунок под названием “Оркестр Палестины”. Эта картина демонстрировалась на совместной выставке палестинских художников в музее города Тель-Авива.

В 1939 г. Эстер Лурье вернулась в Европу, чтобы продолжить учебу. Некоторое время она пробыла во Франции, а затем поступила в Королевскую академию изящных искусств в Антверпене. Летом того же года она побывала у своих родственников в Латвии и Литве, где показала свои работы в Доме художников в Риге, а также в Ковно (Каунасе). В следующем году она организовала еще одну выставку в Каунасе, в Королевском оперном театре. Темой выставки, прошедшей с большим успехом, стал балет. Некоторые из ее работ были куплены местными еврейскими организациями, а также городским музеем. После оккупации Каунаса фашистами работы Эстер Лурье были конфискованы как “еврейские”.

Вторая мировая война застала художницу в Литве, и во время фашистской оккупации 1941-1944 гг. она вместе с другими евреями оказалась в Ковенском гетто. Попав в гетто в середине 1941 г., Лурье тотчас принялась отображать в своих рисунках тот новый мир, в котором она оказалась. Помимо рисунков, ей удалось оставить после себя подробное письменное описание своей жизни и творчества во время второй мировой войны. Такая комбинация литературного и изобразительного материала явилась уникальным “живым свидетельством” (именно это название она дала одной из своих книг). Наследие Эстер Лурье позволяет нам проникнуть в самую глубину переживаний человека, творившего в тот далекий и такой тяжелый период. Вот как вспоминает об этом времени художница:

“Происходящее вокруг было так странно, так непохоже на все, к чему мы привыкли, на прошлый жизненный опыт каждого из нас. Я почувствовала, что обязательно должна рассказать об этом, или хотя бы оставить рисунки. Я должна показать остальным то, что видела сама. Не скрою, такая работа давалась мне нелегко, только в периоды относительного душевного спокойствия. Но по прошествии времени я стала считать творчество своим долгом”.

Эстер Лурье писала и о том, что служило ей источником вдохновения, вспоминая о поддержке других обитателей гетто:

“Первым местом, где я примостилась с блокнотом, стало бывшее ремесленное училище. Там собирались те, кто не смог найти себе другого пристанища. Люди жили в огромном дворе, под открытым небом, и готовили еду на камнях. В этом месте я нашла для себя богатый натурный материал: груды старой мебели, настоящие баррикады, из которых люди сооружали себе нечто вроде жилья. Там были дети, старики, евреи всех мастей. Жизнь копошилась везде, в каждом углу. Разговоры и перебранки не затихали ни на минуту, кто-то все время суетился и хватался за все подряд, а кто-то, наоборот, оставался неподвижен или сидел, уставившись в книгу. Как только я устроилась со своим блокнотом в уголке двора, меня тут же окружили любопытные. Моя работа сразу же заинтересовала всех, и каждый хотел чем-то помочь. Окружающие все время стояли на страже, чтобы предупредить меня, если вдруг появятся немцы. Все были воодушевлены идеей создания летописи того, “как это было”.

Вскоре Лурье привлекла внимание Эльтестенрата (Совета старейшин). Понимая важность ее работы для истории, Совет попросил художницу делать зарисовки всего, что происходило в гетто.

“Президент доктор Элькес и другие члены комитета приветствовали мой шаг. Меня попросили продолжать поиск и запись такого материала. Их поддержка укрепила мои душевные силы, и с тех самых пор я принялась отображать все, что представлялось мне важным. Но это занятие оказалось не из легких. Рисовать прямо на улице было очень опасно, поэтому случайные прохожие приглашали меня войти в дом, чтобы я могла рисовать из окна их комнаты. Хозяева всегда принимали меня очень радушно и задавали один и тот же вопрос: “Как помочь вам сохранить картины?”

Такая поддержка от незнакомых людей, их желание спасти работы, доказывает огромное значение творчества Лурье. Во время разрушения и уничтожения всего и вся, когда сам предмет художественного произведения мог исчезнуть, очень важно было сохранить документы и воспоминания. Именно поэтому ее постоянно спрашивали: “Что мы можем сделать, чтобы сохранить ваши рисунки?” Но даже воспринимая собственное творчество как обязанность, она не всегда находила в себе силы, чтобы рисовать, несмотря на горячую поддержку обитателей гетто, включая администрацию и самих узников. Дневник Эстер Лурье проливает свет на взаимосвязь между эмоциональным стрессом и творчеством – взаимосвязь, о которой упоминали художники, творившие в других лагерях, но в таких же условиях:

“Вот уже много дней я ничего не рисовала. Эти дни были наполнены постоянным страхом, острой и грубой борьбой за существование. После каждой акции шла передышка, до следующей акции, которая опять оказывалась полной неожиданностью – в этом заключался метод немцев. Меня, как и других, мобилизовали на принудительные работы. Только иногда, в редкие свободные часы, вместе с художником Якобом Лившицем мы находили время на зарисовки “типажей из гетто”. Некоторое время спустя я снова была приглашена представителями еврейского совета. Меня известили о решении поддерживать любую деятельность в гетто, связанную со сбором исторического материала. Необходимо было соблюдать секретность. Мне обещали помогать во всем, лишь бы я продолжала отражать жизнь гетто в своих рисунках […]Совет добился для меня временного освобождения от принудительных работ, хотя это было очень сложно. Меня внесли в список “рабочих в гетто”, и я получила освобождение на два месяца”.

“Мобилизованная” художница, которую с таким трудом удалось освободить от принудительных работ, получила возможность сконцентрироваться на рисунках. Она рисовала очень много, отражая мельчайшие подробности быта в гетто. Ей помогали как узники лагеря, так и местная полиция.

“Я рисовала развалины больницы в “маленьком гетто”, уничтоженном немцами. Я делала наброски на социальной кухне, где старики и беспризорные дети могли получить тарелку жидкой похлебки. Эти люди оставались равнодушными к происходящему вокруг, и не обращали на меня никакого внимания […] Я же очень хотела воссоздать картину работ, трудящихся масс. Иногда мне разрешали сидеть внутри полицейского участка еврейской администрации и делать зарисовки из окна на втором этаже, откуда было видно центральный вход и всю территорию гетто […] Там я часто рисовала группы людей, выходящих на работу, с рюкзаками на плече или на спине, в вязаных перчатках на руках. Несколько раз я делала наброски Умшлагплаца – площади, на которой в дни Больших акций евреев делили на тех, кто пойдет “направо”, и тех, кто пойдет “налево”.

