В конце января 2016 года в Литве вышла книга Руты Ванагайте «Mūsiškiai» («Наши») — об участии литовцев в уничтожении евреев во время Холокоста. Тогда погибли около 200 тысяч человек, то есть 95% еврейского населения Литвы. Книга явно затронула больную тему: одни хвалили автора, другие обвиняли в работе на Кремль, третьи предполагали, что «работу оплатили евреи». Тираж раскупили за неделю. Р. Ванагайте жаловалась, что после презентации книги ее донимали российские СМИ. Она заявила, что не будет разговаривать с журналистами из России, потому что эта трагедия — внутреннее дело Литвы, и книга не должна стать инструментом пропаганды. Журналист «Медузы» Александр Борзенко поговорил с вильнюсским историком Ильей Лямпертасом о книге Руты Ванагайте и о Холокосте в Литве.

Книга Руты Ванагайте вышла только по-литовски. О ней писали и на русском, но все-таки у нас совсем обрывочные представления. Расскажите о книге.— Сначала автор рассказывает, как заинтересовалась темой, узнала, что в ее роду был человек, участвовавший в Холокосте. Потом идет небольшая вводка о том, кто такие евреи: во что они верят, что такое кашрут и прочее. Потом историческая справка о Холокосте, основанная на книгах лучших литовских специалистов по теме. Следом идут рассказы известных людей, которые были свидетелями расправ.

Потом глава под названием «Наши стреляльщики в евреев». В литовском есть для них специальное слово с тех времен — «žydšaudžiai». Ванагайте много времени провела в архивах. Ей ставят в вину, что она ссылается на допросы пособников нацистов из архива КГБ — мол, все мы знаем, что там пытали людей. Но такие обвинения звучат только со стороны крайних «отрицателей» [вины литовцев в преступлениях]. И, на мой взгляд, это неправда. Тема пособничества в Холокосте для КГБ была совершенно вторичной. Людей брали за партизанство, за борьбу с советской властью — по этому поводу следователи действительно выбивали из людей все. Кроме того, критики почему-то не обращают внимания, что часть показаний относятся к периоду, когда КГБ уже вообще особо никого не пытало — к концу 1970-х годов.

В третьей части книги Ванагайте с Эфраимом Зуроффым (глава Иерусалимского центра Симона Визенталя, который занимается поиском участников нацистских преступлений и последовательно критикует литовские власти за отсутствие судебных процессов против бывших коллаборантов — прим. «Медузы») ездят по деревням и разговаривают со свидетелями расправ над евреями.

— Это добросовестная книга — с научной точки зрения?

— Нормальная книга. В исторической части есть какие-то ошибки, но это же публицистика, а не исторический труд. Ванагайте — не историк. Она журналист, пиарщик — что-то такое (Рута Ванагайте — известный в Литве культурный и общественный деятель. В начале 2000-х возглавляла PR-агентство. Продюсировала несколько телевизионных передач и реалити-квест «Советский бункер», в котором герои могли почувствовать себя в СССР в 1984 году — прим. «Медузы»). Книга написана с пылом неофита, состоит в основном из страшных рассказов и призвана шокировать людей

Шокировать, кажется, получилось. 

— Да. Книга вышла большим по литовским меркам тиражом и ее очень агрессивно представили. Видимо, автор — хороший специалист по пиару. Все эти слова: «Меня возненавидели родственники, меня могут посадить» (громкое интервью Ванагайте в балтийском издании Delfi вышло под заголовком «Из-за книги о геноциде евреев в Литве от автора отвернулись родные и друзья» — прим. «Медузы») — это все ее заслуга. Книги у нас не читают, и если бы не такая ее агрессивная подача, она бы прошла почти незамеченной.

— Давайте теперь перейдем к тому, что это книга описывает. Считается, что погромы начались еще до прихода немцев. Это так?

— Это миф. Несколько лет назад вышла огромная монография о Холокосте в Литве немецкого историка Кристофа Дикмана. Сегодня Дикман — лучший специалист в этой области. К сожалению, книга вышла только на немецком. Но есть интервью на английском, и там Дикман вежливо объяснил, что ни в одном архиве не существует подтверждений истории о литовцах, которые якобы убивали евреев до вторжения нацистов.

— Но сразу же после вторжения массовые убийства начались. Насколько верно утверждение, что «местные жители справлялись и сами»?

— Нам известно около 270 мест расстрелов евреев в Литве. В некоторых из этих мест немцев вообще не было. Это страшные последствия стереотипа, который очень крепко утвердился в балтийский странах: еврей — значит, коммунист.

