Почему еврейские законы стали мерилом жизни даже для завзятых антисемитов, объясняет колумнист jewish.ru Пётр Люкимсон.
Главная претензия, которую носители атеистического мировоззрения предъявляют к религии – именно о теологической стороне вопроса, а не об организационных структурах, достойных отдельного разговора (или же недостойных), – состоит в том, что невозможно жить в современном обществе по законам и предписаниям, принятым многие тысячелетия назад. Тем более что это были времена, когда человечество только начинало освобождаться от собственной дикости. Эпохи же меняются, а вместе с ними должны меняться законы и общественные нормы.
И что на это скажешь? Ведь они правы! Были в истории человечества и ушли в небытие законы царя Хаммурапи и законы Ликурга, великой Римской империи и средневековой Европы. Многие из них базировались в том числе и на религиозной этике. Но сегодня с ними знакомы разве что историки, а предложи современному человеку им следовать – и он лишь рассмеется вам в лицо.
Но как только речь заходит о Десяти заповедях, то почти каждый человек – даже самый яростный атеист – подчеркнёт, что им следует, пусть и усомнится в источнике их происхождения. И разбуди ты его среди ночи, вряд ли он сможет перечислить и половину из Десяти заповедей, но всё равно будет настаивать, что им следует.
Потому что, хотим мы того или нет, но основные моральные нормы в сознании почти каждого представителя нашей цивилизации связаны с Десятью заповедями, о получении которых евреями у горы Синай и рассказывает библейский отрывок «Итро», читаемый в синагогах на этой неделе. А то, что назван этот отрывок в честь нееврея, только доказывает, что всё происходившее с евреями у горы Синай касалось не только их, но и всех народов Земли, а прозвучавшим с той горы Десяти заповедям суждено было в итоге стать основой общечеловеческих ценностей, да и элементарной бытовой порядочности для всех – тем камертоном, с которым каждый из нас сверяет и собственное нравственное состояние, и состояние всего общества.
Так почему же Десять заповедей, в отличие от других религиозных законов, так прилипли к человечеству? Думаю, дело в том, что декалог отнюдь не фиксировал в религиозных положениях сложившееся на тот момент первобытное состояние социума, а, напротив, простирал просто сверхпрогрессивную парадигму, к которой следовало стремиться. Ведь в те времена считалось нормой продавать людей, как скот на рынке, и на этом фоне выдвигаемые Десятью заповедями ценности выглядели как траектория движения к светлому будущему. Причём это светлое будущее не рисовалось где-то там на Небесах после смерти, а постулировалась возможность его постройки тут – в материальном мире.
И хоть за прошедшие с тех пор три с половиной тысячелетия общественные нормы и взаимоотношения между людьми отчасти гуманизировались, но до выставленной Десятью заповедями планки еще очень далеко. И потому декалог и по сей день остается недостижимой точкой, до которой нам всем идти и идти. Ведь Десять заповедей постулируют абсолютное равенство перед собой всех людей, что очевидно уже на этапе подготовки к их дарованию. К примеру, Моисей запрещает приближаться на определенное расстояние к горе Синай в равной степени всем: мужчинам и женщинам, богатым и бедным, знатным и простолюдинам. На это мероприятие нельзя купить билеты в вожделенный восьмой ряд партера – никаких привилегий. А слова декалога, прозвучавшие у горы Синай, обращены в равной степени ко всем – и там стоящим, и их потомкам, и всем нам. Даже если ваши предки там не стояли.