Помимо зарисовок людей и событий, Лурье также создавала пейзажи, красота которых резко контрастировала с ужасами жизни в гетто.

“Много раз, и во все времена года, я рисовала дорогу, ведущую из “Долины гетто” в Форт Нинт, находившийся на вершине холма [просмотр работы]. Ряд высоких деревьев вдоль дороги придавал пейзажу неповторимый характер. Эта дорога, взбегающая на вершину холма, навсегда запечатлелась в моей памяти как Виа Долороса (дорога скорби), по которой десятки тысяч евреев из Литвы и западной Европы уходили на смерть. В иные дни небо было сплошь покрыто облаками, и это сообщало пейзажу особую трагичность, столь созвучную нашим чувствам”.

В Ковенском гетто, также как и во всех остальных лагерях, узники делали все возможное, чтобы сохранить хотя бы подобие нормальной жизни, в том числе духовной. Одним из событий культурной жизни гетто стала выставка работ Эстер Лурье, запись о которой оставил в своем дневнике Авраам Голуб (также известный под фамилией Тори) – секретарь Эльтестенрата. В этих записках из гетто отражены как взгляды Лурье, так и собственное мнение Голуба о роли художника и очевидца. Художник, писал он, “должен быть устами” одинокого маленького человека, должен запоминать и записывать “мелочи”, из которых состоит мозаика жизненного опыта. Вот отрывок из его дневника:

“Сегодня состоялась выставка Эстер Лурье, организованная для небольшой группы людей. Эту художницу отличает знание самых различных национальных культур, а также разнообразие идей. С первых дней пребывания в гетто она посвятила себя отображению образов и характеров гетто, стремясь запечатлеть их в своих рисунках, имеющих большое значение для истории еврейской нации […]
Эстер Лурье считает, что каждый художник, попавший в гетто, обязан запоминать, по мере своих сил и возможностей, все, что здесь происходит. Важные вехи и исторические события останутся в памяти людей, но страдания маленького человека будут забыты.
Именно поэтому мы обязаны запомнить и зарисовать события и факты, людей и характеры, важные моменты и повседневность. Запомнить все. Передать эту память в словах и записях, в рисунках и картинах. Любыми художественными способами”.
Эстер Лурье ответила на этот призыв, от всего сердца […]. Любой рисунок – это часть истории бесконечной боли, отражение эмоционального и физического мученичества. […] Сегодня […]лица посетителей выставки на минуту озарились, при взгляде на рисунки Эстер Лурье. Эта выставка – еще одно доказательство силы еврейского духа, не сдающегося ни при каких обстоятельствах и никогда”.
Ковенское гетто, 25 июля 1943 г.

Помимо работы по просьбе Юденрата (еврейского совета), Эстер Лурье приходилось выполнять заказы нацистов, также проявивших интерес к ее художественному таланту. По мере того, как пустело гетто, особенно после “акции” 27 марта 1944 г., когда из Ковно были отправлены на уничтожение все дети и старики, эсэсовцы стали жить там же, где и узники, вмешиваясь во все происходящее и держа людей в постоянном напряжении. В это время Лурье работала в художественной мастерской, где трудились художники из числа узников. По заказу немецких начальников они рисовали копии с цветных репродукций, в основном маслом на холсте. Немцы также часто заказывали художественные фотографии, для чего была создана специальная студия, в которой работал еврейский фотограф, доставленный из лагерей принудительного труда.

Эстер бывала во многих кварталах гетто, в различных мастерских, в том числе в гончарной. Ей пришла в голову идея попросить еврейских гончаров сделать для нее несколько кувшинов. Она рассчитывала воспользоваться ими, чтобы спрятать свои работы, если ситуация вдруг станет хуже. Вскоре ситуация и в самом деле ухудшилась. После депортации 26 октября 1943 г., во время которой 3000 узников Гетто были отправлены в лагеря принудительного труда в Эстонии, Лурье спрятала всю свою коллекцию – примерно двести рисунков и акварелей размером 25 х 30 см – в большие кувшины, приготовленные ею заранее. Некоторые из ее рисунков также были сфотографированы для тайного архива гетто.

В июле 1944 г., когда в Литву вошли советские войска, гетто было ликвидировано, а всех остававшихся в нем узников перебросили в концлагеря и лагеря принудительного труда в Германии. Нацисты подожгли гетто, а все здания в нем были взорваны и сожжены. Задачей немцев было уничтожение тех, кто мог спрятаться внутри домов, в надежде спастись. Многие из них сгорели заживо.

Эстер Лурье была отправлена в Германию, а ее работы остались в гетто. После войны некоторые рисунки нашлись в уцелевшем архиве Эльтестенрата. Авраам Тори сумел сохранить и сберечь 11 набросков и акварелей, а также 20 фотографий работ Лурье. Он забрал их с собой в Израиль. Лурье так и не смогла выяснить судьбу остальных работ. Вместе с другими узницами гетто, Эстер поместили в концентрационный лагерь Штутгоф, где она оставалась до конца июля 1944 г. В этом лагере ее разлучили с сестрой, бывшей с ней рядом весь период пребывания в Ковно. Сестра и малолетний племянник Лурье были депортированы в Освенцим и не смогли пережить войну.

Точно так же, как и в гетто, Лурье продолжала получать заказы, отвечая на просьбы нарисовать, и тем самым увековечить узников лагеря Штутгоф. Много раз искусство спасало ее от голодной смерти.

“Мне удалось стать обладательницей карандаша и нескольких обрывков бумаги. Я принялась делать наброски ярких “типажей” среди окружающих меня женщин-узниц. Молодые девушки, имевшие “друзей” среди мужской части лагеря, и получавшие подарки продуктами, стали просить меня нарисовать их портрет. В качестве платы они предлагали кусочки хлеба.

В концлагере Штутгоф я также сделала несколько набросков женщин, одетых в полосатые “пижамы” [просмотр работы]. Эти рисунки я сделала карандашом, на тонкой бумаге – достать ее мне помогла девушка из пункта регистрации заключенных. Я спрятала эти рисунки в своей одежде, которую носила в течение пяти месяцев, проведенных мною в этом лагере принудительного труда”.

