Каунасское гетто глазами подростков*

ОТ РЕДАКЦИИ www.isrageo.com

Почти два десятилетия Тамара Ростовская была автором еженедельника “Секрет” и газеты “Новости недели”, тесно связанными с виртуальным журналом “ИсраГео”. Она писала чаще всего незатейливые юмористические стишки, но если бралась за документальную прозу, то получалось уже нечто впечатляющее. Еще бы: помимо таланта, Тамара обладала трагическим багажом — годами, проведенными в Каунасском гетто. И что важно — она вела дневники, которые удалось сохранить. Недаром же ее назвали “литовской Анной Франк”!

Дневник Тамары, который она вела в Каунасском гетто, был издан на многих языках и стал одним экспонатов в Вашингтонском музее Холокоста.

В августе 2015 года Тамары не стало. С нами остались ее дневники. Отрывки из которых мы предлагаем вниманию наших читателей.

Тамара РОСТОВСКАЯ, Хайфа

Посвящается: моим родителям Регине и Владимиру Лазерсонам и брату Рудольфу, погибшим от рук нацистских палачей в 1941-1945 годах.

ОТ АВТОРА

Читатель, ты держишь в руках дневник девочки-подростка. Эта книга не предназначалась ни для одного читателя в мире.

Дневник этот — крик души девочки, на долю которой нежданно обрушилось столько несправедливых ударов судьбы, что вынести их, не сойдя с ума, казалось просто немыслимым.

Этой девочкой была я, Тамара Ростовская (Лазерсонайте), узница Каунасского гетто, дожившая до сегодняшнего дня.

На фото: Тамара Ростовская. К этому времени она вновь научилась улыбаться

Все записи вела только для себя, не думая о публикации, однако в наши дни, когда все чаще раздаются голоса, отрицающие Холокост, молчать становится невозможно.

Дневник служил мне как бы “громоотводом” и успокаивал душу. Рядом всегда был друг — верный, преданный, безмолвный. Но лишь стоило моей руке прикоснуться к нему, и он становился неузнаваем: он плакал и радовался, молил о пощаде и проклинал. А когда становилось совсем невмоготу, он утешал меня, доказывая, что были времена и похуже.

КАК ПОЯВИЛСЯ НА СВЕТ ЭТОТ ДНЕВНИК?

Согласно приказу от 27 июля, евреи Каунаса были насильственно переселены из своих домов в гетто, которое оккупационные власти совместно с литовскими националистами учредили в загородном районе Каунаса Вилиямполе (Слободка). От города этот район отделяла река Вилия (по-литовски — Нерис). Переселялись в гетто на подводах.

Моя семья была вынуждена фиктивно обменять принадлежавшую нам виллу, расположенную на ул. Видуно, 31, на 4-комнатный деревянный дом по ул. Гриняус, 7. Сначала в распоряжении семьи был весь этот дом, но постепенно нас стали уплотнять, и в конце концов оставили одну комнатку с кухней.

Примерно в это время отец, профессор психологии Вильнюсского университета, сказал брату Виктору: “Пиши дневник. Мы живем в интересное историческое время”, и брат стал писать. Будучи моложе его на два года, я всегда старалась не отставать ни в чем. Я начала вести дневник в июле 1941 года и вела его до 13 сентября 1942 г. К сожалению, эти записи утеряны. Горько сетовал по этому поводу директор музея “Лохамей а-гетаот” Цви Шнер, ибо записей столь юного автора (12 лет) ему не доводилось читать. Где взять в гетто толстую тетрадь? Увы, несчастье помогло. Наши друзья, семья Румшиских пытались убежать из гетто. Они достали фальшивые документы на имя караимов. (Караимов немцы не трогали). Но Румшиских схватило гестапо, откуда они живыми уже не вышли. Узнав о случившемся, мы пошли к ним на квартиру, где все было перевернуто вверх дном. На полу валялась толстая тетрадь. Это были записи по авиамоделизму их сына Цезаря. В тетради было много пустых страниц, и я воспользовалась этим, начав вести дневник.

После моего побега из гетто (7.04.44) брат Витя положил наши дневники в жестяную коробку и закопал под окнами дома. Когда части Красной армии подошли к Каунасу, гетто было сожжено и найти это место было трудно — не осталось ни дома, ни окон. Но брату удалось выкопать коробку.

Когда мы впервые встретились после освобождения, он вручил мне дневник. Я продолжала вести записи до конца 1946 г. С того времени я больше никогда не расставалась со своей тетрадью, исключая те несколько лет, когда я одолжила ее Вашингтонскому музею Холокоста в качестве экспоната выставки “Скрытая история Каунасского гетто”.

И все-таки несколько раз дневник находился в большой опасности.

Первый раз это было в 1945 году, когда я жила у одной из моих спасительниц др. Броне Паедайте. Ее пришли арестовать. Производя обыск в квартире, чекисты наткнулись на мой дневник. Среди сотрудников НКВД оказался еврей, он прочел записи на идише и решил забрать тетрадь. С большим трудом удалось убедить его, что я еврейка и дневник принадлежит мне.

Вторая опасность ожидала дневник в 1971 г., когда нашей семье разрешили выехать в Израиль. Я знала, что на границе рукописи отбирают. Друзья посоветовали обратиться в Голландское посольство, которое в то время представляло Израиль, и передать дневник диппочтой.

Спрятав дневник за пазуху (благо была зима), я подошла к посольству. Дежурный милиционер спросил, что я несу с собой. И глазом не моргнув, я ответила, что у меня с собой ничего нет. В посольстве меня постигло разочарование. На месте не оказалось ни посла, ни его заместителя, а секретарь не мог взять на себя ответственность — решить такой необычный вопрос. Мне предложили прийти после обеда, будто они не знали, что граждане СССР не могут посещать иностранные посольства, когда им вздумается.

И тут мне пришла на помощь Анна Франк. На убогом немецком языке я стала объяснять, что подобно Анне, я тоже вела дневник. Возможно, этот аргумент возымел действие. Мне сказали, что отправят дневник на проверку в литовское представительство, и если не обнаружат материалов, компрометирующих СССР, то перешлют дипломатической почтой.

Неизвестно, где бы я очутилась, если бы дежурный у посольства проявил бдительность и обыскал бы меня. Возможно, что вместо субтропиков “загорать” бы мне в зоне вечной мерзлоты. Но судьба была ко мне благосклонна, и дневник в целости и сохранности прибыл в Тель-Авив.

С тех пор, как я поставила последнюю точку в дневнике, прошло более 60 лет. Зеленые чернила, которыми написано большинство страниц, почти выцвели, кстати, “паркер”, которым я писала, подарил мне на день рождения отец.

В дневнике нет ни крупицы выдумки, только одна горькая правда. Да и какая человеческая фантазия смогла бы придумать такой фантасмагорический сюжет, который уготовила нам сама жизнь.

Тридцать лет ни одна чужая рука не касалась этих страниц. Быть может, он “пролежал” бы так безмолвно еще десятки лет и в итоге истлел бы, но чуткое сердце писательницы и исследователя Катастрофы Сары Шнер-Нешамит решило его дальнейшую судьбу. Вместе с педагогом Любой Барак она перевела дневник с литовского на иврит.

Сара посвятила этим записям много дней кропотливого труда и вдохнула в эти старые страницы вторую жизнь. И дневник заговорил. Он заговорил на древнейшем языке мира — на языке моего народа.

Книга впервые вышла в 1975 г. в Израиле. В 1997 г. издана в Литве на литовском.

Прошло еще почти тридцать лет после выхода ивритского издания, и книга, дополненная очерками и стихами моего брата Виктора, в авторском переводе с литовского впервые появится на русском языке.

Хочу отметить, что в гетто многие вели дневники, сочиняли стихи и песни. Но мало кому удалось сохранить свое творчество до наших дней. Мой брат, к большому сожалению, не сохранил своих дневников. Сохранились только два очерка и стихи.

Нет у меня могилы самых близких, дорогих мне людей, и нет памятника им. Я бы хотела, чтобы эта книга стала памятником моим близким, погибшим в огне Катастрофы: моим родителям Владимиру и Регине Лазерсон, и брату Рудольфу. …Не узнать мне той даты печальной,

Не найти мне кусочка земли —

Без речей, без молитв поминальных

Был их пепел рассеян вдали.

Я хочу, чтобы эта книга стала памятником всем тем отважным и благородным Праведникам Мира, которые, рискуя своей жизнью, спасали еврейских детей от верной гибели. Ничто не должно быть забыто, никто не должен быть забыт. Ибо в Талмуде сказано: “Спасший одну душу — спас весь мир”.

