newsru.co.il

Алина Ребель

75-й юбилейный Берлинский кинофестиваль официально открыт. И хотя накануне фестиваля дирекция выступила с неоднозначным меморандумом, в котором объявила необязательной принятую парламентом “Резолюцию об антисемитизме” и разрешила любые политические символы, особо подчеркнув куфию и арбузную дольку, на красной дорожке звучали имена израильских заложников.

Прямо перед церемонией открытия Берлинале неподалеку от красной дорожки проходила демонстрация в поддержку израильского заложника Давида Кунио, который по-прежнему находится в Газе. Демонстрацию поддержала и новая директор фестиваля, британка Триша Таттл, которая вместе с немецкими режиссерами и актерами вышла на красную дорожку с портретом Давида.

Особое внимание к Давиду Кунио привлек режиссер Том Шуваль, который привез на фестиваль фильм “Письмо Давиду”. Это документальная лента о заложнике, который десять лет назад снимался в дебютной ленте Шуваля “Юность” вместе с братом-близнецом Эйтаном. Тогда, в 2012 году, когда Шуваль делал пробы для своего фильма, он и представить не мог, что записи этих проб и случайное любительское видео, которое братья снимали для режиссера в родном кибуце Нир Оз, станет материалом для еще одного фильма.

“Когда мы снимали “Юность”, мы играли, мы хотели проверить, каково это – похитить кого-то, проверяли границы насилия. Сейчас этот фильм как будто стал пророчеством, стал жить какой-то другой жизнью”, – говорит Шуваль за кадром. “Юность” – история двух братьев, которые похищают девушку, чтобы потребовать выкуп у ее родителей и помочь своей семье.

Давид и Эйтан Кунио не были актерами. Они откликнулись на приглашение на съемки и пришли из любопытства. Тогда они рассказывали о своей глубокой связи, о невозможности существования по-отдельности. Сейчас Эйтан, чудом выживший 7 октября, каждый день чувствует, что задыхается, как будто знает, что его брату Давиду не хватает воздуха в туннелях ХАМАСА.

“Письмо Давиду” – страшное свидетельство катастрофы. Цветущий кибуц на снятых Давидом и Эйтаном кадрах в 2012 году, богатые апельсинами сады, в которые влюблен их отец, красавица-мать, которую старший брат Давида и Эйтана приглашает на танец, младший Ариэль жонглирует апельсинами. Сейчас он тоже – заложник в Газе.

Давида похитили, когда он пытался спасти своих жену Шарон и двух дочерей, трехлетних близняшек Юли и Эмму. Девочек и маму обменяли через 54 дня по первой сделке. Давид и Ариэль по-прежнему в плену.

“Письмо Давиду” не просто документальный фильм про заложников. Это история катастрофы всего кибуца Нир Оз. На старых кадрах братьев Кунио появляются их друзья – совсем юные Шири и Ярден Бибас. Ярден смеется и смущенно рассказывает, что назначил Давида своим лучшим другом еще в первом классе. Режиссер снова и снова проматывает пленку, на которой молодые, смеющиеся Ярден и Давид еще верят в то, что впереди у них бесконечно счастливая жизнь.

Недавно Ярден вернулся из плена. Живы ли его жена Шири и их двое маленьких сыновей, неизвестно. Живы ли Давид и Ариэль – тоже. Эйтан водит Шуваля по сгоревшему дому. Рассказывает, как прятался с женой и тремя маленькими дочками в бомбоубежище, как террористы подожгли дом, и воздуха стало не хватать, как они попрощались с девочками, думали, что теперь точно умрут. “Им сложно на меня смотреть, дочкам Давида и его жене, – признается Эйтан. – Мне и самому сложно смотреть в зеркало. Я как будто вижу его, Давида”.

