Евреев в царской России судили и отправляли на каторгу, даже когда они были жертвами. Он взялся это изменить. Благодаря адвокату Льву Купернику сотни пострадавших в погромах – в Гомеле, Кишинёве и Одессе – остались на свободе.

В 1867 году юридические вестники Российской империи осветили одно судейское разбирательство, которое вызвало немало споров в судейском сообществе и адвокатской среде. На скамье подсудимых оказался матерый преступник, цинично рассказавший в суде во всех деталях, как он убил четырех человек. Но обсуждали, конечно, не его, да и не судейское решение, конечно же, признавшее его виновным. Всех поразило поведение защитника обвиняемого. Молодой адвокат вовсе не просил о снисхождении к подсудимому. Напротив, свою защитительную речь он начал словами: «Если закон позволяет обвинителю по совести отказаться от обвинения, то я считаю и себя вправе отказаться от защиты. Если в этом вам видится вина, то карайте меня. Негодование к этому злодею претит молвить за него слово». И со словами «Да свершится правосудие!» вчерашний выпускник юрфака Московского университета Лев Абрамович Куперник вышел из зала суда.

Позже адвоката подвергли дисциплинарным взысканиям. Его поступок признали неуместным, а большинство юридических изданий сочли это «закатом так и не начавшейся карьеры» молодого юриста. Как показало время, «эксперты» ошибались. Имя Льва Куперника стало синонимом справедливости. Он брался бесплатно защищать евреев, пострадавших от погромов – вероятно, самых бесправных обитателей царской России. По всей стране ходила поговорка: «Где Б-г отступился – там еще можно к Купернику пойти!».

Лев Куперник родился в 1845 году в Вильно. Его отец Абрам Ааронович Куперник начинал карьеру управляющим винными откупами у знаменитого Евзеля Гинцбурга: тот стал известен во время обороны Севастополя в 1855 году, где вел дела буквально под взрывами пушечных ядер. Затем Куперник-старший и сам стал купцом: в 1874-м он вошел в состав учредителей Киевского промышленного и торгового товарищества. Известный в Киеве меценат, Абрам Ааронович старался дать сыну всестороннее образование, дабы тот мог выбрать для себя любую профессию.

Закончив гимназию, Лев поступил на факультет права в Киевский университет – тогда же он стал работать журналистом. Понимание чести и совести, которое позже сделает Куперника известным на всю Россию, проявилось уже тогда. Но публикации студента, в которых он критиковал государственное устройство, привели к конфликту с руководством университета. Дело закончилось изгнанием и переездом: в 1864 году Куперник заканчивал уже не Киевский, а Московский университет.

Этот год ознаменовался началом судебной реформы Александра II, преобразившей все судопроизводство. Процессы стали открытыми, в них появилась состязательность – все стороны получили равные права на предоставление и опровержение доказательств. Куперник, который уже не раз сталкивался с уничижительным отношением к простым людям, быстро определился с призванием: им стала адвокатура – возможность помочь тем, у кого раньше не было шансов на защиту. Проработав несколько лет помощником адвоката, в 1871-м он стал присяжным поверенным при Московской судебной палате.

С первых дел Куперник зарекомендовал себя блестящим оратором. Он не брезговал шуткой и сарказмом, когда разбивал доводы обвинителей. Те действовали часто все еще «по старинке»: считали, что сколько человек оказались на скамье подсудимых, стольких и нужно приговорить. Куперник убеждал в обратном. Он называл огульность приговоров преступной и убеждал, что каждый случай нужно рассматривать индивидуально. Известность Купернику принесло участие в громких делах того времени – судах над «Клубом червонных валетов» и «долгушинцами». «Валеты» были преступным сообществом молодых аристократов, которые проворачивали самые разные кражи, а «долгушинцы» – революционерами, которые положили начало «хождению в народ». В обоих случаях Куперник выступал как адвокат защиты и настаивал на определении личной степени вины каждого обвиняемого. Во многом благодаря его усилиям были оправданы 19 из 45 «валетов». Правда, с революционерами-«долгушинцами» дело обстояло хуже: все пятеро главных обвиняемых были сосланы на каторгу, где позже четверо из них и погибли.

