Лагерь Берген-Бельзен претерпел за годы существования значительные изменения. В 1940 году лагерь открыли в качестве места заключения военнопленных, за несколько лет в стенах лагеря Берген-Бельзен погибли десятки тысяч советских солдат, а также тысячи евреев, цыган, гомосексуалистов и политических заключенных. В 1943 году в лагере была выделена специальная зона, здесь в суровых условиях содержались заключенные-евреи из разных стран Европы, была среди них и Анна Франк. В 1944 году лагерь получил статус “восстановительного”, это означало, что в Берген-Бельзен пересылали из других лагерей бесчисленное количество больных или неспособных к тяжелой работе заключенных. В апреле 1945 года Берген-Бельзен был, наконец, освобожден британскими войсками. Выжившие заключенные находились на последней стадии измождения, за несколько следующих месяцев более 10 000 из них умерли. Союзники сожгли старые лагерные бараки, чтобы предотвратить эпидемию сыпного тифа, а поблизости был построен крупнейший на территории послевоенной  Германии лагерь для для перемещенных лиц (DP). Многие беженцы, особенно представители восточноевропейского еврейства, вынуждены были оставаться на территории Берген-Бельзена на протяжении нескольких лет. Они не могли вернуться к прежней жизни на родине и нуждались в поддержке, которая позволила бы им покинуть лагерь.

Лагерь Берген-Бельзен располагался на небольшой территории в шестидесяти километрах к северо-востоку от Ганновера. С 1940 по 1943 год это был лагерь для военнопленных – французских, бельгийских, а позднее и советских солдат. Немногие сумели пережить первые годы существования лагеря: десятки тысяч заключенных были расстреляны, погибли от голода и сыпного тифа. До наших дней дошла скудная информация о лагерном быте, в этой ситуации даже не стоит говорить о музыкальных аспектах жизни заключенных. Однако, жесточайшее отношение к военнопленным, не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило в лагере с тысячами еврейских мужчин, женщин и детей в период с 1943 по 1945 гг.

В 1943 году часть лагерной территории отвели для содержания еврейских заключенных. Считалось, что этих пленников будут обменивать на немецких солдат, захваченных западными союзниками. Здесь содержались в основном голландские, французские, бельгийские и норвежские евреи. Нацисты планировали получить выкуп за этих пленников или же использовать их в целях пропаганды, поэтому условия содержания этих заключенных были существенно лучше, чем в других лагерях. На деле лишь некоторые еврейские узники Берген-Бельзена были освобождены с через обмен. Тем не менее, участь заключенных Берген-Бельзена была гораздо лучше, чем у других нацистских узников. Часто в лагере содержались целые семьи, некоторым из пленников даже позволили сохранить свою гражданскую одежду. Заключенные могли общаться между собой, поскольку между ними не существовало языковых барьеров, иногда в одном бараке оказывались пленники, знакомые еще с довоенных лет. Обычно в концлагерях назначали на служебные позиции уголовных заключенных, но в лагере Берген-Бельзен к этой работе привлекали евреев, поэтому отношение к заключенным в Берген-Бельзене было более мягким, им представлялась значительно больше свободы. И, хотя у заключенных Берген-Бельзена было мало возможностей для музицирования, они были в куда более выигрышных условиях, чем заключенные других нацистских концлагерей.

Немногие сохранившиеся документы позволяют нам составить представление о музыкальной жизни в лагере. Отдельные свидетельские показания и дневники доказывают, что музыка, пусть и неофициально, в стенах лагеря все же существовала – заключенные пели и играли на тайком сохраненных инструментах. В число заключенных лагеря входил более высокий процент образованных семей (так как эсэсовцы расчитывали на возможный обмен этих людей), что способствовало богатой культурной жизни в лагере. Кроме того,  большое количество заключенных раввинов продолжали религиозную деятельность в лагере, а это почти всегда включало музыку. На лагерных шаббатах и праздниках

зачастую мы внезапно начинали традиционное шаббатнее застольное пение Земирот (Zemirot). Опасаясь охранников, мы были вынуждены сдерживать свои голоса, мы пели, трепеща от страха, и все же мы были счастливы!

