Сергей Канович:
Заметки о непредоставлении гражданства потомкам литваков
Первое, что сделали с литваками, отняли у них жизнь.
Это произошло во время делёжки награбленного имущества (общеизвестна роль генерала Ветры, участвовавшего в этом ” процессе”).
После Второй мировой войны при советской власти грабёж получил законное обоснование, о нём нельзя было даже словом обмолвиться.
После же 11-го марта этот грабёж был ещё раз узаконен – властьпредержащие ограничили получение двойного гражданства и постановили, что правом на оставшуюся недвижимость обладают только граждане Литовской республики. Так автору этих строк, когда он писал заявление о возвращении ему литовского гражданства “дружески” предложили добавить унизительную фразу, что “не имею унаследуюмого имущества”. У меня лично никакого наследуемого богатства не было и нет. Что же я могу наследовать – те ямы в перелесках, в местечках, в посёлках с их одряхлевшими костёлами? Я могу наследовать только сотни могил отцов, дедов и прадедов. Кроме этого никакого другого богатства у меня нет. Может, у кого-то оно есть. Отцы независимости делали всё, что в их силах, чтобы оградить нас от совершенно справедливых имущественных претензий. Речь идёт не только о жителях Литвы, но и о польской Виленщине. Такое невинное желание, чтобы всё оставшееся досталось (извините за ставшее популярным выражение) “musiskiams” (“нашим”).
Государство, видно, не может, а может быть и не должно возвращать награбленное и разбазаренное имущество, у которого сменились десятки не чувствующих за собой никакой вины владельцев. Если даже возникнут какие-то споры, пусть всё решают суды. Нечего отнимать у них хлеб. Пусть вердикт выносят судьи, а не политики. И у судейских тоже нечего отнимать хлеб.
Государство не в силах возвратить материнскую колыбель, как и не может вернуть ни один волосок с седой головы старушки. Но у государства нет никакого морального права утверждать, что литваки окончательно утратили связи с этой землёй, они её не утратили ни после 22 июня 1941 года, ни после 12 марта 1990 года. Либо нас ждут, либо не ждут. Мы этой земли граждане по крови. По множеству пролитой крови.
Это так. Без всякого обсуждения, достойны ли мы документа, свидетельствующего о нашей связи с этой землёй. Такое обсуждение является оскорбительным и унизительным.
Точно так же оскорбляют обсуждения о том, как измерить связь литваков с родиной. Ещё, мол, посмотрим, какие они – богатые или не богатые? Если эти литваки богатые, то не дай Бог их потерять. Мерить же их связь с Литвой баснословными деньгами – аморально, ибо их отношение к ней денежным мешком не измерить. Решающим фактором стремления литваков стать гражданами Литвы является их желание укрепить связь с родиной их предков.
Литовский еврей, покинувший Литву 12 марта 1990 года, и наследник литовского еврея, которому посчастливилось избежать гибели – бежать из гетто Слободки, достойны получить документ, свидетельствующий об их неотъемлемом праве любить и помнить эту землю.