Имена людей, спасавших меня и моего брата Виктора:

Казимирас и Витаутас Виткаускас Вероника Жвиронайте

Онуте Кайрене

Петронеле Ластене

Броне Паедайте

Вера и Пятрас Эффертас

Да будет благословенна их память!

* * *

Я родом не из детства — из Шоа,

Я выжила — подстреленная птица;

Израненная детская душа

До старости не в силах исцелиться.

Натянутые нервы как струна,

Сирена бьет по ним истошным воем…

И вновь, и вновь со мной моя семья

Расстрелянная вражеским конвоем.

Но сердце согревает взгляд любви

Со старого, измятого портрета…

“Запомни все! Запомни… и живи!” —

Кричали камни на руинах гетто.

МОЯ СЕМЬЯ

Я родилась в Каунасе, в Литве в семье врачей.

Отец: профессор Владимир Лазерсон родился в Москве. Он был психиатром, психологом и невропатологом — в те времена все эти специальности зачастую соединял в себе один специалист. В последний год перед войной отец был очень занят: он заведовал кафедрой психологии в Вильнюсском университете и продолжал читать лекции в Каунасском. Кроме того, занимался частной практикой. Успешно лечил алкоголиков гипнозом. А по вечерам раздавался стук пишущей машинки: отец писал статьи и готовил к изданию книгу “Психология гениальных людей”. У него совсем не было свободного времени. Помню, ребенком, я прочла статью отца, которая называлась “Почему дети лгут?” Я пошла к маме и выложила свою обиду “почему папа занимается воспитанием других детей, а нас не воспитывает?”

Мать: моя мама Регина, урожденная Сапочински, родилась в Плонске, в Польше. Она была детским врачом. Родители познакомились будучи студентами университета во Франкфурте на Майне. В России тогда была процентная норма и евреев почти не принимали в русские университеты, а желающие учиться уезжали заграницу. Пока дети были маленькими, мать занималась нашим воспитанием и учебой. Но в 1940 году, когда Литву “освободила” советская власть, мама пошла работать детским врачом. Правда, до того, как появились дети, мама работала в Каунасском университете.

Братья: У меня были два брата — Рудольф — старше меня на четыре года и Виктор — на два. Рудольф был очень одаренным, увлекался астрономией. В пятнадцать лет он сдал экзамены на аттестат зрелости… В начале войны Рудольф хотел бежать на восток. Инстинкт самосохранения, видимо, предупреждал его об опасности. Он метался, не находил себе места. Отец не хотел отпускать Рудика одного, а мать была больна и таким образом семья осталась. Друг отца позвонил нам и уговаривал эвакуироваться вместе. Отец бегло говорил по немецкий и помнил немцев, как просвещенный и культурный народ. Он полагал, что война принесет лишения и неудобства, но не мог себе представить страшные убийства.

Случилось так, что на второй день после начала войны, учитель Рудика позвонил нам и пригласил брата прийти к нему, якобы, обсудить вопрос насчет вручения аттестата зрелости. Брат надел свой новый костюм, приготовленный для выпускного вечера, и ушел. И больше никогда не вернулся. Намного позже мы узнали, что его расстреляли на шестом форте. Единственная вина его была в том, что родился евреем и был очень способным юношей. Ему я посвятила стихотворение “Крик”.

КРИК

Посвящается Рудику Л. убитому в 1941 г. в Литве. Ему было 15 лет

Ты для себя копал могилу…

Фашисты пьяные устали,

А ты, мальчишка, полон силы,

Но, Боже, руки как дрожали.

Копал ты долго, неумело

Ту землю, что любил когда-то,

И дрожь пронизывала тело,

И уходила вкось лопата.

О чем ты думал мальчик бедный…

Зловеще каркали вороны,

В обойму вставлены патроны,

И колокольный звон к обедне —

В тот день воскресный. День последний.

Ты поседел в единый миг,

Сердечко колотилось дико…

Потряс меня истошный крик,

Но мир оглох… Он не услышал

Крика.

С Витей мы были очень дружны: вместе играли, всем делились. Кстати, он просвещал меня по вопросам секса. В семье у нас об этом ничего не говорили. Было наложено табу. Хотя отец, как я позже узнала, был последователем Фрейда, но детей не посвящал в эти вопросы. Витя был вылитый гуманитарий. Писал стихи, фантазировал. Мы были очень горды, когда стихотворение Вити появилось в детском журнале. Родился он шестого июня, в день рождения Пушкина, значит быть ему поэтом. Увы, не сложилось.

Итак наша семья, понесшая колоссальную утрату, очутилась за колючей проволокой. Здесь я перехожу на дневниковые записи, которые вначале смахивают на репортаж. И, да простит меня читатель, я, право, в мои тринадцать лет, не знала, как пишется дневник.

СЕНТЯБРЬ 13 (ВОСКРЕСЕНЬЕ)

Погода плохая. Каждый день льет и льет дождь. Осень началась слишком рано. Настроение плохое. Положение с каждым днем ухудшается. Дома ничего нет; ни муки, ни картофеля. Основная наша пища сейчас — морковь и помидоры, которые пока еще растут на огороде. На рынке гетто продаются лучшие яблоки, сливы и груши, но, к сожалению, все это не для нас.

СЕНТЯБРЬ 14 (ПОНЕДЕЛЬНИК)

Случайно попала в бригаду**. Была недалеко от рыбного рынка. К моему большому удивлению, речи и мысли евреев только и вращаются вокруг пакета***. Хотя нам запрещено что-либо проносить в гетто или вообще что-нибудь покупать, наши люди рискуют и покупают. Спрятав продукты в разных местах одежды, пытаются пронести через ворота. Даже имея при себе пять килограммов, ухитряются “чисто” пройти проверку. Вот это народ! Такой народ никогда не погибнет. Для него не существует никакие приказания, никакие запреты. Наш народ никогда не будет соблюдать такие запреты. Поэтому он всегда будет существовать и не даст себя уничтожить.

СЕНТЯБРЬ 15 (ВТОРНИК)

Скучно. Голод ощущается все больше и больше. Нет новостей, которых мы так жаждем. Я благодарю Бога, что имею книги. Когда кругом свирепствует осень, я сижу, съежившись в комнате и читаю свое богатство — “Детскую Энциклопедию”. Стоит только углубиться в эту книгу, и ты забываешь об осени, голоде и холоде. Ты забываешь обо всем. Перед тобой открывается все то, что пережили и выстрадали люди, изобретая разные новшества: машины, книги и др. И как из-за своих изобретений, приносящих пользу человечеству, они подвергались страшным мучениям, сжигались на кострах.

СЕНТЯБРЬ 16 (СРЕДА)

В гетто опять неспокойно. Ожидается какая-то комиссия из Берлина, поэтому людям приказано убрать особенно красиво и чисто комнаты, подмести дворы, сказано, чтобы как можно меньше мужчин шаталось без работы.

Говорят, будто бы, от этой комиссии многое зависит. Ну, увидим!

СЕНТЯБРЬ 17 (ЧЕТВЕРГ)

Оживление. Завтра ожидается комиссия. Заметно усилилась проверка у ворот. Трудно что-либо пронести и поэтому на нашем рынке поднялись цены. Вообще болтают, что эту комиссию литовцы вызвали специально из Берлина, чтобы избавиться от нас. Ну, мы еще посмотрим!

СЕНТЯБРЬ 18 (ПЯТНИЦА)

Приехала столь ожидаемая комиссия. Сначала она посетила “веркштаты”****. Впечатление неизвестно. Я должна сидеть дома, полицейские никуда не пропускают. А так все по-прежнему. Продаем последние вещи, покупаем продукты и кое-как питаемся.

СЕНТЯБРЬ 19 (СУББОТА)

Комиссия посетила комитет*****. Шеренги полицейских не пропускают на улицы. Я кое-как пробралась и пошла в лавку за мясом. Получила двойную порцию, только не мяса, а всяких внутренностей: легких, кишок и других частей. Не знаю, что можно сварить из всего этого, завтра попробуем. Хотя это “мясо” слегка попахивает, но это неважно, важно, что его много.

СЕНТЯБРЬ 20 (ВОСКРЕСЕНЬЕ)

Приготовили неплохой обед. Я нажралась как свинья, потому что остальные члены семьи не могли есть. Ощущаю сытость, и сразу мир выглядит иным, кажется, так весело и хорошо жить, хочется шалить. В эту минуту просто не могу понять, как это человек может быть голоден. Не зря есть пословица: “Сытый голодного не разумеет”.

