Рина Жак, Израиль
Литовский интеллектуал поэт, драматург, переводчик, литературовед и театровед профессор Балис Сруога был заключен в концлагер Штутгоф в 43-м. Он выжил, но в основном (как мне кажется) только для того, чтобы написать одну из лучших книг о нацистских концлагерях “Лес Богов” уже в 1945 году. Он очень спешил, так как предчувствовал, что ему осталось совсем немного (Сруога скончался в 1947-м). В честь годовщины освобождения Дахау (29 апреля 1945) привожу небольшой отрывок из книги (перевод Г. Кановича).
Дахау – единственный концлагерь, который мы посетили всей семьей – здесь (как и многие узники Каунасского гетто) был заключен отец моего мужа. Он тоже выжил, но умирая, бредил, что окружен нацистами.
“Эволюция от барокко к бараку – своего рода исторический процесс, наглядно свидетельствующий о развитии немецкой культуры под пятой Гитлера. И совсем не случайно, а вполне закономерно, что Германия, в период расцвета своего военного могущества захватывавшая все новые и новые земли, из страны, признанной когда-то культуртрегером, стала в середине XX века лагертрегером (от немецкого глагола “tragen” – нести) в самом широком смысле слова. Творчески совершенно оскудевшая гитлеровская Германия несла завоеванным краям наивысшие блага своей культуры – лагерь да барак.
В самой Германии расплодилось великое множество лагерей всякого рода: военные, спортивные, молодежные лагеря, лагеря для отдыха и политического времяпрепровождения, трудовые лагеря рейха, для репатриантов, для дезертиров и ссыльных, лагеря для жителей разбомбленных городов, отборочные и пересылочные лагеря, рабочие лагеря, для интернированных, для военнопленных и т. д., и т. п. И среди всей этой системы лагерей, появившейся в Германии с приходом к власти фюрера, первое место заняли концентрационные лагеря – венец, украшение, гордость гитлеровской культуры. Несмотря на кажущееся
многообразие, их роднила общая цель – уничтожение явных и тайных врагов Германии, а особенно врагов нацизма, истребление элементов, неугодных высокопоставленным фашистским чинушам.
Концентрационные лагеря во главе с Дахау были предусмотрительно закрытого типа, а это значило, что живым оттуда никто не выходил. Недаром их и окрестили “Vernichtungslager” – лагеря уничтожения.
Пока Гитлер владычествовал только в Германии, в лагерях убивали немцев. Их уничтожали сотнями тысяч, – истинного числа погибших так никто и не знает. Когда фюрер принялся хозяйничать в чужих странах, немецкие граждане вздохнули с облегчением: рынок смерти расширился.
Лагеря росли, как грибы. Дахау, Ораниенбург, Бухенвальд, Маугхаузен. Гусен Гросс-Розен, Равенсбрук, Флоссенбург, Освенцим – и это только наиболее известные. По количеству “населения” они напоминали города со своими филиалами и фабриками, со своими законами и правом, со своей моралью не нашедшей в иных местах практического применения, со своими партиями и партийными распрями, со своими обычаями и житейской мудростью…”
