МНЕНИЕ

Милан Херсонский

В январе прошлого, 2014-го года из печати вышла новая книга стихов литовского поэта, публициста, члена Международной  ассоциации «Литва без  нацизма»  Александраса Босаса под названием «IŠ  TEN SUGRĮŽTANTIEMS. Apie ŠOA RIMTAI IR SU IRONIJA» («ТЕМ, КТО ВОЗВРАЩАЕТСЯ ОТТУДА. О ШОА СЕРЬЁЗНО И С ИРОНИЕЙ» Далее «Тем, кто возвращается оттуда» – М.Х.).  А.Босас  стал первым в истории литовской литературы поэтом, который не только обратился к самой болезненной и негласно табуированной теме в истории Литвы – к теме Шоа, – но и посвятил ей не одно и не несколько стихотворений, а всю третью, к сожалению, последнюю книгу. В ней поэт не шопотом и не намёками, а «во весь голос» открыто и откровенно заявил о своём отношении к трагедии Шоа и так называемого «окончательного решения еврейского вопроса».

В годы нацистской оккупации германские нацисты при активной добровольной помощи весьма значительного количества организованных и вооружённых местных гражданских лиц, вступивших в военизированные подразделения полиции, уничтожили почти всю еврейскую общину, которая до Второй мировой войны была самой знаменитой и высокоразвитой общиной всемирной еврейской диаспоры в первой половине ХХ века. Евреи представляли в Литве  самое многочисленное национальное меньшинство населения. Еврейская община жила в мире и согласии с местным литовским, польским, русским населением, с другими национальными группами.

♦

Книга стихов А.Босаса «Тем, кто возвращается Оттуда» стала уникальным литературным и  политическим явлением в жизни страны. Это первое и единственное за 70 послевоенных лет оригинальное поэтическое произведение о Шоа, написанное литовским автором. Может быть, когда-нибудь, когда появятся более благоприятные условия, литовские литературоведы изучат, исследуют эту талантливую книгу стихов и найдут ей место в литовской литературе?..

Несмотря на то, что со времени её выхода в свет прошло более года, литературная критика как будто не замечает книгу стихов талантливого поэта. Найдёт ли тема Шоа продолжение в творчестве коллег А.Босаса по поэтическому цеху?.. Неожиданная смерть поэта и молчание литературной критики не дают надежды на оптимистические прогнозы: затронута одна из самых «горячих» тем в нынешней Литве…

Книга стихов о Шоа появившаяся в стране, где ежегодно   уже в течение 7-ми лет экстремистские ультанационалистические организации, поощряемые представителями местного «истеблишмента», дважды в год устраивают шествия под лозунгом «Lietuva –  lietuviams!» (Литва – для литовцев!), дорогого стоит: поэт сделал выбор, который требует от творческого человека большого мужества. Таких людей  никогда и нигде не бывало в избытке.

В сегодняшней Литве вновь поднимается волна экстремизма и национализма, которая почти 75 лет назад захлестнула страну, привела её к уничтожению создававшегося почти семь веков общественного согласия между различными национальными группами населения, точнее говоря, – это была волна, которая вынесла всё общество к национальной трагедии.

В длинном названии книги далеко не всё и далеко не всем читателям понятно с первого взгляда: почему и зачем какие-то «неизвестные» ушли куда-то «туда», откуда  всё те же «неизвестные» куда-то и зачем-то возвращаются? Откуда они возвращаются? Убитые для того и были убиты, чтобы они не могли никогда возвратиться «оттуда» к своим домашним очагам…

Понять авторскую мысль помогает посвящение книги стихов: «Двумста тысячам наших сограждан, трагически ушедших от нас и возвращающимся Оттуда».

Убийцы надеялись, что память об их злодеянии умрёт, и быстро развеется: грабители, убийцы, мародёры всегда надеются, что им удастся тем или иным способом убить, ограбить убитых и уйти от ответственности. Но у еврейского народа очень долгая память: евреи помнят события, которые произошли пять тысяч лет назад. А литовские евреи были убиты совсем недавно – всего около 75-ти лет назад…

Своей книгой А.Босас  сказал литовским читателям: «они», убитые, возвращаются к нам, живущим сегодня. Они возвратятся завтра, послезавтра, они будут возвращаться всегда, когда  к людям  возвращается память о прошлом, не искажённая идеологическими выкрутасами, не опошленная и не исковерканная «заказчиками истории» и заказными историками.

О том, что во время войны произошло с Еврейской общиной Литвы, нельзя забывать ни нам, живущим сегодня, ни будущим поколениям хотя бы уже потому, что люди, потерявшие память о прошлом, теряют и свой собственный нравственный облик. Они становятся существами «родства не помнящими»– субъектами без вчерашнего и завтрашнего дня, без корней происхождения.

♦

О редком слове, «Шоа», которое А.Босас использовал в своей книге, крупный израильский учёный Анатолий Кардаш в книге «Черновой вариант»  (Изд. Иерусалим, 1994 г.) писал: «…еврейскому слову Шоа, взятому из Торы, нет  равноценного перевода в других языках.  Лишь частично значение этого слова можно истолковать как «бедствие» или «катастрофа». (Подчёркнуто мной. – М.Х).