— Это уже после прихода СССР?

— Да. В 1940 году Литву, Латвию и Эстонию оккупирует Советский Союз. Сейчас существует миф о том, что евреи встречали коммунистов цветами. К сожалению, многие историки его поддерживают: евреи якобы выбрали Сталина как спасение от Гитлера. Мол, у них выбор был такой. Но это ерунда. Ведь на тот момент никто не представлял, что такое Гитлер, и чем он хуже Сталина. Да, было известно, что Гитлер — антисемит, но этим вряд ли кого можно было удивить. Никто не понимал, о чем речь: на момент оккупации Сталиным балтийских стран никакого Холокоста еще не было, Литва — первая страна, где началось «окончательное решение» [еврейского вопроса]. При этом работала советская пропаганда на заграницу, поэтому Сталин действительно выглядел вполне привлекательно: «Все люди равны, евреи могут поступать на работу куда хотят».

— Уточняющий вопрос: доля евреев в Литве составляла…

— Не больше 10%.

— А в Литве были до СССР какие-то антиеврейские законы?

— Нет. Был «уличный» антисемитизм. В последние годы была антисемитская кампания в нескольких изданиях, в основном тех, которые принадлежали литовским купцам: «Не покупай у евреев, покупай у литовцев». Государство не было антисемитским по внешним признакам, но основало три госкооператива по продаже молока, мяса и чего-то еще, которые подрывали мелкий еврейский бизнес. Ни в Польше, ни в Литве евреев не было на госслужбе. Закона такого не было, но была практика. Если в 1920 году еще кто-то был, то к 1940-му их количество очень сильно уменьшилось.

Потом пришли Советы. Им надо было сменить этот литовский буржуазно-националистический управленческий аппарат на свой. И тут подвернулись евреи. Определенная часть евреев им очень подходила: из бедных семей, при этом умеют писать (чего с бедными литовцами часто не случалось), помнят русский — от Российской империи прошло всего 20 лет. То есть среди евреев была достаточно большая группа потенциальных управдомов, милиционеров, заведующих паспортными столами

Все решили, что евреи привели советскую власть, чтобы занять посты литовских начальников?

— В какой-то мере. С Советами пришел бюрократизм того уровня, которого в Литве не было: новые паспорта, прописка — куча поводов, по которым простому человеку с улицы надо идти в к властям. И там этот простой литовский человек видит еврея. Этот еврей предлагает заполнить анкету в пяти экземплярах и прийти через неделю. Никто не свят, так что было какое-то количество людей, которые мстили этим гоям за все, что они нам сделали со времен Римской империи. И все это наложилось на твердый стереотип, что все евреи заодно. В результате и возник «еврей-коммунист». Этот стереотип был абсолютно повсеместен, в него верило 99% населения Литвы. В том числе и просоветски настроенные люди: евреи — коммунисты, они хорошие, бедные. Евреи массово шли в комсомол. Поверили в то, что говорилось. Евреи ассоциировались с советской властью, а советская власть умела сделать так, чтобы ее не любили.

— Речь идет об оккупации, национализации и депортации?

– Обо всем, что произошло за год советской власти. 14 июня 1941 года было приказано депортировать из балтийских стран потенциальных врагов. Это было «очищение предполья» (передовой полосы обороны — прим. «Медузы») в преддверии возможной войны с Гитлером. Все происходило в чистом советском духе: сейчас хорошо известно, как составлялись списки «врагов». Учителя иностранных языков, радиолюбители, голубятники — люди, за которыми не было никакой вины, — отправились в Сибирь как предатели и шпионы. Списки составлялись, но на самом деле любого могли арестовать и выслать. Если человека из списка не было дома, брали другого по той же специальности — план-то надо выполнять.

Когда началась депортация, многие ушли в леса — это традиционная литовская забава. Вокруг все время войны, так что у каждого на хуторе лежит свой автомат — если что, берешь его и идешь в лес. И кто-то при этом должен показать чекистам, где живут эти самые враги народа из списков на депортацию. И очень часто это те самые еврейские комсомольцы приводили чекистов к своим соседям, которых знали с детства. И вот это запомнили надолго. То, что эти комсомольцы иногда приводили чекистов именно к евреям, которых потом увозили в депортацию, никого не волновало.