СЕНТЯБРЬ 21 (ПОНЕДЕЛЬНИК)

Открылась старая рана — начался учебный год. Больно мне, очень больно, что еще один год пропадает. Но ничего не поделаешь. Утешаю себя чем только могу. Сегодня великий пост — день Йом Кипур (Судный день). Люди постятся. Все так же, как и в прошлом году: поздравления с праздником, пожатия рук, плач и пожелания, чтобы в этом году кончилась война и наши страдания. (Ах, все это старо и банально). Про ту комиссию пока еще ничего не слышно.

СЕНТЯБРЬ 22 (ВТОРНИК)

У ворот проверяет еврейская полиция. Литовцы все пропускают, только евреи сами отбирают. Люди очень возмущаются таким поведением. По ночам через забор идет торговля. Часовые подкупаются, поэтому они “ничего не видят”. Наше положение понемногу улучшается. Продаем последние вещи. Что будет дальше — не знаю. На фронте бои идут все еще у Сталинграда. Бои идут уже на улицах, но немцы пока еще не могут взять город.

СЕНТЯБРЬ 23 (СРЕДА)

По ночам усиливается воровство. Особенно много воруют на огородах, принадлежащих комитету. Там совсем неплохо уродилась картошка. Я тоже присоединилась к одной группе детей, ночью мы накопали немало картошки. Но сегодня комитет спохватился и послал людей выкопать картофель. Так ничего нового.

СЕНТЯБРЬ 24 (ЧЕТВЕРГ)

Осенняя погода. Солнце борется с дождем, желтые листья шелестят от порывов ветра, а люди копают картошку. Все это так привычно, так мило. Сегодня в гетто был один инцидент: когда ввозили дрова — под ними нашли муку. Это так не пройдет. Пока арестовано пять человек. Думают, что их расстреляют.

СЕНТЯБРЬ 25 (ПЯТНИЦА)

К празднику нам преподнесли новый сюрприз: приказано освободить довольно большую площадь, заселенную узниками гетто. Урезается целый район из пяти улиц: от ул. Вьеножинскё до ул. Демократу. Срок до первого. Опять волнения, заботы. Люди ищут жилье. Это, видимо, “работка” последней комиссии.

ПРИМЕЧАНИЯ

 * Обыденность повествования, на наш взгляд, лишь усиливает трагизм ситуации.

 ** Бригада — так называли в гетто группу людей, выполняющих тяжелые работы за пределами гетто.

 *** Пакет — свертки с продуктами питания, которые, несмотря на строжайший запрет, проносили через ворота гетто.

 **** “Веркштаты” (нем.) — мастерские.

 ***** Комитет — (“Aеltestenrat” — совет старейшин. Он был создан немцами для поддержания внутреннего порядка и для разрешения разных административных вопросов в гетто.

Перевод с литовского Виктора Лазерсона и Тамары Ростовской

Пользуясь случаем, автор выражает искреннюю благодарность нашей читательнице Валентине Жуковой за бескорыстную помощь в редактировании языка перевода

Окончание следует

Радио LRT, lrt.lt

LRT продолжает публиковать рассказы из цикла «Камни памяти». Проект посвящен памяти выдающихся литваков – евреев, которые родились в Литве, жили здесь или разъехались отсюда по всему свету. Двадцать седьмой рассказ посвящен скульптору Марку Антокольскому.

Жителя Вильны Марка Антокольского с юности влекли гуманистические идеалы, он хлопотал о создании национальной школы еврейского искусства. Хотя его прославили в основном изваяния исторических деятелей и работы на религиозные темы, М. Антокольский в своих произведениях не избегал еврейской тематики. Он уехал из родного города в молодости, но долгое время, пока не начались проблемы со здоровьем, возвращался в Вильну.

1843 и 1840 годы – эти две даты рождения приписывают скульптору из Вильны Марку Антокольскому (настоящее имя Мордух – LRT.lt). В родном городе будущий всемирно известный художник прожил до 18 лет. Он очень рано полюбил рисовать, выучил французский язык, стал интересоваться историей и литературой.

В течение пяти лет Марк обучался резьбе, что, как говорят, и пробудило в нем амбиции скульптора. Ранние работы М. Антокольского были замечены – по рекомендации жены Виленского генерал-губернатора он поступил в Петербургское художественное училище. Здесь он проникся гуманистическими идеалами признанных российских писателей, художников, композиторов и критиков.

«Марк Антокольский всячески поддерживал других художников еврейского происхождения, литваков, желавших творить на национальную тематику. В письмах своим друзьям он всегда возвращался к мысли о том, что следует создать профессиональную школу именно еврейского искусства, куда на обучение следует принимать евреев.

В 1902 году Илья Гинзбург – ученик скульптора, которого он очень любил, – и художник Иегуда Пэн выступили с инициативой открытия в Вильне национальной школы еврейского искусства. В 1904 году было создано Виленское художественно-промышленное общество, во главе которого встал сын скульптора Лев Антокольский. А в 1905 году открылась Виленская школа еврейских ремесел.

В последнюю принимались ученики независимо от их социального статуса и происхождения. Именно в этой школе начал свою карьеру художник Лазарь Сегаль», – говорит искусствовед И. Шадзявичене, руководитель Центра толерантности Музея еврейской истории им. Гаона Виленского и Музея Самуила Бака.

«Сохранилось его интересное произведение „Бюст Мефистофеля“, вдохновением для которого послужил „Фауст“ Гете, – продолжает свой рассказ И. Шадзявичене. – В бюсте Антокольский, кажется, высмеивает антисемитизм».

Работая на Западе – в Берлине, Риме, Париже, – скульптор все время возвращался в родную Вильну, где нашел свою будущую жену. Правда, со временем поездкам художника в родной город стало мешать ухудшение здоровья.

В Вильне родились его ранние произведения – «Еврей-портной», «Скупой». М. Антокольский видел, как менялось, улучшалось материальное положение его бедного отца, поэтому иногда считается, что эта скульптура как бы отражала чувства скульптора к родной Вильне и отцу.

Наибольшую известность М. Антокольский приобрел благодаря скульптурам исторических личностей – царей, создавал произведения на религиозную тематику. В первые годы ХХ века, на Всемирной выставке в Париже, за свои работы он был награжден орденом Почетного легиона.

В 1904 году в Вильне, на нынешней Кафедральной площади, был установлен памятник императрице Екатерине Второй работы М. Антокольского, но в 1915 году его быстро демонтировали.

Марк Антокольский умер в 1902 году. Когда его останки провозили поездом в Петербург, на железнодорожной станции Вильны была сделана остановка, чтобы все желающие жители его родного города могли с ним попрощаться.

Во вторник состоялась встреча премьер-министра Израиля Биньямин Нетаньяху с послом Литвы в Израиле Линой Антанавичене.

Литовский дипломат вручила главе правительства Израиля коллекционную монету Банка Литвы, а также марку и конверт первого дня со спецгашением Почты Литвы, выпущенные к 300-летию со дня рождения Виленского Гаона и году истории евреев Литвы.

«Это очень трогательно. Отрадно, что это – первая европейская монета с ивритскими буквами. Для меня это имеет особое значение, ведь моя семья с литвакскими корнями, и мы являемся потомками Виленского Гаона. Кроме того, хочу поблагодарить заканчивающего свою каденцию премьер-министра Саулюса Сквернялиса, главу Центробанка Литвы Витаутаса Василяускаса и, конечно, мои поздравления назначенной на пост главы правительства Ингриде Шимоните», – сказал во время встречи Б. Нетаньяху и добавил, что коллекционная монета будет украшать его рабочий стол.

 

23 ноября, по случаю Дня Литовской армии, в Каунасе на еврейском кладбище Жалякальнис были зажжены свечи в память о евреях, служивших в Литовской армии.

На фото: председатель Каунасской Еврейской общины Герцас Жакас и общественный деятель Раймундас Каминскас

В борьбе за независимость Литвы участвовало более трех тысяч военных еврейского происхождения, около 500 из них были добровольцами. 20 военных были отмечены высшими государственными наградами – Орденами Креста Витиса.

Центральный Государственный архив Литвы подготовил виртуальную выставку «Литовские евреи воины-добровольцы»:

http://virtualios-parodos.archyvai.lt/…/lietuvo…/exh-196

 

https://www.lrt.lt/ru/novosti/17/1266893/pod-iarkimi-simvolami-samuel-bak-skryvaet-travmu-kholokosta

«Его произведения таят глубокий смысл. Красочные и иллюстративные картины привлекают нас с первого взгляда, они словно из книги сказок. Мы видим ангела, райский плод, однако когда подходишь и видишь всю историю вблизи, тогда расшифровываешь смыслы символов и понимаешь, что Самюэль Бак говорит об ужасных вещах: о войне, разрушениях, о потерянном Вильнюсе», – говорит Радио LRT руководитель Центра толерантности Музея еврейской истории им. Гаона Виленского Иева Шадзявичене.