В международной и литовской послевоенной публицистике, в школьных  учебниках, научной и художественной литературе многих стран мира, где речь идёт о геноциде евреев во время Второй мировой войны, используется ставшее после окончания войны самым распространённым, привычным и – за десятилетия использования – в значительной степени утратившим эмоциональное содержание словом «холокост». Этим словом наряду со словом «геноцид» в послевоенном мире  стали обозначать преследование и тотальное уничтожение евреев в Германии и в оккупированных ею странах в 1933-м – 1945-м  годах.

Израильские историки вообще не употребляют слово «холокост». Сегодня в Европе и США нередко слова  «холокост» и «геноцид», настолько вошли в привычный быт, что в значительной мере потеряли свое трагическое значение. Этим широко пользуются те деятели и представители власти, которые умышленно стремятся «размыть»,  минимизировать и опошлить значение этих слов и даже пишут их со строчной буквы, как нечто элементарное и привычное. Думается, что А.Босас, знавший цену словам, не случайно в названии сборника выбрал именно более редкое и резкое слово – «Шоа».

По мнению А.Кардаша, смысл «Шоа» соответствует понятиям «Мрак пустоты» или «Ничто» – «беспросветность, в которой нет ни искорки, полная тьма», – пишет он в своей книге.  «Нас превращали в пепел, в траву, перемалывая кости, переливая золотые кольца и коронки –  от человека ничего не оставалось. Пустота!..», – говорит А.Кардаш  о сущности антисемитизма в своей книге.

О реальности «Мрака пустоты», то есть, о реальности Шоа, напоминает нам судьба Еврейской общины Литвы в годы нацистской оккупации, когда местные пособники нацистов из 240 тысяч литовских евреев уничтожили около 220 тысяч человек, то есть более 95-ти процентов довоенного еврейского населения Литвы. Около 220 мест массового захоронения жертв геноцида евреев расположены в границах Литвы. Государственная статистика свидетельствует, что в 1959-м году, в Литве проживали 24672 еврея, то есть немногим больше 1-го процента от довоенного количества евреев в республике. С тех пор количество евреев в Литве неуклонно уменьшалось. В 2001-м году их было 4007 человек. В 2011-м году официальная статистика сообщила, что в Литве проживает 3050 евреев. Сегодня их насчитывается менее 3-х тысяч. Такова неумолимая правда истории. Но её пытаются утаить. И это не единственный факт истории, которые утаивает «истеблишмент» Литвы.

♦

В 1994-м году полную географическую карту Литвы, обозначив на ней маленькими значками более 200 мест убийства евреев с указанием количества жертв, захороненных в каждом погребении, сделал Иосиф Левинсон и Евсей Яцовскис, оба – бывшие  сотрудники Государственного еврейского музея Литвы имени Виленского Гаона. Этой  географической картой, как символом немеркнущей памяти о трагедии, много лет начиналась экспозиция о Шоа в «Зелёном домике» – так называют приземистый деревенский домик в Вильнюсе по улице Паменкальнё. Ввиду «отсутствия» в Вильнюсе более престижных зданий этот домик в современном городе, где добрая четверть зданий принадлежала евреям, сделали музеем Шоа. Взглянув на карту страны, посетитель видел, что  убийцы превратили Литву в большое кладбище. Несколько лет назад эту карту удалили из экспозиции: она не давала возможности некоторым современным «деятелям» скрывать от посетителей «зрительный» масштаб убийства евреев Литвы. Где теперь эта карта? Вероятно, там же, куда спрятали и всю большую экспозицию об участии евреев Литвы в войне против нацистской оккупации Литвы… И это не единственный пример утаивания правды о Шоа в сегодняшних экспозициях Государственного еврейского музея имени Виленского Гаона.Ознакомиться с пониманием Шоа А.Босас мог и по двухтомному труду под названием «Šoa [Holokaustas] Lietuvoje» («Шоа [Холокост] в Литве») в двух частях, составленному Иосифом Левинсоном. Первая часть книги издана в 2001-м году, вторая часть – в 2004-м году. В переводе на английский язык оба тома были объединены. См.: http://josephlevinson.com/ ). В ней собраны известные в то время важнейшие материалы о Шоа (Холокосте) в Литве.

Книга А.Кардаша, в которой дан глубокий анализ  корней антисемитизма как философии, и книга И.Левинсона, где показана «практическая» реализация этой философии, в Литве могли появиться лишь в 1990-м – 2005-м годах после восстановления независимости Литвы. Но уже в середине второго десятилетия независимости начались попытки не исследовать, а сочинять историю по «заказу сверху», возлагая ответственность за убийство евреев в Литве только на германских нацистов и «группу местных отбросов общества». Сегодня эти попытки приобрели характер эпидемии, которую продолжают распространять некоторые политизированные историки и политики, стремящиеся «отбелить» историю Литвы периода  её нацистской оккупации.

Предшественником Александраса Босаса в освоении темы Шоа был автор всемирно известной поэмы «Песнь об уничтоженном еврейском народе» («Dos lid funem oysgehargetn yidishn folk»). Её написал узник Варшавского гетто Ицхак Каценельсон, убитый и сожжённый в начале мая 1944-го года в газовой камере в Аушвице (Освенциме). Поэма была опубликована на идише в 1945-м году, позднее её перевели на иврит английский и другие языки, в том числе существуют два разных перевода на русский язык. Этим языком прекрасно владел А.Босас.