В августе 1944 г. Лурье и 1200 других узников отправили в Германию, в лагерь принудительного труда Лейбиц. Там она нарисовала портреты нескольких узниц. (просмотр работы). Об этом времени она писала так:

“Создание этих портретов стало возможным благодаря стечению обстоятельств. Каждый из нас обязан был носить на левом рукаве номер и Звезду Давида, отпечатанные на полоске материи, которую мы получили вместе со своей одеждой по прибытии в концлагерь Штутгоф. Эти полоски ткани время от времени нуждались в починке. Мня назначили ответственной, и когда набиралось достаточное количество повязок, освобождали от общих работ, чтобы я могла заняться восстановлением номеров.

В последний месяц нашего пребывания в лагере, когда сотни женщин стали сдавать свои номера в починку, меня откомандировали в Иннендинст (служба внутренних работ), и я стала называться “нуммершрайберин” (ответственная за номера). Мне разрешили оставаться в медпункте, где деревянной щепкой я восстанавливала номера на повязках. Я получала чернила, и у меня, наконец, появилась возможность делать зарисовки узниц нашего лагеря. Наша доктор собирала бумагу, в которую была упакована вата, чтобы мне было на чем рисовать.
Однажды один из охранников увидел, что я рисую, и попросил меня изобразить его портрет. Я выполнила просьбу, и в благодарность он принес мне бумагу, несколько ручек и баночку с тушью.

Разумеется, мне приходилось проявлять большую осторожность, чтобы немецкие охранники не застали меня за рисованием. У меня было мало времени, поэтому мне удалось запечатлеть лишь несколько сюжетов, хотя мне так хотелось перенести на бумагу все, что я видела вокруг. Однако присутствие в лагере его коменданта – обершарфюрера Олька, по прозвищу Шнабель (клюв) – наполняло душу ужасом и беспокойством. […]Надежда уцелеть была почти несбыточной. Но еще более неправдоподобной казалась надежда сохранить мои рисунки, даже если бы мне удалось избежать смерти. Каждый день мы боялись попасть из трудового лагеря обратно в концентрационный, где, как мы уже знали по опыту, нацисты отберут все то немногое, что у нас осталось. Эти рисунки [сделанные в лагере принудительного труда] были созданы мною уже после отставки Олька, когда в лагерь прислали другого, более гуманного, коменданта”.

Лейбиц был освобожден советскими войсками 21 января 1945 г. В марте 1945 г. Лурье оказалась в итальянском лагере для беженцев, где повстречалась с еврейскими солдатами из Палестины, служившими в частях британской армии. Один из них, художник Менахем Шеми, организовал выставку рисунков, сделанных в лагерях. По материалам выставки в 1945 г. Римский Клуб еврейских солдат опубликовал буклет “Еврейские женщины и рабство”. В сборник вошли работы Эстер Лурье, созданные в лагерях Штутгоф и Лейбиц. Лурье также сделала декорации для военного вокально-танцевального ансамбля, организованного в лагере Элиаху Гольдбергом и Мордехаем Зейрой.

В июле 1945 г. Эстер Лурье вернулась в Израиль (Палестину), где ей был оказан очень теплый прием. Ее рассказы были изданы, а ее рисунки – представлены на выставке. В 1946 г. она еще раз получила Дизенгофскую премию, за рисунок “Девочка с желтым знаком”, сделанный ею в Ковенском гетто.
Лурье создала семью и вырастила детей. Она продолжала творить и выставлять свои работы на персональных и совместных выставках в Израиле и других странах. Живя в Израиле, она не покидала Тель-Авива, а после Шестидневной войны, вызвавшей мощный подъем национального самосознания, основной темой ее творчества стал Иерусалим, изображенный ею на многих пейзажах.

На процессе по делу нациста Айхмана, состоявшемся в Иерусалиме в 1961 г., рисунки Эстер Лурье, сделанные во время войны, стали частью свидетельских показаний. Верховный суд Израиля официально удостоверил ценность ее рисунков и акварелей в качестве исторических документов, помимо их эстетической ценности как предметов изобразительного искусства.

Эстер Лурье умерла в Тель-Авиве в 1998 г. Свои работы, созданные во время Холокоста, художница передала галерее Дома-музея борцов сопротивления гетто (Бейт лохамей хагетаот). Кроме того, ее работы можно увидеть в Яд ва-Шем (Музее памяти жертв и героев Холокоста в Иерусалиме), а также в ряде частных галерей.

Дарья Юрьева, Радио “Свобода”

9 февраля в Варшаве было вынесено судебное решение по делу двух историков – профессора Барбары Энгелькинг, директора Польского центра исследований Холокоста, и профессора Яна Грабовского, польско-канадского исследователя из университета Оттавы. Историки с мировым именем обвинялись в том, что в своей книге, посвященной Холокосту в Польше, они оклеветали покойного старосту одной из польских деревень. Процесс вновь поднял болезненную для Польши тему причастности поляков как к преследованиям евреев, так и к их спасению от нацистов в годы Второй мировой войны.

Решение суда таково: Энгелькинг и Грабовский должны извиниться за неточность в своей работе, денежную компенсацию они выплачивать не будут. “Я уважаю вердикты суда, но с этим постановлением мне согласиться трудно. Надеюсь, в ходе апелляции наша правота будет признана”, – сказал журналистам Gazeta Wyborcza профессор Грабовский сразу после оглашения вердикта. В чем же, по мнению судей, ошиблись историки?

В книге “Ночь без конца. Судьбы евреев в некоторых районах оккупированной Польши”, которая была опубликована в 2018 году, ученые обвинили Эдварда Малиновского, в годы Второй мировой – старосту деревни Малиново Бельского повета Подляшского воеводства, что недалеко от границы с Беларусью, в причастности к выдаче евреев нацистам. Истцом выступила Филомена Лещиньская, племянница Малиновского. В двухтомном исследовании, редактором которого выступил Ян Грабовский, Барбара Энгелькинг и восемь других историков описывали судьбы десятков тысяч евреев, бежавших из различных гетто в сельскую местность. Филомена Лещиньская требует от историков компенсации в размере 100 тысяч злотых (около 22 тысяч евро) и публичных извинений.

История Эстеры Дрогицкой и старосты Малиновского

Поводом для судебного иска стали свидетельства покойной ныне Эстеры Дрогицкой (в девичестве Семятыцкой). Свою историю она рассказала в 1990-х годах сотрудникам Фонда Шоа. Сбежав из гетто в Дрогичине вместе со своим сыном, сестрой и ее детьми, а также другими евреями, она пряталась в лесу. Вскоре эта группа была найдена и расстреляна. Сама Эстера в это время отправилась в соседний населенный пункт, чтобы раздобыть еду, поэтому ей удалось спастись.