LRT продолжает проект «Камни памяти», цель которого – вспомнить выдающихся литваков, то есть евреев, которые родились, жили в Литве или были разбросаны отсюда по всему миру. Двадцать третий рассказ посвящается одному из самых известных еврейских художников Самюэлю Баку.

Один из самых известных художников – выходцев из Литвы – родился в Вильнюсе в 1933 году, в том же году, когда к власти пришел Адольф Гитлер. «Для мальчика 1933 года рождения шансы на выживание были практически нулевыми», – говорит И. Шадзявичене, руководитель Центра толерантности Музея еврейской истории им. Гаона Виленского.

Самюэль Бак говорит об ужасных вещах: о войне, разрушениях, о потерянном Вильнюсе.

У талантливого мальчика, с детства любившего рисовать, к сожалению, не было условий для совершенствования навыков. Началась война. Талант С. Бака обнаружился еще в Виленском гетто, куда он попал вместе со своими родителями, бабушкой и дедушкой, – говорит И. Шадзявичене.

В 9-летнем возрасте от известных идишских писателей он получил старую еврейскую рукопись. «На чистых страницах рукописи он делал иллюстрации, наброски, эскизы – учился рисовать», – говорит музейный сотрудник.

«С. Бак был еще ребенком, когда принял участие в выставке, организованной в Виленском гетто», – говорит руководитель музейного Центра толерантности.

Он пытается подвести людей к этим сложным темам, чтобы передать языком символов ту травму, которую он испытал во время Холокоста, когда погибла вся его семья.

Из гетто удалось спастись только Самюэлю и его матери. Вся семья была уничтожена. После войны они оба уехали в Израиль, а затем – во Францию ​​и Швейцарию. Молодой С. Бак изучал искусство в нескольких художественных академиях.

В настоящее время 87-летний С. Бак живет в Бостоне, штат Массачусетс, США, и продолжает интенсивно творить.

Однако даже сегодня в картинах С. Бака преобладают воспоминания о войне. С полмощью аллегорий и символов художник рассказывает о трагическом опыте войны.

«Его произведения таят глубокий смысл. Красочные и иллюстративные картины привлекают нас с первого взгляда, они словно из книги сказок. Мы видим ангела, райский плод, однако когда подходишь и видишь всю историю вблизи, тогда расшифровываешь смыслы символов и понимаешь, что Самюэль Бак говорит об ужасных вещах: о войне, о разрушениях, о потерянном Вильнюсе.

Он считал, что даже после личной катастрофы необходимо снова встать, идти вперед и воссоздавать свой мир заново.

Он пытается подвести людей к этим сложным темам, чтобы передать языком символов ту травму, которую он испытал во время Холокоста, когда погибла вся его семья», – говорит руководитель музейного Центра толерантности о творчестве талантливого художника.

И все же С. Бак надеется, и эта надежда выражена в его произведениях, – говорит И. Шадзявичене. По ее словам, эти произведения пронизаны верой в то, что сломанный мир можно заново восстановить из осколков.

«Он считал, что даже после личной катастрофы необходимо снова встать, идти вперед и воссоздавать свой мир заново», – говорит руководитель Центра толерантности Музея еврейской истории им. Гаона Виленского И. Шадзявичене.

Историк, социолог, доктор гуманитарных наук Израилис Лямпертас родился в Мажейкяй, в октябре 1925 г. Во время Второй мировой войны был в эвакуации в СССР. Некоторое время учился в Московском педагогическом институте. В 1944 – 1945 г. служил в 16-ой Литовской дивизии. В 1951 г. окончил физико-математический факультет Вильнюсского университета. В 1950 – 1990 г. г. преподавал в Вильнюсском университете.

После восстановления независимости Литвы занимался исследованием еврейской культуры и истории Литвы, преподавал в Идиш Институте, был членом правления Еврейской общины Литвы. Научные статьи И. Лямпертаса были опубликованы в изданиях Литвы, Израиля, США и др. странах.

Важнейшие работы, написанные ученым – Фашистский режим в Литвы (1975), Наше Вильно (2003), Литваки (2005 и на английском языке). Был составителем издания Lietuvos žydų švietimas ir kultūra iki Katastrofos – Просвещение и культура евреев Литвы до Катастрофы (1991), Виленский Гаон и пути еврейской культуры – Vilniaus Gaonas ir žydų kultūros keliai (1999, на английском языке 1998).

Сегодня в Литве постепенно начинают понимать, что евреи – важнейшая часть истории Литвы. И. Лямпертас старался представить литовцам и миру уникальный и богатейший мир литваков. Заслуга ученого – через личность Гаона и YIVO Институт представление Литовского Иерусалима.

Израилис Лямпертас был эталоном интеллигентности: образованный, скромный, с грустными глазами и с удивительным чувством юмора, привлекал всех своими энциклопедическими знаниями и умением выслушать мнение другого. Он ушел от нас в 2012 г., но все, кто знал и общался с ним, вспоминают добрым словом, цитирует его слова.

В 1999 г. И. Лямпертас организовал кружок любителей идиша, занимался филологическими изысканиями. Одна из известных его статей того времени была посвящена кафедре идиша, которая была учреждена в Вильнюсском университете в 1940 г., которая была закрыта в годы Второй мировой войны. Архивы научных работ И. Лямпертаса неисчерпаемы.

www.obzor.lt

Юлиус Блюменталь – журналист, редактор, пионер газетного издания в Ковне, общественный деятель и меценат первой половины ХХ века.

Он родился в Ковне 12 января 1868 г., здесь окончил гимназию. Сначала учился в Московском университете, потом перевёлся в Юрьев, где и получил диплом юридического факультета. Затем некоторое время успешно занимался журналистикой в Москве (среди его знакомых был премьер-министр Российской империи П. А. Столыпин), но возвратился в Ковну и поступил в адвокатуру.

В конце 1905 г. основал первую в Ковенской губернии ежедневную независимую прогрессивную газету на русском языке «Ковенский Телеграф», на страницах которой защищал права меньшинств в Российской империи, особенно евреев и литовцев, широко представлял на страницах газеты хронику литовской жизни. Впоследствии переименовал её в «Северо-Западный Телеграф» – это была ежедневная иллюстрированная политическая, общественная и литературная газета. Одновременно издавал ежедневную общественно-политическую и литературную газету «Понедельник» (1907–1908 гг.)

Номер за 30 декабря 1911 г.

Ю. Блюменталь поддерживал формировавшийся блок литовцев и евреев для выборов в Государственную думу. Был членом Ковенского городского совета.

Когда началась Первая мировая война, его выслали из Ковны, он поселился в Москве. С августа по октябрь 1914 г. издавал ежедневную газету «Московское слово». Когда в городе начал действовать Комитет помощи литовцам-беженцам, стал там членом правления и юрисконсультом, приложил немало усилий, чтобы литовцы возвратились в Литву.

После распада Российской империи вернулся в родной город, стал издавать литературно-политическую ежедневную газету «Эхо» („Aidas“), которая выходила с 26 октября 1920 г. по 5 июля 1940 г.

Первый номер газеты «Эхо» и её редакционная статья.

В 1934–1939 гг. Ю. Блюменталь был редактором и издателем выходившей в Каунасе газеты «Литовский вестник» („Lietuviškas žinynas“).

Ю. Блюменталь активно участвовал в деятельности ряда благотворительных организаций, выпустил на русском и литовском языках книгу Г. Рутенберга «Предвестник литовского возрождения Симан Даукант».

Благодаря Ю. Блюменталю в Каунасе телефон появился на несколько лет раньше, чем это могло произойти.

Когда в 1904 г. начинающий редактор начал выпускать «Ковенский Телеграф», безусловно, ему стал необходим телефон. Он пришёл к начальнику почты с просьбой провести его в редакцию. Ему объяснили, что такой вещи как телефон в Ковно нет. Но он может оборудовать в городе телефонную станцию для местных разговоров, если наберётся 10 абонентов. Ю. Блюменталь был уверен, что дело за этим не станет. Но он сумел найти только четверых. Тогда он обратился к владельцам банков, но согласия у них не получил – ведь они прекрасно обходятся и без телефонов. И в городе, где было 70000 жителей, не нашлось 10 абонентов! Но не было счастья, да несчастье помогло. У директора одного из банков случился сердечный приступ. Ждать врача ему пришлось более часа. Выздоровев, банкир пришёл к выводу, что телефон таки вещь полезная. Он уговорил все банки ввести телефон. Благодаря его усилиям в городе стало теперь 9 абонентов. Но где взять десятого? Решили обратиться к пивовару Гольдбергу в Прены. Его удалось уговорить, чтобы он за свой счёт установил телеграфные столбы до Ковно (около 30 км). Так появился 10 абонент.