♦

А.Босас родился 18-го мая 1951-го года, в деревне Пярвазнинкай  Шакяйского района через 6 лет после того, как нацистская Германия была разгромлена и отгремели последние залпы Второй мировой войны. Но потрясение, которое произвело тотальное уничтожение евреев на жителей всей Литвы, докатилось до Александраса ещё в детстве – по устным упоминаниям о них в семье. По мере взросления А.Босаса, как и всех мальчиков, интересовали устные семейные предания о минувшей войне. Не исключено, что в домашних разговорах и воспоминаниях о войне он узнал и о еврейской трагедии. Ужасы легко западают в юную память. Рассказы, слышанные в детстве от близких людей дополнились книгами, прочитанными значительно позднее – в первое десятилетие после восстановления независимости Литвы. Уже став зрелым человеком, автором двух сборников стихов, А.Босас заговорил о судьбе евреев Литвы и об ответственности за всё то, что произошло с ними на его родине в годы Второй мировой войны.

Поэт знал, что в  течение послевоенных лет в литовских семьях, как и в его семье, из поколения в поколение передаётся никем не написанная, устная история трагических событий военных лет. Литовские историки и фольклористы не пишут и СМИ не рассказывают о том, что в устных народных преданиях о событиях Второй мировой войны нередко встречаются упоминания о евреях, об их безнаказанном убийстве и ограблении.Даже через почти 60 лет после окончания войны, 2004-м году, приезжавшие в Литву родственники убитых евреев встречали людей, которые не только помнили отдельные слова на идише, но и могли сказать одну-две фразы. Например, в газете «Литовский Иерусалим» сообщилось, что в Купишкис для приезжих пела «80-летняя Вероника Стакявичене, которая с поразительной достоверностью воспроизводя мелодию, интонацию и слова, пела: «”Afn pripechok brent a fajerl, //Un in shtub iz heis, //Un der rebeniu mit kleine kinderlech//Lernen alef-beis».

До войны В. Стакявичене служила няней в семье Мееровичей. Может быть, этой  незатейливой грустной песенкой она убаюкивала детей, которым белоповязочники разбивали головы на местном кладбище близ костела. Имена убийц в Купишкисе знают и помнят – городок небольшой. О чем вспоминает Вероника Стакявичене, когда поет эту песенку? На её глаза наворачиваются слезы, ком застревает в горле. Через 63 года история написала послесловие к еврейской трагедии в Купишкисе, поставила последнюю точку и закрыла эту главу. Прощай, еврейское местечко».  «Литовский Иерусалим», N5-6, 2004, стр5.

Сегодня, к сожалению, уже нельзя спросить у А.Босаса, когда у него появилось желание подробнее ознакомиться с еврейской историей и, в частности,  с историей евреев Литвы, узнать об их судьбе в годы Второй мировой войны, но можно не сомневаться, что устная народная «сага об уничтожении литовских евреев» в семье родителей А.Босаса, как и в семьях сотен тысяч жителей Литвы, после окончания войны навсегда вошла в их быт так же прочно, как входит в жизнь людей устное предание об истории семьи, местечка, города, история всего народа, как из поколения в поколение передаётся семейный исторический фольклор.

Создав книгу «Тем, кто возвращается оттуда», Александрас Босас сделал некоторую часть истории и семейных преданий литовцев о евреях достоянием всего литовского народа. Он не побоялся рассказать о том, о чём скупо, а порой и далеко от правды, «по заказу» пишут некоторые историки.

♦

Все стихи сборника «Тем, кто возвращается Оттуда» – это своеобразный поэтический реквием литовского поэта в память об уничтоженном еврейском народе, который мирно, с уважением и доверием к литовским соседям жил рядом с ними около семи веков. Стихи книги «Тем, кто возвращается Оттуда» – это горестная эпитафия на памятнике литовскому еврейству, уничтоженному в результате Шоа: в стране фактически была растерзана и убита Еврейская община, самая высокоразвитая довоенная община всемирной еврейской диаспоры.

Помня о размахе и жестокости злодеяний против литовских евреев, можно ясно и уверенно сказать, что та  община, которая формировалась и развивалась в Литве 700 лет, была в течение 3-х лет ограблена, расстреляна, сброшена в траншеи и засыпана землёй. Она была уничтожена. В истории Литвы это убийство стало Катастрофой литовского еврейства, началом трагического заката его истории. Во время Второй мировой войны это была самая значительная утрата на территории Литвы активного населения одной национальной группы. Можно уверенно сказать, что по масштабам страны это было гигантское преступление,  безвозвратно изменившее облик всей Литвы и дальнейший вектор её развития.

♦

78 стихотворений на тему Шоа  в книге «Тем, кто возвращается Оттуда» разделены на шесть глав: «Никуда не сбежал», «Подлость по отношению к народу», «О судьбах «героев», «Тем, кто возвращается Оттуда», «Мы не глупее», «Они спасли мир». В числе затронутых тем следует упомянуть и личную семейную тему Александраса Босаса. По стечению обстоятельств, книга стала главной и, к огромному сожалению, последней книгой в его жизни.