Потеряв семью, девушка решила отправиться на работы в Пруссию, ранее купив документы у одной белоруски. С ними она оказалась в Малинове, где разыскала старосту деревни – Эдварда Малиновского. Он сразу понял, что эта женщина – еврейка, скрывающаяся от немцев, и спросил, какие вещи у нее есть при себе. Малиновский забрал у Эстеры свитер, а также 50 из 100 марок, которые у нее имелись. Но в то же время староста спас ей жизнь, поскольку помог в декабре 1942 года добраться до Растенбурга (ныне польский город Кентшин). Там она работала прислугой в доме немецкой семьи Фитткау.

Находясь в Растенбурге, Эстера написала письмо Малиновскому с просьбой прислать ей какую-то одежду, поскольку у нее ничего при себе не было. Однако в деревне Малиново жило много Малиновских, в том числе двое Эдвардов. Лист Эстеры попал не к тому Эдварду, который, тем не менее, прислал ей какую-то рубашку, и у них завязалась переписка. Эстера имела доступ к дрожжам, которые были тогда дефицитным товаром, поскольку нужны были для изготовления самогона, который гнали практически все. Эстера высылала их Малиновскому.

В 1944 году она получила отпуск и, поскольку у нее не было семьи, поехала в Малиново. В это время в деревне ходили слухи о том, что в близлежащем лесу прятались 22 еврея, которых поляки выдали немцам, а те их убили. Люди говорили о том, что староста Малиновский также к этому причастен, так как к нему пришли немцы и приказали организовать облаву. Малиновский признался в этом во время процесса уже после войны. Евреев, вероятнее всего, выдал лесник, которого затем убили партизаны.

В 1949 году староста Малиновский был обвинен группой жителей деревни в различных преступлениях, в том числе в том, что выдал евреев. Но за два дня до даты вынесения приговора в Малиново пришел отряд “прóклятых солдат” – так в Польше называют участников послевоенного вооруженного сопротивления коммунистическому режиму, который утвердился в стране после войны. Эти партизаны нередко отличались не только антикоммунизмом, но и антисемитизмом. Когда они явились в Малиново, жена и сын арестованного старосты указали на тех, кто подписал донос на него. Эти люди были избиты, а фельдшер, который им помогал, убит на следующий день. Опасаясь такой же участи, свидетели отказались от своих показаний. Староста был освобожден.

Эстера Дрогицкая также давала показания в пользу Малиновского. Однако, рассказывая об этих событиях спустя десятилетия Фонду Шоа, она призналась, что не была до конца откровенной на том процессе. “Я думаю, что, хотя она была не лучшего мнения о нем, но хотела оказать ему услугу и отблагодарить за спасение ее жизни”, – говорит профессор Барбара Энгелькинг, которая и описала эту историю в книге “Ночь без конца”.

“Оскорбили весь польский народ”

81-летней племяннице Эдварда Малиновского в ходе судебного процесса оказывала помощь Польская лига против клеветы. Этой организации покровительствует правительство, поскольку она поддерживает историческую политику правящей консервативной партии “Право и справедливость”. В иске сказано, что профессор Энгелькинг якобы придумала часть биографии Малиновского. По мнению Филомены Лещиньской, ее дядя спасал евреев, а не выдавал их, и не был коллаборантом. Более того, в иске сказано, что, оклеветав старосту Малиновского, ученые “оскорбили весь польский народ”. По мнению стороны обвинения, история старосты Малиново была описана на основе плохо проверенных источников, а авторы не придавали особого значения деталям.

“Достоверно не известно, выдавал ли староста Малиновский евреев, но он сам признался в организации облавы. Он не был ни героем, ни “шмальцовщиком” (жаргонное слово тех времен, обозначавшее человека, шантажировавшего преследуемых евреев. – РС), а кем-то между. Во время оккупации было много таких сложных ситуаций. Я не написала, что считаю, будто он выдал евреев. Я только представила мнение свидетеля”, – комментирует Барбара Энгелькинг. При этом исследовательница признала, что изначально в книге была допущена ошибка: она написала, что Эстера посылала посылки из Пруссии старосте Малиновскому, а не его однофамильцу. Однако, по мнению историков, эта ошибка не имеет значения, поскольку не является клеветой.

“Неприятные воспоминания о прошлом”

Множество организаций и ученых, занимающихся исследованием Холокоста, выступили с критикой этого дела и выразили солидарность с историками.

С заявлением в защиту Энгелькинг и Грабовского выступило “Общество дружбы Израиль – Польша”. “Мы, потомки польских евреев, не хотим, чтобы история наших семей исчезла в дыме крематориев, в лесных канавах, в пепле синагог и в тысячах забытых мест на польских землях. Не исследователи и ученые должны быть привлечены к суду, а все виновники нашей трагедии. Мы, представители польских евреев, благодарны исследователям этой трагической истории”, – заявили представители правления общества. Израильский национальный Мемориал Катастрофы и Героизма (Яд Вашем) назвал нынешний процесс атакой на свободные и открытые исследования и заявил, что считает такое юридическое давление “неприемлемым”.

“То, что профессор Грабовский и профессор Энгелькинг оказались в суде за их работу, поражает саму суть академической и интеллектуальной свободы. Тот факт, что процесс является гражданским, а не уголовным, не имеет значения и не защитит Польшу от репутационного удара, если историки все же будут признаны виновными. Это приведет не только к тому, что польские исследователи начнут работать в атмосфере страха, но также сильно пострадает международная репутация Польши в научных кругах в целом”, – сказано в заявлении Ассоциации славянских, восточноевропейских и евразийских исследований Американской исторической ассоциации.

Директор Музея истории польских евреев POLIN Зыгмунт Степиньский также выступил в поддержку историков. При этом он отметил, что “вовлечение в это дело фонда, который получает значительные суммы из государственного бюджета, является примером действий, которые можно характеризовать как цензуру и запугивание исследователей, чтобы они не публиковали своих выводов, опасаясь обвинений и трат на адвокатов. Это вызывает неприятные воспоминания о прошлом, но правда защитит себя”, – написал профессор Степиньский.

Мацей Свирский, глава Польской лиги против клеветы, заявил, что организация не использовала государственные средства в ходе подготовки к процессу, а вместо этого полагалась на краудфандинг. Он сказал, что это дело “не имеет ничего общего с нападками на научные исследования. Цель этого частного иска – защитить память предка г-жи Лещиньской, покойного Эдварда Малиновского, героя, спасавшего евреев во время войны”, – сказал Мацей Свирский в комментарии ABC News.

