35 лет прошло с тех страшных дней, когда нацисты зверски уничтожили сыновей еврейского народа — буквально в первые часы после захвата города.

Это случилось в литовском городе Шяуляй в июне 1941 года. Первыми жертвами были раввины Бакшт и Нахумовский.

Тем, кто уцелел в тот день, больше месяца жили под постоянным страхом — они знали, что их ждет. Вскоре евреи, оставшиеся в живых, были согнаны в гетто. Гетто было разделено на две части — одна называлась «Кавказское гетто», а вторая «Траку». Они были расположены близко одно от другого. Но вход был отдельный, стража у ворот тоже была разная. Комиссия, состоявшая из нескольких местных жителей, ходила по еврейским домам и давала приказ, кому идти в гетто.

Не каждый еврейский дом удостоился такого приказа. Оставшиеся семьи вскоре были просто уничтожены. Подавленные, ждали мы в конце августа нового приказа комиссии: что-то должно было произойти, так как и гетто «Траку», и гетто «Кавказ» были переполнены. В маленьких крестьянских домишках жили по 2-3 семьи.

Я с родителями попала в гетто «Траку». Только к вечеру нас взяли к себе наши знакомые в комнату, где уже ютилась еще одна семья. Мы верили и надеялись, что раз уж мы в гетто, теперь немцы оставят нас в покое. Но мы тогда еще не знали, что происходит вокруг. А вокруг убивали и уничтожали евреев…

Через несколько дней в гетто пришел человек и переписал всех, кому было больше 50 лет. Мы не понимали к чему эта регистрация, но никто тогда еще не думал плохого. Через неделю пришло большое горе. Я помню все, как будто это случилось вчера. Картины прошлого стоят передо мною. Это была последняя среда августа 1941 года. Вдруг мы увидели на узеньких уличках гетто солдат СС, они шли строем, с оружием в руках. Был дан приказ: всем оставаться дома, не выходить на улицу. Тьма сменила свет, как будто черные тучи покрыли небо. Страх исказил все черты — словно люди тоже надели черные мрачные маски.

Вскоре мы увидели, что из соседних домов выводят пожилых мужчин и женщин. Эсэсовцы подталкивали их прикладами. Один немец со списком в руках зашел к нашим соседям, потом распахнул нашу дверь и выкрикнул имена моих родителей. Его сопровождал один из местных жителей. На мой вопрос, куда их везут, он ответил: «в другой лагерь». Молодая девушка, жившая у нас в доме, лежала больная. Нацист заметил ее и полуголую вытолкнул на улицу. Ее тетя, которой не было в списке, тоже пошла с ней.

Три дня вывозили из гетто всех старых, слабых и больных. А мы все еще не верили, что происходит что-то страшное и у меня была надежда, что мои родители живы.

Таких дней было еще много, но самой страшной была детская акция, проведенная в октябре 1943 года.  Немцы брали всех детей — от грудных до 10-12-летних. Их швыряли в грузовики, грузили в поезда. Это было страшно. Дети плакали, кричали, звали мам. Вопли отчаяния и горестный плач раздавались в каждом доме. Люди не спали и не ели. Мать двух дочерей плача просила немцев взять ее вместе с детьми и ей удалось упросить немца.

Только после войны мы узнали о судьбе детей: они стали жертвами

«научных опытов».

В 1944 голу пришло освобождение. Прошли годы, и мы даже не знали, где могилы жертв Шяуляйского гетто.

Один из оставшихся в живых евреев, житель Шауляй, долго разыскивал эти могилы. Однажды он вернулся домой после поисков сам не свой. То, что он увидел в лесу невозможно было передать словами.

Мы поехали в лес, который находится в 15-20 километрах от города, вблизи местечка Кужяй. Крестьяне, живущие поблизости, указали расположение ям, которые находились во многих местах. Перед глазами открылась страшная картина: человеческие кости, тряпки, оставшиеся от одежды жертв, были разбросаны среди деревьев и кустов.

Позже мы узнали еще об одной большой могиле, которая находилась в другом лесу, в шести километрах от этого места. По рассказам крестьян туда евреев привезли для уничтожения в августе-сентябре 1941 года. Я думаю, что в этой могиле лежат первые жертвы гетто, в их числе и мои дорогие родители.

На деньги, пожертвованные евреями Шяуляй и других близлежащих мест, мы привели в порядок могилы, поставили памятник. В этом нам помогли и местные власти.

Каждый год приезжали мы в эти места почтить память погибших. Пусть вечна будет светлая память евреев — жертв фашизма.