Едва ли нужны пространные комментарии к названиям глав книги:

в них поэт осуждает действия местных нацистских пособников, принимавших участие в убийстве евреев, скорбит об убитых, разоблачает подозреваемых в преступлениях, напоминает о подлинных литовских героях, спасавших евреев от нацистов и их местных коллаборационистов…

На внутренней стороне книжной обложки – графически выполненный портрет А.Босаса и его автограф. Обычно авторы подписывают свои книги, оставляют свой автограф на память читателям о встрече с ними во время презентации книги или читательской конференции… Принимая во внимание судьбу А.Босаса и то обстоятельство, что книга издана тиражом всего в 500 экземпляров, невольно начинаешь думать, что её автор – в силу свойственной ему тонкой интуиции – подсознательно, может быть, предчувствовал своё близкое будущее, шёл навстречу этому будущему, заранее поставив свой  прощальный автограф, выполненный типографским способом на внутренней стороне обложки. Этот автограф стал последним приветствием уходящего поэта будущим читателям.

«Kodėl rašiau?

Apie Šoa rašiau aš ne tėvams//Ir ne dėl mus – išeinančių kartų, //Rašiau saviems ir svetimiems vaikams,//Kad nekartotų protėvių klaidų».

Зачем я написал?

О Шоа я написал не для предков//и не для нас – уходящих поколений,//я написал для своих и чужих детей,//чтобы не повторяли ошибки предков».

(Здесь и далее даётся оригинальный текст на литовском языке, а также не рифмованный, не ритмизированный смысловой перевод стихотворений с литовского на русский язык. – М.Х.)

А.Босас пишет решительно: в исполнителях Шоа он видит безжалостных садистов, мучителей и убийц, которые своей «активностью» нанесли тяжёлую и до сегодняшнего дня не заживающую демографическую и психологическую травму и еврейскому, и литовскому народу.

Не случайно и то, что во вступительной части, на 5-й странице своей книги, А.Босас в качестве введения к ней напоминает читателям слова монсеньора Казимераса Василяускаса (1922 – 2001), священника, бывшего узника Гулага. Литовские католики, в их числе и автор сборника стихов, считают этого священнослужителя одним из благороднейших людей в Литве ХХ века и помнят призыв, с которым он обратился к верующим. «Давайте молиться за то, чтобы христиане смогли признать свои преступления по отношению к благословенному народу и признанием омыли свои сердца». Эти слова монсеньора К.Василяускаса запали в душу поэта. Они актуальны сегодня, и, вероятно, будут актуальны ещё много десятилетий.

А.Босас напомнил читателям и слова глубоко уважаемого священнослужителя францисканской церкви Вильнюса, монаха Юлюса Саснаускаса. Выступая  23-го сентября 2011-го года на ежегодном митинге в Паняряй в День памяти жертв   геноцида евреев Литвы, Ю.Саснаускас прочитал эпитафию «Плач о Паняряй»:  «В этом месте всё темнеет и теряет устойчивость: торжество ума и силы, идеи прогресса человечества, и даже вера в Божье провидение. И всё то, что мы принесли сюда сегодня, кажется искусственным, ложным, неполным, неадекватным – наши слова, наши цветы, наша печаль, наши гимны и молитвы. Это место молчания, место немоты, место отнятого права говорить. Только тишина здесь, кажется, настоящей и  честной. (См. «Rauda už Panerius». http://www.bernardinai.lt/straipsnis/2011-09-23-julius-sasnauskas-rauda-uz-panerius/69313) .

♦

Первую главу своей последней книги стихов А.Босас назвал «Никуда не сбежал», где продожает мысль  первого четверостишия:

«Nepabėgau… Nuo Holokausto//Aš lanksčiau, // Knygas ir užrašus// Slapčiau. // Mintis užvaldė//Keistos jegos –/Ir niekur niekur/ nepabėgau…»

Не сбежал…

От темы Холокоста я уклонялся, //книги и рукописи//прятал.//Мысль обрела//Непреодолимую силу –//и я никуда-никуда//не сбежал…».

Признание поэта в том, что он пытался «уклониться» от темы Шоа, свидетельствует, что эта тема давно стала предметом его размышлений об ответственности за историю родной страны, и факт, что он пытался уйти от этой темы, но не позволил себе так поступить, характеризует его как достойного гражданина своей страны, до глубины души озабоченного будущим людей Литвы, в их числе – будущим своих четверых детей, будущим, которое неразрывно связано с ужасающей реальностью прошлого: пепел убитого и сожжённого еврейского народа  стучал в сердце поэта, как пепел Клааса, отца Тиля Уленшпигеля, сожженного на костре врагами  Фландрии, стучал в сердце героя «Легенды об  Уленшпигеле…». Потому и мысли А.Босаса об убийстве Еврейской общины при активном участии местных нацистских пособников, обрели, по его словам,  «непреодолимую силу». А.Босас, перефразируя слова Тиля, мог бы сказать, что пепел замученных, убитых и сожженных в Литве евреев стучал в его сердце, и в его поэзию.