Сотрудник Еврейского исторического института, профессор Центра восточноевропейских исследований Варшавского университета Анджей Жбиковский отмечает, что процесс не связан с законом об Институте национальной памяти, принятым в Польше в 2018 году. Этот закон предусматривает гражданскую ответственность за обвинения страны в сотрудничестве с нацистами в годы Второй мировой войны:

– Этот иск подало не государство, не прокуратура, не государственные институции. Это гражданский процесс, в рамках которого истец требовал большую сумму денег. Племянницу Эдварда Малиновского поддерживает фонд, который получает деньги от государства, от правительства “Права и справедливости”. У судей нет компетенции историков, тем более таких, как Энгелькинг и Грабовский. Это первый в Польше судебный процесс, касающийся польско-еврейских отношений во время оккупации. Мы считаем, что суд не должен решать, какой является историческая действительность. Этим должны заниматься профессиональные историки. Конечно, с ними можно не соглашаться, и в научной сфере есть множество возможностей высказать свое несогласие. Поколение историков, к которому я принадлежу, внесло свой вклад в исследование польско-еврейских отношений во время Второй мировой войны. Нас не так легко испугать. У нас есть свои источники, своя методология. Мы не обвиняем поспешно людей, которые ушли из этого мира. Правда не черно-белая. Один и тот же человек мог кому-то помочь, а кого-то выдать, – отмечает профессор Жбиковский.

Еврейская община (литваков) Литвы и Союзы бывших узнков гетто и концлагерей скорбит в связи со смертью бывшего узника Каунасского гетто и концлагеря Дахау Элияса Шапсая Холемаса (1926-2021).

Элияс Шапсай родился в Каунасе. Его отец был известным печником, мама – домохозяйкой. Когда началась война Элиясу Шапсаю было 15 лет. Вся семья попала в Каунасское гетто.

Вместе со взрослыми Элияс работал в казармах, чинил старые печки, кухонные котлы и т.д. Через некоторе время вместе с отцом был переведен в трудовой лагерь Шанчяй, работал в больнице. Летом 1944 г., когда Красная армия приближалась к Литве, заключенных лагеря согнали на ж/д станцию и в товарном поезде отправили в Германию.

Сначала был Штутгоф, Кауферинг, Ландсберг и в конце – Дахау. В июне 1945 г. Шапсай вместе с отцом вернулся в Литву. Во время войны семья потеряла 31 близкого человека…

Элияс Шапсай был очень чутким, теплым, искренним и отзывчивым человеком, всегда готовым прийти на помощь. Активно участвовал в жизни Еврейской общины Литвы и Союза бывших узников гетто и концлагерей.

Последние годы  для Элияса Шапсая были довольно трудными: раны прошлого, болезнь истощили его… Пусть будет благословенна память о нем.

В Германии прокуратура предъявила обвинение 100-летнему бывшему охраннику концентрационного лагеря Заксенхаузен. Бруно Д. обвиняют в соучастии в убийстве 3518 еврейских заключенных, сообщает Reuters.

В Заксенхаузене мужчина служил с 1942 по 1945 год. По версии следствия, он участвовал в убийствах намеренно, пытаясь извлечь для себя материальную выгоду.

Суд города Нойруппин в настоящее время рассматривает вопрос о принятии этого дела в производство. Сам обвиняемый Бруно Д. живет в Бранденбурге. Обвинение считает, что он сможет участвовать в процессе, несмотря на возраст.

Это не первый случай, когда в Германии предъявляют обвинения пожилым людям — бывшим работникам концлагерей. Например, неделю назад статус обвиняемого присвоили 95-летней Ирмгард Ф., работавшей секретарем в концлагере Штуттгоф и причастной к убийствам около 10 тыс. человек.

Заксенхаузен был построен в городе Ораниенбург в 1936 году. На территории лагеря различным образом погибло больше 100 тыс. человек. В частности, там нацисты экспериментировали с убийствами заключенных газом, который позже применяли для миллионов убийств в Аушвице (Освенцим).

На фото: журналистка Катажина Маркуш

Польская полиция допросила журналистку, которая в прошлом году написала о соучастии поляков в Холокосте, сообщает «The Times of Israel».

Катажина Маркуш, управляющая сайтом «Jewish.pl», была допрошена 4 февраля по подозрению в нарушении статьи 133 Польской Конституции, согласно которой тем, кто «публично оскорбляет нацию или Республику Польша», грозит до трех лет тюрьмы. На Маркуш была подана анонимная жалоба, в результате которой она была арестована, сообщает «Oko.press».

В октябре 2020 года Маркуш написала в статье: «Доживем ли мы до того дня, когда польские власти признают, что враждебность к евреям была широко распространена среди поляков и что польское соучастие в Холокосте является историческим фактом?» «Стойкость, гостеприимство, храбрость и благородство поляков и, конечно же, якобы огромная помощь, оказанная евреям во время и сразу после войны, – это один мифов, который в течение многих десятилетий скармливали нам польские политики», – добавила она.

Маркуш рассказала «Oko.press», что полицейские спросили ее, собиралась ли она «оскорбить польский народ» своей статьей. Она ответила, что это не было ее намерением. Журналистка добавила, что она привыкла получать письма с угрозами, но что «это был первый раз, когда кто-то пожаловался в прокуратуру. Я считаю, что такие дела – пустая трата денег налогоплательщиков».

Рассказывая «Haaretz» о ее допросе, Маркуш не отступала от того, что она написала. «Я написала правду. Были поляки, причастные к Холокосту. Они предавали своих соседей-евреев и иногда даже убивали их. Это факт. Глупо, что мне приходится обсуждать это с полицией и что это может кого-то обидеть. Как можно обижаться на правду?» «Польская прокуратура не наказывает тех, кто поддерживает антисемитские настроения, но готова наказать журналиста? Это безумие!» – добавила она.

На вопрос, почему она так интересуется жизнью евреев в Польше, Маркуш ответила «Haaretz»: «Я на 100% полька. Мне просто очень интересно польское еврейство. Может быть, поэтому я не нравлюсь польским правым и польским политикам. В моем «Твиттере» всегда есть антисемитские комментарии от них, но я не стану меняться. Они меня не запугают», – добавила она.

Допрос прошел в преддверии вынесения 9 февраля знакового приговора двум известным польским историкам Холокоста по скандальному делу о клевете, которое подняло острые вопросы о свободе исследования проблемного прошлого Польши. Исследователи были соредакторами книги «Ночь без конца», в которой задокументированы случаи соучастия поляков в геноциде евреев во время немецкой оккупации в период Второй мировой войны.