Супруга Юлиуса Марковича являлась деятельной сотрудницей во всех его издательских и редакционных делах.

В конце 1935 г. исполнилось 30 лет деятельности Ю. Блюменталя на редакторском поприще.

В газете «Литовский вестник» этой дате была посвящена статья Бориса Оречкина «Ю. М. Блюменталь – журналист и общественный деятель».

И коллеги из газет «Ди идише штиме» [на идише: идишский голос], „Lietuvos žinios“ [летувос жинёс, лит. яз.: вести Литвы] „Lietuvos aidas“ [летувос айдас, лит. яз.: эхо Литвы], „Apžvalga“ [апжвалга, лит. яз.: обзор] рассказали читателям о вкладе Ю. Блюменталя в становление прессы в Литве (На этом пути случалось и такое: в 1927 г. за публикацию интервью с министром охраны края «Эхо» оштрафовали на 1000 Lt).

12 января 1938 г. Ю. Блюменталю исполнилось 70 лет. Чествование юбиляра прошло в дружеской и сердечной атмосфере – в кругу сотрудников, друзей, рабочих типографии. Во всех приветственных речах его характеризовали как бескорыстного, неутомимого деятеля печатного слова, целиком посвятившего себя газетной работе. Были отмечены и выдающиеся личные качества юбиляра. В его честь прозвучали такие стихотворные строки фельетониста Лери:

«Блажен, кто смолоду был молод»

Так Пушкин некогда твердил,

Но тот, кто в жизни алчный голод

И в 70 не утолил,

Кто, став маститым юбиляром,

Пылает юношеским жаром,

Стремясь неудержимо вдаль,

Как юбиляр наш Блюменталь,

Кто для конечного успеха

Легко препятствия берёт,

Свою газету издаёт

И в ней улавливает «Эхо»

Дней нашей жизни каждый час

И, юный сохранив экстаз,

Совместно с Гавриилом Ланом

Кипит в гореньи неустанном,

Тот, право, в этот светлый час

Счастливей каждого из нас!

И потому в словах привета

«Бойцу с седою головой»,

Души такой же молодой

Желаю я на многи лета!..»

Растроганный юбиляр тепло благодарил участников импровизированного торжества.

 

На юбилей откликнулись «Ди идише штиме», литовские газеты, рижская газета «Сегодня»:

В 1938 г. по случаю 20-летия Независимости Литвы Ю. Блюменталь был награждён

орденом Гядиминаса IV степени.

Вскоре после инкорпорация Литвы в СССР были закрыты литовские, еврейские, русская и польская газеты.

«Эхо» перестала выходить с 6-го июля 1940 г.

Последнюю информацию о Ю. Блюментале можно найти в журнале „Žurnalistas“ [журналистас, лит. яз.: журналист] 2012 г.: «20 июля 1940 г. его приглашали на собрание Союза журналистов Литвы».

Как сложилась его дальнейшая судьба, мне установить не удалось.

 

Участники первой профессиональной встречи журналистов Литвы, 1930 г., Ю. Блюменталь – четвёртый справа.

 

Объявление 28 февраля 1926 г.

 

На страницах коллег:

 

נייס [найс, на идише: новость], 1921, 23 августа, № 4.

 

Lietuvos žinios, 30 декабря 1924 г.:

«О подписке на «Эхо» на 1925 г. Если её оформить на весь год, то читатель на выбор бесплатно получит А. Чехова (14 Т.), И. Тургенева (10 т.), Л. Толстого (11 т.)».

 

Aitvaras [айтварас, лит. яз.:воздушный змей], 1927 г., № 1.

 

Реклама в журнале „Aitvaras“ уведомляла, что выходящую в Литве седьмой год газету «Эхо» широко читают занимающиеся торговлей, поэтому она самая удобная для размещения объявлений.

Aitvaras, 1927, №5:

«Лучшая газета в Литве на русском языке» [с какими же русскими газетами в Литве этот сатирический журнал сравнивал «Эхо»? Она ведь единственная выходила на русском языке].

Подготовила Полина ПАЙЛИС

https://www.obzor.lt/news/n64814.html

По материалам Интернет-сайтов

Поэт, партизан, один из самых известных собирателей еврейских песен периода Холокоста, Шмерке (Шмарьяху) Качергинский родился 28 октября 1908 г. в Вильно, родителей звали Вольф и Альта. В шесть лет он остался сиротой и воспитывался в семье деда. В подростковом возрасте Шмерке стал учеником печатника-литографа, это способствовало его растущему увлечению литературой.

В 1922 году Вильно был аннексирован новой Польской Республикой, и коммунист Качергинский стал жертвой полицейских преследований, арестов и тюремного заключения (сидел в виленской тюрьме Лукишки). В середине 20-х годов увидела свет первая политическая песня Качергинского “Отцы, матери, дети” (ид. трансл. Tates, mames, kinderlekh), известная также под названием “Баррикады” (ид. трансл. Barikadn). Запоминающаяся бунтарская песня распространялась анонимно по территории Польши и среди говорящих на идиш евреев в разных странах.

В 1929 году Качергинский стал участником еврейской литературной группы «Юнг Вильно» – “Молодое Вильно”, членами которой также были писатели Хаим Граде и Авраам Суцкевер. Качергинский был одним из ее лидеров, редактором, публиковал свои рассказы и репортажи в одноименных сборниках (1934–36). Песни на стихи поэта «Киндерлех боен барикадн» («Дети строят баррикады») и «Бай нахт из гефалн а шней» («Ночью выпал снег») были популярны в Польше.

В 1939 году, после того как Германия оккупировала территорию Польши, по условиям германо-советского пакта о ненападении Вильно (Вильнюс) стал столицей Литвы. Менее чем через два года Германия выступила против своего бывшего союзника: немецкие войска в погоне за полным уничтожением европейского еврейства вторглись на территорию Балтийских государств. Как и на других захваченных восточных территориях, в Вильно нацисты не уничтожали евреев сразу, их переселяли в гетто и отправляли в трудовые лагеря.

Чтобы избежать облавы, Качергинский выдавал себя за глухонемого, но в начале 1942 года он был арестован и отправлен гетто. Здесь Качергинский использовал свои организаторские и поэтические таланты для сопротивления нацистам: он спасал от уничтожения еврейские книги и рукописи, воодушевлял узников и вел подрывную антифашистскую деятельность.

Качергинский был ключевой фигурой культурной жизни гетто: организовывал театрализованные представления, литературные вечера и образовательные программы. В это время он создал многочисленные поэтические произведения, песни на слова Качергинского Весна (ид. трансл. Friling) и Тише, тише (ид. трансл. Shtiler, shtiler) были популярны у узников гетто, также как и Гимн Молодежи (ид. трансл. Yugnt himn), который он создал для юношеского клуба гетто.

Размышляя о создании и распространении музыки в такой аномальной обстановке, Качергинский позднее писал: В обычное время каждая песня, вероятно, проходит длинную дорогу к популярности. Но в гетто мы наблюдали чудесный феномен: авторские песни превращалась в народное достояние на наших глазах.

Попав в гетто, Качергинский стал активным участником подпольного движения сопротивления. Назначенный нацистами сортировать и отбирать редкие еврейские книги, документы и разного рода реликвии, Качергинский противостоял варварским грабежам. Вместе с Суцвекером и некоторыми другими, он входил в так называемую “Бумажную бригаду”, задача которой состояла в подготовке культурных ценностей к дальнейшей транспортировке из Вильно. Члены бригады с риском для жизни прятали рукописные памятники еврейской культуры и перевозили их контрабандой из “арийской части” Вильно на территорию гетто.

Примерно в это же время Качергинский присоединяется к Объединенной партизанской организации или ФПО (ид. трансл. Fareynikte Partizaner Organizatsye или FPO), к корпусу подпольных бойцов гетто. В эти тревожные дни Качергинский продолжает поэтическое творчество, полагая, что этим он поможет своим товарищам справиться с тяжелой неопределенной ситуацией.