♦

Тема Шоа, в последней книге Александраса Босаса, – это плод многолетних размышлений поэта о Катастрофе литовского еврейства. А.Босас считал своим долгом говорить о тех событиях, о которых нынешний «истеблишмент» предпочитает молчать, говорить туманно и неопределённо или попросту лгать. К числу таких событий относятся события 1941-го года в гараже Летукис, в VII и IX фортах Каунаса, в Каунасском гетто, в вильнюсском предместье  Паняряй, в Лукишкской тюрьме, в Вильнюсском гетто… Все крупные и малые города, местечки, деревни, – повсеместно, где бы ни жили евреи в начале нацистской оккупации, стали местами их последнего вздоха.

Одно из стихотворений поэт посвятил событию, которое произошло 27-го июня 1941-го года в Каунасе. Тот печально знаменитый день навсегда вошел позорным эпизодом в историю Литвы ХХ века как символ крайне циничного отношения Временного правительства Литвы к еврейскому населению страны. Тревожное сообщение о жестокой расправе с евреями в гараже «Летукис» принёс на  заседание Временного правительства Литвы министр коммунального хозяйства Витаутас Ландсбергис-Жямкальнис. Это событие зафиксировано в протоколе заседания N5 Временного правительства Литвы в тот же день, 27-го  июня 1941-го года: «Мин[истр] Жямкальнис сообщил о невероятно жестоких расправах с евреями в Каунасе, в гараже «Летукис». Постановили: Несмотря на все меры, которые необходимо принимать против евреев за их коммунистическую деятельность и причинение вреда германской армии, партизанам и отдельным жителям, избегать публичных экзекуций евреев. Выяснено, что эти действия совершены людьми, которые не имеют ничего общего ни со Штабом Активистов, ни со Штабом Партизан, ни с Временным правительством Литвы».

Бредовое отождествление евреев и коммунистов, как видно из протокола, было свойственно не только рядовым гражданам, но и высокообразованному Временному правительству. Хладнокровная логика протокола не даёт никакой оценки беспрецедентному по своему безумию и жестокости демонстративному публичному убийству гражданами литовского происхождения около 60-ти сограждан еврейского происхождения. Виной убитых было их еврейское происхождение. Есть свидетельства, что толпа – женщины с малыми детьми на руках, прохожие, а также «граждане нацистского происхождения» в униформах и при офицерских погонах, аплодировали убийце…

Buvusio „Lietūkio” garažo aikštėje

Egzekucijų vietoj krepšinio aikštelė.//Jos danga sukrešusio kraujo spalvos.//Skaudus

žinojimas širdį man gelia,//štai sienos kampelis… Deja, tos pačios…//

Dariaus — Girėno gimnazijos kiemas, —//liūdnų atminimų „Lietūkio” garažas…//Čia kraujas žmonių siaubo upėmis liejos —//Sadistai jų galvas laužtuvais taškė…//

Iš džiaugsmo nebeklykia mūsų moterys,//Ir nekelia kūdikius jos virš galvų.//Nedaro čia nuotraukų Vermachto vokietis,//bet ir šiandien šioj aikštėje man nejauku…//

(Kaune, Lietūkio garažo kieme, 1941 m. birželio 27 d. partizanai sadistiškai nukankino apie 60 žydų ir keletą lietuvių).

На площади бывшего гаража «Летукис»

Место казни теперь – баскетбольная площадка.//Её покрытие – цвета свернувшейся крови.//Стынет в жилах кровь и  сердце замирает://здесь –  угол стены… К сожалению, той самой…//Двор гимназии имени Дарюса и Гиренаса,–// недоброй памяти гараж  Летукис.//Здесь кровь людей рекою ужаса лилась.// Садисты ломами разбивали головы людей…//Не кричат от радости наши женщины,//детей своих над головами не поднимают.//Солдаты вермахта не  щёлкают фотоаппаратами,//но я и сегодня на этой площади чувствую себя отвратительно…//

(Во  дворе каунасского гаража Летукис 27 июня 1941 года партизаны-садисты замучили около 60 евреев и нескольких литовцев. Примечание А.Босаса)

Министры Временного правительства отлично понимали, что в Каунасе совершается особо тяжкое преступление, но  они ничего не сделали, чтобы хотя бы остановить его, не говоря уж о расследовании и наказании убийц… Через 3 дня после безнаказанного убийства евреев в гараже «Летукис» правительство 4-ым пунктом протокола заседания N6 от  30-го июня 1941-го года постановило создать в VII форте еврейский концентрационный лагерь и литовский батальон полиции (Hilfspolizeidienstbatalion). Оно ассигновало деньги на создание лагеря и оплату служащих батальона. Становится ясно, что Временное правительство не только перестало считать 240 тысяч литовских евреев гражданами Литвы, но и вообще перестало считать их существами, имеющими право на жизнь. Вопрос к юристам: если это не преступление перед человечеством, то что это такое? Мог ли А.Босас «не заметить» такого  решения  Временного правительства, которому современные услужливые «историки» слагают дифирамбы?

♦

Как известно, независимая Литва в довоенное время попала в элитную группу стран, в которых появились баскетбольные команды мирового уровня, одержавшие убедительные победы над лучшими иностранными командами. Благодаря этим спортивным победам Литва получила большую известность. В довоенные годы была шутка: говорили, что баскетбол в Литве стал чуть ли не второй религией. И до сего дня баскетбол – горячо любимая игра в Литве.