Судебный процесс проходит в напряженной политической обстановке, и критики обвиняют националистическое правительство в попытке обелить историю Польши и препятствовать научному исследованию дел о коллаборационизме. Иерусалимский мемориал Холокоста Яд Вашем осудил дело против профессора Барбары Энгелькинг, председателя Польского международного совета Аушвица, и профессора Яна Грабовски из Университета Оттавы.

Иск подала племянница Эдуарда Малиновского, который во время войны был старостой деревни Малиново на северо-востоке Польши. В коротком отрывке в книге упоминается, что он мог быть замешан в убийстве немецкими солдатами 22 евреев. Истица утверждает, что староста на самом деле помогал евреям, и указывает на «упущения» и «методологические ошибки», которые нанесли ущерб репутации ее покойного дяди. Племянница требует компенсации в размере 100000 злотых (22000 евро или 27000 долларов) за нанесенный ущерб и официальных извинений в СМИ.

В 2018 году польское правительство приняло закон, запрещающий кому-либо упоминать о какой-либо ответственности польского народа или государства за преступления, совершенные нацистской Германией на территории Польши.

Шесть миллионов граждан Польши, в том числе три миллиона евреев, погибли в период с 1939 по 1945 год во время нацистской оккупации. Отношение поляков к своим еврейским соседям сильно различалось в то время, когда даже предложение еврею стакана воды могло быть смертным приговором. Было много случаев равнодушия, а иногда и жестокости по отношению к евреям, которые были задокументированы историками, но было также много историй о мужестве. Звание «Праведников народов мира» получили более 7000 поляков, что стало самым высоким показателем среди представителей разных стран.

27 января цивилизованный мир отметил Международный День Памяти жертв Холокоста. Предлагаем вашему вниманию запись еврейской радиопередачи канала ЛРТ “Классика”, в которой бывший узник Вильнюсского гетто, театровед, автор книг, профессор Маркас Петухаускас делится своими воспоминаниями, а главный редактор журнала “Лехаим”, известный журналист Борух Горин говорит о спекуляциях на тему Холокоста и т.д.

https://www.lrt.lt/mediateka/audio/santara-laida-apie-lietuvos-zydus 

Комиссия США по сохранению американского наследия за границей, возглавляемая Полом Пакером, осудила комментарии члена Сейма Валдаса Ракутиса после того, как он заявил, что евреи приложили руку к Холокосту, сообщает «The Jerusalem Post».

В Международный день памяти жертв Холокоста 27 января Ракутис написал комментарий, что среди самих евреев не было недостатка в виновных в Холокосте, особенно в структурах самоуправления гетто, подразумевая, что эти евреи (вероятно, имея в виду капо) несут ответственность за Холокост, а не являются людьми, оказавшимися в трудном положении в контексте тогдашней ситуации. Мы должны назвать этих людей вслух и постараться, чтобы таких людей больше не было», – добавил Ракутис.

В письме председателя комиссии Пола Пакера говорится, что комментарии Ракутиса были «ложными и безрассудными», а также отмечается, что роль Ракутиса как председателя парламентской комиссии по исторической памяти делает их еще более тревожными. «Литва сыграла особенно пагубную роль в этом моральном злодеянии, поскольку более 95% еврейского населения страны было убито во время немецкой оккупации. Ученые связывают столь большое число жертв с активным сотрудничеством населения Литвы с нацистским режимом», подчеркивалось в письме.

Помимо комментариев по поводу Холокоста, Ракутис заявил, что двое коллаборационистов военного времени, Казис Шкирпа и Йонас Норейка, не виноваты в зверствах, которые имели место в Литве.

В конце прошлой недели посол США в Литве Роберт Гилкрист также осудил комментарии Ракутиса, отметив в заявлении, что шокирует то, что в Международный день памяти жертв Холокоста член Сейма поддерживает искажения в отношении коллаборационистов Холокоста в Литве и позорно обвиняет евреев. В письме комиссии также были отмечены осуждения слов Ракутиса, высказанные послом Израиля Йоссефом Леви и послом Германии Матиасом Зонном.

Житель Австрии Эрик Швам, скончавшийся в конце прошлого года в возрасте 90 лет, завещал большую часть своего состояния французской коммуне Ле Шамбон-сюр-Линьон.

В годы Второй мировой войны еврейскую семью Швамов, бежавшую от ужасов нацизма во Францию из Австрии, прятали в деревенской школе. После разгрома фашистов Эрик до 1950 года проживал в Ле Шамбон-сюр-Линьон и женился там на местной девушке, а затем вернулся на родину.

Исполнители воли покойного сообщили, что его деньги деревенские жители могут потратить на образовательные и молодежные проекты.

В деревне Ле Шамбон-сюр-Линьон, жители которой отмечены израильским мемориальным центром Катастрофы мирового еврейства «Яд ва-Шем» как «Праведники народов мира», за годы Второй мировой получили убежище более 2500 евреев из разных стран Европы.

Сообщается, что жители деревни разработали целую систему оповещения. Когда фашисты приезжали в селение, они прятали беглецов в лесу. После ухода карателей французы пели, подавая знак, что деревня свободна.

Мэр Шамбон-сюр-Линьон Жан-Мишель Эйро не стал скрывать, что завещанная сумма очень значительна и является для деревни большим подспорьем. В соответствии с последней волей Эрика Швама, средства потратят на стипендии, образовательные проекты и молодежные инициативы.

Французские издания напомнили, что в комунне Шамбон-сюр-Линьон на протяжении столетий находили приют и защиту люди, спасающиеся от религиозных или политических преследований. Там скрывали священников, вынужденных прятаться во время Французской революции, испанских республиканцев во время гражданской войны 1930-х годов, а в последнее время — мигрантов и беженцев с Ближнего Востока и африканских стран.

Израильско-американская Организация ICAN (Израильско-американская сеть гражданских действий) выступила с инициативой проинформировать всех членов Конгресса США (535 человек) о кампании по отрицанию Холокоста, которую проводит правительство Литвы, сообщает israelusa.org.

«Литовская Республика ведет циничную, нечестную и морально несостоятельную кампанию по отрицанию и искажению фактов о Холокосте. Факты подкреплены неоспоримыми доказательствами того, что литовцы участвовали в преступлениях Холокоста», – заявил генеральный директор ICAN Диллон Хозьер.