Он ведет за собой оператора, показывает, как бежал Давид, пытаясь спасти одну из своих дочек, как он кричал, увидев, что Шарон тоже в руках террористов. “Я проснусь, когда мои дети вернутся домой”, – говорит мать Давида и Ариэля. “Я до сих пор не могу поверить, что это случилось”, – признается их отец. Большая цветущая счастливая семья с записей десятилетней давности, на которой Давид и Эйтан дурачатся и смеются, теперь словно дом Эйтана: сгоревший, разрушенный, с выбитыми стеклами и перекошенной от убийственного жара мебелью. И, кажется, “Письмо Давиду” не только отчаянное желание Тома Шуваля докричаться до своего актера. Это портрет страны, у которой нет шансов проснуться, пока Давид, Ариэль, Шири и ее малыши и все заложники не вернутся домой.

Об Израиле – хоть и не впрямую – со сцены церемонии открытия Берлинале говорила и Тильда Суинтон, которой вручили почетного Золотого медведя за вклад в киноискусство. Британская актриса и активистка не раз за эти полтора года выступала за прекращение войны в Газе, участвовала в благотворительных акциях в поддержку палестинцев и вообще всячески подчеркивала неприятие позиции Израиля. Поднявшись на сцену, Суинтон призвала остановить все войны, а также “оккупацию, колонизацию, землевладение и развитие ривьер”, намекая на идею президента США Дональда Трампа выселить палестинцев из Газы и сделать из анклава “ривьеру”.

Она отдельно подчеркнула, что Берлинале и мир кинематографа – “пространство без границ, казней и депортаций”. На пресс-конференции она призналась, что была невероятно тронута наградой и не поддержала объявленный бойкот Берлинале, к которому призывали некоторые кинематографисты в связи с тем, что в программе фестиваля участвует сразу несколько израильских фильмов.

По словам Суинтон, лучше приехать и участвовать, чем не приехать и не получить возможности высказаться. “Найдите свое племя, в котором вам дышится свободно, – это залог успеха”, – советовала она в ответ на вопрос, как пробиться в кинематографе.

О том, что нам пока не удается это вот единство, еще одни фильм о катастрофе с заложниками, показанный на Берлинале, – “Обнимая Лиат” американского документалиста Брэндана Крамера, спродюсированный Дарреном Аранофски. Лиат Бейнин Ацили похитили вместе с мужем Авивом. “Обнимая Лиат” совсем другой фильм.

Отец Лиат Йехуда Бейнин нашел утешение в борьбе за дочь. Израильтянин с американским гражданством, Йехуда ездил в США, чтобы рассказать конгрессменам и сенаторам о похищенной дочери. Сопровождали его младший сын Лиат и ее родная сестра. Организаторы этой поездки ставили перед семьей цель растрогать влиятельных американцев рассказом Бейниных.

Но для Йехуды эта поездка стала крестовым походом – он не просто требовал от американских правителей вернуть дочь. Он хотел, чтобы они услышали, что война в Газе – неправильный способ ее возвращения. Его младшая дочь Таль и внук не раз спорили с Йехудой об этом. Им казалось неуместным и невозможным думать о чем-то, кроме того, что Лиат и Авив в плену. Этот раскол внутри семьи заложников Крамер рассматривает очень пристально, показывает ярость Йехуды и нежелание выступать на стороне израильского правительства, показывает отчаяние младшего сына Лиат Неты, который сам чуть не погиб 7 октября, и сейчас хочет только одного – мести и возвращения родителей.

Когда Лиат вернется, станет известно, что ее муж Авив погиб. Преподаватель истории, ведущая экскурсии по музею Холокоста Яд Вашем, Лиат оказалась среди тех заложников, кому повезло. Ее держали не в туннелях, а в семье, ее кормили, по ее словам, о ней даже заботились. “Когда Авив мне говорил, а посмотри, как они живут за забором (имеется в виду забор с Газой), меня это злило, – признается она. – Теперь я посмотрела и понимаю, что нужно искать какое-то другое решение”.

“Обнимая Лиат” еще одно тяжелое свидетельство того, что кризис с заложниками не только о противостоянии Израиля и ХАМАСа. Он, увы, сложнее и глубже. И едва ли закончится с окончанием войны.

AP Photo/Markus Schreiber