Одним из печально известных событий в первые месяцы нацистской оккупации стал баскетбольный матч между командой нацистских офицеров и прославленной командой Литвы, где литовская команда убедительно доказала своё превосходство над «высшей расой» человечества – офицерами гитлеровской армии.

Originaliausias prizas?

Kiekvienas šiandien oriai pasakys,//kad didžiojo krepšinio esame šalis.//Olimpiniai, Pasaulio ir Europos čempionai.//Sabonį ir kitus pažįsta milijonai.//Jie mūsų pažiba, jie ambasadoriai.//Per juos pasaulis mus atrado.//Kiek prizų, kiek medalių iškovota,—// arenos aikštė būtų jais nuklota.//Skaičiau kas pokaryje buvo parašyta —//gal ir gerai, kad nemačiau aš vaizdo šito.//Įdomios buvo halėje varžybos, —//prieš vokiečius rinktinė mūs sužibo.//Originalų prizą čempionai gavo,//jie į septintą fortą nuvažiavo.//Kas buvo šaudę, siaubo neišvydo —//į fortą suvaryti Kauno žydai… //Ir „prizą” atsiimt vyrukai neužtruko —//po dešimt gavo nusišaut žydukų… //Taip nugalėtojai pasaulį „sužavėjo”.//Dar tokio „prizo” niekas neturėjo?..//

Оригинальнейший приз?

Сегодня каждый гордо скажет//что мы – страна большого баскетбола, //Мы – чемпионы Олимпийских игр, Европы, мира.//А имена Сабониса и других  известны миллионам.//Они – наша гордость и наши посланцы.//Благодаря баскетболистам весь мир узнал о нас.//Сколько призов, медалей завоёвано,//– Хватило бы арену ими устелить.//Читал я, что после войны писали,//– Как хорошо: не мог я видеть это.//Была прекрасной в зале их игра,//– И сборная блеснула перед немцами.//И приз оригинальный чемпионы получили.//Они поехали в Седьмой форт.// Стрелявшие по людям ужаса не испытали,//Когда евреев каунасских в форт пригнали.//И приз немедленно баскетболисты получили://По десять евреев победители убили.//Так победители весь мир «очаровали».// А приз такой ещё кто-нибудь получал ли?

Существуют некоторые основания считать, что этот матч действительно состоялся и что действительно наградой каждому победителю было право расстрелять по 10 узников-евреев в VII  форте Каунаса. Историки утверждают, что официальных сообщений об этом «спортивном» соревновании не обнаружено. Если это правда,  то эта история, несомненно, была провокацией, которая спланирована отнюдь не на местном, а, пожалуй, на довольно высоком (если не на самом высоком) уровне. А.Босас не мог пройти мимо этой болезненной для национальной гордости темы. Не случайно даже в заглавии стихотворения автор поставил вопросительный знак и завершил стихотворение таким комментарием: «Этот матч проходил не тысячу лет назад и не в тайне. Он состоялся в июле в 1941-го года, широко известен во всём мире благодаря воспоминаниям выживших бывших узников VII форта. Последнее слово об этом событии должны сказать независимые историки, но очень хотелось бы, чтобы эта ужасная история не подтвердилась. – А.Босас».

(«Šios 1941 m. liepos mėn. varžybos plačiai pasaulyje aprašytos išlikusių gyvų VII forto kalinių prisiminimuose, jos vyko ne prieš tūkstantį metų ir ne slaptai. Galutinį žodį šių varžybų klausimu turėtų tarti nepriklausomi istorikai ir labai norėtųsi, kad ši nemaloni istorija nepasitvirtintų. – A.Bosas»).

♦

О том, что Шоа было темой семейного фольклора родительской семьи А.Босаса, свидетельствует глубоко волнующее стихотворение, которое А.Босас посвятил матери – Софии Босене, которую в детстве, вероятно, звали Зосяле. Это уменьшительно-ласкательная форма имени София (Зофия, Зося, Зосяле), которое совпадает  с именем матери Александраса Босаса. Возможно, именно под влиянием её воспоминаний будущий поэт проникся глубоким сочувствием евреям. В числе домашних семейных преданий, возможно, он слышал  историю о еврейской девочке Эстер и её младшем брате, которых расстреляли местные пособники нацистов. Трагизмом, любовью, нежностью и сочувствием матери, которая в 1941-м  была 13-летней девочкой,  глубоким сочувствием её ровеснице, школьной подруге по имени Эстер и её младшему брату, – проникнуто стихотворение А.Босаса «Маме и ее подруге-однокласснице». Стихотворение написано в  форме монолога девочки по имени Эстер, обращённого к Зосяле, будущей матери поэта А.Босаса.