Качергинский рассчитывал, что когда-нибудь эти песни о еврейских героях и мучениках, о повседневной жизни и смерти во время нацистской оккупации послужат историческими свидетельствами о событиях, в которых он принимал участие.

После неудачного восстания в сентябре 1943 года, в ходе которого командир ФПО был схвачен и убит (это событие описано в балладе “Ицхак Виттенберг”), Качергинский вместе с другими участниками подполья выбрался из гетто.

До окончания войны он воевал в лесах на границе между Литвой и Белоруссией, сначала в отряде ФПО, а потом в советском партизанском отряде. Как летописец отряда, он начал записывать рассказы и песни своих товарищей по оружию.

После освобождения Вильнюса от нацистов вернулся в город. Вскоре приступил к работе по поиску и спасению еврейских книг, произведений искусства и других культурных ценностей. С 1944 года был первым директором Государственного еврейского музея Литовской ССР (Еврейский музей в Вильнюсе), расформированного в 1949 году.

После войны Качергинский, разочарованный отношением советской власти к возрождению еврейской культуры, в начале 1946 г. уехал в Польшу. Работал в Лодзи в Центральной еврейской исторической комиссии. Став сионистом, вступил в партию Поалей Цион и был редактором ее еженедельника «Ундзер ворт» (Варшава). Выпустил сборник «Ундзер гезанг» («Наша песнь», Варшава, 1946). После погрома в Кельце покинул Польшу, поселился в Париже (1946).

Он путешествует по оккупированной Германии, выступает с лекциями в лагерях для перемещенных лиц и продолжает собирать песенные материалы. Песни самого Качергинского этого периода (“Гешен” (ид. трансл. Geshen), “Пионеры” (ид. трансл. Khalutsim) и “Спасение придет скоро” (ид. трансл. Zol shoyn kumen di geule) рассказывают о плачевном положении еврейских беженцев и надежде на возрождение еврейской культурной и духовной жизни.

После войны Качергинский прикладывает усилия, чтобы опубликовать спасенные и собранные песни. В 1947 году он подготовил материалы для раздела, посвященного партизанским песням и песням гетто, своей антологии “Наша песня“ (ид. трансл. Undzer gezang), первого еврейского послевоенного песенника, изданного в Польше. В этом же году собрание еврейских песен и стихов “Песни Виленского гетто” (ид. трансл. Dos gezang fun vilner geto) было опубликовано в Париже.

Самая известная книга Качергинского, знаковая антология “Песни гетто и концентрационных лагерей“ (ид. трансл. Lider fun di getos un lagern) появилась в Нью-Йорке в 1948 году. Эта книга, составленная из 233 песен и стихов на 435 страницах, до сих пор остается отправной точкой для любого исследования в области еврейского фольклора и популярной музыки периода Холокоста.

В Лодзи Качергинский повторно женился (его первая жена погибла в Виленском гетто) и после 1946 года осел вместе с семьей в Париже. В 1950 году он решает обосноваться в Буэнос-Айресе. Здесь он работает, не покладая рук: публикуется в газетах, читает лекции о жизни в гетто, о партизанской войне и ситуации в Советском Союзе, он неутомимо выступает как представитель еврейской культуры.

Популярный оратор, он часто выступает в США, Канаде и Латинской Америке. В апреле 1954 года, возвращаясь после очередного цикла лекций, Качергинский погибает в авиакатастрофе у подножия Аргентинских Анд. Ему было 45 лет. Он оставил значительное литературное наследие: хронику Вильно времен нацистской оккупации “Уничтожение Вильно” (ид. трансл. Khurbn vilne), 1947 г.; полемическую книгу о еврейский репрессиях в СССР “Между Серпом и Молотом“ (ид. трансл. Tvishn hamer un serp), 1949 г.; и воспоминания “Партизаны, вперед!” (ид. трансл. Partizaner geyen!), 1947 г., и “Я был партизаном” (ид. трансл. Ikh bin geven a partizan), 1952 г. Антологией “Песни гетто и концентрационных лагерей” Качергинский выполнил свое обещание сохранить и увековечить творческое наследие людей, пострадавших от геноцида. Эта работа Качергинского продолжает оказывать влияние на ученых и исполнителей.

В год Виленского Гаона и истории евреев Литвы в Кретинге на месте бывшей синагоги был открыт памятный знак, подаренный благотворительным фондом им. Я. Бунки.

В Центре культуры Кретингского района представлена передвижная выставка „Lietuva. Lita. Lite. Vienas amžius iš septynių“ – «Литва. Лита. Литэ. Один век из семи».

Авторы экспозиции – эссеист, сценарист, общественный деятель Пранас Моркус и дизайнеры студии JUDVI Виктория Сидерайте – Алон и Юрате Юозенене. «Литва. Лита. Литэ. Один век из семи» — это новый взгляд на историю литваков, их вклад в развитие государства и судьбу. Экспозиция уже побывала в многих странах мира, а сейчас продолжает свой путь по городам Литвы.

В мероприятиях приняли участие председатель Еврейской общины (литваков) Литвы Фаина Куклянски и глава Клайпедской еврейской общины Феликсас Пуземскис.

После открытия выставки участники церемонии были приглашены на дегустацию блюд еврейской кухни.

Выставка «Один век из семи. Литва. Лита. Литэ» будет открыта в Центре культуры Кретинского района в течение трех недель.

В Дарбенай (Кретингский район) была организована конференция «Известная, но незнакомая жизнь», посвященная 300-летию со дня рождения Виленского Гаона и году истории евреев Литвы. С докладом выступила председатель сообщества этого городка, д-р Юрате Лаучюте. На форуме была представлена еврейская история этого штетла (городка), рассказано о выдающихся литваках, которые жили в Дарбенай.

В конференции, которую финансировал GVF – Фонд Доброй воли, приняли участие председатель Еврейской общины (литваков) Литвы Фаина Куклянски, председатель еврейской общины Клайпеды Феликсас Пуземскис, молодежь и учащиеся Дарбенай.

В сентябре в Дарбенай на месте бывшей синагоги был установлен памятный знак, подаренный благотворительным фондом им. Я. Бунки. Кроме того, по инициативе местной учительницы Эдиты Глёжярене были открыты «Камни преткновения», увековечивающие память жертв Холокоста. В годы Второй мировой войны вся еврейская община города была уничтожена, спаслись лишь два человека.

Президент Литовской Республики Гитанас Науседа вместе с супругой Дианой принял участие в церемонии открытия памятника японскому дипломату Чиюне Сугихаре.

«Я рад отметить, что сегодня японский дипломат Чиюне Сугихара возвращается в Каунас – и в Литву. Сегодня мы открываем памятник человеку, чья гуманность и смелость давно стали нашим нравственным ориентиром. Сугихара возвращается туда, где 80 лет назад он выдавал «визы жизни» еврейским беженцам, искавшим в Литве безопасного убежища от ужасов войны», – сказал глава страны.

По словам президента, большое количество спасенных людей всегда помнили об этом удивительном человеке из далекой Японии. Несмотря на то, что свобода Литвы была растоптана оккупантами, ее дух продолжал жить в поступках Сугихары и других Праведников народов мира. Рискуя своей жизнью ради спасения других, они вместе спасали мир от физического и морального самоуничтожения.

Во время визита в Японию в 2019 году Гитанас Науседа посетил мемориальный музей Чиюне Сугихары, открытый на родине дипломата, в префектуре Гифу. По словам президента, память о Сугихаре и его моральное наследие для нынешних поколений было и остается прочным мостом, эта личность является прекрасным символом общности наших государств, что значительно способствует развитию литовско-японских отношений.

В 1939–1940 гг. Чиюне Сугихара, работая в должности вице-консула в Консульстве Японии в Каунасе, выдал японские транзитные визы евреям-беженцам из Польши. Несмотря на то, что выдача виз противоречила проводимой тогда политике правительства Японии, действия дипломата помогли спасти более шести тысяч жизней. За этот гуманный поступок израильский центр Яд Вашем присвоил Чиюне Сугихаре звание Праведника народов мира.

Открытием памятника завершился цикл проходивших в Каунасе мероприятий в рамках Недели Сугихары. По случаю 80-й годовщины начала деятельности японского дипломата 2020 год был объявлен в Литве Годом Чиюне Сугихары.

По материалам https://languages-study.com/ и lrt.lt

Хаим Граде – один из самых выдающихся поэтов, входивших в объединение «Jung Vilne» – «Юнг Вилнэ» – «Молодой Вильнюс». Пережив Холокост, он продолжил свою творческую деятельность во Франции и Соединенных Штатах Америки, однако никогда не забывал Вильнюс и Литву.