Иногда заключенные-евреи из различных частей лагеря собирались большими группами и пели песни на своих родных языках. Подчас, только музыка и надежда на падение Третьего Рейха придавали еврейским заключенным сил для сопротивления:

любому, кто хотел бы представить себе происходившее в лагере, следовало отправиться в двенадцатый барак воскресным вечером, когда французские, албанские и сербские евреи пели в гостях у греческих заключенных. Здесь ощущалось вдохновение, это была жизнь. Льется свободная песня, в том же ритме хлопают в ладоши, в том же ритме притопывают ноги … Песня взмывает ввысь, вы чувствуете ее жизненную силу. Внутренняя сила еврейского народа преодолевает все. Звучат французские и греческие, сербские и русские песни. Большинство песен непонятны, но все чувствуют главное: “Мы должны выстоять” (Il faut se tenir). В конце поется национальный греческий гимн, а затем … на иврите “Ха-Тиква” (Hatikvah).

В лагерном дневнике немецкой еврейки Зелингер есть фрагменты, посвященные узникам, содержавшимся в других бараках:

Венгерский скрипач играл “Сарасате”, а затем венские песни. Голландки пели песни “Аллилуйя” и “Богема” (Bohème), певец также исполнял “Богему”. Заключенные в грязных бараках, эти люди тем не менее были лагерной элитой. Некогда, облаченные в соответствующую одежду, они были в числе зрителей на концертах Менгельберга или Фуртвенглера. К счастью, эти голодные, сломленные изгнанники сумели сохранить на чужбине музыкальные инструменты и могли хотя бы на краткое время найти отдохновение в музыке.

Голландская заключенная Клара Ашер-Пинкхоф писала о том, насколько важна была для нее и ее товарищей по заключению возможность просто напевать любимые темы из произведений Моцарта и других композиторов. Другой бывший заключенный, Альберт Йоахимшталь, вспоминал о пятилетнем голландском мальчике, игравшем на губной гармошке; его привезли в лагерь вместе с родителями в начале 1944 года. Сохранились также немногочисленные описания тайных спевок нескольких друзей или земляков, и даже тайных культурных мероприятиях для детей. Несмотря на запреты, Клара Ашер-Пинкхоф организовала подпольные музыкальные занятия для детей. Кроме традиционных уроков, она писала песни для утренних танцевальных занятий. Дети и молодые люди, прошедшие через Берген-Бельзен, позднее в своих воспоминаниях отмечали, что в дни заключения музыка была важна для них, как никакое другое искусство.

Как и в большинстве других нацистских лагерей, в Берген-Бельзене эсэсовцы часто использовали музыку в  своих интересах. Йозеф Крамер, бывший начальник лагеря Биркенау, принял руководство лагерем Берген-Бельзен в декабре 1944 года. В октябре того же года в Берген-Бельзен были переведены  из Биркенау заключенные, игравшие в женском лагерном оркестре. С момента вступления Крамера в должность и до закрытия лагеря весной 1945 года,  лагерные музыканты выступали на вечеринках в доме коменданта. Венгерская скрипачка Лили Мате и голландская аккордеонистка Фиора Шрайвер должны были выступать перед гостями с “развлекательной программой”, в качестве платы они получали еду или сигареты.

В конце 1944 – начале 1945 года, когда войска союзников продвинулись на территорию Германии, в концентрационный лагерь Берген-Бельзен стали свозить тысячи заключенных из лагерей, расположенных ближе к линии фронта, многие из этих узников пережили и марши смерти. В последние дни существования лагеря, заключенные получили приказ перетаскивать тысячи трупов в места массовых захоронений, эта работа продолжалось с раннего утра до позднего вечера. По приказу коменданта Крамера, два лагерных оркестра сопровождали работу. Бывший узник вспоминал, что

в те дни заключенных переполняли противоречивые эмоции – острое чувство сострадания и новая надежда. Два оркестра весь день играли танцевальную музыку в то время, как 2000 заключенных перетаскивали трупы для захоронения. В лагере всегда были скрипки и гитары, цыгане часто вечерами исполняли свою музыку, но в последние несколько дней оркестр играл в полном составе. Музыкантам выдавали сигареты и они, по приказу СС, играли на открытом воздухе, от зари до зари, в то время, как заключенные волокли по камням трупы, а эсэсовцы и капо избивали прикладами и плетками спотыкающихся людей под звуки мелодий Легара и Иоганна Штрауса.