Mamai ir jos klasės draugei

Zosele, tu prisimeni Ester?//Buvau aš tavo suolo draugė.//Kokia linksmuolė tu, Zosel. //Abi juokavom, žaidėm, augom.//Gimnazijon žadėjom eit.//Abi mes stropios mokinukės.//Mums keturiolika jau greit.//Truputį domimės berniukais.//Tą ryt mus išvedė, Zosele,//šnapsu prasmirdę kaimo vyrai.//Mūs mamos verkė visą kelią.//Mes jautėme kas ore tvyro… //Tau nesuprasti mūs kančių,//ką mes miške tada patyrėm.// Jiems neapykantą jaučiu —// jie broliui į krūtinę spyrė.//Mačiau jis tiesė rankeles,// maldavo: – Dėde, nenušauki…//Ir dar akimirkas kelias//girdėjau, kaip mamytė šaukė.// Zosele, mes ir vėl šalia,//lyg sėdime už vieno suolo.//Tu ant kalnelio, aš šile. //Ir savo ranką tau paduodu. Маме и ее подруге-однокласснице Зосяле, вспоминаешь ли Эстер?//С тобой мы за одной сидели партой. //Какая ты весёлая была, Зосяле.//Мы вместе смеялись, играли, росли.//Собирались вместе в гимназию поступить.//Мы обе усердно учились.//По четырнадцать лет нам бы исполнилось скоро.//Немножко мальчиками увлекались.//В то утро уводили нас, Зосяле,//деревенские мужики, от которых разило шнапсом.//А наши матери плакали всю дорогу. //Мы чувствовали, чем пахнет воздух…// Тебе переживаний наших не понять, //как мы тогда в  лесу перестрадали.//Я ненавижу их, —//они ударили братишку в грудь//Я видела, как он протягивает ручки, //и умоляет: — Дядя, не убивай…//И ещё несколько мгновений//я слышала, как мамочка кричала. //И вот, Зосяле, снова вместе мы. //Как будто бы сидим за партою одной. //Ты – на пригорке, я – в бору.//И я свою руку тебе подаю…

Разумеется, А.Босас понимал, что в сегодняшней Литве (и в некоторых других бывших советских республиках, и восточноевропейских странах, освобождённых от нацистской оккупации Красной армией) уже около 20 лет происходит интенсивная работа по «переосмыслению» событий прошлого, по созданию «исправленной» версии истории Второй мировой войны. Цель так называемых «исправлений» состоит в том, чтобы post factum, в обход реальной истории, вопреки сотням тысяч документов и материальных свидетельств, «перекроить» историю Второй мировой войны, вырезать и сжечь в ней следы кровавых преступлений против человечества в своих странах, уничтожить реальную историю и заново «сшить» из оставшихся клочьев истории «новую историю» своих стран, в которой не было бы ни национального предательства, ни пособничества гитлеровской Германии. «Псевдоисторики» стремятся «отбелить» биографии палачей, провозглашая их «национальными» героями.

В одном из стихотворений А.Босас обращается к историку Людасу Труске – одному из наиболее объективных и компетентных литовских историков. Л.Труска  изучал  самую злободневную тему истории – отношения между литовцами и евреями накануне и во время Второй мировой войны и не скрывал правду о причинах роста антисемитизма. За попытку говорить правду о литовско-еврейских отношениях Л.Труска был лишён работы в президентской Комиссии по исследованию нацистских и советских преступлений, был вынужден прекратить научное исследование преступлений литовских участников Шоа. Главной причиной прекращения сотрудничества была именно историческая правда, которая открывалась перед читателями его научных работ. (См. Liudas Truska, monografija «Lietuviai ir žydai nuo XIX a. pabaigos iki 1941 m. Birželio». Vilnius 2005 m., а также его статью на литовском и английском языках «Lietuvių ir žydų santikių krisė»/«The crisis of Lithuanian and Jewish relations».Сборник статей «Holokausto pielaidos/The preconditions for the Holocaust»,Vilnius, 2004, и другие его работы на эту же тему). «Истеблишменту» нужны историки, которые умеют кроить и шить историю, создавать её по желанию «заказчика», а не исследовать факты.

Istorikui Liudui Truskai

Jūs knygoj savo santykius su žydais//plačiai išnarpliojot ir viską į vietas sudėjot.//

Mes dorą Lietuvos istoriką išvydom.// Tik, gaila, žydšaudžių vardų nepaminėjot…

Историку Людасу Труске

Вы в книге своей отношения с евреями//подробно исследовали, расставили всё по местам. //И перед нами предстал честный историк Литвы.//Но жаль, что имена убийц евреев вы не упомянули…

Да, историк не упомянул имён, потому что нужны доказательства, а к ним общественный доступ закрыт. Историку Л.Труске поэт противопоставляет некий собирательный образ историка  «Арвидаса». При этом автор настаивает, что указанное  имя никак не связано ни с одним конкретным литовским историком, а является неким «обобщённым» портретом. Но литовские читатели, которые интересуются научными исследованиями по современной истории, не нуждаются в подсказке, кого имеет в виду А.Босас и какому «Арвидасу» он адресует своё стихотворение, которое иронически называется:

«Teisingiausiam» istorikui

Išvijusius rusus, „sutvarkiusius” žydus, //kovotojus, deja, nepagerbėm visus.//Nors daugeliui paminklai, atminimo lentos//ir ordinai iš mūsų Prezidentų,//mes Arvydo, garsaus istoriko paklauskim, //(Jis Lietuvoj bene „objektyviausias”).//Kur Norkus, Impulevičius, kur Šimkus?//Istorikas gal ir daugiau pririnktų. //Nepykit, Arvydai, pabūsiu nekuklus, —//jei pagerbėme vienus, pagerbkime visus.