Хаим Граде родился в Вильно (Вильнюс) в 1910  г. в семье учителя древнееврейского языка Шлоймэ-Мордхе Граде. Семья была крайне бедной, поэтому с юных лет Граде вынужден был подрабатывать подмастерьем у местного кузнеца. Образование получил в светской еврейской школе, до 22-х лет учился в иешивах в Вильне, Бельске, Белостоке, Новогрудке.

В 1932 году опубликовал в газете «Вилнер тог» (Виленский день) первые стихи, получившие одобрение критики, после чего вошёл в литературную группу «Юнг Вилне», со временем став одним из её самых активных деятелей.

В 1936 году вышел дебютный сборник стихотворений Граде «Ё» (Да), а в 1939 году — поэма «Мусерникес» (привеженцы религиозно-этического движения Мусар), в которой автор под именем Хаима Вилнера описывает себя и свои метания между религиозно-нравственными принципами и светской повседневностью. В начале Второй мировой Х. Граде бежал в Россию, не сумев спасти от нацистов оставшихся в Вильно жену и мать.  В 1946 году Граде переехал в Польшу, где стал членом редакции литературного журнала «Jidisze Szriftn», а в 1947 году переехал в Париж, где стал главой группы писателей, писавших на идише, которая сыграла важную роль в судьбе находившихся во Франции беженцев и в преображении и оживлении культурной жизни французского еврейства тех лет. В 1948 году Граде переехал в США и до своей смерти в 1982 году жил в северном Бронксе (Нью-Йорк).

Стихи и поэмы Х. Граде о Катастрофе европейского еврейства составили своего рода реквием-обличение. В 1950 г. Граде издал сборник рассказов о своем детстве “Дэр мамэс шабосим” (“Мамины субботы”). Серию продолжили сборники “Дэр шулhойф” (“Синагогальный двор”, 1958), “Ди клойз ун ди гас” (“Молельня и улица”, 1974), “Дэр штумэр миньен” (“Безмолвный миньян”, 1976), романы “Ди агунэ” (“Соломенная вдова”, 1961), “Цемах Атлас”. В них оживают нравы, общественная и религиозная жизнь довоенного Вильно, уникальный бытовой уклад и духовная атмосфера йешивы “миснагдим” (литваков) того времени. Характеризуя своих героев, Граде использует естественные для них выражения и понятия ТАНАХа и Талмуда, придающие их речи особый колорит.
Для стиля Х. Граде типичны ясность и простота, идущие от традиций классической литературы на идише.

Как утверждает в своей статье «Мироощущение литовского еврея в прозе Хаима Граде» заведующая отделом государственного Еврейского музея им. Гаона Виленского Илона Мураускайте, творчество Х. Граде – широко и многообразно:

«В прозе особое внимание уделяется Вильно – религиозному, культурному и духовному центру европейского еврейства до Катастрофы. Можно утверждать, что творчество Граде, особенно проза, сегодня для нас словно музей культуры литовских евреев, несущий печать своеобразной эстетики».

По словам сотрудницы государственного Еврейского музея имени Гаона Виленского Илоны Мураускайте, Граде прошел весь путь ортодоксального иудейского образования, однако его личность формировалась по законам собственного внутреннего мироощущения.

«Казалось бы, парадокс, что автор, изучавший ортодоксальный иудаизм, пишет светскую литературу. Граде нередко называют последним идишистким светским автором, истоки личности которого связаны с ортодоксальным иудаизмом, – говорит И. Мураускайте. – Эти раздиравшие душу противоречия отразились в его послевоенном творчестве, стали центральной осью ряда новелл».

В рамках  года Посольство Литовской Республики в Российской Федерации совместно с Литовским институтом культуры, Международным историко-просветительским, благотворительным и правозащитным обществом «Мемориал», Национальной библиотекой Литвы им. Мартинаса Мажвидаса, Центром научных работников и преподавателей иудаики в вузах «Сэфер» при поддержке Российского еврейского конгресса планируют провести  в Москве цикл  круглых столов, посвященных истории литвакской общины, ее самоопределению и многогранному наследию, сохранению  памяти, осмыслению  идентичности и судеб литовского и российского еврейства в сегодняшнем общественном и научном дискурсе. Проект разработан группой литовских и российских исследователей по инициативе Посольства Литовской Республики в РФ.

В ходе академических дискуссий с участием ведущих исследователей еврейской истории и исторической памяти из Литвы, России и других стран предполагается совместно продумать общее и различное в становлении, а также динамике идентичности евреев Литвы и России, начиная со второй половины XVIII века, когда литовское еврейство первым в Восточной Европе воспринимает идеи Хаскалы, и до наших дней, когда происходит трудное осмысление болевых точек памяти о трагедиях XX века.

В рамках проекта пройдут три тематических круглых стола:

– «Евреи Литвы и России. Становление идентичности. XVIII-XX век» (16 октября 2020 года)

– «Как мы говорим о Холокосте в Литве и в России» (намечен на конец ноября 2020 года)

– «Языки памяти» (намечен на конец января-начало февраля 2021 года)

Даты второго и третьего круглого столов будут уточнены позднее.

Эти встречи помогут познакомить российскую аудиторию с историей и культурным наследием литовского еврейства, с проблематикой литовско-еврейских отношений, а также будут способствовать диалогу между литовскими и российскими исследователями. Каждый из круглых столов соберет для дискуссии 6 участников – по трое исследователей с литовской и российской стороны.  Каждому круглому столу будет сопутствовать просмотр и обсуждение связанных с его проблематикой видеоматериалов: работы по анимации, запись спектакля, документальное и художественное кино.

Завершит цикл круглых столов концерт виолончелиста Александра Рамма, на котором прозвучат произведения еврейских, литовских и российских композиторов.

Авторы и  основные участники проекта:Наталия Арлаускайте (Институт политологии и международных отношений  Вильнюсского университета), Борис Беленкин (Москва, историко-просветительское общество «Мемориал»), Юргита Вербицкене (руководитель Центра изучения культуры и истории восточноевропейского еврейства при факультете истории Вильнюсского университета),  Лара Лемпертене (директор Центра иудаики при Департаменте исследований культурного наследия национальной библиотеки Литвы им. Мартинаса Мажвидаса), Светлана Панич  (Москва, независимый исследователь). Научный консультант проекта: проф.  Саулюс Сужиеделис (университет Миллерсвиля, США)

Более подробная информация о дате, месте и формате проведения круглых столов будет представлена на интернет-странице Посольства Литовской Республики, на странице Посольства в Facebook, а также на интернет порталах «Мемориала» и Российского еврейского конгресса.

«Я хочу поблагодарить правительство Литовской Республики за то, что этот год назван годом Виленского Гаона и годом истории евреев Литвы, — говорит Юрий Каннер. — Как известно, евреев-выходцев из Литвы и ортодоксальных евреев называют литваками. Не многие из народов, рядом с которыми евреи жили в течение двух тысяч лет изгнания, отражены в еврейской истории. Жизнь евреев в изгнании была непростой, непростые страницы были и в совместной истории еврейского и литовского народов. Заслуживает признания тот факт, что Литва готова обсуждать и рефлексировать это и жить в дружбе с еврейским народом, понимая и ценя вклад, который евреи внесли в мировую культуру».

Ранее Российский еврейский конгресс совместно с посольством Литвы в РФ провел мемориальный вечер по проекту «Праведники народов мира». Также при участии РЕК в посольстве Литвы в Москве прошел вечер, посвященный 75-летию ликвидации Вильнюсского гетто.

Информация посольства Литвы в РФ и газеты “Обзор”

На стене одного из домов в литовском Каунасе создан мурал в честь выдающейся израильской поэтессы Леи Гольдберг, покинувшей город 85 лет назад.

Каунас, второй по численности населения город Литвы, в 2022-м станет Культурной столицей Европы. В честь этого предстоящего события в городе в минувшие выходные прошел фестиваль многонационального культурного наследия, сообщает Ynet.

В Каунасе (Ковно) накануне Второй мировой войны проживало более 30 тысяч евреев, составлявших 25% населения города. Город был также известен по всей Европе своими еврейскими культурными и образовательными учреждениями. В период нацистской оккупации почти все еврейское население было уничтожено. После войны в городе проживало около двух тысяч евреев, в основном приезжих из других мест, а не коренных ковенчан.

В рамках фестиваля на одной из центральных улиц, Кястучё, открыт мурал в честь израильской поэтессы Леи Гольдберг. Фреску создали на здании, в котором жила ее семья до эмиграции в Палестину в 1935 году.