15 апреля 1945 года, британские войска освободили Берген-Бельзен. Когда они приблизились к лагерю, несколько французских женщин-заключенных вдруг запели “Марсельезу”. Как только лагерь был официально освобожден, несколько заключенных привезли из близлежащего городка проигрыватель и фортепиано и организовали импровизированный концерт. Выжившие заключенные вдохновенно исполняли во время шаббатней службы гимн “Ха-Тиква” (Hatikvah).

Британские войска эвакуировали бывших заключенных и сожгли старые лагерные бараки, чтобы предотвратить эпидемию сыпного тифа. Вскоре неподалеку был создан лагерь для перемещенных лиц. Это был крупнейший на германской территории лагерь такого типа, по его модели создавались лагеря в других местах. Отдел культуры, созданный в сентябре 1945 года,  организовал в лагере работу двух театральных трупп. Первое театральное представление с программой пародийных номеров состоялось уже в сентябре, но неформальная деятельность, преимущественно в области образования и ухода за детьми, началась еще раньше. Новые обитатели Берген-Бельзена справляли многочисленные свадьбы, начался настоящий “бэби-бум”. В лагере  становилось все больше и больше детей, а, поскольку для деятельности любой еврейской общины забота о детях всегда была приоритетным направлением, в Берген-Бельзене (как и в других еврейских лагерях для перемещенных лиц) была создана мощная система образования, включавшая детский сад, школу, несколько религиозных школ и сионистских организаций. Были разработаны и обширные программы профессиональной подготовки.

Со временем территория Берген-Бельзена была отведена для проживания только еврейских заключенных, и в лагере был создан Центральный еврейский комитет. Этот Комитет представлял интересы евреев со всех лагерей для перемещенных лиц, а также еврейско-немецкой общины на территории английской окупационной зоны. Комитет выпускал первые на территории послевоенной Германии еврейские газеты, а в 1946 году организовал публикацию сборника “Песни гетто и концлагерей”. Отмечая огромную роль музыки в истории Холокоста, в предисловии к сборнику редактор, актер и музыкант Зами Федер писал:

Еще будучи в концентрационном лагере я начал собирать песни лагерей и гетто, написанные как известными, так и неизвестными поэтами… После освобождения я продолжил эту работу. Мне удалось подготовить брошюру с некоторыми песнями … они позволят будущим историкам ярче представить трагический период нашей жизни. Эти песни собраны в том виде, в котором они были написаны и исполнялись.

В Берген-Бельзене гастролировали актеры и музыканты, приезжали с выставками художники из Европы и Соединенных Штатов. В июне 1946 года в Ганновере симфонический оркестр, состоявший из 55 музыкантов, дал концерт перед тысячной аудиторией. В августе того же года польский актер еврейского происхождения Герман Яблоков, еще в 1942 году эмигрировавший в Америку, выступил перед огромной толпой польских евреев, исполняя традиционные народные песни на идиш, песни гетто и лагерей.
10 июля 1950 года последние обитатели покинули лагерь для перемещенных лиц, и ворота Берген-Бельзена, наконец, закрылись. Несколько человек были переведены в другие лагеря на территории Германии, где они дожидались оформления документов и финансовой помощи, необходимой для возвращения к самостоятельной жизни. Формальности решались еще в течение года, и, наконец, в августе 1951 года последний из выживших узников лагеря Берген-Бельзен обрел свой дом.

holocaustmusic.ort.org/ru/