Когда подошли немцы, и Советы побежали, возникло множество отрядов самообороны: люди вышли из лесов, начали стрелять по советским солдатам и активистам. Стреляли по бегущим, а тех, кто не бежал, арестовывали и только в крайних случаях расстреливали. Крайние случаи — это если были бои, и литовцы теряли людей. И тут выяснилось страшное последствие стереотипа «евреи-коммунисты». Существует сборник документов партизан этого первого восстания, там есть несколько страшных документов, на которые не очень обращают внимание. Это списки арестованных. Йонас такой-то, милиционер. Пятрас такой-то, председатель чего-нибудь. 20 литовцев и пять евреев. И у этих пятерых причина ареста не указана, потому что и так все знают: еврей-коммунист. Тогда погибло от пяти до десяти тысяч мирных жителей. Из них где-то половина евреев. Стреляли в коммунистов — погибали евреи. Это не Холокост, это антисоветское выступление с очень сильной составляющей антисемитизма.

— Из интервью Ванагайте складывается ощущение, что литовцы более рьяно участвовали в убийствах евреев, чем жители других оккупированных стран. Что в Литву даже привозили убивать евреев из других стран — такие тут были расстрельщики исполнительные. Литва действительно отличалась чем-то в этом плане?

— Нет. Все айнзацкоманды (нацистские формирования, которые занимались массовыми убийствами мирных граждан на оккупированных территориях — прим. «Медузы») от Мурманска до Крыма формировались по одному принципу. От 30 до 50% немцев, остальные — местные жители. Так было всюду. Немцев просто не хватало, и среди стреляльщиков их везде было меньшинство. Если брать в цифрах, белорусы на самом деле проявили себя на службе немцам лучше, чем литовцы.

Кроме того, существовал принцип использования инонациональных кадров, то есть «варшавское гетто» подавляли, например, латыши и белорусы, «вильнюсское гетто» — украинцы и эстонцы, а литовские батальоны «покрыли себя славой» в Белоруссии. Литовцы ничем не отличаются.

Другое дело, что литовцы и украинцы — за что, опять же, их постоянно упоминают в еврейских источниках — начали формировать свои отряды сами. Тут есть еще такой момент: многие западные историки Холокоста уверены, что был какой-то особенный литовский отряд «Ипатингас бурис» (Ypatingas burys). На самом деле это просто перевод на литовский немецкого «айнзацкоманда» — особый отряд. Это не литовское подразделение, а часть немецкой структуры, какие были по всему фронту.

— В расстрельные отряды шло много литовцев?

— В Литве жили 2,5–3 миллиона человек. Из них так или иначе участвовали в Холокосте не более 20 тысяч литовцев. Многие помогали евреям, прятали: по моим подсчетам, по количеству спасателей относительно размеров населения литовцы на втором месте среди всех оккупированных стран. Основная масса населения просто хотела, чтобы их оставили в покое. Часть из них — герои, святые. Часть — убийцы и сволочи. Нельзя требовать от всех, чтобы они были героями, нельзя избавиться от убийц, сволочей.

Что касается убийц, тут ведь есть еще вопрос — кого считать? Если только тех, о ком доказано, что он жал на курок — таких тысяча-полторы. Подсчеты проводил «Литовский центр исследования геноцида и сопротивления»: руководил работой абсолютно честный историк, книги и статьи которого гораздо страшнее книги Ванагайте, хотя там и меньше деталей.

— Давай теперь поговорим о том, как после войны жила память об убитых литовских евреях. Выжило всего несколько тысяч — те, кто воевал в Красной армии, партизаны. Они пытались как-то объединиться вокруг идеи сохранить память о тех, кто был убит?

— Когда Вильнюс освобождали, сюда сначала вернулись еврейские партизаны, которые ушли из вильнюсского гетто перед его закрытием в сентябре 1943 года. Часть из них вошла в город еще до Красной армии. Сразу после ухода немцев эти партизаны начали собирать еврейский музей. В гетто была так называемая папир-бригада, бумажная бригада, которая работала у немцев. Они работали на айнзацштаб рейхсляйтера Розенберга. Это такая организация, которая собирала по всей оккупированной территории еврейские артефакты — то ли для музея вырождения еврейского народа, то ли еще для чего-то. Там было несколько немецких специалистов и бригада из тридцати, кажется, евреев из гетто. Те, кто выжил, начали мгновенно собирать уцелевшие артефакты для еврейского музея. Он открылся, если не ошибаюсь, в 1946-м и закрылся в 1948-м

Еврейские партизаны организовали еврейскую школу-интернат для сирот, которых спасли литовцы. И посылали по всей Литве людей этих сирот искать. А это была смертельно опасная экспедиция. Литовские партизаны ведь считали, что все евреи — коммунисты, так что могли напасть просто за еврейский нос. А многие люди, которые спасли ребенка, не хотели с ним расставаться, и это тоже была тяжелая ситуация. Моя любимая история — про Абрахама Фоксмана, которого спрятала польская няня. Они жили прямо напротив ворот гетто. Родителям пришлось долго судиться с этой няней потом, чтобы вернуть ребенка.Ставили памятники на идиш, они стояли до 1948 года. Потом советские власти их уничтожили и поставили свои. Появляется формулировка — «В память о погибших советских гражданах». О евреях ни слова. В советское время Холокоста как бы не существовало.