Мурал создан молодым художником Линасом Казюлёнисом. На фреске изображен портрет Гольдберг и текст ее стихотворения «Орен» («Сосна») в оригинале и в переводе на литовский.

На церемонии открытия мурала песню на слова Леи Гольдберг исполнил студент Каунасского медицинского университета Шахар Берковиц из Израиля.

Осмотрев фреску, посол Израиля в Литве Йоссеф Леви сказал: «Если бы великая поэтесса Лея Гольдберг, которая всю свою жизнь скучала по этому прекрасному городу, смогла бы увидеть свое лицо на улице, где она жила в молодости, она бы испытала огромную радость».

Песню на слова Леи Гольдберг исполнил студент Каунасского медицинского университета Шахар Берковиц из Израиля.

Дипломатическое представительство Израиля в Литве благодарит общественную компанию “Kaunas 2022” и куратора программы “Atminties biuras” Дайву Цитварене, а также художника Линаса Казюлёниса за сохранение многокультурного исторического наследия Каунаса для будущих поколений.

91 год назад, в октябре, еврейские художники, поэты и писатели объединились в группу авангардистов «Юнг Вилне» – Молодой Вильнюс. В общей сложности, за все время существования этого объединения ему принадлежали около трех десятков творцов.

На фото: стоят (справа налево): Шмерке Качергинский, Авром Суцкевер, Эльханан Воглер, Хаим Граде, Лейзер Вольф; сидят: Мойше Левин, Шейне Эфрон, Шимшон Каган, Рохл Суцкевер, Бенцион Михтом

11 октября 1929 г. в газете был опубликован манифест «Юнг Вилне» на марше в литературе на идиш», провозгласивший создание группы. Она объединяла талантливых литераторов левых политических взглядов, придерживавшихся разных художественных направлений — неоромантизма, экспрессионизма и других.

Ее членами были Хаим Граде, Авром Суцкевер, Шмерке Качергинский, Шимшон Кахан, Моше Левин, Лейзер Вольф, Эльханан Воглер,  Хаим Глик и другие. В течение десятилетия к объединению Юнг Вилне присоединялись все новые писатели; члены группы публиковали свои произведения в периодике. Выходили антологии, сборники поэзии и прозы.

Деятельность группы была прервана в 1939 г. советской оккупацией города, а затем нацистским геноцидом, начавшимся в 1941 г. Члены группы, выехавшие в США, Эрец-Исраэль, Францию, Польшу, Аргентину, внесли заметный вклад в литературу на идиш.

Под редакцией «Юнг Вилне» вышли:

• Три выпуска собственного журнала Yung-Vilne(1934—1936);
• Сборники Naye bleter(1939), Untervegs (1940), Bleter 1940 (совместно с литераторами, не входившими в группу).

Кроме того, авторы «Юнг Вилне» регулярно печатались в различных антологиях и издававшихся на идиш журналах, таких как Tsukunft и Inzikh.

• В большинстве источников «Юнг Вилне» фигурирует как «литературная группа» или «группа писателей», хотя в неё также входили и художники.
• Гирш Глик изначально писал на иврите, но перешёл на идиш под влиянием «Юнг Вилне».

Редакция сайта lzb.lt выражает благодарность проф. П. Фридбергу за информацию 

Фрагмент из книги «Виленское гетто 1941–1944»

Известный гид и исследователь еврейской истории Литвы Марюс Галадаускас несколько дней назад объявил сенсационную новость – предки легендарного американского кинорежиссера Вуди Аллена родом из Паневежиса.

Настоящее имя Вуди Аллена – Аллен Стюарт Конигсберг. Он родился в 1935 году в Нью-Йорке. По словам Галадаускаса, дед кинорежиссера Исаак Кёнигсберг, прадед Шмуэль и прапрадед Мойша родом из Паневежиса – Поневеж, как до 1917 г. называли город.

“Это интересное открытие, до сих пор об этом ничего не слышали, – сказал Галадаускас. — То, что Вуди Аллен – еврей и литвак – известно давно. Он и сам много об этом говорил. Только вряд ли он точно знает, откуда именно родом его предки. Долгое время указывалось, что они из России. Литва тогда входила в состав Российской Империи. Это порой осложняет поиск предков”, – объяснил исследователь.

nytimes.com

Три года назад в подвале церкви в Вильнюсе, Литва, был обнаружен большой тайник с артефактами, включая стихи, письма и записные книжки некоторых из величайших писателей на идиш первой половины 20 века.

Просматривая их и другие артефакты, спасенные от нацистских попыток уничтожить все следы еврейской культуры, исследователи обнаружили более скромный документ: письмо пятиклассницы, рассказывающее о ее повседневной жизни в Вильне (Вильнюсе) в 1930-х годах. Теперь эта девушка, чьё имя было американизировано до Бебы Эпштейн, является центральным персонажем выставки Института еврейских исследований YIVO, которая недавно появилась в Интернете.

Выставка посвящена изучению еврейской жизни в Восточной Европе до Второй мировой войны. Просматривая историю Бебы, посетитель узнает, что первым фильмом, который она посмотрела, была «Хижина дяди Тома», и что ее дедушка пытался подавить ее озорную сторону. «Мой дедушка говорил мне, что я должна вести себя как хорошая религиозная девушка», – написала Беба, родившаяся в 1922 году. «В противном случае Б-г отшлепает меня железными прутьями – поэтому я пряталась от Б-га».

Есть фотографии Бебы и ее сестры Эси среди их одноклассников, а также рассказы о занятиях спортом. Также посетители могут, щелкнув мышью, узнать о самом Вильнюсе; его школах и летних местах отдыха, которые предпочитали евреи, такие как Отвоцк и Закопане в Польше, чей свежий воздух, как считалось, помогает излечить туберкулез и другие болезни.

На выставке представлено более 200 экспонатов – фотографии, видеоролики, карты, школьные тетради. «Беба Эпштейн: необычайная жизнь обычной девочки» – первая часть серии таких портретов, которые, по словам представителей YIVO, используются для освещения жизни евреев в Европе до того, как нацисты убили шесть миллионов евреев. Интернет – «музей» был создан благодаря пожертвованию в размере 3 миллионов долларов от спонсора Брюса Словина в память о его жене Франческе Чернии Словин. Джонатан Брент, исполнительный директор YIVO, заявил, что музей позволяет YIVO делать свои материалы доступными для более широкой аудитории.

Каролина Зюлкоски, дизайнер интерактивных веб-выставок, была куратором «Бебы Эпштейн». Когда автобиография Бебы была обнаружена в Вильнюсе, кураторы YIVO предположили, что г-жа Эпштейн погибла во время Холокоста. Но ее сын, Майкл Левенталь, прочитал об этой находке и сообщил YIVO, что Беба была его матерью и что она пережила три концентрационных и трудовых нацистских лагеря, эмигрировала в США и сделала карьеру в качестве социального работника в «Jewish Family Services», помогая обустроиться в Калифорнии еврейским иммигрантам из СССР. Она умерла в 2012 году.

Израиль собирается почтить память пары, спасшей кинорежиссера Романа Полански от Холокоста.

Внук Стефании и Яна Бухал примет медаль, которая посмертно чествует их Праведниками народов мира – титул, который Израиль присуждает неевреям, рискнувшим своей жизнью, чтобы спасти евреев от нацистов, сообщает «Haaretz». Церемония состоится на следующей неделе в Польше.

Бухалы прятали Полански, которому тогда было 10 лет, с 1943 года до конца Второй мировой войны после того, как отец тайно вывез его из краковского гетто. Яд Вашем, государственный музей Холокоста Израиля, признал действия Бухалов в прошлом году. Пара умерла в 1950-х годах. Бухалы входят в число 7112 поляков, получивших звание «Праведник народов мира», что является самым высоким показателем среди всех стран. Поляки составляют 25% всех Праведников из примерно 50 стран.

В прошлом месяце Израиль вручил медаль потомкам четырех пар из соседней Литвы: Станиславы и Юозаса Гайжаускасов; Палёне и Юозаса Стуронасов; Петронеле и Пранаса Шимкасов, Петронеле и Винцентаса Поцюсов. Церемония была частью конференции, прошедшей 24 сентября в городе Каунас, посвященной действиям японского дипломата Чиюне Сугихара, который вместе со своим голландским коллегой Яном Звартендейком выдал спасительные визы тысячам евреев, бежавших от Холокоста. Звартендейка, умерший в 1976 году, также чествовали на отдельном мероприятии в Гааге, организованном 22 сентября посольством Литвы в Нидерландах.