«Литовское правительство не только покрывает преступников Холокоста, но и героизируют тех, кто участвовал в уничтожении евреев», – подчеркивает Д. Хозьер. «Если литовское правительство без особых усилий лжет о величайшем преступлении в истории человечества, то возникает вопрос: о чем они не будут лгать?» – задается вопросом генеральный директор ICAN.

В трех отдельных случаях, начиная с 26 февраля 2018 г., Центр исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы представил ложную информацию о том, что Конгресс США и Служба иммиграции и натурализации США «полностью оправдали» Юозаса Амбразявичюса-Бразайтиса, сняв с него обвинения в убийстве евреев Литвы. В ответ на запросы и негодование высокопоставленных членов Конгресса по поводу этих ложных утверждений Литва ответила, что американские конгрессмены являются «просто политиками», а их утверждения безосновательны.

Инициатива ICAN по информированию конгрессменов США о кампании по отрицанию и искажению фактов о Холокосте в Литве начнется 9 марта 2021 г. вместе с выходом в свет книги Сильвии Фоти «Внучка нациста: как я узнала, что мой дед был военным преступником». В своей книге С. Фоти рассказывает о том, как ей удалось разоблачить преступления собственного деда, национального героя Литвы. Она обнаружила, что ее дед – Йонас Норейка (Генерал Ветра),  не только сотрудничал с нацистами, но и участвовал в истреблении литовских евреев.

ICAN планирует вручить каждому члену Конгресса США копию этой книги, продемонстрировав лишь один пример искажения исторической правды о Холокосте в Литве.

Высказывания члена фракции консерваторов Сейма Литвы, депутата и историка Валдаса Ракутиса о Холокосте являются печальным недоразумением, и такие рассуждения лишь еще больше оскорбляют близких погибших, – заявил президент Литвы Гитанас Науседа.

“На самом деле, печальное недоразумение, которое прозвучало действительно в такой памятный день, в который мы склоняем головы перед памятью жертв, которые понес еврейский народ во время Второй мировой войны”, – сказал президент журналистам в пятницу. “Жаль, что от достаточно компетентных людей, обладающих большой политической ответственностью, иногда мы слышим такие рассуждения, которые делают очень больно близким жертв, нашим партнерам, поэтому, я надеюсь, что мнение господина Ракутиса не отражает мнение фракции или мнение Сейма”, – добавил он.

Профессор Пинхос Фридберг,

https://www.obzor.lt/blogs/bp10849.html

На сайте «Обзора» появилась сообщение:

«Из-за комментария о Холокосте В. Ракутис уходит с должности главы парламентской комиссии».

Я чудом пережил Холокост, моя жена – бывшая узница Каунасского «еврейского концентрационного лагеря», именуемого теперь «гетто».

Именно поэтому я выставил под сообщением комментарий:

Цитата: Из-за вызвавшего негативные оценки комментария о Холокосте с должности председателя парламентской Комиссии по вопросам борьбы за свободу и государственной исторической памяти уходит историк, консерватор Валдас Ракутис.

Подобные заявления Председателей Комиссии Сейма по вопросам борьбы за свободу и государственной исторической памяти, увы, не случайность.

Они, на мой взгляд, стали системой!!!

ЦИТАТА:

Parlamento Laisvės kovų ir valstybės istorinės atminties komisijos (LKVIAK) pirmininkas Arūnas Gumuliauskas rengia Seimo nutarimo projektą, kuris numato, kad okupuota Lietuvos valstybė bei lietuvių tauta nedalyvavo žydų žudynėse per Antrąjį pasaulinį karą.

Перевод:

Председатель парламентской «Комиссии борьбы за свободу и сохранению исторической памяти» Арунас Гумуляускас готовит проект постановления Сейма, согласно которому оккупированная Литва, а также литовский народ во время Второй мировой войны не участвовали в убийствах евреев».

Из-за вызвавшего негативные оценки комментария о Холокосте с должности председателя парламентской Комиссии по вопросам исторической памяти и борьбы за свободууходит историк, консерватор Валдас Ракутис.

“По просьбе партии и руководства фракции Союза отечества – Христианских демократов Литвы, принимая на себя политическую ответственность, не желая, чтобы из-за моего заявления была осложнена очень важная деятельность Комиссии по вопросам исторической памяти и борьбы за свободу, а также следуя западной политической традиции, я принял решение (…) уйти с должности председателя комиссии”, – говорится в распространенном в пятницу сообщении члена сейма.

“Надеюсь, что этот шаг поможет снять ненужную напряженность как внутри страны, так и за рубежом с важными для нас стратегическими партнерами, а также позволит развиваться дальнейшей дискуссии в конструктивном направлении”, – сказал он.

В комментарии по случаю Международного Дня памяти жертв Холокоста В. Ракутис заявил, что хотел обратить внимание на то, что в такой день нужно говорить не только о памяти жертв, но и анализировать причины и проявления этого явления.

“Вместо того, чтобы помочь людям углубиться в суть явления, понять его сложность, этот текст вызвал огромное недовольство и международную бурю, обидел и разочаровал многих дорогих мне людей. Признаю, что несколько неосторожно подобранные слова и обобщения не были точными и пригодными в контексте этого дня, а также дали основание для интерпретация и спекуляций, которые я точно не ставил целью и хотел избежать”, – утверждает В. Ракутис.

В своем пятничном заявлении парламентарий извинился “перед всеми людьми, которые почувствовали себя обиженными, перед своими коллегами, руководством и членами партии, дипломатами и гражданами дружественных стран за то, что эти интерпретации смазали присущую Дню памяти жертв Холокоста скорбь”.

Председатель Комиссии по вопросам борьбы за свободу и государственной исторической памяти в своем опубликованном в среду комментарии, говоря о нацистских коллаборантах, высказался и о сотрудничестве евреев с нацистским и советским режимами. “Так что же с пособниками? Кто те люди, которые перенимает ужасные идеи? Лидеры ли это литовского народа, такие как первый доброволец Казис Шкирпа или генерал Ветра? А может Антанас Сметона? Невзирая на большой ажиотаж последнего времени, никак не удалось доказать, что Холокост организовали они. Нет, это совершенно другие люди, часто необразованные, склонные чувствовать себя важными, когда получают ружье в руки, иногда сильно пострадавшие от советских репрессий 1941 года, иногда слепо выполнявшие указы. Давайте узнаем о них, почему они так делали. Ведь в исполнителях Холокоста не было нехватки и среди самих евреев, особенно в структурах самоуправления в гетто. Но также следует ответить на вопрос о том, какими были взгляды самих евреев, какие идеи побудили часть их сотрудничать с советской властью, занять должности в советских репрессивных структурах. Иногда сознание причин позволяет понять и последствия, хотя и не оправдывает поступков”, – написал В. Ракутис.