«Правдивейшему» историку

Выгнав русских, евреев «приведя в порядок»,//мы, к сожалению, борцов не всех почтили. //Хотя большинству поставили памятники, повесили мемориальные доски//и ордена от наших президентов,//мы Арвидаса, известного историка, спросим, //(У нас в Литве он самый «объективный»)//Где Норкус Импулявичюс, где Шимкус?//Историк наш, возможно,  больше бы назвал. //Не сердитесь, Арвидас, что буду нескромен —//коль чествуем одних, почтим и всех остальных.

Майор А.Импулявичюс, Майор Л.Шимкус, лейтенант Б.Норкус – активнейшие исполнители национального Холокоста 1941-го – 1944-го годов в Литве. А.Импулявичюс в 1961-м году в Литве был заочно приговорён к смертной казни, его имя до сих пор не увековечено. (Примечание А.Босаса).

Так что же происходит в Литве с изучением истории? Поэт не только задаёт вопрос, но и пытается на него ответить стихотворением, которое он назвал:

Keistas sąrašas

Norėjosi prasmegt, savom akim nepatikėjau,—//Į internetą žydai keistą sąrašą įdėjo.//

Čia Noreika, Ramanauskas, Baltūsis, Lukšas… //Mūsų laisvės šaukliai. Jais didžiuojas tauta. //„Tai baisūs žmogžudžiai, tikri sadistai”.//Po pavardėm bjauriausias šmeižtas parašytas: //Tautos vadai, nubausti šmeižikus pristigot ryžto//Ko tylite? O gal tą „šmeižtą” pripažįstat?…//

Странный список

Хотелось мне сквозь землю провалиться—//Евреи странный список разместили в интернете.//Здесь имена Норейки, Раманаускаса, Балтушиса, Лукшаса… //Глашатаи нашей свободы. Гордится ими наш народ. //А под фамилией написана ужаснейшая ложь://«Это ужасные убийцы, настоящие садисты».//Вожди народа, наказать клеветников решительности не хватило//Вы почему молчите? А может быть, вы «признаёте» клевету?//

*  *  *

Литературные критики в упор не видят, что в поэзию Литвы вошла новая книга.

Новая по теме, по проблемам, по манере письма – по всем параметрам. На её появление откликнулся друг и единомышленник А.Босаса – Гедрюс Грабаускас, написав краткую рецензию под названием: «Сатирический и исторический взгляд на Холокост».(«Satyrinis ir istorinis žvilgsnis į Holokaustą». См. https://www.google.lt/?gws_rd=cr,ssl&ei=kiPOVPSXKoXZaryBgagB#q=%C2%ABSatyrinis+ir+istorinis+%C5%BEvilgsnis+%C4%AF+Holokaust%C4%85%C2%BB). Может быть, существуют и какие-то особые причины «не замечать» новую книгу стихов А.Босаса. Молчание, молчание, молчание… Молчание – это шаг на пути к определённой категории «достойных» профессий. Об этом давно написал драматург, поэт Александр Галич. Помните? «Вот так просто попасть в богачи, //Вот так просто попасть в первачи, //Вот так просто попасть в – палачи:// Промолчи, промолчи, промолчи!..»

♦

Говоря о книге А.Босаса, обязательно следует вспомнить о замечательных людях, без которых её появление было бы невозможно. Бережно, с любовью и, дизайнер Неринга Картанайте и все не обозначенные пофамильно люди, которые способствовали появлению книги. Огромное им спасибо. Особо хочется отметить работу художника-графика Владимира Береснёва. С каким глубоким пониманием содержания стихов А.Босаса, с каким мастерством он с помощью графических рисунков создал особую художественную среду книги! Своими иллюстрациями он достойно продолжает традиции замечательного литовского художника-графика Стасиса Красаускаса. Прежде всего, конечно, обращает на себя внимание обложка книги, где изображёно длинное, круглое пространство, напоминающее трубу или какой-то тоннель, по которому к свету, сияющему в конце тоннеля, двигается множество человеческих фигур – взрослые, дети. Люди или тени? Может быть, это души безвинно убитых возвращаются к людям, когда люди вспоминают о них, и таким образом они продлевают их прерванную насилием жизнь?..

♦

26 ноября 2013 года против литовских журналистов Гедрюса Грабаускаса и Александраса Босаса было возбуждено уголовное дело по ст. 313 УК Литвы, предусматривающей наказание за клевету. Причина возбуждения «дела» в том, что 2013-м – 2014-м годах А.Босас и журналист Гедрюс Грабаускас в соавторстве написали ряд статей, разоблачающих так называемых «национальных героев», прославляемых официальной историографией. Клеветой некоторые органы власти называет характеристики, которые журналисты дали палачам времен второй мировой войны – Ю.Норейке (“генералу Ветра”), В. Витаускасу-Сайдокасу, Ю.Лукше-Даумантасу, Ю.Крикштапонису.

«Мы должны признать истинную историю Литвы, не извращать её и не славить палачей, которые осуществляли Холокост и другие преступления нацизма. Те, кто прославили убийц и садистов, осуществили огромную провокацию против народа. Только если мы будем мужественны, открыты и откроем подлинную историю Литвы, мы будем тверды и уважаемы в сегодняшнем мире», – сказал автор книги «Тем, кто возвращается оттуда».

♦

Александрас Босас умер 21-го июля 2014-го года в больнице на операционном столе. Ему было всего 63 года…