В середине 70-х годов XIX века Лев Куперник стал героем еще одного скандала – на этот раз личного. Еврей, он решил принять православие ради брака с Ольгой Щепкиной, дочерью председателя Московского окружного суда и известной пианисткой. Это стало ударом не только для родителей адвоката, но и для той части российского еврейства, которая с восхищением следила за работой единоверца. Впрочем, справедливости ради нужно признать: Куперник стал одним из немногих, о «предательстве» которого соплеменники вскоре забыли – его продолжили считать «настоящим евреем» и «гордостью народа».

Увы, брак молодого адвоката оказался недолгим. Уже в 1877 году Куперник вернулся в Киев без жены. Почти сразу он направился в Кутаиси, где проходил судебный процесс по обвинению евреев местечка Сачхери в похищении и убийстве крестьянской девочки. У подозреваемых было аж два адвоката – Куперник и Пётр Александров. Вдвоем они провели перекрестный опрос более 100 свидетелей и в итоге полностью разбили версию обвинения. Куперник при этом почти открыто говорил об ангажированности суда: «Обвинение стало на путь совершенно ложный, задавшись лишь целью доказать, что девочку похитили евреи. Очевидно, что свидетелями обвинения по настоящему делу играла рука из-за ширм, как фокусник играет марионетками». 13 марта 1880 года суд оправдал всех девятерых евреев-подсудимых.

Через два года Куперник защищал пострадавших во время погрома в Балте Одесской области в марте 1882-го. Тогда при полном попустительстве полиции были разорены почти тысяча еврейских домов, лавок и складов. 300 человек были ранены, десятки изнасилованы, 12 убиты. Позже власти арестовали больше 50 человек, причастных к погрому. Для каждого из них Куперник добился самого серьезного наказания, включая казни и каторжные работы на 15 лет.

Был он и в числе защитников жертв погрома в Кишиневе в апреле 1903 года. Власть решила тогда «замять» процесс и возложить вину на самих евреев. Заседание сделали закрытым, суд раз за разом отказывал всем значимым ходатайствам адвоката. После процесса Лев Куперник писал дочери: «Я нахожусь в совершенно угнетённом душевном состоянии из-за кишинёвского погрома. Это нечто безобразное, ужасающее. И действия, и поведение властей до, во время и после погрома – неслыханные. Полиция, губернатор, следователи, прокуроры, министры – всех под суд! Произвол, бесправие, ложь, подлость – всё тут».

В том же году он участвовал в деле о погромах в Гомеле, когда власти не посадили евреев на одну скамью обвиняемых вместе с погромщиками. Причина для предъявления жертвам обвинения была простой – защищать себя российские евреи не могут и не должны. Обвинение не смутил даже тот факт, что из 36 евреев, оказавшихся на скамье подсудимых, никто не использовал оружие для обороны во время погрома. Куперник вновь сделал почти невозможное: из 36 обвиняемых евреев полностью оправдали 13 человек. Еще 13 получили пятимесячные тюремные сроки, а остальные отделались неделями заключения. «Презумпция виновности русского еврея», – так подытожил Лев Куперник итоги этих дел в своей книге «Еврейское царство», изданной в Киеве в 1904-м.

А в сентябре 1905-го 59-летний адвокат простудился. Болезнь быстро прогрессировала. Уже вскоре Куперник, который поначалу даже не обратил на простуду внимания, слег и не мог больше работать. 29 сентября 1905 года он умер, не дожив одного дня до своего 60-летия.

Его похоронили в Киеве на христианском кладбище: Куперник так и не вернулся к религии предков. Но, несмотря на это, поминальные службы по адвокату-христианину провели и в ряде киевских синагог – так велико было уважение соплеменников к своему защитнику. Как написал Шолом-Алейхем: «Имя Куперника, а простые евреи произносили его как Коперников, было почти столь же известно и популярно, как имя Колумба в Америке».