Публикация вызвала критику и руководства партии консерваторов, и Еврейской общины Литвы, и зарубежных дипломатов.

Председатель Еврейской общины Литвы Фаина Куклянски потребовала от Генеральной прокуратуры начать досудебное расследование в связи с отрицанием и искажением Холокоста.

Председатель Еврейской общины (литваков) Литвы Фаина Куклянски в ответ на высказывания парламентария Валдаса Ракутиса о Холокосте требует, чтобы Генеральная прокуратура Литвы начать досудебное расследование по факту отрицания Холокоста и искажения исторической правды.

“Выговор нас не устроит. Мы – граждане Литвы, мы требуем верховенства закона и защиты наших фундаментальных прав. В конце концов, вам должно быть стыдно перед теми, чьей кровью пропитана литовская земля”, – говорится в сообщении для прессы Ф. Куклянски.

Генеральная прокуратура Литвы заявила, что для начала расследования следует дождаться обращения. “На данный момент такого обращения не получено. Если обращение будет получено, оно будет рассмотрено в установленном порядке, и будет принято соответствующее решение”, – сказала агентству БНС пресс-атташе Генпрокуратуры Эляна Мартинонене.

Лидер Еврейской общины Литвы Ф. Куклянски также требует, чтобы парламентская Комиссия по этике и процедурам рассмотрела поведение председателя парламентской комиссии по исторической памяти и борьбе за свободу В. Ракутиса и дала свою оценку, а Министерство образования, науки и спорта и Оборонное ведомство Литвы провели расследования, соответствует ли В. Ракутис профессорской должности.

Напомним, в среду консерватор Валдас Ракутис в своем комментарии призвал искать причины геноцида евреев, упомянув роль евреев в Холокосте и в репрессивных советских структурах: “Так что же с пособниками? Кто те люди, которые перенимают ужасные идеи? Лидеры ли это литовского народа, такие как первый доброволец Казис Шкирпа или генерал Ветра? А может Антанас Сметона? Невзирая на большой ажиотаж последнего времени, никак не удалось доказать, что они организовали Холокост. Нет, это совершенно другие люди, часто необразованные, склонные чувствовать себя важными с ружьем в руках, иногда сильно пострадавшие от советских репрессий 1941 года, иногда слепо выполнявшие указы. Они похожи на ястребов. Давайте узнаем, почему они так делали.

Ведь в исполнителях Холокоста не было нехватки и среди самих евреев, особенно в структурах самоуправления в гетто. Но также следует ответить на вопрос о том, какими были взгляды самих евреев, какие идеи побудили некоторыз из них сотрудничать с советской властью, занять должности в советских репрессивных структурах. Иногда знание причин позволяет понять и последствия, хотя и не оправдывает поступков”, – написал В. Ракутис.

Ф. Куклянски отмечает, что В. Ракутис повторяет “ложный и вводящий в заблуждение нарратив”. “Член Сейма В. Ракутис ничего нового в своем комментарии не сказал. Он лишь повторил ложный и вводящий в заблуждение нарратив, продолжающийся десятилетиями: в уничтожении 95 процентов евреев Литвы виноваты сами евреи”, – подчеркивает Ф. Куклянски.

“Я встречала много таких “ракутисов”. Они повторяют одно и тоже. Страшно, что сегодня  “ракутисы” смело говорят в Сейме Литовской Республики, их публикуют и цитируют в публичном пространстве, снова и снова обвиняют в ужасах Холокоста тех, кого в 1941 г. в сопровождении соседей согнали в синагоги, а оттуда – в леса и песчаные ямы”, – сказала Ф. Куклянски.

Высказывания члена фракции консерваторов Сейма Литвы, депутата, историка Валдаса Ракутиса о Холокосте является неприемлемыми, заявил посол Германии Маттиас Зонн.

Дипломат опубликовал свой комментарий в аккаунте посольства Германии в Facebook-е в среду вечером. “Шокирует то, что подобные искажения, высказывания пошли из парламента европейского демократического государства именно в День памяти жертв Холокоста. Совершенно неприемлемо даже намеками утверждать, что жертвы виноваты в их преследовании или убийстве, осуществлявшемся во время нацисткой оккупации”, – отметил посол.

В статье, посвященной Дню памяти жертв Холокоста депутат Сейма Литвы консерватор Валдас Ракутис, являющийся председателем комиссии сейма по вопросам исторической памяти и борьбы за свободу, заявил: «В исполнителях Холокоста не было нехватки и среди самих евреев, особенно в структурах самоуправления в гетто».

Также Ракутис выступил с оправданиями литовцев Казиса Шкирпы и Йонаса Норейки, сотрудничавших с нацистской Германией. По словам Ракутиса, они не виноваты в том, что более 95% литовских евреев было убито, в основном местными жителями, и часто последователями этих двух персон – организаторов геноцида евреев в Литве.

Провокационная антисемитская речь председателя комиссии литовского Сейма по вопросам исторической памяти и борьбы за свободу получила широкий резонанс.

Так, литовское издание lrt.lt приводит реакцию посла Израиля в Литве Йоссефа Леви: «У евреев есть поговорка – если один человек кидает камень в колодец, то его не могут выбрать и сто сильных мужчин. Я не знаком с господином Ракутисом. Возможно, у него были хорошие намерения. Но эта статья, написанная в День памяти жертв Холокоста, к сожалению, была бесчувственной, конфузной и навредила имиджу Литвы. Мне особенно грустно после того, как столько много прекрасных людей старались продемонстрировать уважение к жертвам».

Посол США в Литве Роберт Гилкрист написал в официальном аккаунте посольства в Twitter: «Шокирует, что именно в Международный день памяти жертв Холокоста член Сейма взялся за искажение фактов о коллаборационистах Холокоста в Литве, и позорно стремится обвинить евреев, будто они были виновниками».

Директор по делам Восточной Европы Центра Симона Визенталя Эфраим Зурофф в своем заявлении сказал: «Ракутис ясно продемонстрировал, что он совершенно не подходит для того, чтобы возглавить комитет Сейма по исторической памяти, если только ложь об истории Литвы не является основным требованием для этой должности».