— Почему надо было сносить памятники?

— Потому что в Советском Союзе к этому времени началась антисемитская кампания, которая продолжалась до смерти Сталина. Дело Еврейского антифашистского комитета — это как раз 1948 год.

— А как изменилась ситуация после 1990 года, когда Литва стала независимой? Как власти и общество сейчас воспринимают прошлое?

— Тут нужно отделять власть от общества. Литовские власти вели себя совершенно адекватно. С первых дней они признают участие литовцев, защищают все еврейские кладбища от застройки, которая происходила массово в советское время. Ставят памятники. Президент Альгидрас Бразаускас во время визита в Израиль извинялся за участие литовцев в Холокосте. А в Литве скандал: «Что это он сказал такое? Чего это мы должны извиняться?!» Ровно так же, как сейчас с Ванагайте: «Кто ее вообще уполномочивал?! У меня в семье убийц не было!» Но все-таки Литва очень рано — второй страной в мире — учредила День памяти геноцида. 23 сентября кто-нибудь из министров или президент выходят в Понары (место массового расстрела евреев, где погибли, по разным подсчетам, от 56 тысяч до 100 тысяч человек — прим. «Медузы»), говорят речи — иногда личные и хорошие.

— Советские надписи на памятнике убрали?

— Новый памятник в Понарах поставили почти сразу — частично на литовские, частично на еврейские деньги. С информационной доски на входе советский текст просто сняли, повесили доски с двумя изменениями. Вместо «советских граждан» просто написали «люди» и добавили «местные пособники». Еще в 1990 году или в 1991-м еврейская община поставила там мраморный камень, где на идиш и иврите повторили ту же надпись, добавив фразу: «70 тысяч из них были еврейские старики, женщины и дети». И эта же фраза есть по-русски и по-литовски.

— А общество?

— А общество абсолютно к этому делу равнодушно.

— Именно равнодушно?

— Да, именно равнодушно. Один из памятников, на котором надпись есть только на иврите — на улице Субачаус — очень хорошо служит зимой как снежная горка, там откос удобный. А что написано — непонятно. В коллективной памяти литовцев почти не существует евреев. Еще 40 лет назад можно было услышать страшилки из серии «евреи пускают детей на мацу». А сейчас этого нет, потому что евреев не осталось.

И гвалт, который поднялся, когда вышла книга Ванагайте, очень показателен. Многие кричали, что Ванагайте якобы обозвала весь литовский народ убийцами, хотя этого не было. И ни у кого, ни у кого не возник в голове вопрос: «Может, „наши“ — это и евреи?» Никто не задал этого вопроса — а чьи это, «наши»? В Литве очень странно: геноцид — сталинский, а Холокост — это не геноцид, это убийство евреев. То есть в понятие «мы» евреи не входят.

— Ванагайте сказала, что ее атакуют российские журналисты, и что ее все в Литве обвиняют в работе на Путина: мол, она создала идеальный инструмент для пропаганды. Шок, который должна была вызвать книга, может быть полезным на таком фоне?

— Не все ее обвиняют, но многие, это правда. И это очень понятно: российская пропаганда сейчас действительно массово играет идеей о фашистах-прибалтах, украинцах и прочих. На русскоязычных каналах и в прессе это постоянным фоном идет. Так что Ванагайте называют путинисткой даже чаще, чем еврейкой. И мало кому приходит в голову, что единственный способ защититься от пропагандистских манипуляций — самим раскрыть свои темные пятна, раздать по заслугам живым и мертвым, разобраться, и таким образом лишить пропагандистов поводов для шантажа. Об этом говорят единицы — как правило, те, кто и раньше говорил что-то подобное.

Скандал вокруг книги дает некий шанс, что общество сдвинется с точки. Появится интерес к теме, опубликуют список убийц (Центр исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы уже пообещал опубликовать список из 1000 фамилий участников Холокоста до конца года — прим. «Медузы»). Правда, судя по комментариям, абсолютное большинство тех, кто кричит про эту книгу — хорошее или плохое — ее просто не читали.